Это потрясающе! В небольшом объёме гармонично ужилось множество абсолютно разных, но удивительно живых персонажей. (О тех же няньках по паре предложений о каждой, а насколько получилось информативно и сколь многое рассказало о семье). Множество описаний природы - сада и разрушенной скамейки, дороги с оврагом, старого кладбища - добавили написанному миру объёма и основательности, и это опуская описания вожделенной "Заграницы", представшей взору отечественного циника, что тоже добавило колорита. Ещё уместилось великое множество самых обыденных вещей, которые тоже много чего добавили в рассказ - и палка-конь и яркий жук, отвёрнутый портрет и бюст Наполеона, ваза с пастушками и игрушечная сабля. Два букета колокольчиков - отрада сердца. И ещё кое-что, не уверена было ли это задумано, но получилось так правильно, гармонично и точно, что восхитило до трепета. Положение сестёр - не только финансовое, а внутреннее состояние - передавалось через платья: у Ольги - с длинными рукавами, скрывающими синяки, и перелицованные, у Татьяны - тёмные траурные в начале, лиловое в день получения письма и тёмно-синее в день похода в церковь и признания Онегина. Мир Ольги, словно давно состоит из притворства и лицемерно пытается спрятать скорее не нищету, а следы пороков (те же свидетельства буйного нрава её любимого мужа). Мир Татьяны наполнен искренней скорбью неподдельного траура, но это светлая печаль, а не всепоглощающая горечь утраты: приличествующий благородным особам годовой траур по близким родственникам начинался с одежд чёрного цвета, через несколько месяцев допускались другие цвета (тёмно-синие, тёмно-серые и подобные), под конец допускались более яркие, вроде лилового. Дольше года траур не считался скандальным, но перешёптывания в Свете вызвал бы. Когда Евгений приехал, а прошло уже явно больше года со смерти князя Гремина, Татьяна всё ещё носит скорбные одеяния. Она одевает тёмно-синее платье в церковь, где, скорее всего, в числе прочего поминала мужа, а среди домашних уже носит лиловый, словно обозначая, что любовь к мужу не исчезла, но она не зацикливается на потере, а старается идти вперёд. Это перекликается с её желанием стать домочадцам опорой и поддержкой.
Кроме того, в построении истории получился занятный казус. Началось повествование с Онегина, но в своеобразном эпилоге для него не нашлось и пары слов, как у него самого не нашлось и пары добрых чувств для других людей, а также места в его мире. Зациклившись на Татьяне, он бестрепетно оставил Жозефину де***, которую до того почитал действенным лекарством от любви. Он с брезгливостью рассматривает Ольгу, с недоумением - детей. Но и сама Татьяна ему не нужна - он не помнит, что она говорила о своей любви к деревне ещё в начале их знакомства; видит её заботу о близких, но не считает это важным, более того - такая забота его раздражает; застаёт утренний моцион с детьми в саду, но по-прежнему уверен, что светская красавица с радостью вернётся в столицу, стоит только позвать (и замуж тоже). Не любовь, но одержимость недоступным образом - не реальной женщиной даже. Словно если у него появится вещь-Татьяна, то он резко станет счастливым. А так же умным, красивым и богатым - как в сказке. И как сказочный злодей, позавидовавший главному герою, он так же и исчезает. Красиво получилось.
Автор, спасибо. Несколько раз ловила себя на мысли, что стиль повествования пусть не повторяет "Капитанскую дочку", но к стилю "Выстрела" и "Метели" вполне близок. Это было отдельной радостью.