- Приношу свои извинения, наша сотрудница перепутала реестры, и посылка вам будет доставлена только завтра.
Завтра. Только завтра! Джонс кипел от негодования. Не то чтобы там было что-то важное, но сам факт!
Он вылетел из почтового отделения, с силой шваркнув дверью - так, что в ней задребезжали стекла. Обида и гнев переполняли его.
Тупая ленивая тварь! Она, наверное, думает, что он ничтожество. Но он никому не позволит так с собой обращаться! Завтра он им устроит! Как же он накажет эту наглую жирную суку!
Думать об этом было радостно, а ещё о том, с каким удовольствием он бы её избил! Этого, конечно, делать нельзя, но помечтать, помечтать-то можно! Джонс даже замедлил шаг.
Погрузившись в приятные мысли, он свернул в ведущий к дому переулок, и внезапно отлетел в сторону от сильного удара.
Грубый окрик заставил его оцепенеть.
- Смотри куда прёшь, придурок!
Джонс замер и медленно поднял голову. Над ним возвышался двухметровый амбал, и выглядел он так, будто ест таких, как Джонс на завтрак, обед и ужин. И на ланч. Может быть, ещё на ланч.
Убежать бы... но ноги не хотели двигаться, тело было непослушное и словно чужое.
- П-простите... - только и смог выдавить он. - П-п-простите...
Амбал хмыкнул, и уже более миролюбиво произнес:
- Ну что ты трясешься-то так, парень? Аккуратнее просто будь, ладно?
Джонс судорожно кивнул, и проводил его взглядом, чувствуя как постыдное облегчение разливается по телу, смывая напряжение.
Как же он был жалок! От унижения к глазам подступили слезы. Не хватало ему ещё расплакаться прямо на улице! Нет, такое определенно надо было запить. И Джонс направился к магазину, торгующему дешёвым алкоголем.
Дотерпеть до дома он, конечно, не смог. Перед самой дверью содрал крышку с бутылки джина, и сделал несколько жадных глотков. Горло обожгло, и он немного подышал открытым ртом, ощущая как огненная дорожка стекает по пищеводу, согревая. Он ведь страшно замёрз... и когда только успел?...
Ключ скрежетнул в замке, дверь открылась, и под ноги Джонсу выкатился золотистый ретривер, поскуливая от радости и бешено виляя хвостом.
Джонс вошёл в прихожую, и раздражённо бросил:
- Лаки, место!
Пёс беспрекословно улегся на подстилку, теперь выдавая счастье от встречи с хозяином только постукиванием хвоста о пол.
Этот звук несказанно бесил Джонса.
Интересно, если вырезать Лаки глаз, он продолжит так же радоваться?
Эта мысль захватила его, и он, бросив на пса тяжёлый взгляд, поставил бутылку с джином прямо на пол и достал из кармана канцелярский нож, который всегда носил с собой. Выдвинул тонкое лезвие.
С минуту зверь и человек смотрели друг на друга, а затем Джонс коротко вскрикнул и вонзил лезвие в собственное предплечье.
Боль отрезвила его, и теперь в его взгляде, направленном на собаку, читалось раскаяние.
- Лаки... - мягко проговорил он, и наклонился погладить пса. Хвост застучал по полу с утроенной силой.
Джонс вздохнул, подхватил с пола бутылку и направился в ванну. По опыту он знал, что подобные вещи лучше делать в ванной.
Запер за собой дверь. Уселся на пол, и стал почти бездумно водить лезвием по своему предплечью, медленно и неторопливо нанося порезы, и глядя как из них бисеринками проступает кровь. Это медитативное занятие успокаивало. Всегда успокаивало.
Не забывал он и прикладываться к бутылке, впрочем, не слишком часто - резать себя было приятнее.
Из транса его вывела какая-то странность.
Порезы. Они не успокаивали больше.
Они... они складывалось в слово.
Дьявол.
Вот, что было вырезано у него на руке. И это было правдой. Он же чудовище. Ненормальный. Сумасшедший. В нем живёт монстр...
Джонс попытался не смотреть на порезы. Просто закрыть глаза не помогало, надпись словно была вырезана изнутри на веках тоже. Он отчаянно шарил взглядом по помещению, пока не наткнулся на зеркало. Из зеркала смотрел дьявол. И очень неприятно ухмылялся.
- Джонни, - словно бы говорил он, - Джонни, Джонни, Джонни. Тебе никогда не избавиться от меня, Джонни. Потому что я - это ты.
Джонс запустил недопитой бутылкой в зеркало, и оно со звоном осыпалось на кафельный пол. В прихожей метался пёс, скулил и скребся в дверь, но Джонсу не было до него дела.
Он закрыл лицо ладонями, с силой впиваясь ногтями в кожу, будто пытаясь выцарапать из себя дьявола. Потом стал раскачиваться вперёд и назад, а затем глухо и протяжно, по-звериному завыл.