Наобещал и написал. На девятую ... а вы за это время десятую написали. Так что продолжение следует... ;)))
Доброго вечера, дамы и господа!
Я слегка припозднился с развернутой рецензией на девятую главу, в основном – в связи с участием в подготовке одного большого и помпезного городского праздника. Но ведь лучше поздно, чем никогда, и я смею надеяться, что буду прощен глубокоуважаемыми читателями.
Итак, наше повествование медленно, но верно подкатывает к кульминационному моменту. Если, конечно, авторы не изволят начудить как следует, логика подсказывает мне, что момент истины близок и… неотвратим. Проблема запоздалой, аки моя рецензия, социализации и реабилитации рефлексивного чудака, который разучился получать от жизни то, чего, в принципе, очень даже достоин, должна быть хоть как-то решена. И способ, который выбирает главная героиня, пожалуй, безотказен. Хотя и вновь воскрешает в памяти ту самую французскую песенку времен Наполеона, где «в Компьене женили лихого капрала, пока воевал под Москвой»…
С места в карьер авторы забрасывают нас в магическое издательство, от которого в каноне – одно название. Обстановка, атмосфера, персонажи – все авторам пришлось додумывать и создавать «с нуля». И это, на мой взгляд, вполне получилось. Более того, получилось с очень роулинговским юморком, который, к несчастью, начисто бывает утерян во многих переводах.
Меня поначалу смутили совершенно маггловские замашки Дороти Холмс. Но потом подумалось: девушка ведь выросла в смешанной семье. Вполне вероятно, что мир «Старбаксов» и электрических трамваев для нее стал не менее родным, чем мир почтовых сов и дальноскопов на директорском столе. Более того, я подумал, что этой подчеркнутой «маггловости» немного не хватает в канонном тексте хрестоматийной магглокровке – Гермионе Грейнджер. Именно такие девушки обрушили в Америке Законы Раппопорт. Именно они имеют шанс развалить и наш старый добрый Статут о Секретности. И я честно не знаю, пойдет ли это на пользу волшебному миру, изрядно закосневшему в своем прекрасном прошлом…
В любом случае образ главреда получился ярким, целостным и органичным. Меня вообще восхищает способность наших авторов дать двумя-тремя штрихами не только первое впечатление о характере вводного персонажа, но и самую его «мякотку», суть, то, что и называется в литературе гармоничным образом.
Очень интересно наблюдение Дороти за тенденциями в развитии читательского интереса в послевоенное полугодие. Что-то напоминает – из реального мира.
Еще о вводных и второстепенных, а также эпизодических героях. Без Эмпедиклюса Ворма не обходится, пожалуй, ни одна издательская приемная. И этот чудак – далеко не лишний в нашем повествовании. Он вносит ту самую нотку смешного стереотипа о поэтах, которая замечательно разбавляет серьезное повествование. Я сетовал, что мне не хватает в «Ультимо» стереотипного чудака Долиша – и вот явился даже более смешной чудак, сделавший мой день.
Флора Перкинс, она же Магнус Смолл, меня немного разочаровала. Многовато в ней черт от булгаковской «штурмана Жоржа» - и дородность, и голос, и манеры. Простите уж, друзья, но вторичностью сквозит, как из-под двери.
Зато засунуть в фанфик по мотивам произведений Роулинг сказочницу, разительно напоминающую саму Роулинг… Это была находка, честное слово!
Следующая сцена вновь разыгрывается в Портри. И она удивительна своей эмоциональностью, точностью в передаче контрастных настроений героев. «Северус явно не в духе, и вокруг него словно сгустилась тьма. Так выпускает свои густые чернила каракатица, чтобы быстро расходящееся в воде непроглядное тёмное облако сбило преследователя с толку, закрыв ему обзор» – это просто замечательно. Точно и ярко. А главное – совершенно в духе героя. В этом эпизоде мы присутствуем при самой настоящей сцене ревности. Профессор в душе уже принял Мэри как свою женщину – и это то самое новое чувство, которого так не хватает затянувшимся «странным» отношениям. Эпизод кинематографически выписан и очень многое обещает читателям. За каракатицу отдельное спасибо. Такого сравнения мир фанфикшена еще не знавал!
Размышления Северуса об учебнике, любви и смерти – как всегда, кладезь дополнительной информации, которая вся до последнего эпизода служит характеристике главного героя. Но, кроме того, в них заложен задел на будущие приключения: « … ни слова о том парадоксе, что сложился её стараниями, и который нам давно пора было бы с ней обсудить. Да, магия замка подчинилась ей в бою. Но ровно настолько, насколько я смог это позволить, будем уж честны до конца… Небывалый со времён Основателей случай — у Хогвартса, фактически, два директора. Один действующий, другой… как будто, в изгнании. Вот, интересно, что будет, если в один не слишком прекрасный для неё день я просто возьму и появлюсь на школьном пороге?..». Это действительно необыкновенная для магического мира ситуация, и хотелось бы знать мнение других знатоков канона о ней, так что добро пожаловать в комментарии со своими версиями, дорогие читатели.
Северус вновь муссирует тему вероятного самоубийства – уже после того, как получил предложение, от которого не сможет отказаться. Но парадокса в этом нет, если учесть канонный характер персонажа: мы все-таки имеем дело с ярко выраженным классическим астеником. А у такого народа депрессивные настроения так же неизбежны даже в самых благоприятных обстоятельствах. И столь же типичны, как изжелта бледные физиономии, неряшливый облик прически вследствие гиперфункции желез внутренней секреции и неприятное свойство мгновенно взмокать в стрессовой ситуации. Вспомним описанный в каноне эпизод, когда в феврале месяце, выскочив в замученный сквозняком школьный коридор в довольно легком ночном одеянии, герой демонстрирует нам свой высокий лоб, покрытый блестящими каплями пота. Кроме того, при колоссальной умственной энергии именно такие типажи быстро устают, но крайне болезненно воспринимают свою физическую немочь. Все соответствует. Поэтому эпизод с размышлениями и воспоминаниями логично и правильно ложится на общую канву сюжета, многие вещи расставляя по своим местам.
«Странная мысль: а ведь именно счастья для вас я более всего хотел бы. Незачем кривить душой – если бы во мне ещё оставалось после всех предательств и убийств хоть что-то человеческое, я мог бы, наверное, вас полюбить.
Полюбить…
Вас, удивительную женщину, встретив которую, любой нормальный мужчина просто не мог бы не восхититься красотой и физической оболочки, и души – целостной, самоотверженной, мудрой…
Но для этого мне пришлось бы совершить ещё одно предательство. Измену памяти. Измену единственному существу на земле, для которого я не был ни парией, ни средством достижения тех или иных политических целей».
Да простит меня читатель за чересчур длинную цитату, но она для меня – квинтэссенция этого отрывка. Сколько же в ней канонного характера, эмоциональности, депрессии и… прости соратник, откровенной глупости! Вот, драккл же тебя побери, перефразируя Наполеона, «Я не понимаю, как этот умник-интеллектуал ухитряется в своих принципах оставаться таким набитым дураком». Читатель уже начисто устал ждать, когда ты обратишь внимание на то, что жизнь продолжается, и уж коль скоро ты еще не за гранью, надо брать от нее то, что она тебе так щедро – и заслуженно! – дает. Так что с мнением тени Лили я на сей раз полностью согласен.
Впрочем, все впереди… Хочешь мучиться – помучайся еще немного… дурью, правильный ты наш…
А то, что в тексте произошло дальше, иначе, чем примером авторского мастерства не назовешь. Связать реальную Паддингтонскую аварию с пожирателями – и так, чтобы это не смотрелось за уши притянутым, - это уметь надо.
«Спал... надёжно. Мирно и благостно, как только может спать человек, который не знает, что его дом в огне»... Блестяще, друзья!!! Немного только удивляет отсутствие яркой реакции Мери на эту откровенно триггерующую фразу.
Дальнейшее заставляет читателя ждать новых поворотов сюжета.
В целом глава получилась очень светлой – несмотря на тяжкие воспоминания детства Северуса, из которых меня особенно впечатлили воскрешающие нужных людей ангелы и ящерица в графине.
Друзья, вы настоящие таланты! А впереди еще десятая глава, впечатления от которой (неполной, но уже попавшей в мои руки!) я буду переваривать до завтра.