#конкурс_уползания #забег_волонтера

№ 9 Вечный смех Номинация «Хуже смерти»

Та ситуация, о которой придумана фраза «остался вечно молодым». Воистину так. Мы знали, знали, что канон не пощадил весельчака Фредди, что его оплакивают родные и друзья. Мы читали, мы писали фанфики (и у меня об этом тоже есть), мы смотрели кино. И оплакали его вместе с погибшими персонажами, любимыми и не очень. Но что отличает ЭТУ работу — то, как автор позаботился о самом усопшем. О нём, озорном, горячем, смелом, о его большом сердце. Автор вырвал его у Смерти неожиданно, оставив ей его сломанную оболочку, а кипучую сущность выпустил на волю.

Работа не оставляет чувства безысходности. Она позитивна, как мне кажется, во всяком случае сам Фред, похоже, счастлив. Он свободен, он стал бессмертным, он не потерялся и среди живых, то есть он приобрёл и всех ушедших за грань. Как сказать маме — тот ещё вопрос, но, думаю, с ней поговорит и сам Фред. И не раз. Мерлин, сбереги Молли рассудок.
Эта работа — для Фреда. Не о нём, а для него. Автор подумал о нем, сделал так, как лучше ему. Нечасто такое встречается: чувствуешь, когда пишут не для меня, читателя, а для персонажа.

Теперь, если позволите, немного о технической стороне?

Динамично. Однако автор придерживает читателя — всю первую часть. Рваные предложения и обилие многоточий тормозят стремительность боя. Какова была задумка: ускорение? Возможность перевести дыхание? Миг, чтобы протереть глаза?

Хороший язык.
Удачно, как в обрывках этих полуфраз-полувздохов уложена картина сражения: всё понятно, ничего лишнего. Повествование от лица… а от чьего, собственно? «Эй, Дред, смотри, куда прёшь! — Можно не отвечать. Он — знает. Фордж всегда всё знает». Душа братьев — общая, оттого не совсем понятно, чьи глаза и мысли рвутся со страницы.

Душевно.
«Из мыслей словно отрезает половину». Момент, когда понимаешь: произошло всё, схвачен и преподнесён аккуратно и узнаваемо. Очень деликатно. Ни заломленных рук, ни крокодильих рыданий. Но вместе с Джорджем перехватывает дыхание. «Фордж? — Тишина. — Фред?!»

Затем фаза осознания.
«Палочка тяжелеет в пальцах. Фред — полтергейст?!». Прямо чувствуется, как оставшийся в живых наступает себе на горло, продолжая беседовать с ушедшим. «Что, покруче будет, чем отсечённое ухо, братишка? Переиграл я тебя? — поддевает. — Шалость удалась, м, Дред?» — «Шалость удалась… Фордж, — только выдохнуть».

Надрывно.
Слабое трепыхание: «Как сказать маме». Это уже фаза безысходной тоски. Для читателя и всех бесконечных Джорджей, теряющих каждый своего Фреда всякий раз, когда кто-то открывает книгу на 32 главе, всё несколько иначе. Мы могли очередной раз потерять, но мы обрели его, пусть бестелесного, но такого же непокорного и озорного. «Глаза Фреда странно прозрачны, а в них — вечный смех».

Итог.
«…весело быть полтергейстом! Просто отпад!»