Продолжаю флудить. На этот раз, забракованным эпизодом 14-й главы "Бастарда". Не хочется размазывать сюжет "бытовухой" вроде преподавательских будней. Но фантазию же хрен затормозишь...
Пы. Сы. Сама глава тоже пишется ))))

Не бечено, а посему....н-да...короче слабонервных просим покинуть зал. (((

#Из_не_вошедшего_никуда

- Что это?
Вопрос читается на лицах всех семикурсников как Хаффлпаффа, так и Слизерина, но озвучить его решился один только Флинт. Не столько потому что смелый, сколько потому что наглый.
Под «этим» Флинт, очевидно подразумевает мое гениальное творение: сто метров баррикад из всяческого хламья, которое мне удалось отрыть на необитаемой половине замка и при помощи магии, Хагрида и нецензурной брани сформировать в… ну, либо участок ужасно пересеченной местности, либо – что вероятнее – в миниатюрную копию столичных улиц после «Лондонского Блица». [1]
Скажу без ложной скромности – получилось эффектно. Особенно увеличенные обломки каких-то изваяний, в некоторых местах образующие настоящие арки или наглухо перегораживающие проход по остальным кучам «строительного мусора». Все мы держим драматическую паузу, во время которой я смотрю на дело рук своих с ощутимой гордостью, Слизеринцы и Хафлпаффцы с нарастающим беспокойством, а мраморная голова Мерлина, притулившаяся на импровизированном «Старте», – с явственно различимым ужасом.
- Это ваш промежуточный зачет, - наконец «радую» я старшекурсников. – Прохождение полосы препятствий на время.
- И все? – недоверчиво интересуется бойкая хффлпаффка Барбара Кэлхоун. Правда в этот раз бойкости в ее голосе что-то не слышно.
- Никаких ловушек? – вторит ей слизеринка Лия Дейерхарт.
- Никакого обстрела заклинаниями? – не отстает от девушек бледный, костлявый Рэнделл Тоффти, уже сейчас один из первых на дуэльной площадке, и абсолютный аутсайдер курса на беговом маршруте.
- Нет, - я широко и радостно, совсем «по-локхартовски» улыбаюсь. Кажется, эти детишки мне не доверяют, и, чаще всего, правильно делают. – Никаких подвохов. Просто пробежать дистанцию с максимально возможной скоростью. Но перед этим… расскажите-ка мне, какие потенциальные опасности вы видите.
- Шею свернуть… - тихо бурчит себе под нос Осборн Пикок, чья неуклюжесть даже у меня в голове не укладывается. Чистокровный парень из уважаемого, довольно богатого рода, а телом своим владеет, как ледоруб астролябией.
- Вы, мистер Пикок, простите уж, и на ровном месте умудряетесь себе что-нибудь сворачивать, - под глухие смешки как Хаффлпафцев, так и Слизеринцев, отзываюсь я. В середине сентября этот детинушка ухитрился выбить себе плечо, неудачно оступившись на мокрой траве у Черного Озера. К чести Осборна могу сказать, что парень он терпеливый, - даже не пикнул, когда я там же на берегу вправлял вылетевшую из сустава кость.
- Тем не менее, мистер Пикок, говорит правду, хотя ни дураком, ни ребенком я бы его не назвал [2], - я снова поворачиваюсь к классу. – Шею тут свернуть тоже вероятно, но я очень надеюсь, что вы воздержитесь. И хотелось бы поподробнее.
- Ну, некоторые эм… укрепления выглядят не слишком устойчивыми, сэр, - осторожно начинает Натали Эллингтон, которую все сокурсники зовут исключительно Нэтти. Даже я периодически себя за язык хватаю! В обычной жизни Нэтти, единственная наследница рода Эллингтонов, похожа на милую мягкую игрушку с тихим, бархатистым голосом и ямочками на щеках. Ну а в бою я бы с этой гарпией связываться не рекомендовал. Ровесникам по крайней мере.
- Засчитано, Нэ... мисс Эллингтон, пять баллов ваши, - я киваю порозовевшей то ли от похвалы, то ли просто от смущения девушке. – Еще?
- Большой перепад высоты, - подключается к мозговому штурму Осборн.
- А это значит?... – я вопросительно смотрю на столпившихся передо мной подростков.
- Значит придется тратить время на огибание препятствий, - мрачно констатирует Флинт. В чем в чем, а в вопросах скоростей капитан слизеринской сборной разбирается прекрасно. Еще бы интересовался он чем-то кроме квиддича – цены б ему не было. Среди преподавателей об этом неразговорчивом, смахивающем на тролля парне уже сложилось мнение, как о студенте от природы туповатом. А, как по мне, так голова у Флинта варит неплохо, вот только учеба в сферу его интересов не входит.
- Пять Слизерину и еще два Хаффлпафу за неполный ответ, - наконец-то они прониклись смыслом фразы «анализ ситуации»! Два месяца назад мои каверзные вопросы встречала такая всепоглощающая тишина, будто я не в аудитории, а на ночном кладбище распинаюсь.
- А какой норматив? – интересуется дотошный Тоффти еще двадцать минут обсуждений спустя. За это время я как раз успел начислить обоим факультетам еще по десятку баллов, пятнадцать из которых тут же и снял за попытку мистера Сплита наколдовать ослиный хвост мистеру Хэггинсу. Делить мисс Кэлхоун эти двое вполне могут и в свободное от учебы время.
- Четыре с половиной для дам и четыре для джентльменов, - в ответ на возмущенное сопение я с гадостной усмешкой добавляю, – Это на «Удовлетворительно». Чтобы сдать на «Превосходно» придется уложиться в три тридцать.
- А вы сами, сэр? – мисс Кэлхоун смотрит на меня с неприкрытым любопытством.
- Две с половиной, - пожимаю плечами я. – Проверять будем?
- Нет, сэр, - на диво слаженным хором отзываются мои ученички, скромно потупившись.
- Вот и чудно. Ну, кто первый? Или, как обычно, пойдем по списку?
В отсутствие нормальной методички, нормативы старшекурсников мне пришлось вычислять самостоятельно. То есть проходить все самому и делать скидку на плачевную физическую форму студентов. Похоже мне, все-таки удалось вбить им в голову одну простую истину: я никогда не прошу того, чего не умею сам. Так что стадию проверок моей дееспособности и компетентности к концу октября мы благополучно миновали.
Что не излечило меня от привычки носиться по тренировочной площадке вместе с подростками, частенько примеряя на себя роль «серого волка». Особенно в пресловутых командных дуэлях. Пока факультетские сборные пытались доконать друг друга, я подло партизанил, насаждая добро и справедливость. То есть обстреливал заклинаниями обе команды.
И, если поначалу мою деятельность можно было расценивать как «битье младенцев», то к середине октября шести и семикурсники, наконец-то, стали пытаться отстреливаться и даже кооперироваться, на время забывая об идеологических разногласиях. Не то, чтобы у них были против меня реальные шансы. Но я прекрасно понимал, что это только до поры до времени.
Проверять новенького преподавателя на вшивость – старая, добрая традиция старшекурсников. Учитывая квалификацию некоторых моих предшественников, не удивительно, что и мой «профессионализм» был поставлен под сомнение. Говорят, тому же Квиррелу семикурсники и сами могли бы рассказать много полезного и нового.
Самыми нахальным оказался, как обычно, факультет смелых.
Танцевальный ликбез стал последней каплей, переполнившей и без того крошечную чашечку гриффиндорского терпения. И если на сдаче нормативов по физподготовке юные умы кое-как терпели мой произвол, то перспектива превратиться в танцоров явно не пришлась им по вкусу.
Стоит только вырасти, и уверенность подростков в том, что они знаю все на свете, - в том числе и чему стоит, а чему не стоит учиться – начинает раздражать несказанно. Так что, когда Джекоб Нейвис – семикурсник-гриффиндорец, всячески демонстрировавший на факультете свою «крутость», решил выразиться о бесполезности такой практики, я, каюсь, не выдержал. И, похоже, правильно сделал. После показательной дуэли в ритме бессмертных «Роз и ружей» [3] вопросы ко мне, кажется, отпали. По крайней мере, обучаться искусству танца с палочками согласились все.
Идея была стара, как мир, но выглядела чертовски привлекательной. Грех было не воспользоваться тем немногим, что действительно умеешь.
Дело в том, что, когда мать-природа раздавала людям таланты к разным видам искусств, я, похоже, стоял в очереди за симпатичной физиономией. Писательский дар обошел меня стороной, стихи за моим авторством писать стоит разве что на заборах, да и то исключительно с целью оскорбить эстетический вкус прохожих. Моими рисунками можно смело пытать подозреваемых в застенках аврората, а, после единственного прослушивания в хор Хогвартса, профессор Флитвик слезно попросил меня больше не петь. Никогда. Не петь, не насвистывать и, упаси Мерлин, не играть на губной гармошке.
Так что из всего арсенала способностей я успел захватить с собой в большую жизнь талант ко влипанию во все, во что только можно влипнуть, да способность к танцам.
На чем я благополучно и сыграл. Тем более что именно так наш собственный инструктор по технике боя вколачивал в курсантов тонкое искусство профессионального членовредительства.
Так что, вот уже месяц, как я заделался не только учителем ЗОТИ, но и танцев. На счет боевых навыков моих студентов говорить, конечно, рановато, но вот поставить к концу семестра какой-нибудь захудалый мюзикл мы, пожалуй, имеем неплохие шансы.
Хотя...
Я опираюсь о мраморную голову величайшего в истории магической Британии волшебника, благо, он, похоже, не против. Ну возразить-то уж точно не может. Так что мы с Мерлином наблюдаем за тем, как, спотыкаясь и оскальзываясь, Слизеринцы вперемешку с Хафлпафцами пытаются пробиться к заветной финишной черте. Зрелище это энтузиазма не вызывает. Причем у нас обоих. Что ж, приходится признать, что работы мне предстоит еще непочатый край.


1. Лондонский блиц — длившаяся 57 ночей бомбардировка Лондона. Сорок первый год, Вторая Мировая и немцы. Что тут еще скажешь.

2. Здесь Гил ссылается на английскую пословицу "Children and fools tell the truth". Что значит "Дети и дураки говорят правду". В русском языке аналогичной можно считать пословицу "Устами младенца глаголет истина".

3. Гил имеет в виду американскую группу Guns N’ Roses, основанную в 1985-м. И да, для него это уже бессмертная классика.