#гизы
#портреты

Не будет преувеличением отметить: Гизы были необычно высокими для своей эпохи, когда мужчины были в среднем намного ниже, чем сегодня, а физическая сила ценилась куда больше. Мария Стюарт, племянница герцога, была ростом 5 футов 11 дюймов, у нее, как и у дяди Франсуа были светлые волосы, что было необычно для француженки. Благодаря такой необычной внешности Гизы считались иностранцами, пришельцами из немецких земель Лотарингии.


В эпоху, когда внешность и манеры оценивались через призму геральдического величия, красота представителей дома Гиз приобретала особое значение. Она контрастировала с уродством, которое поражало некоторых Габсбургов, Валуа и Бурбонов.





И портреты нового герцога подтверждают утверждение наблюдателей, что Анри — по словам венецианского посла, "прекрасен, как ангел", по внешнему виду превосходит даже свою двоюродную сестру Марию Стюарт.


У него было бледное лицо и кудрявые золотистые волосы. Он тоже был высок и строен, обладал прекрасной фигурой, сформированной боевыми видами спорта и игрой в мяч, и, что более необычно, Анри умел плавать—он мог, как говорили, переплыть реку в доспехах. Он унаследовал и обаяние своего отца, и общие черты. Его необычайная привлекательность для женщин и приветливость с простолюдинами позже станут для него важным политическим преимуществом. Если у Анри и была ахиллесова пята, то это , несомненно, высокомерие. В его отце врожденная гордость аристократа была умерена сдержанностью и скромностью, которые производили впечатление даже на его врагов. Анри, напротив, унаследовал часть высокомерия своего дяди. Поучительна история Маргариты де Валуа о молодом герцоге. На вопрос своего отца, Генриха II, какого принца она предпочла, Гиза или Маркиза Бопрео, сына принца Ла-Рош-сюр-Йон, она согласилась, что Гиз, без сомнения, выглядит лучше, но предпочла другого, потому что "каждый день герцог делает что-то плохое кому-то и всегда хочет во всем верховодить" История, вероятно, апокрифическая, но она выдержала испытание временем, потому что юная маргарита без сомнения ухватила самую суть. Это подтверждается событием, которое произошло более десяти лет спустя. Во время торжественного крестного хода в Париже потасовка между одним из пажей герцога и королевским лучником. Предупрежденный об этом, герцог подошел к лучнику и посреди улицы приказал ему встать на колени, в то время как его паж дал ему две пощечины. Для пущей убедительности Гиз ударил беднягу его собственными перчатками. Многие, включая короля (вероятно это еще был Карл), сочли очень странными. Это преувеличенное чувство собственной важности распространилось и на ненависть, охватившую его. Брантом, довольно близко знакомый с герцогом, был убежден, что другие несут гораздо большую вину за смерть его отца, чем Колиньи, но Гиз не хотел иметь дел с мелкой сошкой: "он питал вражду только к великому капитану, потому что другие не были достойны его ненависти, гнева и мести’.

Stuart Carrol "Martyr and Murderes"