#ViT_nihontravel #Япония #фото
День пятый, он же лес, кицунэ и рассвет у тысячи ворот

Танабата для меня не закончилась подписанной тандзаку на бамбуковой ветке у главного павильона Кодай-дзи. Из Гиона я на полтора часа вернулась в отель, после чего побежала на автобус до вокзала - нужно было успеть на одну из последних электричек до станции Инари. Потому что еще в феврале 2018, в прошлую поездку, я пообещала себе, что вернусь в Японию поздней весной или летом, в ясную теплую погоду, проведу ночь в храме Фусими Инари и встречу там рассвет.


Каждое синтоистское святилище, будь это огромный храмовый комплекс или крошечная хокора у проселочной дороги, для меня особенное. Есть в них нечто максимально для меня комфортное и располагающее по атмосфере, по ощущениям, по духу, благодаря чему я даже в незнакомой синтоистской кумирне чувствую себя долгожданным гостем, а не понаехавшим туристом - что уж говорить о местах, давным-давно ставших родными?


В темноте входные тории выглядят еще монументальнее, чем всегда, а любимые лисички у ворот - таинственнее. Я, наверное, еще не раз и не два повторю, как сильно именно в храмах мне нравится ночная подсветка: она подчеркивает лишь то, что действительно важно, а все остальное, будто необходимая для полета фантазии недосказанность, прячется в тени. В Фусими Инари в любое время года царит толчея и шум, но лишь в часы, когда святилище официально открыто - когда работают храмовые магазинчики, и на крючках появляются новые деревянные таблички-эма в виде лисьих морд. Ночью там не оказалось никого, кроме меня да сторожа, с фонариком обходившего павильон за павильоном, и к тому моменту я в очередной раз порадовалась, что решилась приехать именно сейчас.












Правда, на подходе к лестнице я внезапно наткнулась на заграждение, перекрывающее ее целиком. Надпись на английском представляла собой явный гугл-транслейт с японского, и единственным более-менее внятным выражением было "берегись диких кабанов". В недоумении покрутившись рядом и пройдя один пролет (после которого я впаялась во второе аналогичное заграждение), я спустилась обратно, только чтобы в итоге практически врезаться в сторожа, который с помощью переводчика и активной жестикуляции объяснил, что подъем на Инарияму в темноте запрещен. По одной простой причине: в лесу поселился выводок диких кабанов в количестве аж десяти штук, и потому лезть на гору ночью реально опасно. С рассветом - пожалуйста. Я грустно покосилась на часы, безжалостно уведомившие, что последняя электричка в Киото ушла со станции минут сорок назад, и пошла в сторону ближайшей круглосуточной едальни, где можно убить время, - благо, до нее еще нужно было добраться.


Вернулась я около половины четвертого и плюхнулась на первый попавшийся каменный бордюр - караулить стремительно светлеющее небо. В начале пятого уже знакомый сторож радостно доложил, что можно начать подниматься, так что я бодро зашагала наверх.

Пустые храмы, не заброшенные, а именно пустые в какой-то неопределенно короткий промежуток времени, выглядят и звучат совсем иначе. В Фусими Инари в рассветной тишине осталось журчание воды в тёдзуе, птичий крик в густой листве, ветер, гуляющий по коридорам из красных ворот, и в такие моменты кажется, что ткань между мирами утончается до невозможности. Статуи каменных лис с зажатыми в зубах ключами от рисовых погребов, потрескавшиеся старые тории с выцветшими столбами, бесконечные ступеньки и постоянное ощущение, что за тобой наблюдают: украдкой, но очень внимательно. Да и название у храма говорящее - не зря 見 в 伏見 значит "видеть/смотреть", а 伏 имеет значение "прятаться/быть невидимым", так что можно сказать, что Инари тайком присматривает за гостями.













А примерно на середине пути на вершину находится красивая обзорная площадка.


Под конец дорога идет от одного маленького святилища к другому, и все, что успевает отметить взгляд - лисы и тории, тории и лисы.



















Солнце поднялось из-за горы примерно тогда, когда оставалось около десяти минут подъема на ее вершину. И я не видела зрелища красивее.