 Хальве!
Продолжаем изучать фик Мы на плечи взвалили, и тут нам наконец дали подобие сюжета. Пятая глава начинается как бы в будущем. Гермиона Джин Уизли стояла, глядя на свежую могилу. Серый камень могилы был всем, что осталось от ее друга. Пожалуй, лучшего друга в жизни и, пожалуй, единственного. Вчера умер Гарри, а сегодня его как-то очень быстро похоронили. Не доживший и до сорока лет мужчина был единственной поддержкой во всех ее начинаниях долгие, долгие годы. Последний год был полон ударов для Гарри… Магия не признала никого из его сыновей наследниками рода Поттер, Гермиона, конечно же, сразу поняла, что это значит, но Гарри гнал от себя эти мысли, не позволял задумываться и пресекал разговоры на эту тему, а потом случилось страшное. Женщина помнила, как носился ее друг с младшей доченькой, как любил ее, буквально сдувая пылинки, но полгода назад случилось страшное — девочка заболела страшной маггловской болезнью, от которой не могли вылечить и маги. Страшная, жуткая болезнь, буквально подкосившая ее друга. Гермиона старалась поддержать Гарри всеми силами, они вдвоем искали, как спасти девочку, пересадка костного мозга могла бы помочь, но Джинни не подошла из-за каких-то особенностей организма, а Гарри… Магглы абсолютно точно установили, что отец маленькой Лили не он, и его костный мозг не подойдет. Гарри так и не вымолил у Джинни имя отца ребенка, и Лили угасла. Всего десять дней назад они хоронили маленькую девочку, и вот могила ее папы. До самого конца Гарри оставался папой Лили, ухаживал за девочкой, делил ее боль и страх, рассказывал сказки, пел песни, понимая, что девочка умирает. Смерть Лили сделала Гарри глубоким стариком… Этого удара старый друг не выдержал. Гермиона помнила вчерашний день, он пришел к ней попрощаться. Только с ней, как оказалось, Гарри попрощался. Он многое сказал в тот вечер, перед тем как уйти навсегда, и теперь Гермиона стояла и плакала. Только сейчас она поняла, что у нее нет никого. Даже Рон… Женщина плакала, стоя у свежей могилы. И вышло на треть занятно, на две трети плохо. С одной стороны, смерть и несчастья, особенно смерть ребенка, это серьезно, и задевает за живое. Но с другой стороны, мы так не договаривались, чтоб конину-фанонину пихать, и приправлять пожалейкой. Дети Гарри не признаны Магией наследниками - что там ГХА говорил, делая отсылку? Магия служит магу, не наоборот, да? Чтож, здесь уместно было бы это вспомнить, ибо магия, это способность, а не божество, не разумная сущность, которая что-то там указывает. Сеттинг ГП подобного не допускает, мама Ро писала свою вселенную с её правилами, а не воплощала поганую викку. Так что сектанты, верующие в Разумную Маму Магию идут нахрен - или получат пулю. Далее я не понял, что у дочки Гарри за болезнь, и почему Гарри не отец своих детей. Это типа въевшийся фанон про шлюхоДжинни говорит? А Лили я полагаю убил лейкоз ( он тоже требует пересадки ) -или это что-то другое? А нам расскажут? Так много вопросов, и не видать ответов. Наверное, пришло время переосмыслить свою жизнь. Гермиона опускалась в своих воспоминаниях все глубже в пучины памяти, и все больше осознавала простой факт — она дура. Сидя дома, обнимая постаревшего Глотика, женщина рассуждала вслух о школе… О Турнире том проклятом… О пятом курсе… Все давно ушло в прошлое, пропало навсегда. Победа горчила потерями, а семейная жизнь — отсутствием детей. Оказалось, что маховик и некоторые обнаруженные следы зелий исключили для нее счастье материнства. Когда Гермиона это узнала, только Гарри сумел вытащить ее из депрессии. — А ведь я его предала, — вздохнула женщина. — На третьем курсе с этой метлой… Я ведь предала его… А после пятого… Как он вообще смог простить и остаться другом? Вместо того, чтобы поддержать, успокоить, дать тепло, я закрутила «любовь» с Роном. Ей вспомнились глаза Гарри, когда он впервые увидел ее с Роном. Как она могла этого не увидеть? Эту тоску человека, потерявшего самое дорогое… Такое же лицо у него было, когда хоронили Лили. Как она могла этого не увидеть? Не значит ли это, что Гарри ее любил? Гермиона не знала. Она не понимала себя, не понимала, почему она поступала именно так в прошлом. — Понимаешь, Глотик, — женщина всхлипнула, прижимаясь к шерсти своего постаревшего друга. — Я, получается, его предавала, а он меня прощал… Но почему я так делала? Вернуться бы и разобраться во всем… Гермиона ходила на работу, но чувствовала, что со смертью Гарри из ее жизни исчезло что-то важное. Что-то, что давало уверенность. Был ли он только другом? Женщина этого не знала. Ей хотелось бы разобраться в том, что произошло и откуда в ее организме взялись следы таких зелий, о которых говорил колдомедик… — Зачем я живу, Глотик? — спросила Гермиона своего мурчащего зверя. — Какой смысл в моей жизни? Родители меня не простили, да и сама я не поняла, зачем надо было стирать им память, это их никак не защитило, скорее наоборот… Мама умерла от инсульта, и папа… Папа думает, что это из-за того, что я сделала. До сих пор так думает и не желает меня видеть. Неужели я действительно убила маму этим? Слезы полились из глаз, женщина горько плакала над своей судьбой. Пока рядом был Гарри, была какая-то уверенность, но теперь… Она просто не понимала, зачем живет. Вот стала она Министром и что? Кому от этого лучше или хуже? Над ней смеются, ее не воспринимают, решения каждый раз надо проталкивать силой… Зачем она нужна? — Так больно, Глотик, — пожаловалась Гермиона. — Детей у меня никогда-никогда не будет, от процесса удовольствия никакого, я, конечно, изображала, но… Сил моих нет больше. Знаешь… наверное, хватит, — решилась она. — Позвоню-ка я папе. Но папа просто бросил трубку, услышав голос дочери. Пожалуй, это было последней каплей. Написав сумбурное письмо, которое отправилось отцу обычной почтой, Гермиона сидела в комнате, пока Рон опять заседал в баре. Она сидела и думала, думала о том, что если бы ей дали шанс, она бы точно во всем разобралась. Живоглот видел, что творится с хозяйкой, но помочь ничем уже не мог — его время истекло. Он подошел к женщине, взглянул ей в глаза в последний раз, а потом просто мягко завалился на ковер. Книззл-полукровка умер, и именно осознание того, что теперь она совсем одна, окончательно сломило когда-то сильную женщину. Она огляделась, написала пару строк на пергаменте и поднесла палочку к горлу. — Жаль, что я так бездарно профукала данную мне жизнь, — произнесла Гермиона. — Может быть, там я смогу встретить маму, и она меня простит? Молчали стены, молчал мертвый Живоглот, тишина была ответом женщине. Только слезы стекали по ее лицу. И губы прошептали: «Секо», чтобы навеки погасить этот мир, в котором Гермиона точно не была нужна никому. Ага, значит Гарри наплодил детей, все как в конце седьмой книги - а дети Рона и Гермионы автором анулированы. Ну оно и понятно, ведь так хотелось заделать одноногую собачку, которая не просто страдает ( и всевидящая камера в виде автора и читателей это видит), она еще и проговаривает это вслух коту, который послушал, и умер. Мне сразу вспомнилась дивная сцена из одного фильма  А еще это похоже на "сериалы с комментариями", которые крутят хрен знает для кого разным каналам. Те самые, где видно, как хреновые актеры изо всех сил пытаются не смотреть на оператора, и где женщина приезжает в воинскую часть, а закадр рассказывает " На следующий день Марина приехала в воинскую часть." Видимо для полных идиотов, которым все надо разжевать, и в рот положить. И снова привет фанон, оказывается маховик калечит, причем так, что и магическая медицина не поможет. Отдельно доставляет, как Гермиона переживает, что метлу Гарри показала профессору МакГи - прямо ГХА запахло, с его концепцией друзей-шестерок, которые не должны приносить неудобств, зато обязаны терпеть "друга" во всем. Автор еще один кандидат в женихи к Зи, тоже пишет плохо, и тоже агрессивно пропихивает свои представления о правильном и прекрасном. Она топит за чаепития, бухалово и всеобщий поболтун, в перерывах между истреблением рыжих, он пропихивает пейринг Гарри+Гермиона, восхваляет спецуру ( опуская всех вокруг), и много думает о безволосых промежностях. Отличная шведская семья. Но тут, неожиданно как гусь  — Мисс Грейнджер, вставайте, вы здоровы, — услышала Гермиона, распахивая глаза. Вокруг было больничное крыло Хогвартса, и над ней стояла мадам Помфри, совсем еще не старая, а это значило… Резко вскочив, Гермиона почувствовала себя совсем юной, видимо, еще девочкой. Неужели ей дали шанс все понять? Увидеть родителей, попросить у них прощения, неужели? Выйдя из Больничного крыла, Гермиона завернула в туалет, чтобы рассмотреть себя. Судя по всему, она была отпоена мандрагоровым зельем после Василиска, которого убил, спасая всех, опять же Гарри. Спасавший всех Гарри. Девочка всхлипнула, она не чувствовала привязанности или, не приведи Мерлин, любви, но понимала, что мальчишка, у которого в жизни не было ничего, даже детства, рисковал жизнью ради нее и многих других… Это больно ударило по сердцу воспоминаниями о том, как Гермиона предаст его доверие всего лишь через год… Подержавшись за грудь, девочка вдохнула-выдохнула и отправилась в гостиную. Предстояло все начать заново. Однако в гостиной было странно… Гарри, Рон и Джинни будто бы держались особняком и вели себя необычно. Мало того, что они как-то переговаривались, но вот зеленоглазый мальчик совсем не выглядел забитым открытым пацаном, как в памяти Гермионы. Гарри был спокоен, как скала, да и Рон рядом с ним тщетно пытался изобразить свое обычное поведение, а вот первой Гермионе обрадовалась Джинни, даже предложив дружбу, чего в прошлом Гермионы точно не было. Усевшись в купе вместе с ребятами, девочка поняла, что не чувствует себя, как должна была бы чувствовать — воспитателем в детском саду, скорее Гермиона ощущала себя, как на дружеской посиделке с ветеранами Второй Магической. Это сильно удивило девочку. — Простите, ребята, я вас покину, — сказала она. — Мне надо подумать. — Конечно, Гермиона, — улыбнулся ей Гарри, на мгновение став тем мальчиком, которого она помнила. — Мы не обидимся. Девочка сидела в соседнем купе и думала. Гермиона думала о том, что все какое-то не такое, как она помнила, эти трое выглядят иначе, ведут себя больше, как взрослые… Но еще и сам Хогвартс был самую чуточку, но иным. Никто не добавил баллов Гриффиндору на прощальном пиру, никто не благодарил Гарри. Директор выглядел несколько растерянным, а профессор Снейп — ошарашенным. Позже, сидя в одном купе с ребятами, Гермиона все еще чувствовала себя на посиделке ветеранов. Они довольно четко передавали слово друг другу, что выглядело случайностью, хотя вряд ли ею было, но при этом не отторгали Гермиону, включая ее в свой круг. Девочке было интересно и весело, как не было уже много-много лет. Желание плакать все не покидало Гермиону, но она держалась. Совсем скоро она сможет увидеть живую маму и папу… так и не простивших ее родителей. Сможет ли она посмотреть им в глаза? — Ну а ты чем будешь заниматься летом? — спросила Джинни Гермиону. — Родители, наверное, во Францию увезут, — неуверенно ответила кудрявая девочка. — Ну и учиться буду, я же вон сколько пропустила. — Учиться — это правильно, — произнес Рон, вызвав у Гермионы когнитивный диссонанс, в котором она пребывала вплоть до окончания поездки. А вот потом началось самое сложное. Нужно было шагнуть через барьер и увидеть родителей. Девочка помнила, как смотрели на нее родители, когда она только восстановила им память — с брезгливостью. Как смотрел на нее папа на похоронах мамы — с ненавистью. Гермиона отчаянно боялась увидеть такое же выражение лица и сейчас, поэтому топталась перед барьером, когда подошел Гарри. Мальчик опять поддержал ее, дав уверенность в своих силах. Он снова был рядом, несмотря даже на то, что его ждали не родители, а фактически тюрьма, и Гарри знал это. Он снова нашел силы, чтобы показать ей: «ты не одна, Гермиона»…. И девочка сделала шаг. В общем она самопопаданка, которой дан шанс изменить судьбу. Это могло быть хорошо, но я не доверяю автору. Зато мы лишний раз увидели, как можно обосрать любимых персонажей, якобы хваля. Уже Гермиона увидала, что её друзья сами не свои, сколько еще народу это может заметить? А насрать!  - отвечает нам автор.Видя радость в глазах родителей, Гермиона расплакалась, что несколько озадачило и папу, и маму, но они решили оставить обсуждения до дома. Глядя на то, как себя ведет дочь, Грейнджеры что-то заподозрили, но, видимо, сделали неверные выводы. А девочка выглядела виноватой. Покушав, она ластилась к папе и маме, чего с ней не случалось практически никогда, чем заронила серьезные подозрения в душу родителей. — Ну, показывай табель, — предложил девочке мистер Грейнджер. — Да, папа, сейчас, — кивнула Гермиона, протягивая табель, в котором стояли сплошь «зачтено», так как экзамены были отменены. — А где оценки? — удивилась миссис Грейнджер. — Где экзамены? — У нас экзамены отменили, — произнесла девочка и, пряча взгляд, добавила, — из-за чрезвычайного происшествия. — Да? — мистер Грейнджер выглядел удивленным. — А если мы спросим школу, они подтвердят? Такого недоверия со стороны родителей Гермиона не помнила, она удивленно посмотрела на обоих Грейнджеров и решила объяснить, не подумав, как такое объяснение будет выглядеть в исполнении тринадцатилетней девчонки, которой она сейчас выглядела. — Родители, — сказала она. — Маги к простым людям относятся с пренебрежением, как к животным. Ваш вопрос в лучшем случае проигнорируют, а в худшем — еще и заклинанием приголубят, чтобы не отрывали от дел занятых магов. А это называется "просранная речевая характеристика", снова запахло ГХА. В самом деле, подумаешь. Гермиона так не выражалась, и попаданцев в ней кроме неё нет - плевать, если автор хочет. он так пишет. Ведь он же свободен в плане творчества, и чекист с маузером за хреновое писево не накажет  , а любую критику можно махом снести, анально огородившись.Но это было еще не все: Взглянув в глаза родителям, Гермиона поняла, что объяснять следовало другим тоном, чай не в Визенгамоте, но было уже поздно. Папа сильно разозлился, а мама смотрела на дочь с интересом энтомолога, увидевшего необычное насекомое. — Животные, говоришь? А может быть, все проще? Ты просто плохо училась, и тебе из жалости зачли курс, чудом не отчислив? — поинтересовалась миссис Грейнджер. — Вы мне не верите? — удивилась Гермиона, увидев, что папа зачем-то снимает ремень с пояса. В прошлой жизни девочку не били, поэтому смысл этого жеста она поняла не сразу. — Нет, конечно, — сообщил мистер Грейнджер, вставая рядом с диваном с ремнем в руке. — Иди-ка сюда. Гермиона подошла к отцу, недоумевая, что происходит, и была сразу же перекинута через спинку дивана. Ощутив, что ее юбка задралась, а мамины пальцы коснулись белья, девочка запаниковала, но потом все поняла. «Это будет интересный опыт», — подумала Гермиона, давя панику усилием воли. — «Может быть, простят». Заголив свою дочь, мистер Грейнджер принялся объяснять ей, как важно хорошо учиться, сопровождая объяснения соответствующими движениями. Ремень звонко хлопал по коже, вызывая вскрики, перешедшие в плач. В прошлом Гермиону не наказывали таким образов никогда, поэтому она недооценила «опыт» и на эмоциях пожелала, чтобы ремень исчез, выдав стихийный выброс. Мистер Грейнджер посмотрел на качественно исполосованный тыл дочери с выступившими кое-где капельками крови, потом на огрызок мгновенно сгоревшего ремня в своей руке, шумно выдохнул и закончил наказание: — Ступай в угол на два часа и думай о своем поведении! Стоящая в углу девочка горько плакала, не понимая, за что ее наказали именно так, а мистер Грейнджер смотрел на табель дочери. Будучи врачом, мужчина трезво оценивал свое состояние, и вот это внезапное желание выпороть дочь, возникшее, как только он взял в руки табель, было для него странным. Оно было вдвойне странным, так как мистер Грейнджер был принципиальным противником таких методов. А плачущая девочка понимала, что теперь ей страшно, она просто боится своих родителей. Все переживания, эмоции, истерика и то, что с ней только что сделали, сложились, гася сознание. Девочка в углу упала в обморок. Ага, еще один приборчик ломки мозгов затесался. И подобно зи. нам наверное бы тоже начали задвигать. что раз в книжке не показывали что у Грейнджеров дома, то автор фика может нафантазировать все что угодно. хоть брата-дауна, хоть родителей что лупят ремнем. Нет, автору никогда не достичь уровня фика Команда , где например мать Питера Петтигрю была раскрыта, и ты верил в подобное. Глава шестая начинается с попаданцев, они встретили Гермиону: — Гермиона, привет! — Лена подошла к девочке, родители которой остановились и взглянули на ребят в военной форме, получив в ответ четкое воинское приветствие от трех из четырех. Четвертая девочка была поглощена мороженым и находилась в своем мире. Мистер Грейнджер напрягся, глядя на ребят, носивших форму так, как будто родились в ней. — Здравствуй, Джинни, — тихо проговорила Гермиона, глядя в землю. — Хм, — внимательно посмотрела на нее товарищ старший лейтенант. — Давай-ка мы с тобой на неделе встретимся, о домашних заданиях поговорим? — Вы учитесь в одной школе? — поинтересовался мистер Грейнджер. — И как прошли экзамены? — на этих словах отца Гермиона вздрогнула и съежилась, будто опасаясь удара. — В этом году экзамены отменены, сэр, — ответила Лена, вызвав удивленный взгляд мистера Грейнджера, так и не поверившего дочери, что отлично поняли товарищи офицеры. — Экзамены до пятого курса не являются определяющими, это инициатива школы, и отчислить за несдачу не могут, сэр. — Вот как, — протянула миссис Грейнджер. — Спасибо за информацию… — Ну так как, встретимся? — спросила Лена, на что Гермиона только кивнула. — Я пошлю тебе сову, — улыбнулась товарищ старший лейтенант кудрявой девочке, заметив, что по лицу той текут слезы. — Скажите, — задумчиво спросила миссис Грейнджер. — А это правда, что с не магами волшебники не очень хорошо разговаривают? — Большинство волшебников магл… эээ… не магов не видели, мэм, — ответила Лена. — Но в любом случае, Гермиона с ее статусом крови находится в самом низу пищевой цепочки, а вы, при всем уважении, в нее совсем не входите. Ошарашенные лица родителей девочки еще долго заставляли улыбаться сделавшую пакость Ленку. Она так по-доброму улыбалась, что некоторые попадавшиеся на пути люди просто шарахались в сторону. Стас тоже понимал, какую большую и толстую свинью подложила Лена под самомнение родителей Гермионы. Мальчику не понравилось состояние, в котором явно пребывала кудрявая, ее рефлекторные жесты при звуках голоса отца. Он, конечно, помнил, что у англов принято бить детей, но таких методов в отношении девочек не понимал. Потому посчитал небольшую выволочку, полученную родителями кудрявой, оправданной. Ага, рассказал про взгляды местных фашиков, и рада. А чему ты рада, собака сутулая? Что можно к кому-то примазаться, и кого-то гнобить? Или ты пронзила, что это за люди ( дочку бью), и решила их обговнить? Странно. И нет, "у англов" бить детей принято не более, чем у других. А ты, прежде чем других воспитывать, на себя бы оборотился. Детей ты может не бьешь ( но не поручусь), а вот взрослых лупить за здорово живешь тебе явно по вкусу. Больше всего Гермиону ударил не факт обнажения и порки, она посчитала, что это ее родители и они имеют право. Девочку буквально убило недоверие. Ей не поверили, ее практически высмеяли и наказали ни за что. То есть не было никакого повода прямо сейчас ее так сильно побить, что Гермиона теперь лежала в своей кровати на животе и плакала. Пижамные штаны девочка надеть не смогла — было очень неприятно от прикосновения ткани, и от этого на нее накатывал волнами страх. Она боялась повторения «массажа», ведь ее выброс прервал наказание… «А вдруг папа знает, что это из-за меня умрет мама?» — подумала Гермиона. — «Тогда, получается, все правильно, и я заслужила. И добавку, наверное, тоже?» Она лежала, думая о том, что боль — это искупление, ведь она действительно стерла память родителям, и то, что этого еще не произошло — совершенно не важно. Ее обморок испугал родителей, но не ее… Гермиона думала о том, что сильно виновата, а от боли это чувство вины притупилось, что заставило девочку думать о том, что боль — это правильно. Мда, вот так лупят некоторые детей. а потом из них маньяки или проповедники вырастают  Авторские уши из текста торчат, ведь это он зачем-то перекроил характер Гермионы, что её бьют, а она считает что так и надо. И с одной стороны да, к этому она могла придти, если принять на веру версию, что несчастья сломили её - но не получается. Автор написал все настолько недостоверно. что сразу видно, Гермиона такая, потому что автор захотел. — Прости нас, Миона, за то, что не поверили тебе, — мягко сказала мама, обнимая ее. И девочке так сильно захотелось, чтобы они действительно ее пожалели и полюбили, но перед глазами снова встала Австралия, и Гермиона потеряла сознание. Очнулась она в машине, папа вез девочку в больницу, потому что обмороки — это не к добру, а Гермиона вообразила, что ее везут в приют, чтобы избавиться и заплакала. Она плакала все время, пока ехали, пока ее осматривал доктор, пока пытались успокоить, всполошив абсолютно всех, и тогда девочку посмотрел психиатр — друг мистер Грейнджера. — Твоей дочери приснилось, что ее мама умерла от инсульта и это случилось по вине девочки. Она поверила в свой сон. А вот ты, не поверив ей и наказав, в ее понимании, без повода, да еще и впервые, укрепил свою дочь в принятии этого наказания как искупления за свою воображаемую вину, тем самым подтвердив ее, — объяснил психиатр. — Понимаешь? — Понимаю, — кивнул мистер Грейнджер. — И что теперь? — Теперь… — психиатр задумался. — Дашь ей эти медикаменты, я выпишу. И завтра же проваливайте в отпуск — море, горы, все равно. Главное, покажите ей, что ее любят. Разговаривать ласково, ни в коем случае не ругать и не наказывать, это понятно? — Понял, — кивнул мистер Грейнджер. — Спасибо тебе! — И еще… — коллега помолчал. — Может требовать наказаний, приходить за ними, так вот придумывай, что хочешь, но, чтобы боли не было. Объясняй, почему ее нельзя за конкретный проступок наказывать, учти, у нее психика на грани. — Да, натворил я делов, — Марк Грейнджер опустил голову, понимая, что чуть не свел ребенка с ума. — Спасибо, дружище! Ничего себе психиатр, все сходу определил. Глаз-алмаз просто. Вернувшись домой, офицеры озаботились обедом для себя любимых, благо продукты они тоже купили, а Стас готовил божественно и это знали все. Увидев у себя на кухне Гарри Поттера в странном костюме с закатанными рукавами и переднике, Молли Уизли впала в состояние ступора, из которого не могла выйти вплоть до окончания приготовления пищи под названием «назовем это борщом», как сообщил Стас окружающим. Ложка в нем стояла, в нем и половник стоял, поэтому перемешивать было трудно и нужна была помощь Витьки. — Видел бы тебя сейчас Снейп, — хихикнула Ленка. Снейпа память мальчика сохранила только в виде упыря, желающего горя, поэтому Стас шутки не понял, зато поняли все остальные. — Кушать подано, — сообщил мальчик, разливая получившееся по тарелкам. — Идите жрать, пожалуйста, — закончил он под общий смех. Луна попыталась отказаться, но с Витей такой фокус не проходил еще ни у кого. После угрозы кормить ее с ложечки, на что девочка неожиданно согласилась, вызвав быстрое переглядывание между Витей и Леной, девочка начала кушать. Молли Уизли была в полном… шоке, увидев, как ее младший сын кормит густым супом дочку Лавгуда. Влетевшие на запах в кухню близнецы узрели кулак своего младшего брата и судьбу испытывать не стали, поэтому кушали тихо, даже не пытаясь комментировать то, как их брат ухаживает за девочкой. А Луна себя вдруг почувствовала маленькой-маленькой, и даже Молли вдруг поняла. Миссис Уизли поняла, что видит, и просто поразилась тому, сколько в ее сыне, оказывается, кроется… А ведь девочке просто не хватает тепла. — Так, близнецы моют посуду, — сообщил Стас, когда все поели. — А почему мы? — возмутились Фред и Джордж. — По ай-кью, — непонятно для них объяснил товарищ капитан. — Те, кто в голову только ест, потом моют посуду. А не то будет больно и грустно. Вопросы есть? Вопросов нет. — Да, действительно, — отмерла Молли, ее все больше поражали дети, которые вели себя, как взрослые, поэтому миссис Уизли просто решила не мешать. То же самое ей посоветовала и Мюриэль, обещав заскочить как-нибудь. Пятнистая часть детей отправилась в гараж, где Артур хранил свои игрушки, близнецы решили покориться, а Молли сидела и думала о том, что чего-то она в жизни упустила. Дети вели себя гораздо ответственней, чем, например, Артур, и они точно знали, чего хотят. А те, о которых сейчас думала матриарх семейства Уизли, мастерили себе оружие. — Вот тут поверни и вот так зажми, — посоветовал Стас, глядя на мучения Виктора. — Вяз, не тормози. — Что? А! — понял Виктор. — Извини, Змей, задумался. Зая, а ты подумай о рейлгане все-таки. Заклинание какое стоило бы приспособить… — Это скорее маму спросить нужно, — подумав, сообщила Лена. — Трубка есть, шарики есть, надо что-то, что придаст им большое ускорение. — Есть заклинание «Экспульсо», — произнесла Луна. — Только я его не знаю. — Если есть, то найдем, — улыбнулся Витя, обняв девочку, отчего та замерла, закрыв глаза. — Совсем малышка, — вздохнула Ленка. — Не отпускай ее, Вяз… И опять отсылки. Видимо узнав слегка измененную фразу из "Джентельменов удачи", я, читатель, должен обрадоваться, возбудиться. и все автору простить. Ладно, на сегодня хватит. Есть у меня идея, как дальше быть - но то завтра. https://www.youtube.com/watch?v=oeGQIE32Pfk #дети_кукурузы #фикопанорама #длиннопост #военщина 28 ноября 2022
5 |
|
|
|
Samus2001
Пятеро психованных, сбегли из доме желтого. Пятеро психованных, в мечтах сорта военного. Одного из этих, ЧОП подстрелил как в тире, охранник Острый Глаз, вот стало их четыре. 5 |
|
|
|
|
Тощий Бетон_вторая итерация
кукурузник Не, дрочить - тексту на пользу не идет. Надо сперва закончить, а уже потом холодной головой, обдумать. надо оно, или нет.Не, а чё, а чё дрочить-то нельзя, если это тексту на пользу?) Сюда же кстати и советы писать под мухой, или веществами, не всегда из этого что-то получается хорошее. Стивен Кинг конечно под кокаином создавал страшное и интересное. но то Кинг, он один из немногих. 3 |
|
Включить тёмную тему
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу
