К четвертому курсу за ней закрепилась репутация гордячки, умной, но замкнутой и жестокой, причем не той жестокостью, что заставляет вешать котят и пытать домовиков просто потому, что хочется, а прагматично-рассудочной жестокостью иезуитки, которая учитывает все: от того, сколько нужно вырезать мяса из-под ногтей еретика, до того, с какой интонацией нужно зачитывать приговор на площади перед костром, чтобы чернь сама подкинула туда дровишек.