Бешеный Воробей
...Мать ждала у порога, многообещающе поглаживая большим пальцем дуло изящного дамского пистолета. Несмотря на позднее время суток, простого темного платья Рудольфа так и не сняла. Темно-рыжие косы тоже оставались туго заплетенными. Значит его ждали, что было очень плохим прогностическим признаком.
- Ну-с? - в комнате как будто похолодало.
- Ну? - робко уточнил Геллерт.
- Подковы гну. И гиппогрифов подковываю. Опять Лонгботтом по углам тискаешь?
- С чего бы мне? - искренне удивился Геллерт - Она же толстая, как Алекс Кэрроу. И нос картошкой.
Вместо ответа мать молча протянула Геллерту зеркало. Зеркало отразило вполне симпатичное лицо с аристократическими чертами и абсолютно не аристократическим пятном розовой губной помады на подбородке.
"Драклова Нелли"
- Сколько раз я тебе говорила, что эта девчонка запросто может тебя окрутить? И у нее будут для этого все основания.
- Нелли? Окрутить?
- Ну, не она - так Август, дед ее. Пара жалоб на домогательства в аврорат, и ты, как честный человек...
Из глубины комнаты послышалось отцовское "хм".
- Чем хмыкать, лучше бы мозги своему сыну вправил.
Отец лишь отмахнулся.
- Если там есть, что вправлять. Отстань от него, Руди, пусть развлекается, как хочет. Заодно и Лонгботтом свое место в жизни поймет.
- Рада, ну хотя бы ты скажи!
- А что говорить? - тетя Радагаста, позор семьи, старая (ха!) дева (трижды "ха"!), и просто счастливая обладательница роста под метр девяносто, короткой стрижки (из-за нее Геллерт, кстати, долго сомневался, тетя у него или дядя), весьма бурного прошлого и еще более бурного настоящего, зажгла палочкой очередную сигару. - Как мы с Элом Лонгботтомом, отцом этой дуры, развлекались?
- Молчи лучше. Тебя Медей тогда уму-разуму не научил?
Тетя мечтательно закатила ярко накрашенные глаза.
- Научил. Ой, как он меня научил...
- Так, - мать со свистом втянула воздух сквозь зубы - раз я являюсь единственным нормальным человеком в этой палате буйнопомешанных, остается лишь обратиться за помощью к кому-то, во вразумлении этого оболтуса заинтересованному...
- К крестной, что ли? - уточнил Геллерт, предвкушая задушевную беседу "за жизнь" под прозрачный русский огневиски и соленые огурцы.
- К Полине Розье, - мстительно заявила мать - И пусть она разбирается с твоей нравственностью.