Дядюшка Хо и день морального Апокалипсиса

Дядюшка, покряхтывая, взобрался на лестницу и начал закреплять плакат со сверкающей надписью: «Два нефритовых жезла по цене одного!» Лавка его уже несколько дней как открылась, но пока что клиенты шли вяло, несмотря на эксклюзивный товар, в точности воспроизводящий нефритовые жезлы героев и злодеев предания о Гарри Поттере. Хо подумал, что надо будет заказать еще ростовые фигуры - копии, и незамедлительно.
Лучшие фигуры делали в западной части города, в Гет - районах, и дядюшка незамедлительно надел новую тэгу и отправился туда по широкому, вымощенному лучшей рыжевато-коричневой брусчаткой, проспекту Гудшипа. Здесь высились огромные, старинные здания, и шум строек практически не был слышен.
Правда, надежды его на приличное поведение и отсутствие драк не оправдались. Вначале путь ему преградила колонна ветеранов боевых действий. Израненные, хромые и покалеченные, они медленно ковыляли, таща плакаты: «Награды — редкое явление!», «Админ, взгляни на мой профиль!», «Нет фейкам и накруткам!», «Голосуй, не голосуй, не накуришь обоснуй!», и прочее в том же духе. Не успел дядюшка спросить у горожан, в чем тут дело, как в середину колонны воткнулся шест, и какая-то размалеванная дамочка, с минимумом одежды и в неприличных колготках начала крутиться там, нанося могучие удары по окружающим.
– Накрутки, накрутки, накрутки! - пела — орала дамочка, и с каждым выкриком возле нее появлялась копия.
Это была магия, доступная каждому горожанину и даже гостям. Не хочешь показываться в каких-то районах? Пошли свою копию. Не хочешь, чтобы тебя узнавали на улицах? Надень маску анонима. Правда, в аномаске не получалось общаться, но зато это могли делать копии, клоны, дубли, фейки, как их называли горожане, единого термина не было. Верховный Админ спокойно относился к такому, но пока все держалось в рамках приличий, оставалось сокрыто от глаз общественности. Если же все переходило черту и/или жалобы горожан достигали слуха Админа, то один из шпилей его Дворца вспыхивал, и потом соседи Хо шептались об очередной бойне, и штабелях мертвых клонов, заваленных трупами улицах.
Вот такое вот бесстыдное клонирование посреди улицы, конечно же, не могло остаться без ответа, и ветераны ринулись в бой, потрясая кто чем. Размалеванные дамочки ловко отбивались при помощи шестов, горожане свистели и улюлюкали, подбадривали дерущихся.
– Какое падение нравов! - крикнул кто-то, и дядюшка мысленно согласился.
Однако же, соглашайся — не соглашайся, а дорогу перегородили, и дядюшка свернул налево, собираясь пройти берегом Реки Пейрингов или Реки Любви, как ее еще называли в городе. Реплики горожан лезли в уши дядюшки.
– Куда смотрит админ?
– Клонов надо отстреливать!
– Лучше вообще не давать их производить!
– А как же тогда по неприличным местам ходить?
– А я вчера выпил с собственным клоном, и знаете — хорошо пошло!
– Нет уж, их всех надо изгнать из города! Куда идут наши просмотры рекламы на небе?
– Нельзя больше такое терпеть! - воскликнул кто-то слева.
Горожанин смело и решительно развернул свиток, и оттуда вырвалось черное облачко, умчавшееся в сторону Дворца.
– Он призвал Админа! - послышались шепотки. - Разбегаемся!
Дядюшка на всякий случай тоже ускорил шаг. Конечно, Верховный Админ добр, но мало ли? Решит не разбираться и посадит всех в баню вместе с клонами?
В баню Хо не хотелось.

– Прощайте все! В расцвете сил и лет, не в силах терпеть произвола, я сведу счеты с бренной жизнью, и пусть никто не останавливает меня! О, неужели я не достоин разрешения, и мой гений так и останется нереализованным из-за процветающей коррупции?! Какой поэт погибает! - на этом пафосная тирада прервалась, и с моста вниз полетело тело.
С громким плюхом тело скрылось под водой и больше не вынырнуло.
– Хорошо пошел, к дождю, - заметил горожанин справа от дядюшки.
– Скажите, уважаемый, - осторожно сказал Хо, - а что происходит?
– Это мост Отклоняшек, с него кидаются те, кому не разрешили строить дом или открывать свою лавочку.
Горожанин не стал развивать тему, но дядюшка Хо и сам достроил мысленно про не занесение доли и нежелание делиться доходами. Самому ему даже в голову не пришло кинуться с моста, когда в прошлый раз его свитки не допустили к продаже, и дядюшка подивился разнообразию людей и их реакций.
– Спасибо, уважаемый, - дядюшка поднял взгляд и обомлел.
Голову горожанина скрывал белый шлем, со свисающими прядями волос. Из под шлема виднелась нижняя часть округлого лица, окрашенная в красно-синий цвет. На плечах у него сидела полупрозрачная девушка-кошка, и невозмутимо вылизывалась, задрав одну из ног вверх.
– Еретик! - донесся выкрик, и дядюшка оглянулся.
Трое инквизиторов в бронебалахонах, из Церкви Святой Инквизиции, бежали к берегу и дядюшкиному собеседнику. Хо решил не вмешиваться, и ускорил шаг, стараясь не вслушиваться в выкрики, шипение огнеметов и яростный рев за спиной. Дядюшка никогда не был воинственным человеком, не умел и не любил драться, и поэтому непрекращающиеся сражения во всех городах, где ему доводилось жить, всегда угнетали Хо. Фанфикополис в этом смысле был одним из самых мирных уголков, собственно, поэтому дядюшка сюда и вернулся, несмотря на все риски и изначально грубый прием.

На Бетском бульваре было вроде бы тихо, никто не бился и не резался, не устраивал гладиаторских боев посреди улицы, но странности все равно продолжались. Мимо широкими прыжками пронесся Воробей с закинутой за спину электрогитарой, за ним скакала на огромной белой кобыле обнаженная женщина, крича.
– Не смей убегать! Взгляни на меня!
Строго говоря, женщина не была голой, ее тело полностью скрывали длинные волосы, но в прорехах между взмывающими в воздух прядями все равно все было видно. Дядюшка только и успел отпрыгнуть, чтобы его не стоптали, и лошадь промчалась мимо, высекая искры из булыжников мостовой подкованными копытами. Сзади женщина выглядела не так бесстыдно, потому что некоторые части ее тела скрывала лошадь. Дядюшка только и успел разок вздохнуть, прежде чем погоня скрылась в каком-то проулке.
– Моралеблюстительница, - раздался сочувственно — понимающий голос за спиной дядюшки.
Хо оглянулся, и увидел, что во многих лавках и домах на улице успели закрыть двери и захлопнуть ставни.
– Блюдет мораль с таким видом? - удивился дядюшка.
– Требует смотреть в ее душу, а не на тело, и возмущается падением морали в нынешние времена, - усмехнулся собеседник дядюшки, тучный пожилой мужчина с тесаком в руках. - Врывается в лавки и дома, разбрасывает товары, спрашивает, чему хорошему мы учим окружающих. Возмущается вывесками, и втихую пытается продавать свои свитки.
– Но она же... голая, уважаемый? - осторожно сказал Хо.
– Вот-вот, и никто не знает, откуда она достает эти самые свитки, - усмехнулся толстяк, и пошел обратно в свою лавку.

Но сегодня звезды не благоволили дядюшке. Вначале он свернул не туда, и уперся в свежевыстроенную турнирную арену. Одинаковые бойцы в аномасках разминались, взмахивали перьями и мечами, приседали и приставали к судьям, уточняя правила. Хо начал обходить арену, и тут на его глазах несколько домов раздвинулись и с воплем «Зима Близко!» мимо промчался огромный каток, на котором стояла в сложной балетной позе девушка в маске птицы. За катком оставалась ровная дорога, по которой скакали в ряд могучие рыцари, закованные в броню, на не менее могучих лошадях. Следом бежала толпа горожан и выкрикивала какие-то лозунги. Пришлось дядюшке возвращаться, и сворачивать в Люмионный конец, но и тут ему не удалось спокойно пройти.
Небо опять раскололось, и голос сверху провозгласил.
– Новый Закон! Изменен устав Города!
Внезапно улица заполнилась паникующими горожанами, мечущимися туда — сюда, причитая «Что же делать? Что же делать?» Кто-то, забравшись на крышу дома, орал.
– Нас всех кастрируют! Покайтесь, братья!
С грохотом рухнули несколько особняков, и хозяева их носились с кувалдами, доламывая оставшееся. Сплоченные отряды решительных молодых людей врывались в лавки, круша витрины и хватая свитки, вступая в драки с хозяевами.
– Спасайте, что можете, пока в город не вошли войска! - разносился клич.
Дядюшка остановился, прижавшись к стене, и торопливо размышлял. С одной стороны нефритовые жезлы были официально одобренным товаром. С другой стороны, в свете нового закона, запрещающего изображать и воплощать на свитках, в рисунках, в скульптурах, в мыслях секс с теми, кто не достиг совершеннолетия, лавка дядюшки вполне могла пострадать.
Еще подумав, дядюшка развернулся и начал пробираться обратно. На улицах творилась вакханалия, рушились дома, рассыпались небоскребы, в центре города, в так называемом ТОП-районе, раздался оглушающий взрыв и мегаскреб «Сокровенное желание», по слухам выкупленный у польских слэшеров, разлетелся на куски фаллической формы. Мимо дядюшки прошел мужчина, с накинутыми щитами «сдается место под рекламу», орущий в мегафон и тыкающий пальцем.
– Вот в этой лавке творится непотребство! И в этой тоже! И в этой!
По маху его пальца на скромную лавку с заголовком «О пользе Порнографии» внезапно с небес обрушился сверкающий молот. Хозяин лавки выскочил из развалин, ошалелый, вцепился в голову и начал втыкать в нее иголки, сделавшись похожим на ежа.
– Есть! - сделав неприличный жест, мужчина с рекламными щитами пошел дальше, выискивая новую жертву.