Климентина

Темной осенней ночью Джиневра лежала на постели и очень старалась не плакать. Ей было всего двадцать лет, и три из них она провела одна, с этими чертовыми мышами. Ее брат наверняка уже женился - и сейчас или укачивает первенца, или развлекается с молодой женой, кудрявой еврейкой. А ей остается холодная, вечно сырая постель, где с ней бывают пищащие мышиные детеныши, да иногда собственные... - она оборвала себя - фантазии. В которых уже иногда даже хозяева замка появлялись - их усталые лица, длинные темные волосы, бледные руки с тяжелыми перстнями. Когда она вошла, ее незваный жених улыбнулся ей с искренней радостью - а вот его брат отвернулся с досадой и, прежде чем отдать команду развязать пленника, провел по его лицу сверху вниз костяшками пальцев, отложив незаконченный угольный набросок. Джиневра потом подобрала этот листок и часто смотрела на изображение брата, вспоминая их детские игры и чувствуя благодарность к этому странному художнику, - хотя догадывалась, что это именно он предложил старшему похитить ее брата, который всегда презирал мужеложцев. Это он был во всем виноват!
Но, может быть, она зря убила их? Может, они могли бы быть с ней обходительными? Она вспомнила полупоклон жениха и то, как он предложил ей руку, провожая в столовую. [...]
Нет, - оборвала она себя. - Она все сделала правильно. Если бы он уважал ее - никогда не попытался бы жениться на ней так. Никогда не угрожал бы ей и ее брату насилием - хотя он поступил даже хуже. Да если бы он зажал ее в подворотне - это не было бы настолько мучительно, как требование, чтобы она сама пришла и предложила ему себя. И предлагала на протяжении целого года - а потом оставила ему своего ребенка и вернулась в родное село, где каждый показывал бы на нее пальцем. Она все сделала правильно. Брат продолжит их род, а она наказала злодеев и сохранила свою честь.

И эта честь навсегда с ней, уж теперь-то на нее некому позариться. Джиневра снова всхлипнула. Ей было одиноко и холодно. Успокаивать тело она научилась быстро, но ей так хотелось, чтобы ее просто кто-нибудь обнял. Она повернулась на бок, закрыла глаза и попыталась представить. Теплое тело прижимается к ее спине, сильная рука обнимает ее за талию, шеи легко касаются губы...
Сегодня фантазия, определенно, удавалась, она прямо чувствовала все это - правда, грудь воображаемого супруга казалась на ощупь слишком волосатой, а рука - слишком худой, ну да ладно. Влажный поцелуй на шее, а потом еще один, заставил ее задышать чаще. Поцелуи спустились к ключице, потом поднялись по подбородку - и, наконец, между ее губами скользнул ловкий язычок. Она жадно ответила на поцелуй, неумело открывая губы и тычась своим языком в рот долгожданного возлюбленного - как вдруг с изумлением ощутила, что его зубы слишком тонкие и острые, да и вообще какой-то неправильной формы...

Из темноты на нее смотрели красные глаза летучей мыши.