Хотя есть и последняя стадия... когда персонаж-попаданец знает, что является персонажем-попаданцем, а не реальным попаданцем, но это такая синтетика должна в мозгах у автора быть, что...
В последних обзёрах у Кукурузника именно такой. Протагонист-рассказчик прямо это не говорит, но во всём это подразумевается.
А гипотезы виртуальности/выдуманности реальности неверифицируемы. И порождают цепочку вложений. Если наш мир выдумка/модель, то не выдумка или модель и те кто моделируют или выдумали нас? И всё начинает здорово так вертеться. Жаль, что мне почти неизвестны приличные произведения эксплуатирующие эту концепцию.
Wicked Pumpkin:
Чудесный кроссовер, от которого веет зимой. Не холодной и вьюжной, а предновогодней, когда дом украшен, продукты на оливье нарезаются всей семьёй, шампанское охлаждается в холодильнике, а по телевизор...>>Чудесный кроссовер, от которого веет зимой. Не холодной и вьюжной, а предновогодней, когда дом украшен, продукты на оливье нарезаются всей семьёй, шампанское охлаждается в холодильнике, а по телевизору идут один за другим добрые советские фильмы, в которых ожидаемой всеми надежды – вагон и маленькая тележка. Читаешь эту историю – будто смотришь их залпом. И начинаешь вдруг думать: а правда ведь, почему вдруг активная Надя Клюева должна играть в теннис с Геной Сысоевым? И почему Сатанеев должен быть обречён на одиночество? Даёшь всем счастье!