— О чём ты? Наша семья никогда не занималась жертвоприношениями, тем более человеческими. Сегодня и так пролилось много крови.

— Ты много не знаешь. Пусть «Падшие» и являются изгоями, некоторые оставляют родовые алтари и соблюдают некоторые обряды или ритуалы. — ответила она, всё же повернувшись в мою сторону. Постепенно, чувство вины отступало, уступая место привычной холодности.

— Мои предки уничтожили эту мерзость. Не понимаю, почему чистокровные придаются этой дикости с таким благоговением.

Существование комнаты не было для него источником мрачной гордости. Он приговорил к мучительной смерти не единственную женщину, а в общей сложности шестьдесят одного человека. От бремени одержимости астропаты истощались с омерзительной быстротой. Деградация протекала быстро, но никогда не была милосердно мягкой. За считанные месяцы их тела пожирали смрадные черные опухоли. Большинство угасало быстро, их разумы стирались от дуновения ветров варпа, словно утес посреди бесконечной бури. Мало кто продержался год — так или иначе, довольно скоро приходилось подключать очередного беспомощного и вопящего астропата к системам жизнеобеспечения и творить с его плотью кошмарные вещи с помощью ритуальных клинков и раскаленных клейм. Он считал наблюдение за каждым обрядом частью своего покаяния. Всякий раз он ждал до того момента, когда глаза схваченного стекленели, но не от смерти а от капитуляции. Он ждал той драгоценной секунды, когда сознание демона прогрызало себе путь на поверхность разума жертвы. Крики стихали. Воцарялась благословенная после этих звуков тишина.