Грустный праздник? (джен)

Северус Снейп никогда не улыбается. Северус Снейп никогда не ставит баллов факультету Гриффиндор. Северус Снейп никогда не отмечает свой день рождения. Все эти истины общеизвестны и так же верны, как и то, что солнце встает на востоке, а зимой выпадает снег.

А ведь и в самом деле, никто не может похвастаться тем, что видел улыбку на лице мрачного слизеринского профессора. Настоящую улыбку, а не злорадный оскал во время очередного катастрофического появления Невилла Лонгботтома в классе зельеварения, и не то жалкое вынужденное подергивание уголков губ, когда Альбус Дамблдор называет его «мой мальчик» и дружески похлопывает по плечу. Про баллы гриффиндору и говорить не стоит. А день рождения… Многие вообще сомневались, что Снейп из плоти и крови, как все обычные люди, и что в нем есть хоть что-то человеческое. Снейп и личная жизнь в один ряд не ставились никем и никогда. До недавних пор все это так и было. Но в каждом правиле есть свои исключения.

Рождество в Хогвартсе всегда отмечалось с большой выдумкой и размахом. Рождественский пир, великолепный бал и огромная сверкающая всеми огнями ель — все это никого не могло оставить равнодушным. Кроме, пожалуй, Северуса Снейпа. Вся эта праздничная кутерьма изрядно утомляла его и действовала на нервы. Еще бы. В то время как студенты развлекались, весь преподавательский состав вынужден был зорко следить, чтобы никто из них не перепил лишнего, не пострадал от каких-нибудь бестолковых фокусов и не забеременел по глупости на четвертом или пятом курсе в одном из заброшенных классов. А потому Снейп вздохнул с облегчением, когда все это светопреставление наконец-то закончилось, и пустоголовые шумные студенты разъехались по домам на каникулы.

В большой обеденный зал Хогвартса, непривычно пустой и гулкий, во время завтрака влетела большеголовая неясыть дымчато-серой окраски с темными полосами вокруг круглых желтых глаз. Перья ее отливали благородной платиной в свете бесчисленных толстых свечей. Даже если бы Северус и не знал, кому она принадлежит, можно было бы легко предположить это, лишь посмотрев на эффектно заложенный вираж вокруг огромной сияющей рождественской ели, стоящей в центре зала, горделивый взгляд и благородную выправку птицы. Весь этот напыщенный аристократизм, мастерски перенятый птицей от своего хозяина, мог принадлежать только одному человеку.

— О, какое изящество! Какие манеры! — восхитилась Минерва МакГонагалл, когда сова, аккуратно приземлившись на край преподавательского стола, церемонно поклонилась всем присутствующим и важно прошествовала между тарелками со снедью и кубками с тыквенным соком, брезгливо оттолкнув лапой лежащий на скатерти кружок вареной моркови, а затем неодобрительно посмотрев на чавкающего Хагрида. — Сразу видно, ее хозяин истинный аристократ.

Альбус Дамблдор весело кхекнул, когда сова прошла мимо него и почтительно остановилась перед Северусом Снейпом, демонстративно не замечая весь остальной преподавательский состав.

— Кого-то мне эта птичка напоминает, мальчик мой.

Стекла-половинки в директорских очках оживленно сверкнули.

— Только не могу припомнить, кого именно.

— Люциуса Малфоя, — буркнул Северус, протягивая к сове руку, чтобы отвязать от ее лапы послание.

— Ну конечно же!

Дамблдор улыбнулся еще шире.

— Аристократические манеры и, кхм, некоторая отстраненность от простых людей всегда были отличительными чертами этого молодого человека.

В послании оказалось поздравление с днем рождения и какой-то магически уменьшенный сверток с подарком. Снейп хмыкнул и заглянул в сверток, хмыкнул еще раз. Эльфийский рубиновый эль пятнадцатилетней выдержки. Недурно. Совсем недурно. О том, что у него сегодня день рождения, Северус, конечно, даже и не вспомнил, а вот Люциус Малфой, оказывается, помнил и даже подарок прислал. Не от широты души, естественно, и не от избытка внезапно нахлынувших дружеских чувств. Циник и прагматик до мозга костей, лорд Малфой всегда предпочитал поддерживать отношения с полезными ему людьми. Дружба с первым зельеваром Европы, надо полагать, удачно вписывалась в эту концепцию. Однако получить подарок, да еще и такой ценный, оказалось неожиданно приятно. При всех извлекать драгоценное содержимое Северус, конечно же, не стал. Еще не хватало получить кучу ненужных поздравлений от смущенных своей забывчивостью коллег и говорящие взгляды на драгоценную бутылку дорогущего эля. Делиться ни с кем не хотелось. Хотелось проявить здоровый эгоизм и как можно скорее откланяться. На взгляд Снейпа, завтрак и так неприлично затянулся. Вот так, впервые за, Мерлин знает, сколько лет, Северус и решил отметить день рождения. Благо, было чем отмечать.

Шиковать так шиковать, решил Снейп и поудобнее откинулся на уютный мраморный бортик ванной для преподавателей. Густая воздушная пена надежно скрывала под собой худощавое обнаженное тело. В одной руке Северус держал бокал с густой рубиновой жидкостью, другой рукой задумчиво разгонял пенных барашков, окруживших его со всех сторон. Блаженная истома постепенно проникала в каждую клеточку его тела, даря ни с чем несравнимое тепло и удовольствие. Школа в эти благословенные рождественские каникулы была практически пуста. Если не считать, конечно, пары-тройки трудоголиков преподавателей да нескольких студентов с разных факультетов во главе с неугомонным Поттером. Вспомнив своего самого «любимого» ученика, Снейп страдальчески поморщился. Второй курс, казалось бы, давно пора за ум взяться. Так нет же, шныряет где ни попадя, влипая во всевозможные неприятности. С самого первого года обучения в Хогвартсе Поттер умудрился наткнуться на реинкарнацию Темного Лорда в облике профессора Квиррела. Почти в самом начале его второго курса в школе всплыла Тайная Комната, явно тоже не без его участия. Страшно подумать, что этот неуемный подросток может натворить в дальнейшем. Раскопает в подвалах Хогвартса какого-нибудь легендарного монстра, типа двуглавой мантикоры или ужасного василиска? Или угонит из банка Гринготтс громадного дракона, охраняющего гоблинские подземелья с сокровищами? А может и вовсе кинется освобождать всех несправедливо упеченных за решетку узников Азкабана? Снейп несколько напряженно хохотнул над своими нелепыми и абсурдными предположениями и уважительно взглянул на зажатый в пальцах бокал с темно-рубиновой жидкостью. Крепкое пойло, похоже. Вон как в голову вдарило. Всякая небывальщина мерещится уже. Хотя, надо признать, такого качественного эля Северусу давненько пробовать не приходилось. Надо будет потом спасибо сказать Люциусу за отменный подарок.

Дверь в ванную комнату слегка скрипнула, и на пороге показался субъект, которого Северус меньше всего хотел бы видеть в данной ситуации. Нет-нет, не страдающий бессонницей и зудом шила в одном месте Поттер и даже не вездесущий хитрец Альбус Дамблдор. Всего-навсего звезда всех времен и народов, профессор защиты от темных искусств красавец Златопуст Локонс. Сей прелестник считал себя настолько неотразимым, что все остальные, по его мнению, должны были просто пасть ниц пред его неземным обаянием. Самомнение и амбиции Локонса были так велики, что всего того, что не относилось лично к нему, он даже не замечал. Вполне в его духе было пройти с задранным кверху носом и мимо самого Мерлина, доведись тому внезапно воскреснуть. Если, конечно, тому не вздумается попросить у Локонса парочку автографов на память. Многочисленные портреты Златопуста в желтых газетенках и на обложках его, без всякого сомнения, грандиозных книг, типа «Увеселение с упырями» и «Тропою троллей», успели набить оскомину всем жителям магического мира своей широкой белозубой улыбкой и победно сияющими ярко-голубыми глазами. Снейп как-то, скуки ради, попробовал полистать его «Встречи с вампирами», однако быстро понял, что фанатом Локонса ему не бывать и брезгливо испепелил сей великий труд. Правды в нем было ровно столько же, сколько в паршивых статейках беспринципной журналистки Скитер.

Вот и сейчас Златопуст, не ясно, за каким лешим припершийся в ванную преподавателей поздним вечером, абсолютно не замечал никого и ничего вокруг себя. Насвистывая под нос одну из глупых песенок Селестины Уорлок, он, не торопясь, принялся расстегивать свою мантию. Картинно повел плечами, и нарядное шелковое одеяние плавно скользнуло к его ногам. Белокурый красавец лениво, словно Афродита, выходящая из пены морской, переступил через скинутое одеяние. Под длинной мантией у Злотопуста, кроме смешных резиновых тапочек, не оказалось ничего. И Северус, до этого уже набиравший воздух в легкие, чтобы кашлем обозначить свое присутствие в бассейне, передумал шуметь и уставился на Локонса с некоторым интересом. С чисто научной точки зрения, конечно. Неужели и впрямь такой Аполлон, как его описывают? После беглого, но тщательного осмотра Северус вынужден был признать, что этот самовлюбленный нарцисс и впрямь неплохо выглядит. Прекрасный золотистый загар, мускулистые, но не перекачанные руки, длинные стройные ноги. Да и с мужским достоинством все в порядке, насколько Северус успел заметить. Только вот тыл немного подкачал. Дряблые, отвислые ягодицы могли изрядно подпортить репутацию писаному красавцу, если бы какой-нибудь изворотливый журналист вздумал изучить их поподробнее. В этом Снейпу неожиданно пришлось убедиться, когда Локонс повернулся к нему своей пятой точкой и эффектно наклонился, чтобы снять нелепые резиновые тапки с заячьими мордочками на носах. Предстал перед благодарной публикой во всей красе, можно сказать. Внезапно раздавшиеся совсем рядом, за его спиной, громкие аплодисменты, заставили Златопуста прервать свое увлекательное занятие и чуть ли не подпрыгнуть от испуга. При этом на влажный кафельный пол упала толстая пачка каких-то фотографий, тут же разлетевшихся во все стороны. Несколько из них угодило прямо в бассейн, и Северус безо всякого удивления разглядел на них лучезарную физиономию Локонса. Про его привычку везде таскать с собой пару десятков собственных колдографий для раздачи автографов знали абсолютно все. Удивляло другое — в ванную-то он их с собой зачем взял? И где умудрился спрятать? Ведь Северус лично имел сомнительное удовольствие убедиться в первозданной наготе Златопуста.

— Браво, мистер Локонс! — иронично произнес Снейп, когда эхо от его аплодисментов немного улеглось под высокими сводами каменного потолка. — Право, никак не ожидал увидеть столь мастерский стриптиз, да еще и в таком блестящем исполнении. У вас просто исключительный талант. Не зря фанаты бродят за вами целыми толпами.

Златопуст застыл, испуганно пялясь на Снейпа огромными голубыми глазами, словно олень, застигнутый безжалостным светом фар на темной лесной дороге.

— М-мистер Снейп, — пискнул он, наконец, робко и попятился от края бассейна.

— Собственной персоной.

Северус церемонно склонил голову в насмешливом поклоне и, видя, что Локонс пребывает в некотором ступоре, добавил:

— Ну что же вы, Златопуст, проходите, не стесняйтесь. Места всем хватит. Поболтаем о том, о сем, перетрем косточки Флитвику или мадам Стебль. Обсудим преподавательские планы на второе полугодие. Дадите мне парочку автографов, как вашему истинному поклоннику, собственными глазами убедившемуся в вашей неотразимости. Вот здесь, пожалуй.

Северус немного приподнялся из белой пены и выставил на обозрение блестящий от воды жилистый торс.

— Несмываемыми чернилами, чтобы уж наверняка. Буду любоваться и вспоминать нашу незабываемую встречу.

— Нет-нет…

Глаза Златопуста от такой перспективы выпучились еще больше, и он уже совсем не походил на свои прекрасные изображения на разбросанных повсюду колдографиях.

— Я, знаете ли, загляну как-нибудь в другой раз. Дела. Книга вот недописана. К интервью с журналистами надо подготовиться.

Локонс порывисто подхватил валявшиеся под его ногами тряпки и резво выскочил за дверь ванной, оставив смеющегося Снейпа в одиночестве.

— Да, — произнес он, отсмеявшись, — а я, оказывается, много терял, не желая заглядывать сюда раньше и моясь в собственном душе в комнате. Такого представления больше нигде и не увидишь. Разве что Хагрид как-то несколько лет назад пытался устроить нечто подобное на свой день рождения, когда полез купаться в Черное озеро. Даром что именины у него в начале декабря. Хорошо, мы с Альбусом вовремя подоспели, не дали этому безмозглому верзиле отморозить самое ценное. А ведь он уже почти все скинул, до порток дошел.

Из воспоминаний Северуса вывели какие-то непонятные шаркающие звуки и глухое бурчание. Он обернулся на странные звуки и с удивлением уставился на нечто непонятное. Кто-то, пыхтя и ругаясь, как пьяный извозчик, пятясь вперед тощим задом в засаленных штанах, пытался протащить в комнату через дверь довольно внушительный баул. Не многовато ли на сегодня филейных частей, подумалось Снейпу. Незваному гостю, наконец, удалось втянуть раздувшуюся холщевую суму вслед за собой. При этом он случайно наступил на одну их колдографий Локонса, поскользнулся и чуть не растянулся на мокром кафеле.

— Едрит твою в копатку! Это еще что за мурло? Чуть заикой не стал. Вон как уставился, шаромыжник глазолупый!

Снейпу оставалось лишь закатить глаза. Аргус Филч. «Шаромыжник» на колдографии под ногами Филча и впрямь испуганно пялился, хлопая длинными ресницами, на возвышающегося над ним злобного завхоза.

— Поразбрасывали тут хлам всякий, — продолжал бубнить Филч. — Нет, чтоб до урны донести да и выбросить аккуратненько. Ну я им всем покажу. Совсем страх потеряли.

Снейпа он по-прежнему не замечал, продолжая пятиться и упорно подтаскивать к краю бассейна свою увесистую кладь. И Северус решил, что и дальше молчать уже просто невежливо.

— Ну что вы, мистер Филч. Не переживайте так. На всякие фантики внимание обращать никакого здоровья не хватит.

— А? — встрепенулся завхоз. — Тут кто-то есть?

Филч отцепился от мешка и повернулся в сторону говорившего.

— Мистер Снейп… Сэр… Это вы, — залебезил он. — А я прохожу тут мимо, дай, думаю, загляну. Вдруг чего помыть или почистить надобно. После праздников-то. Кафель, к примеру, пошеркать. Краны опять же медные отполировать надо.

— Это чем же вы, мистер Филч, кафель, извиняюсь, шеркать собираетесь? — удивленно вскинул брови Северус. — Уж не тем ли шампунем с дорогущим экстрактом из лирного корня, что, судя по всему, пролился в вашей сумке? Или, может, тем усиливающим мужскую потенцию гелем для интимной гигиены с вытяжкой из молодой мандрагоры?

Снейп демонстративно потянул воздух ноздрями. Резкий, чуть сладковатый запах лирного корня и густой древесный аромат мандрагоры смог опознать бы даже самый нерадивый его студент-первокурсник. Филч покосился вниз на свое разлитое сокровище и злобно зыркнул на Снейпа, будто это он во всем был виноват. Потом все же вспомнил, кто перед ним, слегка взбледнул и отступил.

— Да я это, случайно не то захватил. Глаза-то не те уже. Шалит зрение-то. Перепутал слегка.

— Ай-яй-яй, — поцокал языком Северус, — какая незадача. Перепутал. Слегка.

Потом вдруг посерьезнел и сурово добавил:

— Я искренне сочувствую вашему шалящему зрению, мистер Филч, но все же настоятельно рекомендую немедленно вернуть все то, что вы натолкали в свой мешок, совершенно случайно, конечно же, обратно в мою кладовую и навсегда забыть в нее дорогу. Иначе, видит Мерлин, средства для интимной гигиены вам больше никогда не понадобятся. За отсутствием нужных, так сказать, предметов для омывания. И еще, — добавил Снейп уже в сгорбившуюся спину уходящего грозного завхоза, — полируйте свой кран где-нибудь в другом месте, Филч, не провоцируйте мои и без того расшатанные нервы.

Филч на секунду замер, затем ссутулился еще больше и шаркающей походкой поплелся к двери, не забыв прихватить экспроприированные из закромов Снейпа гели, шампуни и скрабы для тела. Уже у самого порога он не выдержал и бросил недобро сквозь зубы:

— Что б тебе всплыть тут кверху пузом, хмырь подземельный.

— Вы что-то сказали, мистер Филч?

— Доброго вам вечера, сэр, говорю. Удачного омовения-с. Ихтиандр недоделанный.

Филч вышел за порог, злобно отпихнув ногой тут же подбежавшую к нему Миссис Норрис. Кошка, не ожидавшая подобной несправедливости, жалобно мяукнула и бросилась по коридору вслед за уходящим хозяином. На кого это, интересно, Филч впечатление решил произвести? Кто-то, похоже, всерьез заинтересовал немолодого склочного завхоза, раз он даже не побоялся залезть за нужными ингредиентами в кладовку к самому Снейпу. Северус перебрал в уме все подходящие и неподходящие кандидатуры, но так и не смог ответить на этот вопрос. Когда темно-рубиновая жидкость в бутылке уменьшилась наполовину, размышления Северуса о жизни и предполагаемой пассии Филча вновь бесцеремонно оборвали.

— О-о, да тут уже занято, Минни! — разочарованно протянула заглянувшая в приоткрытую дверь мадам Пинс, библиотекарша Хогвартса. — Зря тащились в такую даль, скача, как горные козы, по дурацким летающим лестницам.

— Как же так, Ирма? — раздался за ее спиной не менее расстроенный голос, в котором Снейп к своему удивлению узнал Минерву Макгонагалл. — Ты же говорила, что сегодня здесь никого не будет, и что мы сможем отметить десятилетний юбилей моей любимой тигровой орхидеи в приватной, так сказать, обстановке.

— Так и предполагалось, — проворчала мадам Пинс. — Наша прорицательница Трелони клятвенно заверяла меня, что звезды сегодня благосклонны к тем, кто не замышляет ничего дурного, а всего лишь решил слегка расслабиться в приятной компании. Кто же знал, что какой-то ушлый малый тоже решит оттянуться и успеет сюда раньше нас.

— Да кто же это, Ирмочка? Может, там Помона Стебль или Роланда Трюк? Может, если мы присоединимся, возражений не последует?

Снейп, отлично слышавший каждое их слово, внутренне содрогнулся от такого предположения. Еще чего не хватало, плескаться в одном бассейне с двумя древними перешницами! Да его потом всю жизнь кошмары преследовать будут. Ни одно зелье сна-без-сновидений не поможет.

— Ни хрена не вижу, Минни, здесь столько пара! Кто-то, похоже, решил как следует пропарить свои старые косточки, хи-хи-хи!

— На себя посмотри, кошелка пыльная, — под нос ругнулся Снейп.

— Погоди-ка, кажется, что-то вижу, — напряженно протянула мадам Пинс. — Пар немного рассеялся. Ой! Лучше бы не видела! Там… Там…

— Ирмочка, не пугай меня! Дракон там что ли? Или опять тролль пробрался, как год назад?

— Хуже! Там Снейп! — дрожащим от волнения шепотом, который, наверно, не расслышал бы только глухой, заявила мадам Пинс.

— Я тебе сейчас покажу дракона, кошка драная! — яростно подумал Северус и начал подниматься из воды, как вдруг следующая фраза повергла его в еще больший шок.

— Что ты, Ирмочка — смущаясь, пробормотала МакГонагалл. — Зря ты так говоришь. Северус видный мужчина. Только он, скорее всего, и впрямь не слишком обрадуется нашей компании. Он настоящий джентльмен и, конечно же, придерживается строгих моральных правил и норм этикета. Такая пикантная ситуация может скомпрометировать и нас и его. Ведь он — молодой, неженатый мужчина, а мы две незамужние девушки. Что подумают люди? И, пожалуйста, Ирма, потише. Он же может услышать нас. Вот стыдоба-то будет!

Плюх! Северус вновь осел в горячую пенную воду. Надо же какие интересные мысли он вызывает у некоторых «незамужних девушек» уже даже не бальзаковского возраста, а далеко после-после-бальзаковского.

— Фи, Минервочка, нашла за кого переживать, — горячо зашептала невидимая за вновь поднявшимися клубами пара напрочь лишенная чуткости библиотекарша. — Насрать и розами засыпать! Да он в нашу сторону и не взглянул ни разу. Развалился, как у себя дома, и в ус не дует. К тому же, рядом с ним бутылка стоит. И уж поверь мне, молоко в такие не разливают. Наклюкался уже, верно, и море ему по колено. Вся малину испортил, змий слизеринский. А я такую наливочку припасла для нас с тобой, Минни! Вишневую. Пальчики оближешь. Эх… Пошли отсюда, подружка. Сауна и мальчики перестали волновать меня уж лет тридцать как назад. Хотя, если бы на месте Снейпа кто другой был, я бы подумала. Хагрид вот очень даже ничего мужчина. В самом расцвете. Отмыть да причесать — натуральный кавалер получится.

— Ирма! — возмущенно хихикнула МакГонагалл.

Даже не видя ее, Северус был уверен, что чопорная заместитель директора залилась краской от кончиков ушей до пяток.

— Да-да, Минни, говорю тебе! Видела его как-то раз на Черном озере, плескался в закатных сумерках в чем мать родила. Ах, Минервочка, какая фигура! М-м-м… А мышцы! А попка какая аппетитная! И ты не поверишь, какой у него огромный и тяжелый…

Голоса по мере удаления затихли, и Северусу, слава Мерлину, так и не довелось узнать более чем интимные подробности из жизни хогвартского лесничего. Он вновь расслабленно откинулся на бортик бассейна, прикрыл глаза и даже принялся напевать себе поднос какую-то популярную магловскую песенку. Пышная белая пена рядом с его левой подмышкой вдруг начала медленно приподниматься вверх, под ней начала постепенно вырисовываться чья-то полупрозрачная голова. Два тощих крысиных хвостика на макушке, оценивающе прищуренные глаза за толстыми линзами огромных уродливых очков, возбужденно приоткрытый рот с большими неровными зубами. Ощутив непонятную щекотку подмышкой, Северус лениво скосил глаза вниз.

— Ебануть меня калиткой!

От его дикого первобытного вопля жалобно зазвенели стекла в витражных окнах под потолком, а не в меру любопытного призрака так и вовсе смело на другой край бассейна, как пушинку.

— Плакса Миртл, твою ж мать, — обреченно простонал Северус, правый глаз которого все еще слегка подергивался от пережитого шока.

— И ничего я не плакса, — обиженно надулось привидение. — Это все навет и поклеп.

— Ты-то что здесь забыла, дурная девчонка? — сердито спросил Снейп и принялся спешно подгребать к себе расплывшуюся во все стороны пену. — Родители разве не учили тебя, что подглядывать нехорошо?

— Не-а, не учили, — легкомысленно отозвалась Миртл. — Папочка и мамочка всегда говорили, что общаться нужно только с интересными людьми, а ты интересный. Особенно там, внизу, — уточнила негодная девчонка, показывая пальцем куда-то под толстый слой пены.

Снейп побагровел от гнева и потянулся назад за волшебной палочкой, которую всегда старался держать поблизости. Миртл, поняв, что ничем хорошим для нее это не закончится, проворно взмыла вверх, расплескав тучу брызг и показав зельевару язык, быстро ввинтилась в длинный медный кран, который так и не удалось отполировать Филчу.

До дна бутылки оставалось всего каких-то два глотка, когда в ванную комнату, не замечая ничего вокруг, буквально ввалилась парочка тискающихся студентов. Высокий темноволосый юноша жарко и жадно тискал грудь, талию и то, что пониже, у полноватой рыженькой девицы. Та, не переставая, стонала и не менее яростно пыталась что-то нащупать под мантией своего ухажера, найдя искомое, прижалась к партнеру еще ближе и даже попробовала закинуть ему на талию свою полную ногу в полосатом шерстяном чулке. Юноша слегка пошатнулся под таким напором, но устоял. Девушка, видя, что на руки ее брать никто не собирается, решила несколько ускорить события и грубо рванула за ворот мантии своего воздыхателя. Мелкие пуговицы брызнули во все стороны. Одна из них угодила прямо в Северуса, чуть не выбив тому глаз.

— Да эфиоп твою мать! — взвыл тот, выронив недопитый бокал прямо в бассейн. — Неужели в этом чертовом огромном замке нет других мест для обжиманий, питья наливок и полирования кранов?!

Студенты, взвизгнув, как два вспугнутых зайца, бросились врассыпную, едва вписавшись в дверной проем. Нет, ну сколько можно-то?! Не ванная комната, а проходной двор какой-то!

— Акцио бокал, — слегка успокоившись и придя в себя, бросил Северус.

Дверь скрипела еще несколько раз, но никто больше так и не решился его побеспокоить. По крайней мере, в ближайшие полчаса. Однажды Снейпу показалось, что в клубах пара мелькнула до боли знакомая растрепанная черноволосая макушка, а чуть пониже круглые запотевшие линзы очков.

— Елкина мать, — сдавленно пискнуло сие видение, узрев своего сурового преподавателя зельеварения в несколько неодетом виде, и испарилось.

— Если это действительно Поттер, минус двадцать баллов гриффиндору за шатание по ночам, — лениво подумалось Снейпу. — И плюс пять баллов за своевременное исчезновение, — добавил он, слегка поразмыслив.

Одной из особенностей организма Северуса Снейпа было то, что он мог пить сколь угодно много и не пьянеть при этом. Это вовсе не означало, что он чересчур часто прибегал к подобному козырю, но хороший алкоголь ценил и умел смаковать каждый глоток. Вот и сейчас приятная расслабленность тягучими теплыми волнами растекалась по всему телу, отгоняя в самый дальний угол все мрачные мысли и плохое настроение. Подумать только, у него сегодня действительно день рождения, и он действительно отмечает его по-настоящему, чуть ли не впервые в жизни. Правда, нет ни огромного нелепого торта с кучей свечей, ни толпы хохочущих друзей и коллег, ни горы дурацких, а потому никому не нужных подарков. Всего этого нет. И Снейп честно признавался себе, что сделал все, чтобы подобного не произошло и впредь. Он настолько убедил всех окружающих в своей мрачности и нелюдимости, что люди при встрече с ним старались как можно быстрее проскользнуть мимо. С одной стороны, он именно этого и добивался, но с другой некий червячок досады все же грыз изнутри, заставляя еще плотнее натягивать маску отчужденности и холодной отстраненности. В мире, похоже, осталось всего два человека, которые помнили, что он такой же человек, как и все остальные, и что у него тоже может быть день рождения. Одним из них, конечно же, являлся Альбус Дамблдор, добродушный старик с лукавым взглядом, который искренне считал Северуса хорошим человеком, почти сыном, и неустанно напоминал ему об этом. Вторым был Люциус Малфой, в искренность которого верилось с трудом, но который при этом ни разу не забыл так или иначе поздравить своего приятеля с праздником. Северус прекрасно понимал все мотивы поступков Люциуса, отлично знал его расчетливую натуру, но все равно было приятно, что о тебе помнят. Северус никогда не страдал излишней сентиментальностью, но иногда так не хватало простого человеческого участия. Потом Люциус, конечно, не преминет припомнить свои дружеские порывы и попросить о какой-нибудь ответной услуге, но все это будет потом. Сейчас же Северус просто наслаждался отличным эльфийским элем, предпочтя на время забыть обо всем остальном.

Внезапно с оглушающим ревом бешеного гиппогрифа почти над головой Снейпа пронеслось нечто громадное и волосатое, сверкнув белыми ляжками и обдав удушающей терпкой волной пота от давно немытого мужского тела.

— Какого…

Договорить Северус просто не успел. Огромная, мощная волна, поднявшаяся в бассейне после падения в него инородного тела гигантский размеров, с такой силой впечатала его в каменный бортик, что напрочь вышибла весь воздух из легких. Снейп пребольно ударился о камень левым коленом и, кажется, основательно зашиб оба локтя. Горячая вода вперемешку с обжигающим паром забила рот, нос, глаза и уши, на какое-то время почти полностью лишив Северуса всех чувств обоняния и осязания. Когда он, наконец, смог что-то соображать, то осознал, что теперь в бассейне он находится не один. Долго гадать, кто столь нагло посмел нарушить его покой, не пришлось. Факты говорили сами за себя: вокруг распространялся резкий «аромат» мокрой шерсти и конского навоза, тут и там на поверхности воды плавали яркие перышки, островки мусора из сухой травы и листьев, клоки серого собачьего пуха, да и сам уровень воды в бассейне заметно повысился, почти перехлестывая через край. Двух мнений тут быть не могло — Хагрид, полувеликан, практически не владеющий магией и собственными мозгами, похоже, тоже.

В центре бассейна вздулся огромный водяной пузырь, и из него, подобно библейскому левиафану, оглушительно отфыркиваясь, вынырнул хогвартский лесничий во всей своей первозданной красоте. Зрелище было настолько впечатляющим, что Снейп, думавший, что повидал в этой жизни всякое, смотрел на это бесхитростное дитя природы, широко открыв рот и глаза. Да-а… Посмотреть было на что. Библиотекаршу Пинс, похоже, тянуло к весьма неординарным представителям мужского пола. Густая грива черных, слегка с проседью волос, мощный торс, который не портил даже солидных размеров живот, ну и ниже все тоже густо поросшее темным вьющимся волосом и тоже мощное. Снейп сглотнул. Таким параметрам позавидовал бы и самый гигантский тролль из Темного леса. «Левиафан» же откинулся на спину, подняв еще одну тяжелую волну, едва не выбросившую Снейпа за бортик бассейна, и сделал пару мощных гребков могучими длинными руками.

— Раскудрить твою коромысло! Красота-то какая охрененная! — в экстазе простонал лесничий.

— Думаете? — кисло поинтересовался Снейп, отплевываясь от мелкого мусора.

— Ась? — встрепенулся Хагрид. — Кто здеся?

Он начал вертеться во все стороны, создавая в бассейне нешуточных размеров воронку.

— Да замрите же хоть на мгновение, болван вы этакий! — не выдержал Северус, которого во время этих манипуляций болтало в воде из стороны в сторону, словно соломинку.

— Мистер Снейп! Северус! — взревел лесничий, заметив, наконец, зельевара. — И вы туточки! Вот совпаденьице-то! А я ить и не думал, что окромя меня кто-то еще ночью плескаться будет. Вы, стал быть, тоже перышки почистить решили перед тем, как все эти сорванцы в школу после каникул рождественских вернутся?

— Можно и так сказать, — буркнул Снейп. — Не в прямом смысле, конечно, перышки, как некоторые.

С этими словами Северус отогнал от себя рукой облепившие его перья и пух, которые Хагрид натащил в некогда чистый бассейн.

— Дык, я ж этого… того… не нарочно, — смутился лесничий. — Со зверушками-то возиться, сами знаете, эван как хлопотно. То в навоз гиппогрифий вляпаешься, то плюнет слизью какая-нибудь скотинка непонятливая, а то и вовсе откусить чего тварюшка неразумная попытается. Ну, дык, мы привычные. Зверушек-то уважать надо, и они к тебе тако же будут. Вот оно как, значит. Токо накопилась грязища-то в волосах да бороде за полгода, дай, думаю, отмоюсь чуток. Чай, преподаватель теперь, чистоту блюсти должон.

— Но не в общем же бассейне! — возмутился Снейп. — На хрена, извиняюсь за выражение, сюда-то всю эту пакость тащить? Неужели в Хогвартсе душевых кабин мало?

— Дык это, — пуще прежнего смутился Хагрид, — мне тама токо писюн и сподручно мыть. Остальное и не влазиит. Знамо дело, без понятия строили помывку-то. Для низеньких да тощих. У нас в роду, епишкин сандаль, я и так самый мелкий, и то неудобственно под душем корячиться. Я уж и так и сяк вертелся, ни в какую! Мать ити до солнышка! Седалище да передок токмо и можно ополоснуть!

Бесхитростная простота лесничего порой могла вогнать в краску даже самого искушенного человека. Северус помимо воли представил себе душераздирающую картину мучений Хагрида в неудобной душевой кабинке и почувствовал, что начинает краснеть. «Не влазиит» он… Замок вообще-то проектировался людьми и для людей, вовсе не предполагая нахождения в нем потомков великанов.

— А в озере зимой и вовсе несподручно купаться, лед мешает, никакого размаху не выходит. Летом еще куды ни шло. Скинешь, бывало, рубаху да портки, да ка-а-ак голышом-то сиганешь! Все только рты пораскрывают, ежели оно, конечно, интересно кому.

Судя по восторженным откликам мадам Пинс, еще как интересно.

— Я понял-понял, — замахал руками Снейп. — Не надо таких драматических подробностей.

Он уже уяснил, что блаженная истома в гордом одиночестве ему сегодня здесь больше не светит, и теперь пытался, не теряя чувства собственного достоинства, выбраться из воды. Получалось плохо. Руки постоянно соскальзывали с влажной каменной поверхности бортика, и ужасно ныло ушибленное колено. Стиснув зубы, ему все же удалось вытащить свое непослушное тело из бассейна и быстро закутаться в большое банное полотенце.

— Северус, — послышалось позади него басовитое гудение лесничего, — дык чего… Вы это, уходите что ли? А я токмо погутарить с интересным человеком настроился, гнездовье фестралов да токовище гиппогрифов обсудить. Э-эх! Да чего там…

Сожаление в голосе Хагрида было столь неподдельным, что Северусу на мгновение даже неудобно как-то стало, но потом, вспомнив, что бассейн придется очень долго и тщательно дезинфицировать после не слишком чистоплотного лесничего, отбросил все сочувствие в сторону.

— Ничего-ничего, Хагрид. Зато теперь простора для плавания у тебя хоть отбавляй. Можно с комфортом отмыть не только седалище, но и, кхм, все остальное.

Вернувшись в свои комнаты и приведя себя в более-менее пристойное состояние, Северус поймал себя на мысли, что никогда еще не удавалось ему испытать столько разнообразных эмоций за один вечер. Надо же, он раньше наивно полагал, что замок во время рождественских каникул пустеет, только призраки да неугомонный Поттер и шарахаются по коридорам. Как бы ни так! Жизнь в Хогвартсе не замирает ни на минуту. Оказывается, даже в таком огромном замке почти нереально найти укромное местечко, где бы тебя никто не беспокоил хотя бы в течение десяти минут. Раньше Северус этого просто не замечал. Не до того было. Когда же он, наконец, решил выкроить час-другой на личную жизнь, выяснилось, что это чертовски сложно сделать. Каждая живая душа в замке в этот вечер, казалось, задалась целью помешать ему, Снейпу, как следует отдохнуть, может быть, впервые в жизни. И все же, Северус не мог сказать, что вечер испорчен совсем уж безнадежно. День рождения получился каким угодно, только не печальным и пустым. Ярких эмоций хватит надолго. А уж томный стриптиз в исполнении Златопуста Локонса, завхоз Филч, воровато ищущий укромный уголок для своих постыдных делишек, бегающий взгляд библиотекарши мадам Пинс с графином вишневой наливки в одной руке и двумя рюмками в другой и, конечно же, могучий образ обнаженного лесничего и вовсе будут преследовать Северуса до конца жизни. День рождения — грустный праздник? Возможно. Только не в стенах древнего Хогвартса.