Окаянное дитя. Предыстория (джен)

— Партеногенез, — потрясённо вздохнул Руквуд.

— Я бы попросил не говорить о моей жене в таких выражениях! — тут же весьма напрягся Родольфус.

— Да-да, дня неё это слишком сложно звучит и вообще не передает невозможности происходящего! — поддакнул Рабастан, тоже, на самом деле, мало что понявший, но не желающий опустить возможность уколоть невестку.

— А может, она того, от духа какого... Я, помнится, что-то такое читал — дело было, кажется, в Палестине... О, и там тоже на младенцев охотились, — радостно выдал сидящий на подоконнике Треверс, задумчиво курящий что-то исключительно вонючее.

Все, как по команде, посмотрели в сторону кабинета Лорда.

— От духа, говоришь, — рука Родольфуса как-то инстинктивно потянулась к фамильному арбалету.

— Ну, тут или от духа — или она говорит правду, — разумно заметил Люциус. — Тебе какая версия кажется вероятней?

Мальсибер фыркнул, но, поглядев на старшего Лестрейнджа, закашлялся.

— А может, она это не по-настоящему, — Крэбб почесал голову. — Вот у моей тётушки Ирмы была книззла породистая...

— Ты сравнил Беллу с книззлой? — сощурившись, очень заинтересованно осведомился Родольфус. — Или я тебя не так понял?

— Очень породистой... — смутился Крэбб и придвинулся поближе к Гойлу — и подальше от Родольфуса с арбалетом.

— Это, конечно, меняет дело, — кивнул Родольфус, перекладывая арбалет к себе на колени. — И что же та, — он сделал паузу, во время которой можно было услышать, как горит сигарета Трэверса, — книззла? Поведай нам.

— Ну, она... — Крэбб сжался в ощущении, что сейчас произойдёт что-то определённо нехорошее, но родившаяся в голове идея требовала выпустить её на свободу полностью, так что он уже просто не мог остановиться, — ну вот она весной как... а потом вся такая требовательная становилась... шкафы перекапывала, трогать себя не давала, а уж как по ночам мяукала — тётя только заглушающими и спасалась... а потом... — он осекся, сглотнув, — ну, как это у них бывает... а котят никаких... Я помню, тётя её тогда меньше кормить начинала и зелье заказывала....

— То есть, — как-то очень задумчиво проговорил Родольфус, — ты хочешь сказать, что моя жена...

— Он имеет в виду ложную беременность, — быстро проговорил Малфой, накладывая на Крэбба невербальное Силенцио и, на всякий случай, еще и хороший Ступефай. — Руди, ну что ты от него хочешь, как умел — так и объяснил... Вполне вероятно же.

Родольфус согласно кивнул и неспешно вскинул свой арбалет, задумчиво разглядывая всех присутствующих через прицел.

— А ведь есть это... версия с золотым дождем, — неожиданно осенило Роули. — Ну, помните, как Рабастан жаловался, что пока у вас в меноре крыша текла... — он задумчиво почесал свою белобрысую макушку.

— Я так полагаю, — Родольфус отложил арбалет и устало потёр переносицу, — что следующей версией я услышу про ветер. Потому что у нас там ещё и сквозняки. Ну, кто первым предположит, что Беллатрикс ребенка надуло ветром?

— А магглы ещё говорят, что детей аисты приносят, — обрадовал всех собравшихся Гойл. — Вот потому у магглов все дети тупые — аист по дороге их роняет. Тащить-то ему тяжело!

— Чего, один аист всех маггловских детей таскает? — изумился Крэбб. — Их же полно, магглов? — спросил он и впал в глубокое раздумье, сосредоточенно наморщив лоб и по очереди загибая пальцы.

Малфой только глаза прикрыл. Нет, определённо не стоило так быстро снимать Силенцио. Он грустно подумал, что хорошо бы было, если бы Родольфус решил воспользоваться вместо арбалета сразу Авадой — не пришлось бы потом выбрасывать шёлковый иранский ковёр. Но не просить же...

— По-моему, — сказал Рабастан, — некоторых волшебников тоже аисты носят. И кажется мне, что волшебные дети ещё тяжелее маггловских, вот бедные птицы их и роняют по дороге... раз пять-шесть...

— Это ты зря, — Роули усмехнулся. — Тут не пять-шесть раз роняли. Тут через каждые десять футов.

— А ведь капуста ещё! — вспомнил Гойл. — Детей ещё в капусте находят! Вот только не знаю — в свежей или в квашеной?

Родольфус вдруг слабо улыбнулся и откинулся на спинку кресла — зато очень оживился Рабастан:

— Я в детстве про китайцев читал — там один из них забеременел с помощью рисового зернышка. По-моему, он его съел, но я не уверен...

— Этих китайцев и так полтора миллиарда, — проворчал МакНейр. — Если они ещё и от зернышек начнут беременеть — через пять лет плюнуть некуда будет.

— То есть пол родителя тебя не смущает, — уточнил Малфой.

— Вы искажаете факты, мистер Лестрейндж, — равнодушно произнёс Руквуд. — В данной ситуации важно не проглоченное рисовое зерно, а то, в чей желудок оно попало. Это был желудок не матери, а отца, слепого старика Гу-соу, которому высшие силы назначили породить легендарного китайского императора Шуня. Слепой Гу-соу съел полученное от приснившегося ему феникса зёрнышко, и после этого его жена забеременела. Мужская же беременность противоречит законам биологии и для вида Хомо сапиенс не характерна.

— А, ну раз он был слепой, то да, — кивнул МакНейр. — У слепого жена и от рисового зёрнышка забеременеет, и от выпитой воды, и от солнечного луча.

Рабастан в ответ на слова Руквуда скорчил забавную гримасу, но говорить ничего не стал. Шутка МакНейра вызвала на лицах собравшихся осторожные улыбки, однако излишне задумчивое выражение лица Родольфуса не позволяло никому нормально расслабиться, да и лежащий на его коленях арбалет подобному не способствовал.

Хорошего настроения компании не добавил и вошедший в комнату Снейп, который нелюбезно буркнул нечто среднее между «Здравствуйте» и «Мордред бы вас побрал» и выбрал место подальше от старшего Лестрейнджа.

Однако это ему не помогло.

— Северус? — вопросительно проговорил Родольфус. — Ты от Лорда?

— Да, — неохотно ответил Снейп. И, помолчав, добавил: — Его темнейшество осчастливил меня приказом провести диагностику состояния здоровья миссис Лестрейндж.

Рабастан хмыкнул было, но, глянув на брата и поддавшись общему настроению, умолк.

Какое-то время в комнате царила тишина, которую нарушил Родольфус:

— И как? — любезно поинтересовался он. — Провёл?

— Да, — так же коротко ответил Снейп.

— Ну?! — после очередной долгой паузы не выдержал Рабастан. — Да говори же ты!

— Миссис Лестрейдж, после проведённых в Азкабане пятнадцати лет, не отличается хорошим здоровьем, — мрачно проинформировал его Снейп.

— О! — заржал Роули. — Надо же! А мы-то тут думали, чего это она такая... — он покосился на удобно перехватившего арбалет Рудольфуса и закончил: — Слегка эксцентричная.

Родольфус вдруг встал и, сделав Снейпу и брату знак идти за ним следом, вышел из комнаты. Дождавшись за дверью их обоих, он провёл их в комнату Рабастана, запер дверь, наложил заглушающие чары и, повернувшись, к Снейпу, сказал:

— Говори.

— Как я уже сказал, состояние здоровья миссис Лестрейндж вызывает серьёзные опасения, — начал Снейп. — Длительное воздействие низких температур, психотравмирующей ситуации и влияние дементоров привели к заболеваниям опорно-двигательного аппарата, органов дыхания, пищеварительной системы, нервной системы, — занудным руквудовским тоном продолжил перечислять он.

— Снейп, — ровно проговорил Родольфус. — Я смогу объяснить Лорду твоё превращение в труп. Что с беременностью?

— Беременность при таком анамнезе протекает тяжело, — ответил Снейп. — Что не удивительно, учитывая все обстоятельства. — Помолчав, он добавил: — Я бы рекомендовал госпитализацию. Или хотя бы строжайший постельный режим.

— Моя жена беременна или нет? — прошипел не хуже Лорда Родольфус.

— Беременность сроком двенадцать недель, — ответил Снейп.

— Ясно, — выдохнул Родольфус.

Он медленно прошел к креслу и, сев, потёр лицо ладонями.

— Целители в Мунго при подобных обстоятельствах обычно рекомендуют прервать беременность, — нехотя добавил Снейп. — Из-за серьёзной угрозы жизни и здоровью женщины. Но миссис Лестрейндж категорически против, — он машинально потёр правый бок. Ткань мантии там была несколько отличной по цвету — от режущего заклятья взбешённой Беллатрикс до конца увернуться не удалось.

— Басти, оставь нас, — сказал Родольфус, махнув рукой брату на дверь. — Будь добр, донеси эту новость до остальных, — попросил он, негромко добавив: — Пожалуйста.

Рабастан кивнул и молча вышел, оставив Родольфуса со Снейпом наедине. Когда дверь за ним закрылась, старший Лестрейндж очень устало поглядел на него и спросил:

— Что сказал тебе Повелитель? Можешь воспроизвести как можно точнее?

— Повелитель сказал, что не вправе вмешиваться в семейные дела своих вассалов, — с отсутствующим выражением лица процитировал Снейп.

В серых глазах Родольфуса боль медленно начала сменяться удивлением. Помолчав, осознавая услышанное, он спросил:

— Именно так и сказал? Мне нужна точная цитата. Дословно.

— Я не вправе вмешиваться в семейные дела своих вассалов, Беллатрикс, — Снейп постарался скопировать даже отстранённый тон Повелителя. — Но я надеюсь, что вы с мужем примете единственно верное решение.

— Я не понимаю, — пробормотал Родольфус, но, встряхнувшись, заставил себя почти улыбнуться и сказать Снейпу: — Спасибо. Я буду тебе обязан, если ты присмотришь за Белл... и надо найти хорошего целителя. Ты знаешь кого-нибудь?

— Сметвика, — ответил Снейп. — Но он специализируется в другой области.

— Предлагаешь похитить одного из ведущих целителей? — слегка улыбнулся Родольфус. — Можно — но нужен специалист в области акушерства. Можешь найти такого? — попросил он. — Остальное я сделаю. А пока, — он поднялся, — напои Беллу всем, чем положено, и принеси мне веритасерум. Пожалуйста, — добавил он вежливо.

— Найду, — пожал плечами Снейп. И вышел из комнаты, направляясь на поиски Нарциссы. Напоить чем-нибудь Беллу могла только она, но никак не сам зельевар.

Родольфус же ещё долго сидел в одиночестве, о чём-то раздумывая, а вечером, получив от Снейпа веритасерум, велел эльфам приготовить чай на двоих, после чего отправился вместе с подносом к супруге.

— Белла, — он тихо отворил дверь и, отлевитировав поднос на прикроватный столик, сел в изножье кровати, в которой лежала его жена. — Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — устало ответила Беллатрикс. Она была очень бледной, так что губы приняли синеватый оттенок, а под чёрными глазами явственно обозначились тёмные круги. — Спать только постоянно хочется.

— Так и спи, — мягко улыбнулся Родольфус, садясь поближе. — Я чай принес — выпьешь со мной?

— Спасибо, — слабо улыбнулась Белла. — С удовольствием выпью. А то Цисси велела мне только какую-то гадость принести вместо чая.

— А мы с тобой не будем её слушать, — весело улыбнулся Родольфус, левитируя поднос на кровать и наполняя чашки горячим чаем. — Хочешь к нему чего-нибудь? — спросил он, протягивая одну из чашек жене. — Я прикажу принести, и мне плевать на приказы Цисси. У тебя сейчас должно быть всё, что ты хочешь, — тепло проговорил он, легко касаясь её колена.

— Я не знаю, — пожала плечами Белла. И вдруг тихо засмеялась. — Вспомнила, как мы в детстве уговаривали нашу домовушку принести вечером пирожных к чаю. Матушка строжайше запрещала есть после шести часов — а нам так хотелось! Цисси всегда просила эклеры, а мы с Медой... — Белла замолчала, и её лицо исказилось в злой гримасе. — Предательница! — выдохнула она.

— Она уже наказана, — утешающе проговорил Родольфус, обхватывая её держащую чашку руку своими ладонями. — Её дочь путается с оборотнем... сложно придумать наказание хуже. Пей, — он склонился и коснулся губами её пальцев. — Позволишь посидеть с тобой?

— Хорошо, — кивнула Беллатрикс. — Посиди. И нам надо поговорить, — упрямо вскинув голову, сказала она.

— Конечно, — кивнул он. — Поговорим, — он поднёс, наконец, вместе с её руками чашку к губам жены. Та сделала несколько глотков и отдала её мужу, который, опустив чашку на поднос, снова улыбнулся и спросил: — О чём ты хочешь поговорить, Белл?

Взгляд Беллатрикс поплыл, расфокусировался, и она сказала:

— Я хочу поговорить о своей дочери.

— Почему ты уверена, что носишь девочку? — серьёзно спросил Родольфус.

— При этом ритуале рождаются только девочки, — ответила Белла. — Всегда только девочки. Ещё с древности.

— Что за ритуал? — Родольфус вновь взял её за руку. — Ты знаешь, я люблю разные ритуалы — но я о таком никогда не слышал. Расскажи мне, — попросил он.

— Я прочитала о нём в юности, — покорно ответила Белла. — Вытащила книгу из тайного отдела библиотеки дяди Ориона. К этому ритуалу прибегали, когда хотели родить ребёнка от любимого человека, но сделать этого обычным путем не могли.

— От кого ты хотела ребёнка? — негромко и очень мягко спросил Родольфус, не выпуская её руки из своих.

— От Тёмного Лорда, — вполне ожидаемо ответила Белла. — Но я тебе не изменяла.

— Не изменяла? — сдержав вздох, спросил Родольфус. Разве он услышал что-нибудь новое? Разве он не знал, что... — Но дети бывают только от... Как-то ведь ты забеременела, — оборвал он себя. Его голос звучал мягко и ласково, и он слегка гладил лежащую в его ладонях руку жены. — Расскажи мне, как, Белл.

* * *

— Но откуда ты взяла перо феникса и его слезы, причем добровольно отданные для этого ритуала? — удивлённо спросил жену Родольфус.

— Ты не поверишь, — насмешливо усмехнулась Беллатрикс.

Выслушав объяснения жены, Родольфус в очередной раз убедился, что практически все Блэки были ненормальными. Как те, которых он знал лично, так и те, кто когда-то сохранил подробное описание этого бредового ритуала.

Похоже, Нарцисса была среди них единственным исключением... может быть, всё дело в цвете волос? Шутка вышла несмешной даже для него самого — впрочем, никто, кроме него, про неё и не узнал: говорить вслух что-то подобное Родольфус, конечно, не стал. Почему-то то даже факт отсутствия измены его не обрадовал, а едва ли не расстроил. Его жена заслуживала получить всё, что хотела... а он давно согласился с её выбором. Вот только ни его согласие, ни её желания не интересовали того, от кого зависело их исполнение.

— Так, значит, девочка, — сказал он, привлекая к себе разволновавшуюся жену. — Похожая на тебя девочка. Белл, это же здорово, — искренне и тепло проговорил он, на мгновенье вонзая ногти в свою ладонь.

— Правда? — Белла пристально посмотрела на него. — Я думала, что ты захочешь меня убить — я бы захотела, на твоём месте.

— Ты не на моём месте, — прошептал он, очень осторожно прижимаясь губами к её волосам. — Тебе придётся беречь себя, если ты хочешь, чтобы она родилась здоровой. Я найду целителя — ты должна будешь его слушаться.

— Спасибо, Руди, — Белла закрыла глаза. — Я бы и без Веритасерума тебе всё рассказала.

— Без него я бы тебе не поверил, — грустно улыбнувшись, ответил Родольфус и прошептал едва слышно: — Я люблю тебя, Белл.

Ответа от жены он не ждал — и был признателен ей за её честность. Какое-то то время они молча сидели, обнявшись, пока Беллатрикс не задремала и Родольфус, уложив жену, не вышел из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.

* * *

Драко, после всех занятий с тётушкой Беллой и данных ему поручений, был просто в ужасе. Едва только он пытался представить себе Лорда с Беллатрикс, как сразу же закрывал сознание. Не дай Мерлин, кто-то увидит! И дай Мерлин не видеть этот кошмар самому. Хорошо, что тётушка научила его окклюменции — иначе младший Малфой просто бы сошёл с ума. На фоне таких переживаний он похудел, вздрагивал от каждого резкого звука и даже почти перестал цепляться к ненавистному Поттеру. Но надо было что-то делать — и Драко решил для начала попытаться как-то договориться с Фоуксом. Похитить феникса ему было явно не по силам, значит, оставалось надеяться на малфоевское умение выкручиваться из безвыходных ситуаций.

Потому что явиться домой без феникса ему было страшно. Ничем конкретным тётя ему не грозила, но этого и не требовалось — он её знал достаточно хорошо, чтобы представить... всякое.

Сначала Драко решил, по завету всех Малфоев, Фоукса подкупить — но так и не смог понять, чем. Не деньгами же? Потом шантажировать — но чем? Никакой информацией о грязных тайнах феникса он не владел, если такие вообще были. И тогда, доведенный до отчаяния, Драко вспомнил пафосные речи Дамблдора о силе любви.

Оставалось одно — как-то добраться до самого Фоукса, то есть попасть в директорский кабинет в отсутствие его хозяина.

И это была проблема.

Но, как говорится, если гора не идёт к Мерлину — значит, Мерлин придёт к горе! И Драко начал отслеживать перемещения Фоукса, который иногда вылетал из окна директорского кабинета, чтобы размять крылья.

Однако, даже выяснив его излюбленные маршруты, к решению он не приблизился — потому что нужно было как-то привлечь внимание огненной птицы, а вот как это сделать, он даже не представлял.

В конце концов, от отчаяния, одним холодным и сырым вечером Драко, дождавшись, покуда Фоукс выберется на свою прогулку, просто позвал феникса.

Удивленный Фоукс грациозно опустился на ветку старого вяза и, склонив голову, внимательно посмотрел на Драко.

Драко тяжко вздохнул и, подумав, на всякий случай ему поклонился. Он понятия не имел, как приветствуют фениксов, но решил, что от поклона хуже точно не будет.

— Я просто не представляю, что делать, — пожаловался он большой золотой птице, глядевшей на него до жути разумно. Начало вышло не самым лучшим, но Драко просить не умел и сейчас отчаянно импровизировал. — Ты понимаешь, — он вздохнул, — у меня есть тётя... ох, — он смутился и покраснел, а потом с отчаянием посмотрел фениксу прямо в глаза и спросил: — Давай, я просто тебе всё расскажу? Как есть? Может быть, ты мне поможешь...

Фокус поощрительно курлыкнул.

И Драко рассказал ему всё. И про тётушку Беллатрикс, и про её чувства к Тёмному Лорду, и про его холодность и нежелание их понимать... и про задание, которое та дала обожаемому племяннику перед его возвращением в школу.

— Она и слушать не хочет, что феникса невозможно похитить! — с возмущением жаловался Драко своему необычному слушателю. — Папа говорит, что она всегда была чокнутой, а сейчас вообще ни о чём, кроме этого ребёнка, думать не может... и вот что, что мне делать?!

Феникс курлыкнул снова — на этот раз вопросительно.

— Ты не мог бы со мною пойти? — жалобно попросил Драко. — Ну, или, — он шмыгнул носом, — ей же, на самом-то деле, насколько я понял, даже не ты сам нужен, а только твоё перо и слёзы... может, ты мог бы поплакать над рисом? У меня есть, — он торопливо вытащил из кармана жестяную коробочку. — Ну, пожалуйста... это же, в общем, тоже любовь, — с некоторым трудом выдавил он из себя.

Феникс с сомнением посмотрел на него, затем на коробочку с рисом — и вдруг уронил под ноги Драко ало-золотое перо.

— Спасибо! — выдохнул Драко, у которого от облегчения даже слёзы на глаза навернулись. Он поднял перо и, аккуратно спрятав его за пазуху, растроганно повторил: — Спасибо! — а после, смутившись, протянул фениксу коробочку. — Пожалуйста, — попросил он. — Поплачь немного сюда... ну, пусть у неё уже родится этот ребёнок! — проговорил он в отчаянии. — Может, она успокоится... и не будет никого мучить...

Феникс почти по-человечески вздохнул — и уронил в коробочку несколько слезинок. А затем, взмахнув крыльями, так что волосы Драко взметнулись вверх, взлетел с ветки и растаял в сгущающихся сумерках.

Драко же долго ещё сидел под тем деревом, думая о чём-то и время от времени ощупывая спрятанные во внутренний карман пиджака так просто полученные сокровища.

* * *

Люциус Малфой, обнаружив, что все жертвы и разрушения обошлись только одной разнесённой комнатой в правом крыле, облегчённо вздохнул. Хотя, конечно, антикварную мебель было жалко.

— Извини, — равнодушно сказал Родольфус. — Пришли счет — я оплачу. Репаро тут, боюсь, не поможет.

Он обвёл долгим взглядом комнату, задержал его на пустом, с редкими, торчащими по бокам осколками стекла окне, обернулся на Люциуса и пожал плечами.

— Нарцисса беспокоится, — осторожно сказал Люциус.

— О чём? — Родольфус удивлённо вскинул брови. — Я сломал её любимое кресло? Скажи — я извинюсь.

— Да Мордред с ним, креслом, — отмахнулся Люциус. — Она за сестру беспокоится. И за тебя.

— За меня? — на сей раз его удивление было искренним. — И неужели Цисси считает, что я могу навредить Белл? — спросил он с очень мягким укором.

— Не навредить, — вздохнул Люциус. — Мерлин, с гоблинами легче договариваться, чем лезть в семейные дела Блэков! Просто ты расстроился, — он обвёл выразительным взглядом комнату, — да и Белла тоже... находится в расстроенных чувствах.

— Ну, — усмехнулся Родольфус, — согласись, радоваться мне было бы как-то странно. Хотя, на самом-то деле, всё это не важно, — добавил он, помолчав. — Единственное, что имеет сейчас значение — это состояние здоровья ребёнка и матери.

— Будем надеяться на лучшее, — Люциус подошёл к разбитому окну и зачем-то провёл пальцами по осколку стекла. — Что нам ещё остается?

— Вам — не знаю, а мне — ждать рождения дочери, — улыбнулся Родольфус. — Не важно, как она появилась — она есть, и я её достойно воспитаю. В конце концов, это ребёнок Белл — и довольно.

— И выдашь её потом замуж за Поттера, — тоже улыбнулся Малфой и в ответ на возмущённо-недоумевающий взгляд Лестрейнджа пояснил: — Драко мне всё рассказал. Обычно подобные обстоятельства сопровождают рождение Избранных — а за кого ещё идти замуж Избранной, как не за Избранного?

— Это логично, — рассмеялся негромко Родольфус. — Ну, поглядим — сейчас рано загадывать. Для того, чтобы можно было обсуждать это предметно, ей нужно ещё родиться, а Поттеру — выжить. И хорошо бы ещё и исполнить своё предназначение, а то мы все столько просто не проживём.