Не всякий злой умысел идет во вред, или Спрашивай осторожно и смотри, у кого (джен)

Говорят, что "цену жизни — спроси у мертвых". Кто точно скажет, правда это или нет? Да никто. Но вот не приходится сомневаться в том, что про всю "радость" не-жизни может поведать любой призрак, способный еще говорить. Но не в красках, ибо существование это наполнено всего одним цветом. Серым.

И холодом.

Вечным холодом…

Та, что когда-то звалась Хелен Рейвенкло, уже многие века со дня своей гибели постоянно испытывала только боль и чувствовала только одно. Холод. Страшный холод. Невыносимый холод. Ничто живое не может себе даже представить, что может быть так холодно! Такой холод мгновенно убьет любое существо и лишь неспособному умереть призраку навечно обеспечивает невероятные мучения.

Холод...

Нет никакого счастья в том, чтобы остаться жить после смерти так. Постоянная ноющая боль от пустоты, поселившейся там, где раньше были все присущие живым чувства и ощущения. Невозможность прикоснуться к чему-либо. Невозможность вдохнуть. Невозможность заснуть. Невозможность почувствовать тепло… Да любой призрак с удовольствием отправился бы даже в христианский Ад лишь только ради того, чтобы ощутить жар котлов и печей! Но, увы… Им туда ход закрыт. Закрыт…

Холод...

Радость живых режет не хуже ножа, который теперь уже не может причинить боли. Чувства живых — как плевок в лицо для тех, кто больше не может испытывать ничего кроме боли. Боли, которую не вымораживает даже вьюга несмерти.

Холод.

В отличие от многих других призраков, Хелен еще, можно сказать, повезло. Мать, насколько бы много боли и горя ни причинило ей содеянное девушкой, не бросила свою блудную дочь. Даже ставшую привидением. Нанятый Ровеной некромант нашел призрака в глухом албанском лесу, заключил его во временный филактерий, перенес в Хогвартс, где и привязал к замку. Навечно. Теперь привидение Хелен Рейвенко, которое дети стали называть "Серая Дама", стало призраком Хогвартса. Рабом.

Холод...

Впрочем, Хогвартс стал для Хелен не только тюрьмой, но и спасением. Ведь здесь, в школе колдунов и ведьм, магии было достаточно для того, чтобы хоть как-то стабилизировать свою посмертную нежизнь. Без этого судьба "свободного" привидения ужасна. Жить в постоянной боли, теряя остатки разума от ненависти к ходящим рядом все еще не мертвым счастливцам. Любыми доступными способами мстить всем живым: пугать, жестоко обманывать, провоцировать и даже убивать (например, заводя в трясины). И все это ради мимолетного фальшивого успокоения. Ради того краткого момента, когда чужая яркая боль на мгновение застилает твою... И каждый год по частичке, по капельке, по крошечке, но безжалостно и бесповоротно лишаться остатков памяти. Что в итоге сжимает привидение в бездумную и безумную баньши и окончательно лишает душу посмертия. Или же, наоборот, приводит к полному расщеплению личности и распылению лишенных разума остатков души на определенной площади, организуя магглам, как они его называют, "злое, плохое место".

Холод...

Зато у тех, кто неживет в Хогвартсе, у тех, кто все еще не до конца потерял воспоминания, в качестве отдушины за крайне болезненное наблюдение за живыми и молодыми, есть некое подобие социальной жизни. Даже праздники! Вроде смертин. Смертины… "Умершая" еда для умерших — как злая издевка над неспособными почувствовать вкус привидениями. Игры призрачными головами — как попытка показать Судьбе свою волю и непокорность... Так это выглядит со стороны, если смотреть не-мертвыми глазами. Но так ли это на самом деле? Нет. Живым никогда не понять истинного смысла этого... действа. Смертины — отнюдь не радостный аналог дня рождения, как думали не-мертвые гости. Нет. Это день скорби. И скорби не по встрече с Той-которая-приходит-ко-всем, а скорби по тому факту, что Она… брезгливо отвергла чересчур провинившуюся или слишком мятежную душу. Отвергла, и вместо посмертия несчастного теперь ожидают долгие века неприкаянного блуждания в вечном холоде. И никакой надежды на избавление. Пока, в ее случае, не искупишь свои грехи перед Магией.

Холод...

"А как их искупить? Что может призрак? Только чувствовать холод и зависть. И говорить с живыми, что для мающейся души легко сойдет за утонченную пытку. Что, что я могу сделать? Какой службой перед Магией можно искупить сразу три погубленных души? Что я должна такого сказать? И кому?" — молча стенал призрак Хелен, скользя в тиши темных коридоров замка.

— Эй… подождите… не уходите! — в очередной раз какой-то молодой колдун попытался остановить то, что осталось от дочери Ровены Рейвенкло. — Вы — Серая Дама?

"Как вы мне все надоели! Если меня и привязали к факультету, то это не значит, дети, что я обязана отвечать на все эти ваши бесконечные глупые вопросы! Опять будет выпытывать тайны мироздания или просто пару заклинаний, чтобы поразить свою возлюбленную. Знал бы ты, мальчик, как и чем поразил меня влюбленный в меня юноша… Кинжалом в грудь!"

— Вы — привидение башни Рейвенкло?

"Промолчать? Ведь не отстанет... Неужели он не понимает, что если ему не отвечают, то это означает, что разговаривать с ним я не собираюсь? Эх... Насколько нечуткие пошли дети. Ладно. Проще ответить на вопрос... Может, уберется прочь?.."

— Верно.

"Быть может, сухой холодный тон поможет ему осознать, как он мне неприятен?.."

— Прошу вас! Мне нужна ваша помощь! Пожалуйста, расскажите мне всё, что знаете об исчезнувшей диадеме!

"Тварь!! Да как ты смеешь издеваться надо мной?! Ну, мальчишка, ты задал неправильный вопрос! Ужо пожалуюсь на тебя Барону! К нему подопечные мага-змеелюба прислушиваются, и устроят тебе, маг из дома Годрика Гриффиндора, "веселую" жизнь!"

— Ничем не могу вам помочь, — холодно ответила призрачная Хелен Рейвенкло и, отвернувшись, поплыла дальше.

— Подождите! — закричал юноша.

"Он еще на меня и голос повышает?! Жизнь твоя обещает в ближайшее время стать не просто, а очень веселой! Улететь от этого нахала или остаться? Впрочем, пока силы терпеть есть, можно его и послушать… чтобы подобрать достойную кару!"

— Это очень срочно, — взволнованно заговорил юноша. — Если Диадема в Хогвартсе, я должен найти ее как можно скорее!

"А я-то думала… Всего лишь мой "идейный последователь". Вор!" — подумала Хелен и со всем возможным для нее презрением в голосе ответила:

— Вы не первый школьник, возмечтавший о диадеме. Уже много поколений здешних учеников, желающих получить Знания без труда, постоянно не дают мне покоя с Диадемой.

— Речь не о том, чтобы получить оценки получше! — закричал на неё мерзкий мальчишка. — Речь о Волан-де-Морте, о том, чтобы его победить. Или вы в этом не заинтересованы?

"Как хорошо, что этот парень не попал на факультет имени моей матери! Хотя... и не мог бы! Такому тупому самое место на факультете любящих таранить дракона рогатым шлемом подопечных старика Гриффиндора. Подумал бы, какое мне, призраку умершей почти тысячу лет назад девушки, дело до мелочных разборок нынешних живых? И кто такой этот их Воландеморт? С вершины непрожитых веков начинаешь понимать, что все эти великие и ужасные — просто пыль под ногами Времени и Смерти. В каждой эпохе есть свои великие герои и страшные злодеи, но... Кто только помнит и первых, и вторых даже спустя всего пару-тройку веков? Впрочем, раз уж я решила отомстить, то почему бы и не подыграть?"

— Разумеется, я… Как вы посмели предположить…

— Тогда помогите мне!

"Ищешь диадему? Ха. А почему бы тебе ее и не найти? Кстати, не тот ли милый и умный мальчик, которому я впервые за много веков доверилась, и есть тот самый "ужасный кто-то-там"? Может быть, может быть... Как у всех последователей любовника моей матери, было в нем что-то такое, гниловатое. Хотя со мной он оказался честен и откровенен. Предельно. Узнав, где именно хранится диадема, он не поленился отправиться на далекий континент в маггловскую глухомань, где живет от силы по паре семей в редких деревушках, и привезти ее сюда, в Хогвартс. Я надеялась, что Диадема освободит меня… Но, увы, увы… Что касательно нашей семейной реликвии, тот мальчик обещал, что заколдует диадему так, что чужие руки, если попробуют прикоснуться к ней, очень сильно пожалеют о такой глупости! Так что… сыграем слабовольную сломанную дурочку!"

— Дело не… не в том… — пробормотало привидение. — Диадема моей матери…

Слезливая история если и поразила мальчишку, то совсем не так, как ожидало привидение.

— Спасибо! Спасибо! Спасибо! — завопил член дома Гриффиндор и, не прощаясь, рванул со всех ног по коридору.

"Беги-беги, лохматый дурачок! Надеюсь, тебе понравится сюрприз, что оставил для таких, как ты, тот молодой маг змеиного факультета. Запугивать меня разрушением Хогвартса, замка, который зачаровывали вместе четыре Величайших Мага? Какой бред! Уж что-что, а он в свое время догадался не позориться и не угрожать мне такими неосуществимыми, а поэтому — бессмысленными угрозами! Ой... Вот опять... Нарочно сотворенное зло... Чувствую, как срок моего заключения только что увеличился... И холод... Опять он здесь, тут как тут. Нет! Нет! Хлад! Отпусти… Отойди… Не вцепляйся в меня опять своими клыками!… Больно!.."

Холод...