Полный крепкой, горячей любви (гет)

«САМАЯ КРАСИВАЯ СВАДЬБА ГОДА!

Вчера, в великолепно украшенном Главном зале Министерства магии, состоялась свадьба мистера Люциуса Малфоя и мисс Луизы-Марии Дюбуа. Поздравить молодоженов собрались все представители высшего света, а церемонию провел сам министр магии Фредерик Нотт. Он же первым пожелал паре счастья в семейной жизни.

Красавица-невеста приехала в нашу страну из Бельгии всего три месяца назад. Семья Луизы-Марии известна по всей магической Европе как владельцы одной из самых больших коллекций искусства. Сама невеста также увлекается коллекционированием, ее выбор — ювелирные украшения с драгоценными камнями. Можно предположить, что ей было из чего выбирать для дополнения свадебного наряда, однако, согласно традиции, невеста надела фамильное украшение жениха: колье Малфоев гоблинской работы, инкрустированное…»

— Жалеешь, что не позвали на церемонию?

Услышав над головой вкрадчивый голос, я съеживаюсь.

Снейп, как ни в чем не бывало, обходит меня, чтобы налить себе свежесваренный кофе. Теперь, когда мы переехали в Бат, у нас просторная кухня и нет нужды протискиваться между стеной и занятым стулом.

Окна, выходящие в сад, открыты, от них веет утренней прохладой. Совсем скоро выглянет солнце и будет снова жарко, как летом, однако пока его нет, легко заметить, что наступила ранняя осень. Я это ощущаю скорее по запаху — едва ощутимому запаху прелых листьев, который через неделю-другую станет сильнее — а вот Снейпу, похоже, с открытыми окнами уже холодновато. На худых бледных предплечьях видны мурашки — он вообще чуть что мерзнет, и, готова поспорить, скоро воспользуется этим как предлогом, чтобы опять начать носить одежду с длинным рукавом даже дома.

Он оборачивается ко мне, держа в руках кружку, и я, как всегда, улыбаюсь, видя его в футболке с логотипом маггловской рок-группы. Но, посмотрев ему в лицо, тут же заставляю себя стать серьезнее — заданный вопрос нельзя просто проигнорировать. Слишком уж щекотливая тема, эта свадьба бывшего.

— Конечно, жалею, — говорю. — Ты же знаешь, как я «люблю» формальные приемы со старомодными танцами и пафосными речами. Мечта просто.

Прищурив глаза, Снейп впивается в меня этим своим пристальным взглядом. Кто-то другой, зная о его талантах, подумал бы, что он использует Легилименцию, но я давно уже его раскусила: когда Снейп лезет кому-то в голову, он не щурится, лицо его непроницаемо и совсем ничего не выражает. Да и нет ему никакой надобности копаться в моих мыслях, он и так обо всем догадывается. Не зря же оставил тут, прямо на кухонном столе, эту газетенку с аршинным заголовком и огромным колдофото на главной странице. Так что какой вопрос задал — такой ответ и получил.

Я криво улыбаюсь и, пожав плечами, снова опускаю взгляд на движущуюся фотографию. Даже не знаю, что мне тут кажется наиболее раздражающим: то, что новоиспеченные супруги позируют для передовицы «Еженедельного пророка», или само содержание статьи. «Ее выбор — ювелирные украшения», «однако, согласно традиции, невеста надела фамильное украшение жениха…». Нет, ну пошлейшая же статейка! И имечко какое — Луиза-Мария, пф-ф… Блондинка, как и ожидалось от Малфоя, с премилой улыбкой, с правильными увлечениями, с правильной чистокровной семьей. Только на таких Малфои и женятся. Вот он, стоит на фотографии, красивый, богатый, довольный собой, обнимает свою новую жену и позволяет другим на себя глазеть.

Что бы Снейп себе ни думал, я бы не хотела оказаться на ее месте. Люциус — это пройденный этап, и не самый приятный. Мне хорошо здесь, в небольшом доме в Бате, хорошо на моей работе, хорошо, в конце концов, со Снейпом.

Я и не думала, когда предложила ему жить вместе, что у нас все так здорово получится. Мы стали проводить вдвоем намного больше времени, хотя, казалось бы, работаем столько же, сколько и раньше. Он аккуратен, так что никаких разбросанных носков, при этом мои огрехи никак не комментирует, а попытки вести хозяйство даже, можно сказать, поощряет. Яблочный пирог, который я приготовила недавно по бабушкиному рецепту и который заметно подгорел, Снейп съел, не моргнув глазом. Ну, на самом деле, только кусочек, но надо знать, как его обычно передергивает от всего, сделанного хоть чуточку хуже, чем надо. Я знаю, и тем ценнее для меня то, что он старается.

Нет, жаловаться мне определенно не на что, и, положа руку на сердце, я бы не променяла свою нынешнюю жизнь на эту дурацкую «самую красивую свадьбу года». Просто…

От самокопания меня спасает связной браслет на запястье — он нагревается, когда меня вызывают на работу по срочному делу.

Быстро допив кофе, я поднимаю руку и тычу в браслет пальцем:

— Мне пора!

Снейп отворачивается. Только бы не надумал себе ничего лишнего. Если я для него — раскрытая книга, то он для меня скорее наоборот, его мысли и поступки мне предсказать трудно. Остается надеяться, что он тоже отвлечется на работу, а там уж все и забудет.

Хотя когда это со Снейпом все бывало так просто?

* * *

Говорят, Лондон не спит в любое время суток. По крайней мере, маггловская его часть. Все-таки у волшебников совершенно иной ритм жизни, более размеренный, что ли. Ранним утром на улице никого из наших не встретить, а вот магглов — пожалуйста, сколько хочешь. Кто-то уже торопится на работу, кто-то, наоборот, только возвращается домой после бессонной ночи. В Лондоне больше двух сотен ночных клубов, работающих до самого рассвета, а открой кто-нибудь хоть одно такое заведение на Косой Аллее — думаю, оно бы сразу прогорело.

В месте, куда нас вызвали с Дином, все веселье, похоже, закончилось еще до полуночи, хотя район довольно популярный. Веселье-то закончилось — начался кошмар.

— … у этих двоих — тоже остановка дыхания, — сверившись со своими записями, агент Янг указывает на тела, лежащие на ступенях металлической лестницы. — После вскрытия скажут точнее, но тут все более-менее однозначно. Идем дальше.

Я все-таки задерживаю на них взгляд. Две девушки в платьях с блестками — они собирались приятно провести время, но что-то пошло не так, им стало трудно дышать… брюнетка упала сразу и не двигалась, а та, у которой волосы выкрашены в розовый, еще пыталась ползти к выходу.

Мы спускаемся вниз — помещение ночного клуба расположено ниже уровня земли. Ничего особенного в плане интерьера: им пожертвовали, отдав предпочтение дорогому музыкальному оборудованию и освещению. Не удивительно, если учесть, что здесь отдыхала в основном молодежь. Когда в зале вспыхивали все эти цветные огни и работал стробоскоп, должно быть, обстановка выглядела более оживленно. Сейчас же место преступления освещают обычные лампы — и застывшим внизу телам это соответствует гораздо больше.

— Сами понимаете, — говорит Янг, не оборачиваясь, — шестеро задохнувшихся — случай трагический, но учитывая, где он произошел… Мы бы не обратили на это внимания, мало ли, чем народ травится.

Я киваю, но скорее самой себе — он меня не видит. Служба Безопасности и правда не обращает внимания на подобные инциденты, в них попросту нет ничего подозрительного. Если бы такое произошло не единожды, или если бы токсикологическая экспертиза выявила нечто необычное — другое дело, но чтобы СБ явилась на первый же вызов, нужно кое-что посерьезнее остановки дыхания.

Янг задерживается возле еще двух тел. Я моргаю, силясь разобрать, что у них с лицами — а потом понимаю, что с первого раза увидела все правильно.

Дин садится рядом с ними на корточки.

— Они что… пытались друг друга съесть?

— Похоже на то, — Янг остается стоять, ему такое разглядывать вблизи еще раз не хочется. — Укусы на плечах, груди, шее, рваные раны на лице, губ почти не осталось...

Я окидываю взглядом помещение: жертв не меньше трех десятков, и если, по словам Янга, лишь шестеро из них задохнулись, значит, все остальные подверглись этому приступу каннибализма… или чего-то, что им выглядит.

— Они целовались.

Дин с удивлением смотрит на меня снизу вверх. Я пытаюсь объяснить свою догадку:

— Вот тут, видишь, есть засосы? Все начиналось, как страстный поцелуй, потом стало агрессивнее, под конец они кусали друг друга изо всех сил, да так, что поотрывали губы.

Янг, в отличие от Дина, не выглядит шокированным:

— Наши эксперты пришли к такому же заключению. Крови от ран на лицах много, но все же недостаточно, чтобы умереть от ее потери, все жизненно важные артерии целы. Эти люди тоже умерли от нехватки кислорода, только, судя по всему, они сами помешали друг другу дышать.

— Зацеловали друг друга до смерти.

— Точно. В основном они делали это парами, кто-то — по трое. Есть и такие, кто на этом не остановился.

— Это как? — Дин встает; я вижу, как у него на виске пульсирует жилка.

Янг молча манит нас рукой в сторону барной стойки, позади которой виднеется чья-то голая стопа, слетевшая с нее серебристая туфелька лежит рядом. Интуиция подсказывает мне, что там, за стойкой, я увижу кое-что похуже всего остального — и она не обманывает.

Это… никогда не думала, что люди могут сотворить такое друг с другом, как бы они ни были охвачены желанием. Смешение плоти, когда сразу и не разберешь, где чья нога или рука, стертая до мяса кожа, рваные раны укусов, кровь, слюна и прочие жидкости организма...

Дин резко отворачивается, закрывая глаза и стараясь дышать помедленнее. В прошлом его нередко выворачивало наизнанку на месте преступления, потом он вроде бы привык видеть всякое.

Чтобы отвлечь внимание агентов и дать ему время прийти в себя, я говорю, продолжая разглядывать смешение тел:

— Судить пока рано, надо провести анализы, но не думаю, что это чары. Больше похоже на действие зелья.

— Удушение как побочный эффект? — уточняет Янг.

— Да. Возможно, что-то экспериментальное, до конца не выверенное. Наши специалисты скажут точнее. Надо собрать все… емкости, из которых эти люди пили. Бокалы, бутылки. Если это зелье, его должны были во что-то подмешать.

Отдышавшись, Дин поворачивается обратно:

— На чары все равно проверим.

Я согласно киваю. У нас существует определенный порядок действий, и, несмотря на мои предположения, ему надо следовать.

Янг дает сигнал своим людям, те расходятся в стороны, оставляя нам достаточно пространства для применения магии.

— Вам всем придется выйти, — говорит Дин. — Слишком большой разброс.

Он имеет в виду, что все помещение клуба может содержать следы магии, раз уж тела находятся в разных его концах. Кто-нибудь, стоя с «магоблоком» даже возле самой стенки, не даст нам обнаружить возможные улики.

Приподняв брови, Янг оглядывает пространство: явно прикидывает, нельзя ли расположить своих людей так, чтобы они нам не помешали. Но Дин прав, с радиусом воздействия в пять-шесть футов «магоблоки» в закрытом помещении нередко становились для нас помехой.

Янг принимает какое-то решение и говорит:

— Останусь я один, скажите только, где встать.

Теперь настала моя очередь оглядываться.

— Вон там, за диджейским пультом. Потом отойдешь в противоположную сторону, чтобы мы проверили и возле него тоже.

Янг встает куда надо, а все остальные идут на выход. Кое-кто бросает на него настороженный взгляд: хоть «магоблок» и защищает от возможного ментального воздействия — а значит, мы не сможем сокрыть никакие улики: собственно, поэтому он и остается, так уж положено — существуют вполне материальные угрозы, и тогда агенту придется рассчитывать только на скорость своей реакции.

Мы начинаем. Существует несколько десятков заклинаний, которыми исследуют место преступлений, очередность применения всегда зависит от ситуации. Первым делом стоит проверить сокрытые сущности: мало ли, кто или что могло прилепиться, например, к потолку, куда не достает поле «магоблока», или просочиться сквозь пол вниз, в подвальное помещение.

Следом мы ищем чары, каждый из нас — определенный их вид, чтобы сэкономить время. Мои попытки не приносят результатов, а вот Дину везет больше. Если это можно назвать везением.

Едва он начинает произносить слова очередного заклинания, под нашими ногами вспыхивает свет. Я кручусь на месте, пытаясь определить его природу, и сердце мое на миг замирает.

Это руны, опоясывающие все пространство широким кругом. В какой-то момент мне кажется, что повторяется история из прошлого: круг, призывающий зло, потусторонние силы, утягивающие в него живых людей, волшебник, сотворивший всю эту хрень для личной выгоды и не сумевший с ней совладать — все это закончилось не слишком хорошо.

Но тут Дин говорит:

— Это… накопитель?

Выдохнув сквозь сжатые зубы, я приглядываюсь: точно. Паникерша…

— Что это? — спрашивает Янг.

— Всего лишь руны, собирающие энергию, — Дин медленно обходит рисунок по кругу, кое-где переступая через тела. — Вполне обычные, они безвредны.

— Эти люди с тобой бы поспорили, — сухо говорит Янг.

Дин оглядывается на него через плечо, а я спешу пояснить:

— Они не вытягивают жизненные силы, только собирают то, что уже потрачено. Собранное потом можно использовать снова. Этому учат на шестом курсе школы, на специализированных уроках. Я на Руны не ходила, но знаю, что некоторые студенты пользуются ими, чтобы готовиться к экзаменам: чертят их возле своего стола, садятся за уроки, и благодаря им могут дольше не спать. Это даже не запрещено.

— В центре Лондона полно таких кругов, — Дин отворачивается; кажется, слова Янга его немного задели. — В местах, где бывает большое скопление людей: и волшебников, и немагов.

Янг хмурится:

— И кто потом использует эту энергию?

— Никто конкретный. Она идет на поддержание того же места, где находится. Своеобразный круговорот... В Тауэре, к примеру, ей «кормятся» вороны.

Интересно, он действительно не знает или намеренно умолчал, что один человек все-таки может использовать этот колоссальный объем собранной энергии? Говорят, в случае магического нападения на Великобританию Неизвестный, глава Отдела Тайн, способен задействовать подобного рода ресурсы. Про него много баек ходит, но конкретно в эту я верю. Впрочем, Янгу об этом говорить не обязательно, как бы дружески он ни был расположен к волшебникам.

Подняв фотоаппарат, взятый у кого-то из вышедших экспертов СБ, он фотографирует рунный круг. Подобные вещи не всегда проявляются на маггловских снимках, однако, опять-таки, этого требуют правила.

Отсняв несколько кадров, Янг спрашивает:

— Так что, эти руны может изобразить любой старшеклассник?

— Не любой, — говорю, — но да, круг подозреваемых это никак не сужает. Вполне возможно, что руны нарисовал не тот человек, что отравил всех этих людей.

— Или же это был он, — вступает Дин. — Подумай: что, если он специализируется на зельях, а не на рунах? Создал простейшие чары накопления, но при этом собрал формулу зелья, которая заставляет человека растрачивать как можно больше энергии.

Я опускаю взгляд с его лица на лежащие повсюду трупы.

— Но почему именно так? Почему он не заставил их… ну, не знаю, бегать по кругу, танцевать до упаду, тратя энергию, почему ему был нужен именно секс?

Дин пожимает плечами. Логику маньяков не всегда бывает просто понять.

— Может, он был здесь? — предполагает Янг. — Наблюдал. Может, собранная энергия — это трофей?

Все мы замолкаем, обдумывая такой вариант. Мы молчим, даже когда в помещение возвращаются эксперты, чтобы закончить свою работу. Не то чтобы в нашей практике часто встречались маньяки-волшебники, но каждый раз подобное воспринимается хуже, чем какой-то несчастный случай, даже когда последствия сопоставимы. Просто потому, что тяжело думать, как кто-то может осознанно желать сотворить такой ужас с себе подобными, смотреть на это, получая удовольствие. Тут уже не столь важно, считал ли этот волшебник, что магглы равны нам, или нет — на жестокость этого рода способны лишь нелюди.

И еще одна вещь, о которой никто из нас не сказал вслух, но каждый подумал. Еще одна причина, по которой все мы жалеем, что это не трагическая случайность: случайности крайне редко повторяются. А вот действия маньяка — практически всегда.

* * *

Мордекай Томпсон — самый уравновешенный и размеренный человек из всех, кого я знаю. Он говорит негромким голосом и только по существу, крайне редко с кем-то ругается, ходит спокойным шагом даже по коридорам Отдела магического правопорядка, где всегда есть риск, что тебя ненароком ототрет к стенке какой-нибудь не в меру резкий аврор. Надо сказать, перед Мордекаем авроры всегда уважительно расступаются, хоть тот уже давно не принадлежит к их числу.

Так вот, сегодня я его, видимо, совсем достала, потому что в попытке от меня отделаться он практически бежит.

Я бегу следом, почти наступая ему на пятки:

— Нет, ну ты сам подумай...

— Исключено, — отрезает Мордекай, кивком приветствуя кого-то из старших авроров. — Мы уже подобрали кандидатов для предстоящей операции, все они — отличные специалисты.

Моя догадка, озвученная еще на месте преступления, оказалась верна — все жертвы были отравлены неизвестным доселе зельем. Подмешанное в алкоголь, оно сработало как сильнейший афродизиак и буквально свело их с ума. Специалисты по рунным чарам также подтвердили теорию насчет круга-накопителя, он напитался силой до отказа и был опустошен незадолго до приезда полиции. Но самое главное — очередность символов в круге говорит о том, что нарисовавший их ублюдок уже проделывал такое как минимум дважды.

Янг поднял все дела со случаями отравлений в клубах и барах Лондона, нашлось только одно совпадение. Произошло это всего пять дней назад, пострадали двое, никто не придал особого значения неадекватному поведению двух нетрезвых людей, которые сперва накинулись друг на друга, а потом упали замертво.

Был сделан вывод: чем бы ни руководствовался ответственный за это волшебник, его аппетиты растут. Есть опасение, что он повторит все в самое ближайшее время. Специалисты по рунам подтвердили: силу круга можно увеличить, а значит, увеличится и количество пострадавших.

Есть тут и несколько загвоздок. Зелье, хоть и новое, не является каким-то совсем уж экстраординарным, компоненты тоже не самые редкие. Создать такое способен каждый третий зельевар, было бы желание. Это, как и простейшие руны, нисколько не помогает сузить круг подозреваемых.

Вторая проблема — мы не знаем, где маньяк устроит себе энергетическую кормушку в следующий раз. Слишком большое расстояние между теми двумя местами, где это уже произошло.

И все-таки мы пришли к выводу, что наиболее действенный способ поймать гада — обнаружить намеченное им заведение. Пускай это означает ежедневную проверку двух сотен ночных клубов — когда это мы искали легких путей?

Помогает то, что рунный круг преступник может нанести, лишь когда заведение пустует. То есть, за ночь один клуб надо проверить всего раз. Уже проще. Мордекай решил, что с каждым сотрудником ОВМ должен пойти кто-то, сведущий в зельях (если, конечно, сам сотрудник в них не отличился). Это явно не про меня, так что на сегодняшнюю вылазку мне нужен партнер, который сможет распознать признаки отравления именно тем зельем и дать жертве антидот.

Вот тут-то я к Мордекаю и прицепилась. Хочу работать с вполне конкретным зельеваром.

— Квалификация Снейпа тебя, значит, не устраивает? — я прибавляю скорости, чтобы идти с ним вровень, а лучше обогнать.

Он бросает на меня взгляд, в равной степени строгий и страдальческий.

— Я не имею претензий к его квалификации.

То, как он подчеркивает последнее слово, ясно говорит: претензии все-таки имеются. Странно, ведь единственное прегрешение Снейпа за время работы с ОВМ — сожженный почти дотла Адским Пламенем дом, в котором произошло убийство. Сущая ерунда ведь.

Я решаю попробовать по-другому:

— Разве не ты говорил, что слаженная команда работает намного лучше тех, кто еще не успел друг к другу притереться? Мы уже работали со Снейпом, сам знаешь: он не просто зельевар, в опасной ситуации он сумеет за себя постоять, мне не придется его спасать, рискуя упустить нашего типа. Видела я тех задохликов, червей лабораторных, которых ты отправлял с ребятами вчера! Они же черпак увереннее держат, чем палочку!

— Так! — Мордекай наконец-то останавливается, выражение его глаз не сулит ничего хорошего. — Решения здесь принимаю только я. Ты явно зациклилась на этой идее. Тебе предстоит работа, Браун, а не приятный вечер в обществе твоего… — он машет рукой, не в силах подобрать определение, кем для меня является Снейп. — К тому же, с чего ты решила, будто он горит желанием участвовать в этом? Мы привлекаем Снейпа только в случаях, когда задействована Темная магия и никто, кроме него, не может в ней разобраться. Насколько мне известно, у него и так хватает занятий в Отделе Тайн.

— А я его уже спросила, — улыбаюсь довольно. — Он не против.

На самом деле, мне уже давно кажется, что работа в Отделе Тайн его тяготит. Интересно, но слишком большая нагрузка и секретность, да и сидеть по десять-пятнадцать часов под землей, запертым в кабинете, Снейпу не слишком-то нравится.

— Если ты боишься, что мы будем отвлекаться друг на друга — хотя мне обидно, что ты так обо мне думаешь — можешь послать с нами кого-то еще. Мордекай, я серьезно: у меня такое предчувствие, что сегодня мы возьмем нашего отравителя. Соглашайся! Ну что ты теряешь, а?

Он заметно колеблется. Еще один адский пожар на месте преступления СБ нам не простит, но ведь прошло уже достаточно времени, Снейп привык работать с людьми и осознает, что в толпе нельзя использовать Темную магию даже для самозащиты. Вроде бы осознает, да.

Черта, которая мне нравится в Мордекае — он не привык колебаться слишком уж долго. Приняв решение, он негромко говорит:

— Только сегодня. Под твою ответственность.

— Разумеется, — отвечаю я, изо всех сил стараясь сдержать победную ухмылку.

* * *

Записку Снейпу я отправляю сразу же, чтобы он успел подготовиться к вечеру. Слишком многие волшебники знают его в лицо, так что на задание ему предстоит отправиться под Оборотным зельем. Компанию нам составит Дин — все-таки Мордекай не слишком доверяет мне следить за Снейпом в одиночку. Втроем нам предстоит наведаться более чем в двадцать маггловских ночных клубов, проверить их на наличие рунного круга и, на всякий случай, зелья в алкоголе. Каждый займет в среднем минут пятнадцать, то есть на все про все у нас уйдет часов пять. В то же самое время наши ребята будут проверять другие заведения.

Агенты СБ с нами не пойдут. Во-первых, от них там будет мало толку, во-вторых, они не смогут так же быстро перемещаться между локациями, как мы. Агенты и сами не настаивали на своем участии — может, научились-таки нам доверять, спустя несколько лет? Вместо этого СБ усилит охрану других общественных мест, где в позднее время может находиться большое скопление людей, метро, например. Хотя я сомневаюсь, что разыскиваемый нами волшебник поменяет свой план. Нет, он делает это, полностью уверенный в своей безнаказанности, он выбирает маггловские злачные места, потому что это самый быстрый и легкий способ напитать круг силы. Может, он считает магглов достаточно испорченными, считает, что они это заслужили и он имеет полное право пользоваться ими — этого я пока не знаю. Но я знаю, что вместе со Снейпом шанс схватить его за задницу возрастает многократно, а еще я верю своему чутью: как и сказала Мордекаю, сегодня нам повезет.

В семь часов вечера я трансгрессирую в Бат, чтобы переодеться и захватить Снейпа. Тот уже должен был подготовиться. Что бы ни говорил Мордекай, я не планировала все это, только чтобы приятно провести время, но в чем-то он был прав: мне действительно хотелось бы хоть ненадолго вытащить Снейпа из Отдела Тайн.

В тихом районе Бата уже царит сонная тишина: здесь живут в основном старички да семьи с детьми. Старинный дом мне достался от бабули, это двухэтажная георгианская постройка из красного кирпича, к которой от кованной ограды ведет узкая дорожка. Калитка скрипит за моей спиной, я вдыхаю сумеречный осенний воздух, ощущая приятное волнение. Предвкушение охоты или того, что мы со Снейпом увидимся впервые за трое суток? Я до сих пор гадаю: продержались бы мы вместе целый год, если бы не долгие расставания. С одной стороны, мне интересно это проверить, с другой же…

Входная дверь дома открывается, и я спотыкаюсь посреди дорожки, не дойдя десяток шагов. Рот мой перекашивается ошарашенным и злобным оскалом.

Какого хрена?!

Прямо на пороге моего, блин, родового гнезда, моего со Снейпом дома, стоит Панси-мать-ее-Паркинсон. Стоит, язвительно улыбаясь мне блядскими полными губами.

Внутри все обрывается. Приглядевшись, я с очередной взмывающейся изнутри волной возмущения вижу, что на ней надето мое вечернее платье.

Панси прислоняется плечом к дверному косяку и складывает руки на груди — большой такой, вызывающе торчащей груди — не скрывая наслаждения моей реакцией.

— Ты что тут, нахрен, забыла? — выдавливаю я наконец. Мерлин и Моргана, как жалко звучит мой голос! Ну ясно же, что ее сюда позвали, иначе бы она не смогла зайти. И, судя по довольному виду, она получила тут все, что хотела.

А ведь когда-то я ее даже жалела! Мне правда было неудобно, что Снейп с ней так поступил. Так же, как и я, Панси переживала за него, когда он пропал на несколько месяцев. Была какая-то между нами женская солидарность — и куда все из меня делось, стоило ее увидеть здесь и сейчас?! Нет уж, я почти готова вцепиться ей в откровенно довольную рожу, забыв обо всем на свете!

Но стоит мне рвануть вперед, Панси подается навстречу. Из взгляда ее пропадает всякая язвительность, вид становится серьезным, и я вдруг понимаю, что за этим чувственным ртом, вздернутым носом и большими сиськами я не разглядела главного.

У Панси никогда не было таких черных глаз.