Жизнь после (гет)

Больница Святого Мунго для магических недугов и заболеваний, снаружи выглядевшая заброшенной, была переполнена внутри. В приёмной свободно умещалось тридцать человек, и, если бы дежурная ведьма великодушно расширила помещение, как многократно просили начальство и сотрудники, уместилось бы ещё столько же, но женщина почти никогда этого не делала, уверяя всех, что заполненная комната горазда больше стимулирует целителей к работе, нежели пустая.

На остальных этажах было не так многолюдно, но гораздо сильнее ощущалась напряжённая работа персонала. Загруженность работников зависела от этажа, например, на четвёртом в "Янус Тикки Уорд" было достаточно спокойно. Целители носили еду своим подопечным и провожали в кровати уставших пожилых людей. Это была спокойная, рутинная работа. Большинство целителей, близких к почтенному возрасту, назначались в это отделение во избежание излишнего переутомления.

Но молодой персонал больницы — лучшие и ярчайшие волшебники из всех возможных — не хотели скучной и однообразной рутины. В числе этих молодых людей был и Драко Малфой. В свои двадцать пять лет он имел уже вполне чётко обрисованные цели, обязательные к исполнению: надёжное место в больнице Святого Мунго в качестве целителя на третьем этаже, должность исследователя зелий (яды и исцеления) и одно свидание — одно чёртово свидание — с Гермионой Грейнджер.

Первое было у него в кармане. Четвёртый год обучения на основе программы Св. Мунго подходил к концу, экзамены с большим успехом были сданы, практика во всех областях, необходимых для работы в больнице, была пройдена. От всех своих учителей Драко получил блестящие рекомендации — исключение составил лишь один, самый предвзятый и желчный, чьего пациента однажды спас Малфой, показав тем самым некомпетентность учителя — поэтому Малфой был уверен, что ему обязательно предоставят место: пациенты, растроганные вниманием и чуткостью молодого человека, любили его; недавно получившие работу практиканты уважали Драко за помощь и защиту; начальство ценило Малфоя за ум и необыкновенные достижения.

Должности исследователя было добиться не так легко. Глава департамента третьего этажа Анастас Рейс был печально известен своей дотошностью. Его самым прославленным учеником был Домокл, получивший после огромного числа различных опытов и манипуляций Волчье зелье. С небольшим отставанием от главного конкурента Малфоя шёл Эпилан Стерн, являющийся разработчиком исцеляющего зелья от андрогенной алопеции — мужского облысения, постигшего почти каждого находившегося за пределами Исцеляющего поля. В данный момент этот счастливчик успешно продавал зелье как волшебникам, так и магглам.

Нужно было сильно постараться, чтобы обогнать Стерна, но Драко много и усердно работал долгие годы. Несмотря на все глупые и беспочвенные сплетни гриффиндорцев, Драко никогда не был на особом положении у Снейпа, наоборот, зельевар ещё жёстче наказывал его за шалости и некачественно выполненную сложную и важную домашнюю работу, всегда заставляя Малфоя варить только лучшие по своим качествам зелья.

Воспоминания о лете, когда профессор, грозно нависая над ним и пыхтя в шею, спрашивал теорию зелий, заставляло его сердце сжиматься. Крёстный мог быть несносным ублюдком, но от этого Малфой не начинал ценить его меньше, наоборот, он был благодарен ему за его скрупулёзность и строгий спрос, ведь именно благодаря такому подходу и раскрылся его потенциал, и Драко прекрасно понимал, что будучи по своей природе скрытным и угрюмым, Северус Снейп не мог другим, более открытым способом выражать свою заботу и привязанность к крестнику.

Но понимали это далеко не все его друзья и близкие. Например, Гермиона Грейнджер горячо заверяла его, что забота должна быть именно заботой, а не тем, чем там занимался Снейп. Упорство девушки приводило Драко в отчаяние и сильно раздражало. В последнее время их отношения были несколько натянуты, совсем недавно снова перейдя в статус приятельских. Все его старания и усилия, чтобы сделать из друга-который-был-девушкой просто девушку терпели неудачи, и Малфой стал сомневаться в возможности своей задумки.

Эта удручающая мысль пришла Драко в голову во время его передвижения по этажу, предназначенному для устранения магических ошибок. Целители, стажеры и их тренеры перемещались по холлу второго этажа огромной толпой, напоминавшей платформу 9 и 3/4 во время отправления студентов в Хогвартс. Каждый человек в этом скоплении двигался со своей скоростью так, что остальным волей-неволей приходилось под него подстраиваться, некоторые, стараясь обойти острые углы, задевали при этом своих соседей или оборудование, бережно перевозимое персоналом, самые неприятные люди протискивались сквозь толпу к нужному им кабинету, распихивая всех на своём пути, но если этот неприятный человек кого-то сильно задевал своим острым локтем, и жертва начинала возмущаться, тот лишь пожимал плечами, бросал мимоходом короткое извинение и шёл дальше в нужном ему направлении.

Драко полагал, что поведение работников было связано с цветом их рабочих мантий. Сертифицированные целители носили мантии цвета лайма, младшие (такие, как он и Гермиона) кислотно-зелёного цвета, лаборанты, которые почти никогда не высовывались из своих лабораторий, темно-зелёного, стажёры, до сих пор посещавшие университет, были обладателями совсем непривлекательных мантий оливкового цвета. В больнице были свои порядки, которые было необходимо соблюдать, и форма — какой бы мало привлекательной она ни была — являлась одним из этих порядков, и каждый уважал это правило.

Главный департамент имел право носить мантии любого понравившегося им цвета. Многие из них выбирали модели современного покроя серых и чёрных тонов, так как такая одежда, бросаясь в глаза, предотвращала столкновения между начальством и сотрудниками.

Сегодня на этаже не было никого в таких мантиях, и Драко спокойно продолжал своё движение.

Он аккуратно обогнул стажёров, выглядевших будто на грани нервного срыва, миновал команду целителей, перевозивших стонущего ребёнка, извернулся, чтобы не мешать лаборантам, напряжённо изучающим какое-то насекомое размером с кулак прямо посреди прохода, и молча пристроился к группке кислотно-зелёных, примостившихся в конце колонны, состоявшей из лаймовых мантий.

— В сегодняшней теме для вас будет совсем немного нового, — сказал целитель Аугустус Рено, попутно кивая в знак приветствия Драко. Малфой встал, как обычно, позади Гермионы и аккуратно коснулся ее запястья, дав понять, что он пришёл. Она напряглась от этого неожиданного прикосновения, но, узнав Драко, расслабилась и, склонив свою голову к нему на плечо, продолжила внимательно слушать преподавателя. Драко улыбнулся. Он вспомнил, как Гермиона, учась в Хогвартсе, пыталась всем доказать, что она не хуже других. Он тоже пытался это доказать, но только не в Хогвартсе, а здесь.

— Женщина с болезнью невидимых конечностей!

— Моя, — наманикюренная ручка позади Гермионы тут же взметнулась вверх и быстро выхватила больничный лист из рук преподавателя. Грейнджер раздраженно фыркнула, а Драко только широко улыбнулся, когда кудрявая брюнетка, развернувшись на каблуках, подмигнула ему, уже направляясь в палату пациентки. Тереза. Ее постоянные заигрывания с Драко раздражали Гермиону. Но Малфой, невзирая на её недовольство, флиртовал с этой девчонкой, когда ему вздумается. Он больше почувствовал, чем увидел хмурый взгляд Гермионы, прожигающий ему затылок. Его губы тут же скривились в усмешку.

— Она должна быть в палате под номером 12, — крикнул Рено в спину удаляющейся девушке. — И женщина не была ещё проверена. Итак, у нас есть мужчина восьмидесяти лет с драконьей оспой. Он в палате карантина Джорджа Джайлса. Вторая комната. Знаете, тяжёлый случай, кажется, поражены даже гениталии.

— Я это возьму! — тут же выкрикнула Гермиона.

— Мой, — сказал Драко одновременно с ней.

Гермиона, посмотрев на него, недовольно сверкнула своими карими глазами, но Драко спокойно выдохнул, глядя на целителя, его забавляло то, что Аугустус не может выбрать между ними.

— Как долго вы здесь? — спросил он, указывая больничным листом на Грейнджер.

Она немного поколебалась перед тем, как отвечать:

— Двадцать часов.

Больничный лист упёрся Драко в грудь:

— А вы?

— Двенадцать.

Рено передал всю информацию о больном Драко, на что Гермиона едва не начала брызгать слюной.

— Я буду в своём офисе, если вам что-нибудь понадобится, Малфой. А вы, Грейнджер, идите домой и поспите, Мерлина ради.

Драко подождал, пока целитель не скроется за углом, затем крепко прижал к себе больничный лист этого несчастного и с самой самодовольной ухмылкой из всего его арсенала повернулся к Грейнджер. Девушка вздрогнула, но Драко уже не смотрел на неё и зашагал в направлении карантинного отделения. Гермиона, мгновенно среагировав, ухватила его за локоть, препятствуя его побегу.

— Сегодня утром мы прибыли в больницу одновременно, — прошипела она.

— Вчера утром, — поправил тихо Малфой.

Она предпочла это проигнорировать:

— Ты соврал!

— И я получил его карту.

— Она мне нужна.

Он остановился и встал в самую вызывающую позу, на которую только был способен:

— Но получил её я.

Ее щеки мгновенно окрасились в розовый. Гермиона схватила его за руку и потащила через холл, невероятным образом маневрируя между всеми препятствиями, возникающими у них на пути в лице выросшей из ниоткуда группы взволнованных лаборантов и перепуганных родителей того самого ребенка, которого он видел, пробираясь к своей группе. Она затолкала его в шкаф, закрыла дверцу сначала на щеколду, а для пущей верности наложив ещё и соответствующее заклинание, не пренебрегла Грейнджер и звукоизолирующим, демонстрируя чудеса беспалочковой магии.

Больничный лист грохнулся на пол, выскользнув из его рук, когда она набросилась на его губы в страстном и жёстком поцелуе. Этот поцелуй полностью лишил его способности соображать, и все мысли, которые были в его голове, куда-то разбежались. Теперь он думал только о ней.

Хотя все попытки Малфоя завоевать её сердце провалились, его попытки удовлетворить её были успешными. Инициатором их связи была Грейнджер, сам Драко сначала колебался. Это по её воле они оказывались в разных шкафах, заваливались на столы, прижимались к стенам и книжным полкам. Драко открыл для себя одну истину: физически она была так же зависима от него, как он от неё. Для его чудом сохранившейся надежды этого было достаточно.

И когда ее руки блуждали по его телу, ему было трудно представить, почему он вообще сдавался. Она была тёплой и страстной, уверенной и властной женщиной, которая знает, чего она хочет и не боится получить желаемое. И Драко любил это, любил её саму. Поэтому он подхватывал её бёдра, прижимая плотнее к себе, растворяясь в ощущении от её волнистых волос, скользящих между его пальцами. Усадив её на полки, парень наслаждался смехом Гермионы, вызванным её тщетными попытками выпутаться из какого-то розового платья.

Её выдох потонул в его поцелуе, на который она охотно ответила. Тонкие пальцы путались в его волосах, и она все старалась притянуть его как можно ближе к себе. Послышался его стон, когда она слишком сильно потянула его за волосы, но эта боль была действительно очень приятной. Своими проворными пальцами Малфой начал расстегивать её мантию. Когда он одержал победу над всеми крючочками, его руки опустились к её стройным ногам, на которых была совершенно ненужная юбка. Она быстро оказалась задрана до бёдер. Сама Гермиона к этому временем уже избавилась от трусиков, не разрывая ни на минуту их поцелуя. Она спустила трусики до колен и обхватила Малфоя ногами, тут же почувствовав его нетерпение.

— Чёрт, — пробормотал Драко в ее губы. И трусики сию же секунду были разорваны с характерным звуком.

Гермиона выругалась и сильно прикусила его нижнюю губу, сжала его член рукой через одежду, на что он только сильнее прижался к ласкавшей его руке и в очередной раз застонал. Драко откинулся на полку позади него, чтобы немного привести сбившееся к чёрту дыхание в норму, пока она поспешно стаскивала с себя всю одежду, а потом дрожащими руками расстёгивала никак не поддававшуюся молнию на его брюках. Оба уже были без одежды, но Драко все ещё мог ощущать это блаженное прикосновение её нежной руки к его члену.

Он знал, что может быть ещё намного лучше, и не собирался отказывать себе в удовольствии. Быстрым, отточенным движением он приподнял ее, заставив Грейнджер обхватить ногами его талию. Ему понадобилось некоторое время, чтобы выбрать удобную для него позицию, а потом одним грубым толчком вошёл в неё. Он дал себе десять секунд — десять секунд, чтобы прийти в себя от совершенной безмятежности, которая охватывала его каждый раз, когда он находился в Гермионе. Она застонала от нетерпения, начиная сама подмахивать бёдрами, Малфой больше уже не мог заставлять ее ждать. Его толчки были короткими, но глубокими. Грейнджер громко стонала, выкрикивая его имя и хватаясь за его плечи. Она так крепко жалась к нему, словно боялась, что он уйдёт.

Он бы никогда даже не попытался.

Если она его не попросит, он никогда не уйдёт.

Его настигла долгожданная разрядка такой силы, что Малфой был больше не в силах стоять на ногах. Драко уткнулся в изгиб её шеи, стараясь вспомнить, как дышать. А здесь дышалось легко. Кругом был влажный запах секса: мускус, сладость с лёгким намёком на цитрус. Иногда у него было безумное желание закупорить этот великолепный запах в бутылку.

— Это уже для тебя четвёртый раз на этой неделе, — пробормотал он ей в шею, после каждого слова оставляя на ее влажной коже быстрые поцелуи.

— У тебя земля ушла из-под ног, — прошептала она ему в ответ, схватив его мочку губами и втянув. Малфой задрожал, на что она теснее прижалась к нему своими бёдрами. Ей нравилась эта дрожь. Драко усмехнулся.

— Два последних раза были не так уж и давно, — ответил Малфой, легонько ущипнув её. — И неделя ещё даже не закончилась.

Она томно застонала, когда он начал покрывать поцелуями её ключицу, плавно спускаясь к груди.

— А что, если я скажу тебе, что хочу взять тебя сегодня ещё раз?

Он улыбнулся и поцеловал её в губы.

— Тогда я скажу тебе, что я очень удачливый мужчина.

— Я предупредила.

Сердце Драко застучало быстрее от её слов. Да, он, бесспорно, был удачлив, но и она была не меньшей счастливицей. Он был умным и целеустремлённым, славным парнем. Его не очень светлое прошлое осталось позади. Как она могла не понимать и упорно игнорировать тот факт, что им было бы действительно хорошо вместе?

— Давай поужинаем, — он провёл носом по нежной коже ее щеки. — Пожалуйста.

Он знал, что она ответит на его предложение ещё до того, как она заговорила.

Нет.

Об этом говорили ее напряжённая спина, её дыхание, движение её бёдер. Но Драко решил дождаться её ответа. Он не прекратит, пока она не скажет ему сама о том, что ей это совершенно ненужно. Он сглотнул и вышел из неё, бережно поставив на ноги.

— Мы же постоянно вместе едим в кафетерии, — мягко ответила Грейнджер.

— Настоящий ужин, — терпеливо проговорил Драко, накручивая один из её мягких каштановых локонов на свой палец. — На этот раз мы оба отпросимся пораньше. Ты наденешь на себя вечернее платье. Я завяжу галстук. Тут недавно открылось новое неплохое место в Косом переулке, мне его порекомендовала Панси. Там в основном сырая рыба, но, возможно, есть что-нибудь другое.

— Суши?

Малфой нежно дернул упругий тёмный локон.

— Я бы хотел сходить. Можно в пятницу в семь.

Она убрала мужскую руку от своих волос. Пальцы девушки задержались на его запястье лишь на мгновение.

— Я не думаю, что это хорошая идея, Драко, — сказала она, не в силах посмотреть ему в глаза. Его раздражало то, как она упорно игнорировала его взгляд, занимаясь поисками своих порванных трусиков, поэтому он приблизился к ней, заставляя ту поднять глаза на него.

— Почему ты так считаешь?

— Ты сам знаешь почему.

— Нет, просвети меня.

— Но ты должен знать.

— Объясни мне, Грейнджер.

Она уставилась на него тяжелым взглядом, удручённо вздохнула, затем прикусила губу, постучала своей сексуальной ногой, но Драко не собирался реагировать на её раздражение. Прикосновения Гермионы больше не затуманивали его разум, а запах и вкус не путали и так беспорядочные мысли в его подверженном влиянию феромонов мозгу. Чёртово либидо. Малфой наконец понял, что может трезво мыслить и приводить контраргументы против её слабых попыток. Но для начала он должен хотя бы узнать, что ему предстоит оспаривать, тогда он все сделает самым блестящим образом.

Грейнджер начала с самого элементарного и очевидного аргумента:

— Я не встречаюсь с коллегами по работе.

— Мы не коллеги, — тут же парировал он.

— Нет, Малфой, мы с тобой коллеги, — она это сказала с таким видом, словно это должно быть ясно даже годовалому ребёнку. — У нас совпадают рабочие часы, и мы с тобой работаем на одном этаже.

— Все это закончится уже через три месяца. У меня почти все уже готово.

Она закатила свои большие карие глаза.

— Ещё лучше, я пойду на свидание с начальником.

— Когда тебя переведут на третий этаж, я удостоверяюсь в том, чтобы твоим начальником был другой целитель во избежание конфликта интересов и прочей чепухи, о которой ты так печёшься. И в любом случае, вряд ли я буду хоть кем-нибудь руководить в первый год. Да, и мы никогда не будем работать вместе. В чем проблема? У нас выбраны...

— Разная специальность не в счёт, мы всё ещё будем находиться в одном здании.

— Но на разных этажах.

— Но мы все равно работаем в одной больнице, — повторила Грейнджер раздраженно. — И если у нас не выйдет...

— У нас все будет нормально.

— Но а если все-таки не будет, Драко?

— Будет.

— Драко, прошу тебя, — он вздрогнул, когда она взяла его за руку. Почему её глаза так ярко светятся? Она вообще понимает, как на других действует её взгляд. Скорее всего нет. Она так редко его использует. Hо ему больше нравится улыбающаяся Грейнджер. — Мы были с тобой друзьями на протяжении нескольких лет, — потом она продолжила: — У меня нет никакого желания потерять все это из-за неудавшегося эксперимента.

— А это разве не начиналось, как эксперимент? — горько спросил он, взмахом руки указывая на шкаф, в котором они находились, и их разбросанные вещи.

— Ты хочешь назвать это неудачей? — она говорила низким голосом, напоминающим о том, что произошло между ними несколько минут назад. Драко старался не смотреть на неё. Они с Гермионой не были единственными, кто выбрал в дальнейшем изучать целительство, но они были единственными принятыми в школу Гиппократа, очень маленькую, очень избирательную и очень уединённую, располагавшуюся на ненахождаемом острове к югу от Уэльса. Бесчестие и гнусность поступков в прошлом изолировали Драко в дальнейшем, что было ему по душе. Внимание было последней вещью, которая ему была нужна. А у Грейнджер все было наоборот: слава притягивала к ней множество людей, но их внимание ей было нужно не больше, чем Драко. Поэтому в конце первого года обучения она была так же одинока, как и он.

Случилось ли все это потому, что они были изгоями в одном классе, или из-за прошлого, чёрной тенью тянущегося за ними? И он не был уверен: она нашла его, или все было наоборот. Но тем не менее это случилось. Они вместе сидели на занятиях, обменивались записками, вместе обедали. Они проводили вместе время, и все между ними было просто и естественно. Девушка открылась ему, и он понял, что она была гораздо большим, чем заучка, читающая нравоучительные лекции.

Они закончили школу и расстались на некоторое время, прежде, чем он успеть предпринять что-нибудь, препятствующее этому. Однажды после окончания школы Гиппократа она написала ему, что будет работать в Мунго, и Малфой почувствовал, словно ему дали второй шанс. Он начал следить за тем, как она работала в больнице через месяц после того, как они оба устроились. За пять месяцев их совместной работы он не добился большего, чем банальный секс в какой-нибудь подсобке Мунго. Это было восхитительно, если честно, но то, что она использовала его исключительно ради удовлетворения в удобное ей время, не нравилось Драко. Он чувствовал себя чёртовой дешёвкой — его учили, что совсем не так истинные Малфои должны завоёвывать девушек. Однако Драко думал, что ни одному из его предков не доводилось завоёвывать столь упёртую особу.

Он внимательно изучал её лицо: её искренние глаза, чуть вздёрнутый нос, чётко очерченные брови, забавную россыпь едва заметных веснушек ... Вдруг он подумал:

Она была слишком упёртая или он был полнейшим придурком?

Эта мысль подействовала на него отрезвляюще, заставила его чувствовать себя тошнотворным и сильно отличающимся от того Малфоя, каким он привык себя считать.

Может быть, он действительно идиот.

Может, пришло время двигаться дальше.

— Я не буду ждать тебя всегда, Грейнджер, — когда Малфой говорил это, его голос дрогнул. И он испугался, что она может почувствовать его страх. Страх того, что она его отпустит.

Гермиона дотронулось своей рукой до его щеки, возвращая его в реальность, к ней.

— Но я никогда тебя об этом не просила, — сказала она мягким голосом.

Эта фраза поставила жирную точку. Драко скривился, оттолкнул её руку от своего лица и отступил на шаг назад. Пришло время идти вперёд, пытаясь забыть о ней. Он не хотел видеть вину и жалость в её глазах и отвернулся, начав натягивать на себя брюки и пытаясь привести в порядок мантию. Гермиона зашила магией порванные трусики, поправила юбку и подняла многострадальный больничный лист, держа его между ними так, словно ничего только что и не было.

— Отдай этот лист мне.

Его недавнее прозрение насчёт неё и его важности в её жизни, ее чопорность и деловой тон отнюдь не располагали его к щедрости:

— У тебя не так давно уже был больной с драконьей оспой, — сказал молодой человек, пытаясь взять у неё карту больного. Он потянул предмет раздора на себя, но Гермиона не собиралась так просто сдаваться.

— Но у меня никогда не было такого, как этот, — ещё бы топнула ногой, Грейнджер. Он едва сумел подавить желание закатить глаза.

— О, ты имеешь в виду ни одного старого мужчины с больными гениталиями? Теперь тебя стали интересовать такие представители моего вида?

Она только презрительно усмехнулась на его шпильку, предпочтя оставить её без ответной колкости:

— Единственное, что мне нужно от этого бедняги — получить образец.

— Точно, — на этот раз Драко не удержался и закатил глаза. — Конечно, это же нужно для твоей коллекции.

— Моего архива исследований, — гаркнула на него Гермиона, раздраженная его поведением. — Драконья оспа у волшебников очень похожа на оспу у магглов, искоренённую в развитых странах мира. И если бы у меня получилось сделать то же самое с драконьей...

— Ты бы получила миллионы и улетела на Бора-Бора?

— Нет, оказала бы волшебному миру неоценимую услугу, — парировала Гермиона, уже доведённая Малфоем до точки кипения, и ловким движением вырвала у него медицинскую карту. — А для этого мне необходимо присутствовать при диагностировании болезни.

— Ты уже и это тоже делала.

— И ты наивно полагаешь, что этого достаточно, чтобы стать сертифицированным целителем? — её речь сочилась сарказмом. — С каких это пор?

— Ну, согласно тому направлению своей деятельности, что ты выбрала...

Грейнджер открыла рот от возмущения и, с силой впихнув ему в руки больничный лист, отступила на шаг назад. Её глаза метали молнии, а Драко на это только усмехнулся.

Гермиона так же хорошо окончила своё обучение в школе Гиппократа, как и он сам. Вообще-то она была лучшей на большинстве занятий. Но вместо того, чтобы продолжить своё обучение в больнице Мунго, она совершенно бесполезно потратила три года своей жизни на какую-то маггловскую больницу в Лондоне. Он тогда презрительно высмеял её решение и сказал, что на возвращение обратно она может даже не рассчитывать с учётом того, как сильно на тот момент она отстанет от магических технологий.

Тогда она ему ответила, что это было бы неоценимым опытом для неё, и существенно помогло бы продвинуться в её задумке — совмещении достижений в медицине магглов и волшебников. Драко, назвав её глупой идеалисткой, сказал, что теперь сомневается в ней как в полноценной ведьме и напоследок поинтересовался: как у неё получалось так профессионально пудрить всем мозги, выставляя себя чуть ли не гением, в течение такого долгого времени.

За эти свои слова он получил от неё весьма сильную затрещину, которую даже не ожидаешь, глядя на девушку такого хрупкого телосложения. И это заставило его заткнуться — на протяжении недели он только мычал, и ко всему прочему его рвало — но даже это физическое насилие с её стороны не заставило его поменять собственного мнения. Изменилось лишь то, что с Гермионой он старался не говорить об этом. Сейчас же Грейнджер не заслужила подобного обращения, но, учитывая их недавнюю беседу, ему было легче грубить ей, чем быть с ней милым.

— То, что я знакома с маггловскими способами лечения, не делает меня плохим целителем, — прошипела она. — И ты должен уже уяснить это.

— Как пожелаешь, — усмехнулся Малфой.

Скопировав его тон и выражение лица, Грейнджер поинтересовалась:

— Так ты собираешься или нет возвращать мне карту?

— Возможно, — последовал краткий ответ.

Гермиона глубоко вздохнула, чтобы успокоить расшалившиеся нервы и начала:

— Ты можешь быстрее, возможно, что у ребёнка в третьей палате флюс.

— Возможно? — спросил недоверчиво мужчина. Ожидая пока Драко выскажется по этому поводу, Гермиона сложила руки на груди.

Магический флюс — очень редкое, но и очень опасное заболевание, которое возникает буквально из ничего и начинает очень быстро прогрессировать. Сначала болезнь атакует тело жертвы, высасывая все питательные вещества, что снижает активность работы органов и двигательной функции организма. Болезнь эта страшная: пациенты выживают только на начальных стадиях, но и на них уже наблюдается отказ органов, а также у больного страдает речь. Но куда ужаснее вторая стадия болезни, когда вирус высасывает из волшебника магию, после этого уже пропадают абсолютно все шансы на восстановление. Если заразившийся вовремя обращается к целителю, то ещё есть возможность замедлить развитие флюса. Но для того, чтобы диагностировать это...

Голова Малфоя резко взметнулась вверх, и в его глазах плескалось беспокойство:

— Он до сих пор не показывал никакого наличия магических способностей.

— Ничего существенного, — согласилась девушка.

— И как ты смогла определить, что это именно флюс? Ты не можешь определить отсутствие чего-то, если этого никогда не было, ну, или по крайней мере ты не видела.

— Я не могу быть уверенной на сто процентов в этом, но на все остальные тесты результаты были отрицательными.

— Ты проверила их снова?

— Конечно да, — засопела оскорблённая Грейнджер, — Все отрицательны.

Драко в удивлении поднял бровь. Новость звучала занимательно, если честно. В целительской практике это заболевание у детей ещё не наблюдалось. Если бы этот ребёнок выздоровел, то у него осталось бы меньше магии, чем у сквиба. Только бы им удалось поставить диагноз...

— Миссис Клоу, — неожиданно голос Гермионы ворвался в сознание.

Драко сузил глаза. Миссис Клоу была пожилой женщиной с отказавшей почкой, всегда являвшейся предметом жарких споров между Драко и Гермионой, стоило им только её увидеть.

— Что с ней случилось? — осторожно поинтересовался Малфой.

— Она...Она отказалась от лечения...

Если до этого момента он чувствовал себя раздражённым, то эта новость привела его в бешенство:

— Почему же? — рявкнул он.

— Это её право, — попыталась успокоить его девушка.

— Ты достаточно подробно описала ей процесс лечение и его необходимость?

— Разумеется, — тут уже пришло время раздражаться Грейнджер.

Драко нахмурился и сложил руки на груди. Право пациента отказываться от спасительного лечения не волновало его до одного случая. Эсман Тейт, девяностотрёхлетний старик, страдал от грибковой инфекции в лёгких. Антигрибковый препарат, который он хотел ему дать, имел возможные побочные эффекты: слепоту, мигрень, сердечные приступы и судороги — но это бы спасло старика. Драко тогда потратил целый час на разъяснение самой схемы лечения и всех возможных последствий, чтобы быть уверенным, что он был услышан, и его поняли. Когда мужчина отказался, не удостоив врачей объяснением большим, чем "я не хочу", Драко вышел из себя. Он начал настаивать, выходя за рамки приличий, пока его не выставили за дверь.

С тех самых пор он научился лучше контролировать свои эмоциональные всплески, но отказ от лечения до сих пор был для него камнем преткновения. Он просто не мог понять желание больных отказаться от жизни, сдавшись, каким бы изнуряющим лечение ни было.

И Гермиона знала это.

Он внимательно посмотрел на неё, обдумывая все возможные варианты. Он терпеть не мог, когда Грейнджер занималась самодеятельностью, но возможность поучаствовать в диагностировании флюса у ребёнка и попытаться переубедить эту дурную женщину, была слишком заманчива. Поэтому он передал Гермионе карту больного с драконьей оспой, которую та приняла с раздражающе самодовольной улыбкой и тут же крепко прижала к своей груди. Гермиона, считая конфликт исчерпанным, открыла ему дверь.

— Я позову тебя на ланч, — обратилась она к нему через плечо, как-то нерешительно держась за дверную ручку.

— Ты должна пойти домой, помнишь об этом? Или тебе безразличен приказ главного целителя? — сказав это, Малфой покинул комнату, оставив Грейнджер лишь недовольно смотреть ему в спину. Но та почти сразу, развернувшись на каблуках, вышла следом за ним в холл, тут же врезавшись в кого-то, одетого в чёрную мантию. Драко узнал главу департамента, Реджину Уайт, когда женщина в попытках удержать равновесие пыталась ухватиться за стену позади себя.

Злосчастный больничный лист снова грохнулся на больничный пол.

— Мерлин, целитель Уайт, мне ужасно жаль, — извинилась Гермиона, наклоняясь к с трудом заполученному предмету их недавнего спора.

— Ничего страшного, — Уайт наконец-то твёрдо встала на ноги. — Это действительно моя вина.

Женщина первая подняла медицинскую карту и протянула её Гермионе. Её глаза на секунду задержались на всклокоченных волосах и распухших губах девушки, а затем взгляд остановился на небольшой розовой отметине на шее самого Драко.

— Вы-то мне и нужны, — проворковала Реджина с коварной улыбочкой. Лицо молодого целителя Гермионы Грейнджер тут же стало пунцовым, и она попыталась незаметно для остальных застегнуть свою мантию. Девушка в панике посмотрела на Драко, что тот предпочёл проигнорировать. Вместо этого он обворожительно улыбнулся целительнице Уайт. Эта его улыбка была откровенной насмешкой над Гермионой и её дискомфортом, и, судя по её гневным взглядам и сильно сжатой челюсти, та поняла это. Ему больше нет никакого дела до её благополучия. Пусть справляется сама.

— Чем я и моя коллега можем вам помочь?

Уайт разрешила себе ещё одну ехидную улыбочку, а затем её лицо стало строгим:

— Найдите Рено и скажите, что занятия для вас отменяются. Вы переведены.

— Переведены? — Гермиона взглянула на Драко вопросительно, но он только встряхнул головой. Переведение из одного отдела в другой было большой редкостью для любого целителя и почти неслыханным — для новеньких, только если не был затронут этический аспект вопроса.

— Мужчина, сорок семь лет. Крыло карантина, палата номер четыре. Доставлен в больницу около шести часов назад со слабостью мышц и параличом в некоторых конечностях. Мы проверили его кровь, где были найдены антитела вируса Колье.

Драко выдохнул сквозь зубы, а Гермиона ахнула.

— Третья стадия!

— Ваша задача, друзья мои, заключается в том, чтобы найти лекарство, пока вирус не развился до четвёртой, — скомандовала Уайт. — Поехали.

Драко не нужно было повторять дважды, он схватил Гермиону за руку и поволок за собой. По её ускоряющимся шагам он понял, что Гермиона тоже уже поняла всю важность ситуации.

— Почему мы? — пробормотала она, задавая, скорее, риторический вопрос.

— Ты имеешь в виду, почему именно ты? — тут же съязвил Малфой . — Если они хотят получить лекарство, то для начала необходимо получить образец антител.

— Но люди работают над лечением вируса на протяжении... На протяжении месяцев. У нас получится, только если мы — светила в колдомедицине.

— Кто сказал, что я нет?

— Но я... — нерешительно начала Гермиона, не обращая внимания на парня. — Это только мой первый год.

— Ну что ж, придётся тебе подсуетиться и получить все знания четвёртого года сейчас...

Она остановилась, потянув его за собой.

— У меня получится, — от внезапной, по её мнению, гениальной мысли глаза девушки расширились. — Моя трехлетняя практика в "Гайз и Св. Томас"... Она может помочь. Мы...

— Безнадёжно, — подвёл Малфой итог воодушевленной речи девушки. Какой бы великолепной ни была больница, где Гермиона проходила свою практику, там не было ничего хоть минимально похожего на то, чему учили здесь, в Мунго, и что могло пригодиться в данной ситуации. Не было никаких разумных причин, почему её, молодого целителя, работающего только первый год и ещё не получившего должную квалификацию для работы с таким сложным по своей природе вирусом, взяли. Гермиона покраснела от возмущения, но спорить не стала, позволив Драко и дальше вести её к офису Аугустуса.

Малфой быстро обрисовал всю ситуацию, стоило им только зайти. Рено не был осчастливлен этой новостью (он вообще очень редко был чем-то доволен или счастлив) и одарил Гермиону очень долгим взглядом за её пребывание в больнице, несмотря на его приказ. Во всяком случае, он ограничился только недовольным взглядом, не извергая никаких недовольств и не грозясь их тут же уволить. Драко, решив, что с этой процедурой ознакомления покончено, развернулся и пошёл к крылу с карантинными больными.

— Больше ты можешь меня не ждать, — тихо сказала Гермиона.

Он посмотрел на неё и нахмурился:

— Нет, вообще-то, — он, конечно, не сказал ей, что она была единственной причиной, почему он до сих пор не был в карантинном отделении.

Причина перевода Грейнджер являлась для Малфоя загадкой, но почему взяли его, он знал: это было его итоговой проверкой, и само по себе лекарство от вируса Колье не имело никакого значения. Для больницы было бы очень нежелательно, чтобы он оказался годным к выполнению такого трудного задания, да ещё и в такие короткие сроки. Но что если он отлично себя проявит и предложит действительно стоящие идеи? Это было бы существенным продвижением к его цели — стать исследователем. Драко докажет, что он достоин.

Когда они достигли нужной части больницы, Драко дал Гермионе пройти вперёд. На входе она дала сканеру проверить её палочку, которая неприятно зазвенела и зашипела при этой процедуре. Дверь для неё открывалась как-то слишком медленно. Он невольно сощурился, когда оранжевый обеззараживающий луч прошёл и сквозь неё, освятив её, точно ангела, затем с секундной задержкой открылась следующая дверь, и Гермиона прошла внутрь. Драко проделал все те же процедуры, что и она, и тоже оказался в отделении карантина.

Морис Штоккель, глава карантинного отделения, уже ожидал их. Это был пожилой, седеющий мужчина с пожелтевшей от прожитых лет кожей, так ужасно сочетающейся с мантией лаймового цвета. У персонала было множество теорий, касавшихся истории приобретения кожей Штоккеля такого необычного оттенка. Наиболее популярной среди общественности была теория такого рода: Штоккель так часто проходил через оранжевый санитарный луч, что его кожа не смогла больше выдерживать этого вмешательства и надругательства и приобрела такой вид и цвет, которой имеют честь наблюдать сейчас все работники Мунго. Он был часто предметом сплетен и толков из-за его внешней особенности, но это обстоятельство не мешало ему находиться в хорошем расположении духа. Однако сейчас на его лице не было обычной веселости, оно выражало потрясение и недоумение.

— Хорошо, что пришли именно вы.

— Нас перехватила Реджина, — ответил Малфой.

— Превосходно, — короткий кивок, и вот они уже стремительно продвигаются вперёд по коридору. Драко вытянул шею, пытаясь увидеть пациента с драконьей оспой, когда они проходили мимо. Гермиона на это издевательски хмыкнула, но все же изогнула в любопытстве свою тёмную бровь. Парень на это её выражение отрицательно покачал головой в знак того, что ничего не удалось разглядеть.

— За один месяц уже пятнадцать подобных случаев, — горестно вздохнул Штоккель, возвращая внимание молодых людей к себе. — За эти месяцы мы даже не приблизились к получению чёртового лекарства, если дела будут идти и дальше в подобном духе, то Волшебная Организация Здоровья обновит статус угрозы с эпидемии до пандемии. — Думаю, на этом уровне я могу честно сказать своё мнение.

— И вы думаете, что мы сможем помочь? — поинтересовалась Грейнджер.

Штоккель посмотрел на неё и поджал свои губы:

— Я полагаю, что когда ни у одного эксперта нет ни одной стоящей мысли, приходится обращаться к тем, кто ещё не был вовлечён в процесс. Так больше шансов получить что-то стоящее. Вы же знакомы в вирусом Колье?

Молодые целители согласно кивнули.

— Расскажите мне, — и он жестом приказал им начать.

Гермиона начала первой, что Драко абсолютно не удивило:

— Это вирус, — быстро и чётко начала она. — Заразиться можно через физиологические жидкости: кровь, слюну, сперму. Некоторое время больной может не подозревать о том, что он заражён, но через какое-то время болезнь в любом случае проявит себя. Это очень быстро развивающийся вирус.

— Антитела возникают через час после заражения, — вмешался теперь уже Драко. Его голос был спокойным и уверенным, словно он читал текст, а не рассказывал по памяти. — В конце первой недели заражённый испытывает симптомы очень похожие на симптомы гриппа: тошнота, рвота, иногда очень сильная, боль в конечностях, лихорадка, озноб и высокая чувствительность к свету. По истечении десяти дней все симптомы исчезают, за исключением боли в конечностях, которая усиливается. К концу второй недели начинается мышечная слабость. Пациент испытывает физическое недомогание, и, как итог, паралич.

— Но все эти симптомы очевидны только для специалистов, — Гермиона послала Драко извиняющийся взгляд. — Среднестатистический больной идёт к целителю, жалуясь на обычный грипп.

— Верно,— продолжил Малфой. — Паралич наступает в конце третей или в начале четвёртой недели. Затем болезнь поражает внутренние органы, самыми первыми страдают лёгкие. К двадцать восьмому дню болезни лёгкие перестают поставлять кислород в кровь. Смерть наступает от удушья.

Целитель остановился около входа в четвертую палату, приставляя конец своей волшебной палочки к АИЭ⁽¹⁾ сканеру:

— И? — Драко с Гермиона обменялись недоуменными взглядами; Штоккель скривился и приставил палочку к сканеру.

— Сейчас вы увидите, — пробурчал он. Вторая дверь была открыта, и целитель уже был внутри.

— Как ты думаешь, Малфой, что он имел в виду? — спросила у него Гермиона.

Драко пожал плечами:

— Без понятия, — свет над дверью стал зелёным, и парень вытянул руку в пригласительном жесте. — Дамы вперёд.

Гермиона вошла следом за мужчиной, и настал черёд Малфоя. Он шагнул в палату и вздрогнул от неожиданности, когда оранжевая защитная оболочка начала обволакивать его. Она быстро покрыла все его тело: губы, подбородок, грудь, руки и ноги. Драко сжал и разжал кулак, оболочка нисколько не помешала ему. Она была, как вторая кожа. Как скользкая и противная кожа рыбы. Малфой содрогнулся. Гадко.

Его дискомфорт в разы усилился, стоило ему только взглянуть на того, кто лежал в этой палате.

— Кто это? — посыпались вопросы Гермионы. Во всякому случае, её голос звучал гораздо более уверенно, чем он себя ощущал.

— Роберт Фриска, — ответил Штоккель. — Сорок семь лет, женат, двое детей. Одному семь, а другому четырнадцать. Работает в небольшом кафе в центре Лондона. Маглорожденный.

— В кафе? — девушка с ужасом взглянула на двух мужчин. — Он же мог там всех перезаражать. Вы написали уже куда-нибудь об опасности? Связались с Министерством?

— Я отправил сову, перед тем, как вы подошли.

— Что...— Драко попытался прокашляться, чтобы звучать более невозмутимо. — Что это все такое?

— Это то, молодой человек, что так печально прославило этот вирус в Сообществе Целителей.

Обычный пациент больницы Святого Мунго, хоть и не мог похвастаться отличным здоровьем, но мог относительно свободно передвигаться. Фриска совсем не выглядел человеком, способным пойти куда-то в ближайшем будущем. В его руку был вставлен катетер, соединённый длинной прозрачной трубкой с капельницей. Другая трубка была вставлена ему в нос, снабжая его чистым кислородом. Он выглядел бледным и худым, ну, и ещё был без сознания, хотя это как раз неудивительно — любой, кто бы ни столкнулся с маггловским оборудованием, выглядел бы не лучше. Будь то несчастный пациент или целитель, которому не повезло работать с этой чудо-техникой.

— Селективный магический иммунитет, — серьёзно оповестил целителей Штоккель.

Драко повернулся к говорившему:

— Этого нет ни в одном справочнике.

— Вообразите себе масштабы бедствия, если об этом будет известно общественности. Вирус по своей природе магический. У него есть свои способы защиты и адаптации. Я даже слышал, что эти методы защиты называют охраной. Любое магическое вторжение тут же блокируется антителами Колье, включая и наши методы лечения.

— Вот почему мы вынуждены использовать способы лечения магглов, — заключила Гермиона.

Штоккель кивнул, соглашаясь:

— Я был вынужден вызвать себе помощника. Это настоящее счастье, что ступефай ещё работает. Пострадавший не хотел, чтобы его так лечили, но с использованием этого метода убеждения (он имел в виду проклятье) у нас было гораздо больше шансов воткнуть ему все эти иглы.

Драко скривился от того, что приходится лечить таким убогим способом, на такую его реакцию Гермиона недовольно закатила глаза. Малфой не обратил на это никакого внимания. Грейнджер привыкла ко всем этим штуковинам, которыми магглы "исцеляют". Он же нет. И считал, что такое его поведение вполне ожидаемо и нормально. Но он позже поговорит с ней об этом.

Штоккель взмахнул своей палочкой, и из воздуха появились внушительного вида два фолианта. Он дал их Драко и Гермионе. Это была "Истрия вируса Колье" вплоть до Фриска:

— Я работаю над устранением симптомов и комфортом пациента. Вы же изучаете вирус и придумываете вакцину. Образцы в холодильнике, — он указал на шкаф у себя за спиной. — Могу собрать больше, если потребуется. У вас на все это примерно неделя. Ну, и удачи, господа.

1) Антиинфекционный экран (прим.

переводчика)

Вернуться к тексту