Жизнь после (гет)

— Завтра — нормально, — он задержал свой взгляд на ней чуть дольше, чем следовало, точно ждал от неё чего-то. Но Гермиона ничего не сделала и ничего ему больше не сказала. Всё самое важное она открыла ему ещё перед тем, как он едва не умер от её вмешательства. Грейнджер не обманывала себя тем, что Драко хочет услышать что-нибудь из этого вновь или потратить на неё ещё немного своего времени. Нет, всё, что ему было нужно, он уже сделал, и теперь необходимо дать ему спокойно уйти, не мучая ни себя, ни его.

И когда Драко уже развернулся и собирался покинуть её квартиру, она задала себя вопрос: почему она не борется за него? Она и так уже зашла слишком далеко: потеряла свою лицензию целителя, рисковала жизнью Драко для его спасения. Почему теперь не предпринять последнюю, решающую попытку, которая либо спасёт их отношения, и они будут вместе, попытаются построить совместное будущее, либо поставит точку и будет логичным завершением всего, что между ними было, начиная с самого детства и до сегодняшнего дня. Возможно, что они действительно идеально подходят друг другу, как часто не уставал повторять ей сам Драко.

Но Гермиона и так уже сделала всё, что могла, не так ли? Она боролась за их будущее и победила в этой схватке между жизнью и смертью, она спасла его, но Драко принял решение — выбрал жизнь без неё.

И сейчас Грейнджер столкнулась с ценой своей победы — потерей доверия любимого человека, но ни минуты об этом не жалела.

Когда Малфой уже переступал порог, она крепко сжала кулаки и прикусила внутреннюю сторону щеки, удерживая себя от постыдного порыва попросить его остаться. Гермионе так хотелось ещё раз коснуться его кожи, пропустить сквозь пальцы его неестественно светлые волосы и вдохнуть в себя его дыхание.

Драко внезапно повернулся к ней с потерянным и гневным выражением на лице:

— Чёрт, Гермиона, почему ты сделала это? Почему спасла меня?

На этот вопрос был только один ответ, который — она знала — Драко не захочет слышать. Но он сам решил узнать правду, поэтому она должна ответить ему честно:

— Я должна была это сделать, — её голос дрожал от едва сдерживаемых чувств. — Я люблю тебя.

Драко с силой оттолкнулся от двери и приблизился к ней:

— Ты врешь мне! Снова врешь!

— Я не лгу, — спокойно сказала Гермиона.

— Нет, лжёшь, — прорычал Драко. — Если бы ты любила меня, ты бы уважала мои желания. Я не давал согласия и отказался от лечения. У тебя не было никакого права приходить ко мне в палату и делать что-либо.

— Я знаю.

— Ты должна была принять моё решение и дать мне умереть!

— Я не могла.

— С каких это пор ты стала такой щепетильной и чувствительной?

— Тебе действительно так сложно в это поверить? — голос Гермионы дрожал сильнее, чем ей бы того хотелось, и от каждого сказанного с недоверием его слова во рту оставался горький привкус.

Малфой разразился громким невеселым хохотом:

— После всех моих просьб и приглашений сходить куда-нибудь в течение полугода я добился от тебя только секса. Поэтому, да, Гермиона, мне сложно тебе поверить.

— Хорошо, мне жаль, что я так поступала. Но я не вру тебе, Драко.

— Ты говоришь мне не всё, — Малфой всё ещё не до конца верил ей. — Ты пожертвовала своей карьерой ради моего выздоровления, и я сомневаюсь, что ты это сделала из-за резко вспыхнувшей любви.

— Драко...

— Гермиона, я прошёл через весь этот ад из-за тебя. Ты не думаешь, что я заслуживаю знать правду? Так когда всё это началось? Когда ты поняла, что любишь меня?

— В школе Гиппократа, — выплюнула она, сверкая глазами. Его гнев и раздражение передались и Грейнджер, и всё то внутреннее напряжение, накопившиеся за дни его "смерти" вылилось в ярость. — И я не переставала тебя любить!

— В школе Гиппократа? — повторил он шокировано — Какого черта ты всё это время молчала?

— Я собиралась заканчивать обучение в другой больнице, всё было бы очень сложно.

— Ты не захотела ничего говорить только потому, что подумала, что всё это будет не так просто, как тебе бы того хотелось?

— Я знала, что всё будет непросто.

— Ты училась всего лишь на другом конце Лондона. Это не создало бы такой масштабной проблемы.

— Дело совсем не в этом! — прокричала Гермиона. — Ты разве не помнишь, как всё начиналось? У нас совсем не хватало времени друг на друга. Не было смысла снова начинать это.

— А в Мунго? Здесь было полно времени.

— Я хотела дать тебе шанс двигаться дальше.

— Двигаться дальше?

— Именно, я не хотела, чтобы ты страдал.

— Двигаться дальше? — повторил Малфой ошеломлённо. — Гермиона, я сходил по тебе с ума. Чёрт, я умолял тебя о свидании!

— Я думала...

— Мы с тобой трахались всё это время, когда я должен был двигаться дальше?

Ревнивые мысли уже заползи в голову Гермионе, и она не смогла удержать их при себе:

— Но это совсем не мешало тебе пялиться на задницу Терезы, стоило ей оказаться поблизости!

Вся поза и взгляд Грейнджер выражали удовлетворение и превосходство, когда она заметила растерянность Малфоя:

— Что?!

— Тереза, — прорычала девушка. — Не обделённая твоим вниманием кудрявая брюнетка. Поначалу я сомневалась, но взгляды, которыми вы оба обменивались… как вы касались друг друга, я уверена, что у вас была...связь!

— Ты несёшь бред! — выдохнул Драко. — Совершенный бред. Тереза и я никогда… Она не… Она ничего не значила для меня. Не значит. Ты не могла на самом деле думать, что...

— Хочешь, знать, что я думала? — прервала его невнятное лепетание Гермиона. — Ты делал это, чтобы досадить мне! — щеки Драко порозовели, на что Гермиона горько усмехнулась. — Я попала в точку, разве нет? Знаешь, а у тебя в какой-то мере даже получилось, но я не идиотка!

— Тогда почему ты соглашалась спать со мной, если все знала?

— Потому что...по той же причине, что и вколола тебе вакцину.

— Это совершенно нельзя сравнивать.

Грейнджер предпочла не отвечать на его выпад и отвернулась в сторону.

Драко тоже замолчал на некоторое время, но потом неуверенно и робко задал волнующий его вопрос:

— Когда ты сделала это, ты думала, что неинтересна мне? Что я не люблю тебя?

— Твои действия красноречиво подтвердили все мои догадки, — Гермиона стояла, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, и вдруг тихим спокойным голосом начала говорить, всё ещё не глядя на него. — Я знала, что у нас нет будущего, но всё равно жертвовала, не задумываясь, своим временем, карьерой, репутацией — всем только, чтобы ты выжил. И у меня получилось спасти тебя. Мне совершенно наплевать, что я не учла твои желания и пошла против правил врачебной этики. Лучше я подпишу запрет и никогда больше не приближусь к тебе, чем буду знать, что ты мёртв. Если хочешь, то можешь ненавидеть меня за это.

— Ты действительно так думаешь, — едва слышно прошептал Драко. Гермиона так и не смогла точно определить: был это вопрос или нет.

— Ты хотел узнать правду.

— Я узнал, — после этого между ними установилась тишина. Гермиона стояла, держа в руках запрет. От невозможности в будущем видеться с Драко её сердце сжималось. Она кинула эти бумаги на столик, стоящий около двери, и поспешила отвернуться от них. Грейнджер было невыносимо думать об этом, но она справится, обязательно справится, только нужно, чтобы он ушёл, и тогда ей станет легче.

— Слушание было сегодня?

На глаза снова навернулись слёзы. Драко всегда знал, как больнее задеть, но у неё уже не было сил припираться с ним:

— Да.

— Мама получила сову, — Гермиона с непонимающим и уязвлённым взглядом повернулась к нему: если он знает обо всём, что там было, зачем спрашивать?

— Пожизненное изъятие лицензии — это жестоко.

— Жестоко, — упоминание об этом отрезвило её и вернуло самообладание. — Но, если честно, я удивлена, что они меня не уволили ещё до слушания.

Драко удивило и смутило её откровение, повлекшее за собой неловкую тишину между ними:

— Я получил место, — решил сказать Малфой.

Гермиона, несмотря на всё произошедшее между ними за это время, была искренне рада за Драко, так желавшего получить должность исследователя зелий ещё со времён школы Гиппократа. В первый раз после его болезни глаза Гермионы светились неподдельной радостью и счастьем:

— Поздравляю! Они были бы полнейшими идиотами, если бы не взяли тебя.

— И Райс назначил меня своим помощником.

Гермиона, все ещё улыбаясь, снова поздравила его:

— Это чудесно. Я уверена, он многому сможет тебя научить.

— Ещё теперь я должен буду поработать в архиве некоторое время.

Грейнджер очень хотелось закатить глаза на его лёгкое хвастовство, но она не имела права этого делать, ведь если он ухмыльнётся на это, как делал всегда, то всё её самообладание разом испарится.

— Великолепно, — её похвала уже выглядела чересчур натянутой и фальшивой. — Все ждут тебя с распростертыми объятиями.

— Надеюсь на это, — вздохнул мужчина, и пока Гермиона не сказала чего-нибудь, о чем потом сильно пожалеет, он продолжил. — Жаль, что у тебя отняли лицензию целителя. Ты могла бы получить миллионы за вакцину.

— Вакцина бы спасла миллионы, — поправила его девушка. Гермиона старалась не думать о своём возможном успехе, повернись всё иначе, ведь Уайт конфисковала все её разработки и образцы. Она надеялась, что их смогут использовать во благо. Но если бы Гермиона успела сжечь всё, комиссия не посмела бы лишить её права и дальше работать в больнице, ведь в таком случае Грейнджер бы являлась единственным носителем спасительной для многих больных информации.

Когда Драко был так близок к смерти, Гермиона работала в нечеловеческом режиме, память и мыслительные способности девушки были чрезмерно перегружены от постоянной работы, вечного недосыпа и недоедания. Она помнила некоторые кусочки информации, но не смогла бы воспроизвести точную формулу той вакцины, которая спасла Драко жизнь.

Если Уайт поняла всю важности её записей, то несомненно передала их другому работнику. Гермионой завладел гнев: она, совершив такой значимый научный прорыв, была отстранена от дальнейшей работы, и все её заслуги будут приписаны какому-нибудь глупому лаборанту, неспособному ни на что, кроме разглядывания под увеличительным стеклом огромных жуков. Посмотрев на Драко, она заметила его оценивающий взгляд:

— Наверное, где-то через год о получении вакцины против Колье напишут в научном журнале, — как бы между прочим заметил он.

— Может, даже и позже. Они могут посчитать её несколько специфичной, так как я использовала для разработки и тестирования только твои и свои клетки.

— Тебе в любом случае уже нечего делать в Святом Мунго.

Глаза Драко загорались озорством:

— Но ты же не думаешь, что какой-нибудь известный научный центр позовёт меня к себе?

— Не позовёт, — согласился Малфой. — И что ты собираешься делать дальше?

— Я хотела попробовать устроиться в Министерство, — Драко не смог сдержать издевательский смешок, вызвав этим у Гермионы раздражение. — Ты думаешь, что они не возьмут меня из-за этого случая?

— В Министерстве ты зря потратишь своё время, и ты это знаешь, — Гермиона была согласна с ним, но не собиралась ему об этом говорить, тем самым теша его раздутое эго. — А что если все твои записи вернуться обратно к тебе?

Грейнджер покачала головой:

— Не выйдет. Уайт их забрала, возможно, их сожгли или выкинули.

— Но а всё-таки?

И Малфой достал из кармана мантии её черно-белую записную книжку. Девушка в изумлении уставилась на неё, не в силах отвести взгляд, словно это была первая в её жизни "История Хогвартса".

— Откуда это у тебя? — Гермиона всё ещё не верила своим глазам.

— Мне это передали мои юристы, теперь я возвращаю её тебе.

Грейнджер почувствовала острую необходимость присесть. Она не знала, как поступить с подарком Малфоя. С одной стороны, здесь хранилась её лучшая, возможно, единственная для всего человечества настолько ценная работа, но с другой, это давало ей ложную и ненужную надежду в то время, как Гермиона должна была смириться со своим положением и отказаться от мечты о дальнейшей целительской практике.

— Я бы хотел предложить тебе посетить вместе со мной и матерью заседания правления, — прервал Драко её метания. — Как я успел заметить, ты уже одета, так что собирайся. Ты приглашена.

Она перевала ничего не понимающий взгляд с записной книги на Малфоя. Он все ещё ждал её решения:

— Заседание правления?

Драко с улыбкой подошёл ближе, взяв её правую руку в свои тёплые ладони:

— Гермиона, — начал он торжественно. — Я решил уйти из Мунго.

Грейнджер одарила его безумным взглядом:

— Что? Драко, ты сошёл с ума?

— Я бы не стал выражаться так категорично. Да, это достаточно рискованно, но я едва не умер, работая на самом безопасном и надежном месте из всех возможных. И я хочу, чтобы магическая медицина развивалась в ногу со временем, тем самым сделав множество заболеваний излечимыми. Я никому не пожелаю того, что пережил сам, думая, что могу умереть каждую минуту и не зная сколько времени мне осталось.

— Конечно, ты прав, — она была немного не уверена. — Но я не понимаю...

— И для того, чтобы моя задумка воплотилась в жизнь, мне необходима ты, моя дорогая, — смущенная улыбка заиграла на его тонких губах. — Ты, Гермиона, первый человек, создавший вакцину, излечивающую от Колье. Все твои записи здесь, — он указал на лежащую на столе записную книжку. — И здесь, — Драко легонько коснулся её лба. — Без тебя я точно не справлюсь, Грейнджер.

— Это невозможно, — запротестовала девушка. — Я больше не имею права работать целителем.

— Мне и не нужен целитель, — мягко улыбнулся Драко, заговорщицки блестя глазами, и на Гермиону обрушилось понимание.

Она тут же попыталась выдернуть свою руку, но Малфой оказался проворнее:

— Это не может быть правдой.

— Почему не может? Ты, бесспорно, гениальный целитель, совершивший огромный научный прорыв, к тому же знакомый с маггловской техникой, которую можно удачно совместить с магическими достижениями в медицине, — и он весело добавил. — Ко всему прочему тебе незнакомо понятие "врачебная этика".

— Ты хочешь, чтобы я работала на тебя?

— Нет, — его улыбка стала ещё шире. — Я хочу, чтобы ты работала со мной. Мы будем партнёрами. У нас будет равный пакет акций, чудесный общий офис, пока я тебе не надоем, и довольно щедрая зарплата, и ты сможешь облегчить жизнь огромного количества людей. Я знаю, как это важно для тебя, — тихо закончил он.

— Я ...Я, наверное, неправильно тебя поняла. Я думала … Ты ненавидишь меня, — тихо закончила девушка.

Он нежно провёл большим пальцем по её щеке:

— Гермиона, ты спасла меня, я не могу тебя за это ненавидеть.

Это невозможно. Просто невероятно. К тому же…

— Но как же...Как же запрет?

— Это блеф, — сказал Драко, смущённо улыбнувшись и раскрыв свои бумаги: каждый их лист был пустым. — Мать была против этого, но я должен был проверить. Теперь я уверен, — Малфой радостно ей улыбнулся. — Ты любишь меня, Гермиона.

После этих слов её сердце готово было выпрыгнуть из груди. Слышать это, видеть его игривую улыбку и озорные глаза, понимать, что он простил… Гермиона надломленным голосом прошептала: — Да.

— И я люблю тебя.

Его голос был таким твёрдым и уверенным, что Грейнджер не нашлась, что ответить, и просто обняла его, уткнувшись лицом в шею Малфоя. В ответ он крепко обнял её и начал гладить по волосам, путаясь в них и шепча на ухо обещания. В первый раз в своей жизни Гермиона позволила себе выглядеть такой беззащитной и уязвимой перед другим человеком, но нисколько об этом не жалела. Она была абсолютно и бесповоротно счастлива. Счастлива как никогда раньше.

И Гермиона была уверена, что больше никогда не позволит ему уйти.