О преимуществах храпа (гет)

Они в постели. Она спит. Он — смотрит на неё.

У неё открыт рот. Не раззявлен, а чуть приоткрыт, так что едва проглядывают верхние зубки: мелкие и белые. Если подумать, у неё всё маленькое. Изящные кисти рук, тонкие лодыжки, крошечное тельце, которое того и гляди потеряется в его рубашке. А грудь у неё и вовсе микроскопическая, кнопки какие-то. Однако, вслух он этого никогда не скажет. Жить очень хочется, так что лучше не подвергать себя столь серьёзному риску. Да и не волнует его размер её сисек, вообще-то. Они ей идеально подходят, и ему в руки хорошо ложатся, так что жаловаться не на что.

Ичиго наполовину усмехается, наполовину хмурится. Ему не следовало бы настолько часто думать о таких вещах, особенно сейчас, когда она спит рядом с ним, беззащитная и одетая лишь в одну из его старых рубашек. Впрочем, для неё эта рубашка может считаться практически платьем — заканчивается она ниже коленей. Три верхние пуговицы расстёгнуты. Взгляд с ключицы неудержимо соскальзывает дальше, в тень небольшой ложбинки между грудей.

И, что самое паршивое, он знает — под рубашкой ничего нет. Всего несколько пуговиц отделяют от самого интересного…

И от немедленного пинка по яйцам. Кучики Рукия может быть чопорно-вежливой, когда того хочет, но ни на секунду не замешкается с выдачей люлей, если появится повод. Если она проснётся и обнаружит, что Ичиго на неё пялится, этого будет вполне достаточно.

Ну и хрен с ним. Ичиго крепкий. Он справится. Хотя, он не против и просто смотреть на её лицо. Совсем не против. Особенно когда на её щеках вот так лежат непослушные пряди, ресницы чуть подрагивают, и она храпит.

Когда он говорит о том, что она храпит, Рукия фыркает и мутузит кулачками его плечо: «Ничего я не храплю! Извращенец», — недовольно бурчит она и меняет тему. Так происходит чуть ли не каждый день.

— Хочешь, чтобы я на диктофон записал? — предложил он однажды после особо болезненного удара. — Я, блин, точно когда-нибудь его запишу, и ты, Рукия, почувствуешь себя полнейшей идиоткой. И придётся тебе извиняться за все твои…

Она сунула ему в рот здоровенную редиску, и на этом разговор как-то увял.

Ичиго ненавидит редис.

А вот слушать, как Рукия храпит, ему нравится. Это милый, девчачий храп, и каждый раз, когда Ичиго его слышит, ему хочется, чтобы Рукия почаще вела себя, как милая девушка. Ну… типа того⁽¹⁾. Честно говоря, Ичиго не может себе представить, чтобы Рукия вела себя по-девчачьи, и уж точно понятия не имеет, как бы сам стал себя вести в этом случае.

Ичиго и Рукия — это вам не какая-то там обычная, «средняя» парочка. Они не держатся за руки и не тонут друг у друга во взгляде — их неудержимо тянет блевать ото всех этих соплей с сахаром, которым место только во второсортной мелодраме. Они не треплются о том, как сильно друг друга любят и как не могут друг без друга жить. Никому постороннему они сто пудов не откроют ничего подобного. А друг другу не скажут потому, что обычно слишком заняты выяснением, чей будет пульт от телевизора, или как правильно складывать тарелки в посудомоечную машину, или какая сволочь опять выжрала из тюбика всю пасту. А в перерывах между ссорами они предпочитают целоваться, что тоже не становится препятствием для ругани («Боже… Ичиго, ты натурально кобель. Откуда столько слюней, блин?» «Песец ты мелкая… шея болит наклоняться»).

Так и живут. Что один, что другая обладают поистине ослиным упрямством. Оба пережили войну и слишком ценят свою жизнь, чтобы тратить её на всякие романтические бредни и сопутствующую тягомотину.

Однако… время от времени каждого тянет помечтать. Почему-то на Куросаки такое настроение находит, когда Рукия храпит — а ведь он не какой-то там слюнтяй.

По крайней мере, ему очень хочется в это верить.

Дыхание Рукии прерывается, и храп на секунду останавливается, затем начинается по новой, и Ичиго сглатывает, подавляя готовый сорваться с губ умилённый возглас. Пусть он и даёт себе поблажки, но не настолько же.

Хотя…

От одного небольшого поцелуя никому хуже не будет. И, может быть, немного обнимашек. Сегодня он в обнимательном настроении. Конечно, Рукия, скорее всего, проснётся, но это нормально. Ему даже немного хочется, чтобы она проснулась, по крайней мере, на время обнимашек. А потом пусть обратно засыпает, когда их конечности основательно друг с другом переплетутся. Тогда он сможет на законных основаниях зарыться носом в её волосы. Они всегда приятно пахнут — как жасмин. Так ему легче засыпается.

Итак, решено. Ичиго хочет её обнять. Очень. Что с того? Это не умаляет его крутости.

«Просто сделай это, придурок», — думает он и чуть придвигается к ней — медленно и осторожно, опираясь руками по обе стороны от её тела и аккуратно перенося на них свой вес. Чистая работа, Ичиго. Ты крут. Ты великолепен. Ты почти у цели.

Он наклоняется и касается её губ языком. Три, два, один… отрыв.

Рукия открывает глаза.

— Повезло тебе, что я не заорала, — сухо говорит она, едва он отодвигается. Ичиго знает, что покраснел, потому что у него горят щёки. Ну, круто.

— С чего бы, блин, тебе орать? — хмурится он.

Она награждает его фирменный взглядом:

— Потому что, придурок, страшно же, когда просыпаешься, а перед тобой чьё-то лицо.

Ичиго морщится. Но спорить ему влом, поэтому он ограничивается ворчанием:

— У меня не страшное лицо, — и рывком подтягивает Рукию к себе, перекатываясь так, что они оказываются лицом к лицу, руки и ноги сплетены в перепутанный клубок. И с удовольствием замечает, что от резкого движения на рубашке расстегнулась ещё одна пуговица. Она замечает его взгляд и фыркает:

— Кобель, — Ичиго прилетает удар в живот. Не такой уж и болезненный, как можно было бы подумать по звуку.

Ичиго ухмыляется:

— Ещё какой, — он запускает пальцы в её волосы и приникает к губам, чувствуя, как она улыбается и прижимается теснее. Её пальцы, словно в зеркальном отражении, забираются в его шевелюру, посылая по телу волну дрожи.

Ичиго рад, что уговорил себя на это. Позже он ещё по спине заставит себя погладить для полного счастья.

— Ты сегодня ненасытный какой-то, — мурлычет она в промежутках между поцелуями. — Не знаю даже, радоваться или пугаться.

Он обхватывает её лицо ладонями.

Итак, Ичиго её любит. Не конец света.

Ухмыльнувшись, он прикусывает кончик её носа.

— Ичиго! — взвизгивает она.

— Чего орёшь, — говорит он. — Ни стыда, ни совести. Кругом люди спят.

Рассмеявшись, он крепче обнимает её, не позволяя съездить локтем себе по рёбрам. Через некоторое время она вздыхает, бурчит что-то про «поквитаться завтра» и затихает, уткнувшись головой ему прямо под подбородок.

Идеально. Даже лучше, чем он планировал.

Ичиго зарывается носом в её волосы и лениво размышляет, сможет ли не уснуть ещё достаточно долго, чтобы снова услышать, как она храпит.

1) В Японии очень сильно выражены гендерные различия в поведении, манерах, речи. Например, в разговорном языке для женщин характерны более вежливое построение предложений, мягкое произношение, своя лексика. Подробнее: http://japforall.hol.es/основы/175/

Вернуться к тексту