На Изнанке Кроличьей Норы (джен)

1

Ночное дежурство в Доме тянулось мучительно медленно.

В кабинете было тихо, только часы на стенке едва слышно тикали, задавая бесконечному пространству точные координаты: секунды, минуты, часы. Алиса тоскливо наблюдала за секундной стрелкой, размышляя: двадцать минут до двенадцати — побездельничать, в двенадцать — обход, который займет где-то час, потом заполнить журналы, попить чай, побездельничать снова…

Как же долго тянется время!

Алиса думала о том, что зря люди придумали эти невообразимо скучные ходики. Ах, как здорово было представить, что времени больше не существует! Можно бы было везде опаздывать, просыпаться во сколько вздумается, допоздна засиживаться в гостях… Красота! Однако представить существование в абсолютно безвременном пространстве было сложно, оставалось множество вопросов.

Останутся ли день и ночь? Как понять, во сколько нужно завтракать? А самое главное, как теперь Марк назначит ей свидание? Ведь если она придет в их любимое кафе, когда ей заблагорассудится, то очень уж маловероятно, что Марк придет в это же время!

Мысли и фантазии кружили легкими пушинками в голове, завлекая в свой бездонный омут. Ходики на стене задавали воображению ритм вальса.

Раз-два-три. Раз-два-три. Раз-два-три.

Раз-два… и затихли.

Оставляя после себя странную неестественную тишину.

2

— Алиса! Опять спишь на дежурстве! Загляни-ка в Шестую, там сегодня очень шумно.

Алиса вздрогнула от неожиданности. Она и в самом деле нечаянно задремала, откинувшись на спинку кресла, а теперь, распахнув глаза, испуганно озиралась вокруг.

В комнате было все по-прежнему: шкаф с карточками пациентов, стол, заваленный бумажками, кружка с чаем… И доктор Рэббитсон, зло смотрящий на нее красными, как у кролика, глазами.

«Что он тут вообще забыл? Никогда же ночью не приходил!» — удивленно подумала Алиса.

— Извините, мистер Рэббитсон! — как и положено в такой ситуации, начала оправдываться она. — Это произошло совершенно случайно, и больше не повторится!

Но доктор уже потерял к ней всякий интерес.

— Я чертовски опаздываю! — суетился он, складывая бумажки в портфель. — Сколько вообще времени? Почему у нас не работают часы?

Алиса посмотрела на стену. Ходики и правда замерли, остановившись ровно на двенадцати. Это было странно, ведь она сама совсем недавно заменила там батарейку.

Мистер Рэббитсон, бормоча недовольно что-то себе под нос о некой важной встрече, нашарил в кармане халата громоздкие старинные часы и взволнованно ахнул:

— Опаздываю!

Зрачки покрасневших глаз расширились от испуга, часы выпали из рук, с глухим грохотом разбившись о пол. Доктор, даже не взглянув на Алису, подхватил портфель и пальто и стремительно бросился к выходу.

Алиса с недоумением посмотрела ему вслед. «Какой-то он странный сегодня, — пронеслось в ее голове, — глаза красные, руки дрожат… Сам не свой! Ох, он же перчатку забыл!»

На полу лежала белая кожаная перчатка, видимо, выпавшая из кармана пальто доктора. Мистер Рэббитсон обычно такие не носил, но больше взяться ей было неоткуда.

— Мистер Рэббитсон! Вы забыли… — выглянула в проем двери Алиса и растерянно замолчала. Ведь доктора уже не было видно. Только кончик белого халата мелькнул вдалеке бесконечно долгого коридора, как издевка над здравым смыслом. Как? Ведь не мог же он так быстро уйти! Это невозможно, ему просто бы не хватило времени…

Сделав шаг за порог, Алиса вдруг замерла зачарованно, ощутив странную, едва уловимую вибрацию. Что-то было не так, что-то определенно поменялось вокруг нее и окутывало теперь липким, тягучим туманом. Дышать было тяжело, еще тяжелее было думать и размышлять. Очертания коридора, который волшебным образом так быстро преодолел мистер Рэббитсон, становились все более зыбкими и нереальными.

Испугавшись, Алиса попыталась вернуться обратно в кабинет, но дверь, которую она оставила открытой всего несколько секунд назад, оказалась заперта.

Пути обратно не было.

Коридор, пожирая реальность и скручивая ее в бесконечную черную воронку, неумолимо подбирался все ближе и ближе. Алиса почувствовала, как прохладная тьма поглощает и ее, унося в свой мистический круговорот.

Вниз, вниз, вниз.

— Вниз по Кроличьей Норе! — подумала вслух Алиса.

Ей не было страшно, только странно, ведь обычно такие чудеса не случаются. Но откуда-то она точно знала, что обычный мир — лишь перекресток для вселенных, в которых возможно все.

3

Лететь в кромешной темноте было не очень-то интересно, и Алиса заскучала.

Фонарик! У нее же есть маленький фонарик, вдруг вспомнила она и, засунув руку в кармашек больничного халата, вынула небольшой брелок со связкой ключей. Света от брелока, конечно, было недостаточно, но теперь можно было рассмотреть хоть что-то по сторонам.

Поглотившая ее воронка представляла собой бесконечно длинный коридор. Обычный коридор Дома, в котором она работала уже несколько лет.

Только вот «обычный», наверное, было не самым подходящим словом. Растянувшийся в пространстве, уходящий бесконечно вниз, укутанный таинственным туманом — не было у них в больничке подобных коридоров, уж за время обходов Алиса изучила их все и такой бы запомнила.

Еще удивительным было то, что идеально белые стены Дома теперь покрывали загадочные надписи и рисунки. Тусклый свет фонарика ловил странные, неизвестно кем выцарапанные строчки:

«Время не существует,

Время есть цифры,

Время есть отношение небытия к небытию»*

— Как странно! — подумала Алиса. — А если время и правда не существует, существую ли я? А если существую, то где? В прошлом, будущем или настоящем?

Бум!

Бесконечный полет наконец-то завершился, и Алиса приземлилась в мягкую кучку сухих листьев. Запахло лесом, травами и сыростью.

Встав и аккуратно отряхнув юбку и блузку, Алиса огляделась вокруг: стены коридора, оплетенные плющом, словно подземный тоннель, вышедший на поверхность, плавно переходили в заросли Леса. Шагнув с линолеума на тропинку, уходящую тоненькой ниточкой в самую чащу, Алиса продолжила свой путь.

4

— Ой!

Фонарик осветил жуткую улыбку в тридцать два зуба. Алиса, испугавшись, отпрянула назад, но тут же вздохнула с облегчением:

— Котик, неужели это ты?

В Доме было множество Жителей. Забытые, забитые, спрятанные родственниками и знакомыми от Наружности, они жили здесь и только тут чувствовали себя, как дома. Многие из них были слишком обеспечены и известны, чтобы лечиться и содержаться в обычных психиатрических лечебницах. Потому что псих — это не диагноз, это клеймо. Психом быть зазорно.

А Дом на окраине, про Дом не знает никто, в Доме не стыдно быть другим. Для многих это было пристанище, для многих — убежище от слишком жестокого мира. Вот Чеширский Кот, считала Алиса, был одним из тех, кто прятался, а не лечился. Говорил загадками, улыбался как чумной, а что-то там скрывается за его улыбкой — не разберешь.

Кот молчал, прислонившись к старому дереву, и таинственно улыбался.

— Кот! — строго сказала Алиса, вспомнив свои обязанности. — Выходить за пределы палаты ночью запрещено! Ты же знаешь правила.

— Не имеет ровно никакого значения, — запел ласковую песню Кот, — ни кто ты, ни где. Когда времени не существует, ты можешь принимать множество обличий и можешь существовать и в будущем, и настоящем, и прошлом одновременно. Поэтому любой вопрос, подразумевающий точный ответ, становится бессмысленным.

— Что? — не поняла Алиса.

— Я всего лишь отвечаю на твой вопрос, — последовал терпеливый ответ. — Что касается твоего замечания, то ночь — понятие растяжимое. Тем более сегодня. Сегодня, пожалуй, Самая Длинная Ночь, если слова «длинная» и «сегодня» тут вообще будут уместны.

Чеширский Кот усмехнулся и вопросительно посмотрел на Алису:

— Все поняла?

— Ага, — соврала она — Кот всегда говорил непонятно. — Ты знаешь, куда мне отсюда идти?

— Это ты уже у меня спрашивала, — судя по голосу, Чеширский Кот заскучал. — А я тебе уже отвечал. Но так как все повторяется и одно похоже на другое, как расходящиеся круги на воде, то повторю: ничего в безвременном пространстве не имеет значения! Все равно ты выйдешь туда, где тебя ждут.

— Даже если я пойду в противоположном направлении?

— Только если у тебя будет противоположное намерение! — еще шире улыбнулся Кот. — Детка, если в мире не действует время и точность, значит, в нем процветает энергия и хаос. Куда тебе хочется попасть?

— Мистер Рэббитсон сказал мне проверить Шестую палату, — вспомнила Алиса. — Наверное, я хочу попасть именно туда.

— Ну, значит туда и выйдешь, — Кот зевнул. — Мне пора. Может быть, еще увидимся.

И, немного подумав, добавил:

— А, может быть, и нет.

Алиса осталась одна. Сколько ни искала она Чеширского Кота, тот словно растворился в темноте Леса.

5

Чеширский Кот оказался прав. Поплутав по запутанным тропинкам Леса, Алиса уткнулась в стену коридора. Фонарик осветил знакомую дверь с надписью: «ШЕСТАЯ».

Шестая нравилась Алисе. Тут не было скучных синдромов Капгра или Райли-Дея, пугающей агрессивности и явной угрозы. Шестая была восхитительно безумна в чистом виде. И своим безумием с удовольствием упивалась. В Шестой жили Шляпник, Мартовский Заяц и Соня.

За дверью, как и говорил мистер Рэббитсон, было шумно и весело. Алиса с любопытством заглянула в замочную скважину и удивилась — Шестая потчевала гостя.

За накрытым столом, на котором были расставлены чайные принадлежности, сидели все обитатели Шестой палаты и еще некто на странного вида коляске. Некто сидел спиной к Алисе, и она не могла рассмотреть его лицо.

— Ты не поверишь, друг мой! — разглагольствовал Шляпник. — Что за скука пить чай всегда в одно и то же время! Как хорошо, что это уже в прошлом!

— Эй, ты в своем уме? — раздался насмешливый голос. — Да кто же так режет торт! Он же будет невкусным!

— Так это ты у нас в гостях или мы у тебя? — спросил Мартовский Заяц, увлеченно засовывающий неизвестно откуда взявшуюся коноплю в заварочный чайник одной лапкой, другой — нарезая кремовый торт на неровные куски. — А если это мы у тебя, то почему я корячусь, а ты критикуешь?

— Да какая разница! — стукнул чашкой по столу Шляпник так, что заспавшаяся Соня проснулась и повторила:

— Разница!

Шляпник сердито посмотрел на Соню и продолжил:

— Нет никакой разницы, и ничто не имеет значения! Гости — это всегда хорошо!

Тут он посмотрел как раз на дверь и широко улыбнулся:

— Алиса! Наконец-то мы тебя дождались!

— Алиса опаздывает даже тогда, когда опоздать невозможно, — захихикал в ответ Заяц, и Шляпник подхватил его смех. Соня, пока никто не видел, стащила с тарелки самый большой кусок торта.

Незнакомец обернулся и посмотрел прямо на нее, будто и не было никакой двери. Смуглый стройный юноша в забавной разноцветной жилетке. А взгляд… Взгляд был у него удивительный! Мудрый пронзительный взгляд человека, повидавшего и испытавшего многое, и в то же время в нем было что-то свежее, задорное, как у дворового мальчишки.

— Опаздывать в мире, где не существует времени, — это надо уметь! — подмигнул Алисе незнакомец. — Почему же дама стоит за дверью и подглядывает в замочную скважину? Милости просим к столу!

Алиса потянулась дрожащей рукой к дверной ручке. Почему-то было чертовски волнующе и страшно. Напряжение нарастало, в ушах гулким эхом раздавался смех Шляпника и Зайца, а Незнакомец все смотрел и смотрел своим невероятным взглядом, от которого все переворачивалось внутри.

Наконец решившись, Алиса что было мочи зажмурилась, приоткрыла дверь, и…

6

…очнулась.

Голова кружилась, глазам было больно от резкого света. Сделав глубокий вдох, Алиса оглянулась вокруг.

После привидевшегося реальность отдавалась невероятным диссонансом внутри: шумный, переполненный Кофейник, громкая музыка… Все это казалось более нереальным, чем странный Дом с пациентами, длинные коридоры и безумное чаепитие… Почему-то было невыносимо грустно расставаться с воображаемым миром, а особенно со смуглым незнакомцем в инвалидной коляске. Ведь Алисе тогда показалось, что он все-все понимает и многое сможет ей объяснить! А у нее так много вопросов!

«Раз это мне привиделось, — подумала Алиса, — значит, где-нибудь, в какой-то неизвестной мне Вселенной все именно так и происходит!»

От этой мысли стало несколько легче и немного завидно Алисе, которая все-таки распахнула тогда дверь Шестой и заглянула на чаепитие.

Сидящая рядом Гусеница забрала у нее кальянную трубку и похлопала по спине, прерывая раздумья:

— Ну чего? Накрыло?

— Не то слово! — пробормотала Алиса.

— Значит надо повторить! — уверенно сказала Гусеница и, щелкнув тоненькими пальцами, подозвала к их столику кальянщика.

Алиса закрыла глаза и откинулась на мягкую спинку дивана.

Ну уж нет! С нее на сегодня хватит веселья, пускай Гусеница продолжает одна.

— Мне бы чего-нибудь поинтереснее, — словно в ответ на ее мысли проговорила Гусеница — любительница измененных сознаний и острых впечатлений. — Что посоветуешь?

— Конечно, Лунную Дорогу! — прозвучал знакомый голос с хитринкой. — Только учтите, кто уходит Лунной Дорогой — не всегда возвращается обратно!

Алиса распахнула глаза и увидела незнакомца из сна. Только сейчас на нем была не развеселая жилетка, а обычная форма работника ресторана. Но не узнать его было невозможно!

«Табаки», — прочитала Алиса на бейджике. Вот так имечко! Как раз для кальянщика.

Табаки рассматривал ее из-под длинных черных ресниц и таинственно улыбался. «Я тебя нашел!» — говорил его довольный взгляд.

— Ишь ты, напугал! — проговорила надменно Гусеница, и раздражение пошло волной по колечкам на ее длинном уродливом теле. — Неси давай свою Лунную Дорогу! Прогуляемся!

— А мне латте с фисташками, — сказала Алиса.

И добавила уже шепотом:

— И приходите поболтать! Мы ведь с вами так и не успели поговорить!

Табаки еле заметно кивнул и укатил, скоро перебирая педали своей коляски.

Стрелка часов лениво делила пространство на секунды, минуты и часы, а Алиса терпеливо ждала. Но в этот раз ожидание было приятным.

* — цитата из книги Валентина Катаева "Алмазный мой венец"