Ванька (джен)

— На плогулку? Теплё сегодня.

Ванька остановился возле детской площадки, наблюдая, как воспитательница строит детей парами. Ребятня шумно галдела — всем непременно хотелось встать первой парой. Наконец порядок был наведён, и весёлый строй отправился к отведённому месту, прихватив лопатки, ведёрки, машинки и кукол.

Ванька проводил группу с улыбкой и остался чуть в сторонке. Воспитательница следила за своим выводком и на ходу бросила Ваньке:

— Здравствуй, Ваня. Да, хорошая сегодня погода.

— Лебятишки, — счастливо сказал Ванька и, немного постояв, двинулся вокруг сада к калитке.

Через территорию детского сада можно было срезать путь, обогнув сразу три квартала, и многие местные жители быстро проскакивали по своим делам. Ванька приходил сюда почти каждый день, его не прогоняли.

Никто не знал, сколько точно Ваньке лет, и вряд ли вспомнил бы, какое у него отчество. Для всех он был — просто Ванька. Взрослый ребёнок с вечной доброжелательной улыбкой на лице. Заострённый нос выдавал излишнюю худобу, а чёрные кудрявые волосы уступали место первым залысинам. Невысокого роста, сутуловатый, в мешковатом свитере летом и не по размеру широком пальто зимой. К нему привыкли так же, как к ямам на дороге, которые являлись частью жизни городка. Спешащие утром на работу жители на секунду останавливались, услышав его "на лаботу?" и вежливо отвечали, не желая обидеть. Ведь сам Ванька, пожалуй, не сделал плохого ни одной живой душе. Ну, дурачок. Ну, вот такой уродился. Он же не виноват. Да и беззлобный, зачем его обижать?

Ванька любил ходить на поминки, потому что там всегда давали конфеты. Он набивал угощениями карманы, а потом раздавал сладости детям на улице. Не всем нравился такой акт щедрости, и некоторые мамы старались увести ребёнка подальше от этого странного дяди. Тогда Ванька вздыхал, смотрел вслед мальчишке или девчонке и приговаривал:

— Лебятишки...

Почему Ванька так любил детей, никто не знал. Наверное, только дети способны были разговаривать с ним на равных, не видеть в нём дурачка и рассказывать о своих подвигах.

— Ванька, привет! А у меня новый джип, смотри, какой классный!

Ванька боялся трогать такое чудо и только с восторгом разглядывал игрушку.

— С двелками, — говорил Ванька и восхищённо цокал языком.

Жил Ванька со старенькой мамой, хотя здесь же в городке был у него младший брат. Нормальный брат, как все. С женой, с дочкой и сыном. Ванька обожал своих племянников, хотя жена брата каждый раз настороженно относилась к его появлениям. Но спорить с мужем не хотелось, да и Ванька особо не докучал.

В очередной его визит Ольге было не до Ваньки. У младшего, Егорки, поднялась температура. Летом заболеть было ещё проще, чем зимой. Носился вчера весь день во дворе потный, вот и продуло. Егорка вяло ковырялся в тарелке, шмыгал носом и слушал, как Ванька уговаривал его поесть. Ольга уложила Егорку в постель и намекнула Ваньке, что ему пора домой. Ванька ещё минут пять пошептался о чём-то с племянником, потом ушёл. Настроения у Ольги не было совсем — сын всегда очень тяжело болел. Придётся брать больничный, а это опять напряжение на работе. Она старалась не шуметь, пока Егорка спал, делая привычные дела. Мысли её скакали с одного на другое, и она вздрогнула, когда щёлкнул замок входной двери.

— Лёша, ты? Тихо, Егорка спит.

— Как он? А Танюшка ещё не пришла?

— Она у мамы. Температура высокая, — ответила Ольга невпопад сразу на все вопросы мужа.

Алексей на цыпочках подошёл к кровати сына и потрогал его лоб.

— Странно, холодный. Ты ничего не путаешь? Мне кажется, температура спала.

Ольга проверила Егорку, поставила ему градусник и не поверила своим глазам, когда увидела, что шкала даже и не думала подниматься за красное деление.

— Ничего не понимаю. Огненный был.

Егорка сонно поворочался, открыл глаза, заметил отца и радостно подскочил.

— Папка!

— Ну-ну, лежи. Мама говорит, тебе лежать надо.

Но Егорка лежать не хотел, скинул одеяло и стал скакать на кровати. Абсолютно здоровый ребёнок. Во время одного из прыжков из-под подушки с громким стуком на пол выпала уродливая деревяшка. Егорка перестал прыгать, соскочил с кровати и поднял фигурку.

— Что это? — удивился Алексей.

— Откуда это у тебя? — нахмурилась Ольга.

— Это мне Ваня подарил! Он сказал, что это счастливая лошадка, он сам сделал.

Ольга взяла в руки деревяшку и покрутила её в руках.

— Лошадка? Вот это — лошадка? Выкинуть надо эту грязь, ещё микробов развести осталось. Слава богу, сироп помог. Не хватало тебе ещё разболеться.

Ольга облегчённо вздохнула, пошла на кухню накрывать на стол, рассказывая Алексею о последних новостях. Уже после ужина, когда жена ушла читать сынишке сказку, Лёша, озираясь по сторонам, достал из мусорного ведра лошадку, улыбнулся и спрятал её у себя в ящике с инструментами. Ванька, конечно, дурачок, но расстроится, если его подарок пропадёт.

Вряд ли кто спохватился, что несколько следующих дней Ваньки не было видно на привычной улице. Озабоченные прохожие бежали на работу утром, воспитательница строила шумную ватагу ребятишек и выводила на прогулку. Всё, как обычно. Ну, не появился Ванька, мало ли, дела какие. А Ванька лежал дома с высокой температурой и только пил сухими губами воду, которую мама поставила на тумбочку в графине.

— Ванечка... — вздохнула старенькая мама. И так тяжело с ним, а тут ещё просквозило где-то. Ведь что ребёнок малый. Ванька метался в тревожном сне, что-то бормотал и зябко кутался в одеяло. Мама вытряхнула из его карманов конфеты в замызганных фантиках, убрала с тумбочки перочинный ножик и деревяшки и покачала головой. Господи, за что ей это всё?

Ванька поправился через неделю и снова стоял у калитки детского сада, радостно улыбаясь. Лицо стало ещё худее, а пиджак, который он сегодня надел, асимметрично повис на одном плече.

— Лебятишки, — засмеялся Ванька и шаркающей походкой направился по тропинке вверх.

Ванька стал реже появляться на улице, да и в семью брата заходил нечасто. Ольга радовалась, что Ванька теперь редкий гость. Всё же в его присутствии приходилось вечно быть начеку. Да и такое родство, честно говоря, не было поводом гордиться.

Как-то на работе, разговорившись с коллегами о детских болячках, она авторитетно делилась рецептами борьбы с детским кашлем. Светлана, бухгалтер из соседнего отдела, доверительно сообщила:

— Ой, я что только не пробовала. У Маришки ведь хронический бронхит. Панически боюсь её приступов. Если у нас начался кашель — всё, пиши пропало. Вы не поверите, скажете, что я дура и всё такое, но её вылечил Ванька. Ну, дурачок, знаете? Мы тогда на приём пришли, шли из корпуса в лабораторию, мокроту надо было сдать. А тут он. Привязался, про погоду говорит. Неудобно же его послать, правда? А потом Маришке суёт какую-то палку. Коряга такая струганая. Говорит, счастливая лошадка. Я хотела выбросить, да Маринка вцепилась в эту лошадь. Я думала, потом выброшу, да и забыла. Анализы хорошие оказались, Маринка поправилась, я прямо нарадоваться не могла. А потом под подушкой у неё эту лошадь нашла. Я понимаю, что это дурь полная, но не смогла выбросить. Кто его знает? Отмыла её, пусть лежит.

Ольга сидела и вспоминала, как неожиданно поправился Егорка. Она выскочила в коридор и набрала номер Алексея:

— Лёш, помнишь, Ванька Егорке эту странную лошадь подарил? Я её ещё выбросила.

— Оль, что случилось?

— Ну ты помнишь или нет?

— Помню...

— Ты давно был у матери? Что-то Ваньки не видно.

— Да заболел он. Кашель сильный. Мать говорит, нехороший кашель.

Вряд ли кто заметил, что Ванька изменился, когда появился на улице месяц спустя. Кто станет приглядываться к местному дурачку, который ходит по городу? Ну, вроде как постарел и вид болезненный. Так ведь питается, наверное, плохо. Да и зимой ходит в худом пальтишке.

По городу поползли слухи, что Ванька стал сдавать. Его по-прежнему жалели, с ним вежливо разговаривали и спешили дальше по своим делам. Говорили про онкологию, какие-то страшные диагнозы и уже не отмахивались от его деревянных лошадок, которых он подсовывал ребятишкам на территории детской больницы. И так у дурачка жизнь не сложилась, зачем обижать?

На городском кладбище могила Ваньки расположена на перекрёстке кварталов. Ванька улыбается с фотографии своей смущённой открытой улыбкой, наверное, радуясь, что его не забывают. Издалека кажется, что здесь похоронен ребёнок — на могилке много детских игрушек. И лишь подойдя поближе, можно увидеть по датам жизни на табличке, что Ваньке было почти пятьдесят лет. В блюдечке всегда лежат конфеты, которые оставляют прохожие. В шум берёзы над могилкой вплетается картавый тихий голос:

— Лебятишки...