Дуэль века (джен)

Живописное побережье озера Шпитцингзе, что в Баварских Альпах, почти не почувствовало на себе страшных ударов бушующей по всему миру войны. Величественный покой уединённой горной долины не нарушали ни взрывы бомб, ни вспышки заклятий. Казалось, эти места вовсе не были подвержены влиянию времени. Как и много веков назад, склоны хребтов сплошным зелёным ковром укрывали хмурые ели. Прячась в их тени, с гор сбегали весело журчащие ручьи, пополняя талыми водами небольшое озерцо. Присутствие людей в этих краях выдавала лишь просёлочная дорога, что серпантином вилась к ближайшему перевалу, да возвышающаяся на противоположном склоне небольшая старинного вида усадьба.

Скромное двухэтажное здание органично вписывалось в суровую красоту альпийского озера. Серый камень стен потемнел от времени, а узкие стрельчатые окна давно утратили былой блеск. Некогда аккуратно подстриженная лужайка перед домом теперь превратилась в основательно заросшее поле. Среди бурьяна и невысоких ивовых кустов вилась серая змея каменной дорожки, спускавшаяся к озеру. На самом его побережье расположилась покрытая таким же серым камнем площадка. Она нависала прямо над водой, врезаясь в узкий галечный пляж, обрамлявший водную гладь. Идеально подогнанные камни без единого зазора были вычищены до блеска, а симметричные линии из отполированных гранитных вставок весело сверкали на весеннем солнце. Показная аккуратность подготовленной дуэльной площадки резко контрастировала с умиротворённым пейзажем баварской глуши, непроизвольно привлекая внимание всякого, кто мог оказаться на побережье маленького озера. Впрочем, заботливо обновляемые чары надёжно отвлекали внимание немногочисленных маглов, а маги не посещали это уединённое местечко уже много десятилетий.

Слабый хлопок сработавшего портала выбросил рядом с дуэльной площадкой семёрку волшебников, которые тут же приготовились отразить возможную атаку. По уверенной плавности движений палочек в них можно было бы распознать бывалых авроров. Английский аврорат после четырёх лет непрерывных сражений стал невероятно эффективной боевой структурой. Сотни магов, прошедших суровую школу кровавой войны без правил, были готовы защищать свою страну, не считаясь с потерями. Однако сегодня на побережье Шпитцингзе планировалась не очередная аврорская операция, а потому ни одного мага в форменной мантии с бордовой оторочкой среди визитёров не было. Вместо них на галечном пляже осматривались двое молодых чистокровных магов, пожилой волшебник в светлой мантии и четверо невыразимцев.

Поллукс Блэк и Годфри Гринграсс рано приняли на себя тяжёлую ношу глав древнейших и благороднейших семей, но оба с честью её несли. Их родные погибли на этой войне, и теперь молодые, но уже закалённые в боях, волшебники горели желанием отомстить. Маги крепко сжимали палочки, прикрывая фланги маленького отряда, готовые в любой момент встретить врага всем могущественным арсеналом заклятий, что был в их распоряжении. Они были лучшими представителями «добровольческих отрядов обороны Великобритании», формально не входивших в аврорат и сформированных из представителей старой чистокровной аристократии. Некоторая неопределённость статуса, впрочем, не мешала грозным волшебникам воевать в одном строю с аврорами, зато позволяла куда шире и изощрённее применять тёмные искусства, не слишком заботясь о формальностях.

В отличие от них, сотрудниками Отдела тайн не двигали личные мотивы, они просто выполняли свою работу на благо страны, которой поклялись служить. Едва убедившись, что их никто не собирается немедленно атаковать, они тут же занялись своим делом. Больше не обращая ни на что внимания, невыразимцы сноровисто разворачивали хитроумные артефакты, появлявшиеся из зачарованных сумок, и приступали к одним им понятным манипуляциям. Над волшебниками ритмично вспыхивали и гасли какие-то сложные светящиеся фигуры, и после каждой такой вспышки один из невыразимцев коротко докладывал об отсутствии в окрестностях ловушек той или иной природы.

Лидер же прибывшего отряда сосредоточенно рассматривал высокую фигуру, что замерла на противоположном краю дуэльной площадки. Пожилой волшебник, чьи каштановые волосы уже тронула седина, без страха смотрел на самого опасного тёмного мага последних двух веков. Две пары голубых глаз встретились, и взгляды, печальный и безумный, уперлись друг в друга. Альбус Дамблдор и Геллерт Гриндевальд готовились завершить ужасную войну, что шла уже пятый год, и давно перечеркнула все привычные правила и нормы, по которым веками жил волшебный мир. Столкновение интересов нескольких политических групп разных стран вылилось в беспорядочную бойню, в которой погибли тысячи волшебников со всей Европы. С самого начала последователи Гриндевальда не гнушались применять любые приёмы ради своей победы — похищения, террор, пытки и осквернения удушливой волной прокатились по всему континенту. Для утончённой магической аристократии, всерьёз не воевавшей уже три поколения и свято чтящей свои фамильные кодексы чести, это стало невероятным потрясением. Впрочем, волшебники быстро оправились от замешательства, и вскоре уже реками лили волшебную кровь. Магический мир словно вновь вспомнил тёмные века нескончаемых войн с гоблинами, драконами и великанами, когда волшебники не чурались любых, даже самых тёмных заклятий и ритуалов, лишь бы вырвать победу из цепких когтей магических тварей.

Тем ироничнее было подобное завершение кровавой войны — на правильной магической дуэли между двумя лидерами противоборствующих армий. Эта картина была достойна кисти великого художника — двое величайших магов современности стояли на противоположных краях просторной каменной площадки у подножья величественного горного хребта, зелёные склоны которого отражались в зеркальной глади Шпитцингзе.

В коротких докладах невыразимцев не было нужды — безо всяких хитроумных артефактов и энергоёмких поисковых заклятий Альбус Дамблдор чувствовал отсутствие ловушек. Хоть Гриндевальд и имел возможность подготовиться, он вышел на поле боя, вооружённый только палочкой. Ни запрятанных в родовом поместье рунных кругов, ни могущественных артефактов, ни заблаговременно проведённых тёмных ритуалов, ни притаившихся в засаде верных сторонников — англичан встречал только один человек. Оставив привычную вычурность костюмов и экстравагантность внешнего вида, сегодня он был одет в строгую чёрную мантию с короткими полами, единственным украшением которой был блестящий на груди знак Даров Смерти. Убедившись, что английские волшебники закончили проверку, он наконец прервал затянувшееся молчание:

— Долго же мне пришлось ждать случая побеседовать с тобой, Альбус! Я уж думал, придётся штурмовать Хогвартс, чтобы встретиться с тобой.

— Не могу сказать, что рад тебя видеть, Геллерт. Но ты прав, я непозволительно медлил, откладывая нашу встречу.

— Думаешь, теперь ты готов? — глаза Гриндевальда ярко вспыхнули затаённым торжеством пополам с безумием, и Дамблдор непроизвольно поморщился. — Думаешь, сможешь меня победить?

— Я уверен, что должен хотя бы попытаться. Но прежде, чем мы начнём, позволь полюбопытствовать: что заставило тебя допустить нас сюда? Без твоего подставного предателя мы бы даже не подумали искать тебя здесь. Признаться честно, я ожидал, что это будет простой ловушкой.

— И ты всё равно пошёл ко мне, всего лишь с несколькими подручными? Вот уж действительно, истинный гриффиндорец, — рассмеялся немец. Казалось, ситуация искренне забавляет его, но спустя мгновение он вновь вернулся к серьёзному тону: — Да, моя армия может ещё годами воевать с вашей. Но даже я не смогу долго поддерживать в ней железную дисциплину, когда землю нашей Родины топчут английские, американские, французские и русские маглы. Что бы я ни делал, через пару месяцев Статут придётся аннулировать из-за его повального нарушения. А я не хочу провести остаток жизни в бесконечной войне с магловскими армиями.

— Ты испугался маглов, Геллерт? — Дамблдор чуть насмешливо поднял брови. — Во время нашей прошлой встречи ты предлагал покорить их.

— Не нужно путать мои принципы с глупой гордостью, Альбус! Если бы ты тогда помог мне, сейчас бы таких проблем не было. Весь мир процветал бы под мудрым управлением волшебников.

— Твоим мудрым управлением, я полагаю, — словно невзначай заметил Дамблдор. Гриндевальд не удостоил его ответом, всё сильнее распаляясь по мере продолжения своей речи:

— Да, потребовались бы жертвы, огромные жертвы, но результат того стоил! Но из-за тебя и таких, как ты, слабохарактерных идеалистов, мы упустили свой шанс раз и навсегда устроить мир наилучшим образом. И что теперь? Даже если случится невероятное, и ты победишь, что тебе останется? Вечно прятаться от маглов за Статутом, засунув голову в песок, попутно раз за разом искореняя любые сколько-нибудь ценные магические знания? Вместо управления маглами волшебники займутся дележом власти в своём сообществе, а тебе вместо правления всей планетой во имя общего блага придётся постоянно решать конфликты внутри маленького магического мирка!

— У нас разное представление об общем благе, Геллерт, — коротко и спокойно возразил Дамблдор, доставая палочку.

— Тогда устраивать его должен только один из нас, — безумный огонь в глазах Гриндевальда сиял как никогда ярко, когда отточенным движением он вскинул вверх своё единственное оружие, отдавая салют противнику.

— Да будет так, — чуть небрежно повторяя жест немца, ответил Дамблдор.

Через мгновение Гриндевальд и Дамблдор после без малого полувекового перерыва вновь сошлись в прямом столкновении. Блэк, Гринграсс и невыразимцы даже не пытались вмешаться в бой. Сил этих опытных и по-своему могущественных магов с трудом хватало на поддержание достаточно мощного щита, чтобы случайные отголоски развернувшейся у них на глазах битвы не задели их своим смертоносным дыханием. В обычной дуэли перевес будет на стороне того, кто сможет выплетать заклятья быстрее, мощнее и изощрённее своего оппонента. В хаосе реального боя победа будет определяться численным превосходством, лучшей организацией бойцов и внезапностью нападения. Но в этой схватке все выработанные веками правила не работали.

Никто из дуэлянтов не разменивался на привычные лучевые заклятия — какой смысл тратить на них время, если твой оппонент гарантированно закроется небрежно появившимся прямо из воздуха материальным щитом? Обычные маги не могли создавать материю с такой скоростью, но для двух мастеров трансфигурации это было заурядной задачей. Страшные, вызывающие отвращение одним своим упоминанием, тёмные чары тоже не летали над дуэльной площадкой — оба волшебника могли с лёгкостью им противостоять. Даже стародавние, непохожие на современную магию искусства, вроде некромантии или магии крови, не нашли применения в этом бою — слишком громоздкими и неповоротливыми были их заклятья, созданные безымянными волшебниками древности для борьбы с невообразимым злом.

Чистое столкновение стихий, грозное и ужасающее могущество боевой трансфигурации — вот, на чём была основана эта битва. Дамблдор призывал длинные огненные плети, которые сплетались в смертоносном танце с льдисто-стальными големами и щитами Гриндевальда. Противники ни секунды не оставались на месте, непрерывно двигаясь в такт биению своих заклятий. В воздухе над дуэльной площадкой сходились силы, которые не смогла бы обуздать и дюжина обычных волшебников. Яростный огонь адского пламени, вытягиваясь в многометровые раскалённые фигуры, пытался сдержать натиск стали и льда, непрерывно оборачивающийся то нерушимым щитом, то стремительными лезвиями. Противники давно уже не видели друг друга за поднимающимися клубами пара, но это не мешало им обмениваться ударами, чувствуя магию соперника.

Рёв противоборствующих стихий оглушал всех в небольшой горной долине, и лишь мощные защитные чары не давали дуэлянтнам и зрителям оглохнуть. Стоящие в полусотне метров от площадки ели начали сникать и медленно обугливаться, а воды Шпитцингзе расходились от берега высокими неспокойными волнами. Порождаемые столкновениями стихий возмущения магии были столь сильными, что гнали прочь любое разумное существо, и лишь невероятным напряжением сил английский отряд поддерживал перед собой щиты, позволявшие вблизи наблюдать дуэль двух великих волшебников.

Что-то было не так, Дамблдор почувствовал это после первого же обмена ударами. Сколь бы могущественным ни был светлый волшебник, контролировать всё и вся в своих заклинаниях не мог даже он. В этом просто не было нужны — выверять до миллиметров положение огненных плетей и наносить удары с точностью до долей секунды. Всегда существовала небольшая неточность, в этом не было ничего страшного или необычного, просто очередная демонстрация человеческого несовершенства, которое не минует и величайших волшебников. Но Гриндевальд, казалось, был вовсе ей не подвержен — его заклинания идеально парировали атаки противника, льдисто-стальные щиты разворачивались в точности под огненные удары, занимая строго необходимую для отражения натиска пламени площадь, ни на дюйм не оставляя запаса. Его атаки тоже были совершенны — несмотря на стремительную круговерть могучих стихий, Альбус чувствовал, что разящие лезвия раз за разом неслись к нему по совершенным спиралям, а ледяные кулаки били по строго сходящимся направлениям.

Страшная догадка потрясла Дамблдора — видимо, Геллерт всё же добрался до одного из Даров Смерти и допустил эту дуэль, точно зная, что не проиграет её. Пока что Альбусу хватало сил и знаний, чтобы раз за разом отражать атаки Гриндевальда и проводить свои, но вечно это продолжаться не могло. Как бы ни был силён Дамблдор, он хорошо понимал, что рано или поздно ошибётся, и тогда очередным идеально выверенным ударом Бузинная палочка положит конец этой битве. О своей жизни он беспокоился мало, а вот дальнейшая судьба волшебного мира в таком случае была бы незавидной. Пользуясь всеобщим шоком от поражения великого светлого мага, Гриндевальд наверняка постарается выторговать себе хорошие условия мирного договора, а потом, как-нибудь уладив вопрос с маглами на своей земле, вновь продолжит плести коварные интриги.

Нужно было предпринять что-то необычное, что-то, что хоть на миг выведет Геллерта из идеального равновесия, даруемого Старшей палочкой. Дамблдор судорожно пытался что-нибудь придумать, попутно продолжая биться на пределе возможностей, когда ему в голову пришла безумно смелая идея. И вместо очередного заведомо бессмысленного акта противостояния двух стихий, он, вложив все свои силы, выкрикнул:

— Легиллименс!

Дамблдор рассчитал верно — Гриндевальд мог легко закрыться от этого заклинания, просто подставив очередной льдисто-стальной щит, но не стал упускать новой возможности померяться силами со своим бывшим другом. Они оба были мастерами ментальной магии, но Старшая палочка в руках давала Геллерту преимущество и в этом противостоянии. Он успешно отразил натиск легиллименции, и тут же пошёл в ответную атаку на разум своего врага. Дамблдор замешкался с выставлением окклюментивных барьеров на какую-то долю секунды, и этого хватило, чтобы чужая воля проникла в его сознание. Прекрасно зная, что именно больше всего терзает его противника, Гриндевальд с садистским удовольствием рвался к одному-единственному воспоминанию, и после недолгой борьбы он оказался в том самом дне, о котором Альбус не забывал никогда.

Ухоженный сад неярко освещало рассеянное кронами деревьев солнце. Перед ним высокая живая изгородь обрамляла лужайку с аккуратными клумбами, за которыми так любила ухаживать Ариана. Под сенью наливающихся крупными плодами яблонь расположилась резная деревянная скамейка, с которой открывался отличный вид на цветы перед домом. В тени шуршащей листвы всегда было приятно почитать, или просто подумать, наслаждаясь умиротворением.

Но сейчас тут не было обычного покоя. На дорожке, что вела от дома к воротам, вспыхивали заклятья. Двое похожих друг на друга молодых парней, младший из которых был ещё подростком, теснили немногим более старшего соперника. Несмотря на молодость участников, битва разгорелась не шуточная — в ход шли полноценные боевые заклинания, включая и темномагические проклятия. Трое увлечённых схваткой юношей не заметили, как стремительной тенью к ним метнулась хрупкая девушка. Миг, вспышка очередного заклятья, и её тело под неестественным углом замирает на дорожке, прямо посреди тут же прекратившегося боя.

Альбус не пытался противостоять ментальной атаке. Напротив, он раскрыл своё сознание ещё сильнее, демонстрируя легиллименту не только свою память, но и свои чувства в тот момент. Всё то, с чем Дамблдор пытался смириться на протяжении полувека, ударило по Гриндевальду. Нечеловеческая горечь от гибели Арианы. Злость на бывшего друга, что одним ударом перечеркнул всю его жизнь. Раскаяние по отношению к брату, который до последнего пытался предотвратить неизбежное. Ненависть к самому себе за то, что допустил эту трагедию. Липкий, леденящий душу страх, что именно его заклинание оборвало жизнь любимой сестры.

Гриндевальд владел Старшей палочкой десятилетиями, и даруемый ею холодный рационализм постепенно подавлял его от природы импульсивную натуру. Внезапно нахлынувший поток противоречивых чувств вывел разум волшебника из состояния многолетней уравновешенности. Видение сбило концентрацию всего на пару секунд, но Дамблдору этого хватило — одним движением палочки расчистив пространство от временно неподконтрольных его оппоненту стихий, он успел послать в Геллерта луч обезоруживающего заклятия, от которого тот даже не пытался защититься. Спустя мгновение Альбус изящным жестом поймал вылетевшую Бузинную палочку, одновременно развеивая последние всполохи огня и осыпавшиеся крошкой останки ледяных големов. Поражённый Геллерт так и остался стоять на месте, не пытаясь что-то предпринять, и никак не отреагировал на слова Дамблдора:

— Ради общего блага, Геллерт.

Коротко кивнув Блэку и Гринграссу, Дамблдор принялся тушить разгорающийся лесной пожар, одновременно с этим мерными пассами палочки успокаивая вздыбившийся магический фон на месте битвы. Оправившиеся от шока аристократы уже сноровисто паковали несопротивляющегося Гриндевальда в плотную паутину цепей, а невыразимцы, видимо, готовясь доставить новоявленного пленника в Англию, навешивали на него какие-то мудрёные артефакты.

Происходящее проходило мимо сознания Дамблдора. Он автоматически направлял потоки магии, приводя в порядок взбаламученную последствиями битвы природу. Дуэль завершилась, но дела только начинались — нужно было поскорее объявить об итогах судьбоносного боя, вынудить армии приспешников Тёмного Лорда капитулировать и проследить за справедливым судом над ними. Альбус Дамблдор не чувствовал ни радости от победы, ни торжества от обладания могущественным артефактом, ни удовлетворения от хорошо проделанной работы. Вновь пережитый кошмар ничуть не утратил своей горечи спустя сорок семь лет и бесчисленное множество повторений в снах и воспоминаниях. Чтобы отвлечься от накатившей на него печали, Дамблдор размышлял над словами своего поверженного противника.

Как ни обидно было это признавать, но Геллерт был прав. Конечно, не в своей ненависти и презрении к маглам, но в своей оценке ситуации. Действительно, слишком много старинных кровавых знаний было извлечено наружу в ходе последней войны. Их нужно аккуратно убрать, или хотя бы задвинуть на задний план, вновь сделав магию лишь удобным, предсказуемым и безвредным инструментом. Цинично рассуждая, сейчас наилучший момент для такой реформы — волшебники вдоволь насмотрелись на зверства тёмных магов и с радостью примут всякое ограничение тёмных искусств, а многие старинные аристократические семьи, которые могли бы выступить против этого, ослаблены потерями в ходе войны.

С другой стороны, ни о какой интеграции с маглами, по крайней мере, в ближайшие десятилетия, речи тоже идти не может. Слишком наглядно они продемонстрировали, что для жесточайшего уничтожения себе подобных не нужно никаких тёмных ритуалов, достаточно «Циклона-Б» или ковровых бомбардировок мирных городов. Самого Альбуса ужасал даже не столько масштаб развернувшейся трагедии, сколько холодный рационализм исполнителей — маглы миллионами убивали друг друга просто потому, что такие действия казались им самыми эффективными для достижения победы. Дамблдору сложно было в чём-то обвинять маглов, когда у него перед глазами стояли кровавые битвы войны с Гриндевальдом, но и иметь с ними дела больше минимально необходимого ему не хотелось.

Что ж, как не раз бывало и раньше, исход нынешней дуэли на многие годы вперёд определил политику всего магического мира. С таким же негромким хлопком, как и при их прибытии, собравшиеся вместе английские волшебники и их пленник исчезли с германской земли, неся на Туманный Альбион радостную весть о победе над Тёмным Лордом. Пройдёт всего несколько дней, и оставшиеся без своего предводителя отряды Гриндевальда начнут разбегаться или сдаваться на милость победителя. Самая страшная волшебная война наконец-то завершится. После пяти лет непрекращающегося кошмара маги всего мира смогут вздохнуть спокойно.

С отбытием волшебников умиротворение вновь вернулось на берега Шпитцингзе. Лишь обожжённая, впитавшая смертоносную магию земля на месте развернувшегося столкновения стихий напоминала о схватке двух величайших магов последних веков, невольно отпугивая своим магическим фоном маглов. Впрочем, через пару десятилетий победитель этой битвы вновь вернулся на её место, чтобы обратить могущество Старшей палочки на благо природы, залечивая её магические раны. Как только пугающая аура покинула побережье горного озера, многие устремились сюда, чтобы насладиться величественной красотой горных хребтов, а ещё через несколько лет на склонах Баварских Альп раскинулся великолепный горнолыжный курорт, где с удовольствием отдыхали маглы со всего мира. И только давно покинутая усадьба, всё также скрытая от взглядов простецов чарами, печально смотрела пустыми глазницами окон на оплавленный камень дуэльной площадки.