Таити... Таити... (джен)

При чтении г(х)экать и имитировать южнорусский г(х)овор настоятельно рекомендуется. 

Так, ты хто? Вика? Гарно, Вика. Проходи, погутарим. Шо ты стесняешься? Тут не церква, балакать можно.

Ой, да завжди на кухне говорили про усе. Ще эти... як их… Як? Та не! Диссиденты, во. Соберутся, пьют, мусорят, Высоцкого слушают... КГБ ругают — мама дарагая!

Я на кухне говорить люблю. А ты слухай. Радио выключу, шоб не галдело мне тут по голове. А шо за практику тильки ты волнуешься? Хде усе остальные? Придут? Кохда?

Ой, як же ж ты стра’шна! Мама дарагая! Шо ж так рёбра торчат у тебя? Я в детстве теж не доедал… Хотя харчи був. Ой, сложно такэ детство у мэ’не було… Мама у свинарнике работала, ги’мна тягала, потому на папашу-порося позарилась. А-ха-га-га-га! А по’тим мама застукала папу с любовницей, царство ей небесное. Шо? Мама? Не, мама — усе хорошо, спасибо. Другие давно померли, а вона все болеет.

Так, чекаем ще трошки и почнём щось робить. Хде там остальны шарохаются, бис знае.

Музычка вот причепилась. З кино… Забув, шо за на’зва. Головну жинку играла Доронина… Так та Доронина зарезала кабанчика и поихала торговать свиньёй. Муж дома остався — усе по чести. Свинью продала… деньги заробила, треба возвращаться. А вона полюбила таксиста, а вин ей… Вин ей пид домом сигналить, сигналить, курит одну за одной. Вона усе мечется, хотелось ей оторваться — мужу изменить… Металась, металась и того… не вышла никуда. Песня там хороша така. «Опустела без тоби земля… Як мне несколько и шо-то там…» И вот вона приихала домой — до то’го мужика не вышла — приихала, дала мужу гро’ши считать, сколько за свинью наторговала, а по радио песня поёт... И вона уся в песне — переживает, шо до таксиста не вышла. О-о-ой… Ну не дура?! А-ха-га-га-га! Доронина!.. Шо с ей взять!

Шо? Во! «Три тополя на Плющихе».

Тю! Вот и остальны’ дру’ги подтягиваются. Ой, як вас мно-о-о-ого… Пришли два человека: три сестры и дядя Ваня. А-ха-га-га-га!

Так, сегодни я хо’чу приготовить шо-то еврейское. Потому шо евреи шо-то знают. И буде дюже вкусно, слухайте меня. Это така красота выйдет. Гостям выстави — гости попадают в обморок. И кормить не надо! А-ха-га-га-га!

До мэ’не сегодня женщина приде, приготовим, я ей отсюда возьму усе.

Шо ты ржёшь? Прилична така женщина. По скайпу познакомились. Вот у тебя… Ты хто? Денчик? Ой, мама дарагая, жирафа така здоровая — Денчик. Денчик, у тэбе женщина есть? Нету? Дурашвили! Женщина — это символ гнезда. Она сидит в очаге и делает там детей, понял? Вот у мэне брунетка одна была. Вона занимала высокий пост або работала в цирке клоунессой, це вона скрывала, а я не допытывався. Так вона лягала спать и шоколад тут же ела… И весь постель в этом долбаном шоколаде, мама дарагая!..

Не отвлекайся, ставим яйца на форшмак. Ти рецепт записуэшь? А шо ты робишь? Скильки тоби годов, шо ты так пишешь? Иди с тетрадкой пид школу и жди понедельника!

Давай. Ставь яйца, кажу. Це прям так сюда. Я яйца не мою! А-ха-га-га-га!

Шо я розповидал? А!.. у мэне ще одна женщина была. Религиозной внешности. Воспитывала усе. Сидел я ей не так. Як сяду — шипит: «Сведи ноги! Сведи ноги!». Шо «сведи ноги»… Шо я девственница? А вона: «Тоби не стыдно?». Ой! Я — бессовестна тварь, мне ничего не стыдно. А-ха-га-га-га! И вона ще казала, шо я грошей мало маю. Гутарит: «Якщо священники деньги берут, нам сам бог велел». И так вона много накрала за свою жизнь, о-о-ой, мама дарагая. Алчна баба така. Акула! У ей вместо души калькулятор. Решил — нехай катится. Неделю ужо без сексу, представляешь! Соскучился так за ним… Тильки и остается, шо онанировать и спать.

Тут шо? Шо ты стоишь, як ложка в карамели? Вика, шо ты придумала? Вот це начинается… Сыр потри. Обычный сыр взял, не надо дорогой. Не знаю, шо там за женщина придёт, шо я буду вкладываться.

Ты, смешливая, подь сюды. Бачь, берём яблоко и, р-р-аз, шкорлупу счищаем… трём и бултых туда…

Я пока замочу хлебушек в турке. Яка разница, хде замачивать?

Шо вам ще рассказать?

Ще одна была, с якой теж усе по скайпу трындел. Потим встретил, в ресторан повёл, а вона: «Ой, в жизни ты лучше». Тю! Просто камера не передает всей моей красоты. А-ха-га-га-га! А вона: «Ще камера тебя полнит». Та не… Брешет! Вона ще: «Хде ты працуешь?». Ой, типа, я паспортистка в ЖЭКе. Будто вона не знает. Чокнутая!

Ты возьми на тесто усе. Надо усе переколотить и опару поставить.

Переколотила? Накрываем всю эту богадельню, нехай стоить. Дома сама будешь це тво’рить — переколотила, поставила, усе! Эти дела сделала и пишла гулять. Чи до мужа, чи до сына, чи на лавочке сидеть. Через годину-две вернулась, пирожков налепила и в печку.

Денчик, шо ты носишься, як та Кончита Вурст! Ты знаешь, як на заварно тесто температуру определять, когда туда яйца трахать? Всунул палец в тесто — якщо терпеть можно — засовывай тудой и яйца свои. А-ха-га-га-га!

Так… Ой, шо делать, люди добрые?! Шо я кручусь тут, як тетерев. Морочу себе яйца с утра, прости господи! Я не знаю, шо це за курица, из чо’го вона сделана... Бачьте яка ГМО синяя… Синя, тоща, одна в одну тётка моя. У Ж~~~е живэ. Приехав я тудой. Снег иде. Жиденький... дохлый такий. Памятник на улице стои’ть, рядом конь с мудями пид хвостом, це я потим разглядев, монашки ходять… — хороший город. Пока женщину ждал… А-ха-га-га-га! От я дурный… Проболтався. С конюхом, кажу, побалакали, це не лошадь оказавши, а конь — мущщина. Алёша. Такий тот Алёша красивый, мама дарагая...

А вот ще одна був у мэне. З музейных, дюже образована така, Джейн Эйр отдыхает… Теж учила мэне усе. И шо? Век живи, век учись, а дураком выглядишь. Вона мэне: «Ты цього не зна-а-аешь… а це…». Забув. Як його… Рафаэль чи ни… и картинкой в очи лезе. Ой… «Нехай буде Рафаэль, — говорю, — славу богу, шо вы знаете».

Вика, як там тесто?

Те-е-есто, як ты тут? Мама дарагая! Шо ты разлезлось усе? Хочешь уйти? Иди! Ты свободна личность! Я так решил сегодня. Ни! Уже передумав. Обмацай его, Вика, нехай в жбане сидить.

Пауза яка-то нехороша. Анехдот расскажу. Як-то сломав Буратино ногу, а папа Карло взяв приделав йому замисть ноги колесо... и пошло-поехало... А-ха-га-га-га!

Сусидка мэне тут споймала. Иду, бачу — яка-то женщина стоит. В возрасте и в шапке. Це сусидка — Лариса Васильевна. Гово’рит: «Який ты скромный хлопец був, а теперь кажну нидилю — нова женщина. Дон Хуан!» Кобыла вонюча! Сама Хуанита! Не треба совать нос у чужую жизнь! В трусы заглядывать и шо-то там мерять. Делова така! «Як, — говорит, — ты можешь сэбе так вести? Бог тэбе накаже». Як я себя веду? Я веду себя так, як могу вести. Хай мэне люди судят, хай не судят. А бог без тэ’бе разберется, кого ему наказывать. Я ей ще того году с ремонтом помог. Тю, бильше ни буде то’го. С хорошим человеком обращайся хорошо — вин будет хорошим. А будешь с им плохо, и хороший человек плохим cкажется. Це ж правило, Ларис Васильевна... Ой, Ларис Васильевна, надягни колокольчик на шею, шоб люди тоби обхо’дили. Бо-о-оже, есть же люди таки. Я розумию — у всех тараканы! Ну так те тараканы есть таки невоспитанны!

До друга одного ездил, там теж ще одну жинку найшов. Така ж тоща, як Вика. Кормы нема, а бюст такий, що вона ще в коридоре тапочки обувае, а вин вже у комнати. Ой… Оказався сиськодержатель який-то специальный. Пушап чи ни. И усе насрамовник не надегать про’сила. Як не надегать? Може, вона больна яка? А ты потим стафилококкнутый лежать будешь. Чи вона дитей вид мэне хотила? Хай бог милуе. Я с другом бистро-бистро простився и уехав. Дома думаю — пийду на УЗИ схожу. Пийшов. Радостна новость! УЗИ показало — я не беременный. А-ха-га-га-га!

Денчик! Надо тут растылдебенить усе, и форшмак выйде. Ой, боже, яко это вкусно месиво получится. Шо ты в ету маланду’ вцепився, нам надо быстро усе робить — женщина вже ковыляет домой до мэне, есть хоче. А-ха-га-га-га!

С тобой давай яйца нафаршируем. Ой, як мне его фаршировать, якщо у него желток навыкате. Шо за яйца? Чи их яка неполноценна курица несла? Нет, шо это?! Шо це за курица? Хде у неё яйцо было? Чи то петух виноватый? Ой, усе! Бачь, засовываешь равлик в цю дырочку. Пихай, пихай — нехай женщина не подумает, шо я жадный.

Так, мэне надо ще кокосы не забыть. Купил кокосины эти долбаны, с волоснёй, ой…

Пирожки наляпала? Суй в духовку, в саме пекло тудой. Тут шо? Помидоры… ну такэ… як сифилисом побиты. Боже, я сам не знаю, шо я дальше скажу. А-ха-га-га-га!

Ще за актёркой я ухаживав. Як актриса вона нияка зовсим був — то падать не могла, то стояла криво. Готовила так, шо… якщо три года не исти, то буде вкусно. Подарков подарова’л ей богато. А вона усе тильки котика свово любила. И Гумилёва в стихах. Динамо тако. Поихала вона на гастроль и просит мэне за котиком глянуть. Я прийшов того кота проведать, подхожу к двери, зову «кыс-кыс-кыс», там не отвечае нихто. Вхожу. Я, знаешь, як та цыганка — ты меня пусти, я и… Вона, актёрка, сметану на столе оставив, а крышка сломалась. Кот, падла, усе туда ходет и лиже цю дирку. А-ха-га-га-га! Ой, мама дарагая! Вона вернувшись и с претензией: «А шо це в хате срач?» И пошла пилить. И пилит, и пилит. И пилит, и пилит. Срач в хате… Ой, главное, шо не в штанах и не в голове. Потим попустило ей, вина в рюмки набулькала. «Давайте, — кажет, — расслабимся». А мэне тилько утечь от ей вже хочется. Вона ластится, я нияк не реагую. Вона мине: «Якщо вы мэне не хочите, тако вы — гей». Здра-а-астье. Гей… Я — активна лесбиянка, по’няла? Обкрякала, а теперь ждёт, шо я, як та собака, язык выставлю и побижу вприпрыжку, задравши хвост. Чаморошна баба!

Денчик, шо ты там за форшмак казать можешь? Ну що це за якась дрисня получилася! Роби’ли, роби’ли, гимно’м завершили. Ой... Шо... надо пробовать. Хто хоче? Дай ложку. Я мужик чи ни? Я вам так кажу, девочки, мужики — козлы, вони усе сожруть. Ну яка дрисня… Хай бог милуе.

А як же ж вкусно, м-м-м… мама дарагая.

Вика, шо ты застыла? Давай прикрасимо. Шоб на эхзамене усе сделали красиво, поняли мэне?

Пироги доставай. Пробуй. Як? Во! У мэне хоро’ши пирожки всехда, не думайте, шо я дурак.

Усе? Молодцы! Собираемся, прибираемся. Вика, вот це мэне запакуй. И це. И це. И це. Куплю ще вино тако брутально — горилка называтся — буду женщину встречать.

Якась сумка здорова вышла. Шо за буквы намалёваны? «При-ез-жай-те на Та-и-ти». Таити… Шо за Таити? Куда ехать? «Таити… Таити… нас и здесь неплохо кормят». А-ха-га-га-га!

Шо у нас на наступном занятьи? Соуса’? Мама дарагая. Будем изучать чи ни? Ах, бу-у-удем, тогда на сегодни прощеваемся. Побачимся через тиждень, я трошки опаздую. Но шоб ждали мэне!

Чао!