Наваждение. Отрывки из рукописи (джен)

Шёл снег, и слышался шорох падающих хлопьев. Из канавы за фургоном раздавалось приглушённое урчанье омраков, обгладывающих сегодняшние трупы, и более ничто не нарушало ночную тишь. Драконий зуб, чёрный и высокий, стоял возле фургона с обратной стороны, и, казалось, чего-то ждал. Его уже припорошило, и он почти слился с общим фоном, и если бы не огонёк сигареты, его можно было бы принять за один из трупов.

Из-за горизонта донёсся жуткий гул, и Драконий зуб, вполголоса ругаясь, выплюнул сигарету, вскинул на плечо ружьё и вышел на площадку. Отсюда он увидел дальний отблеск штольни, трубу и обломки Стены до Небес, а помимо того — красные огни большой летательной машины, которая приближалась.

— Валяй, валяй, — саркастически произнёс Драконий зуб и опять выругался, потому что гул стал невыносимым. Его обдало жаром, ветром сдуло башлык, и ему пришлось отойти к самому краю и заткнуть уши, чтоб не оглохнуть. Гроболёт приземлился, и Танату выключил моторы.

— Чего ты там орёшь? — гаркнул он, выскакивая из кабины.

— Не ору, а говорю — когда тебе новую машину дадут?

— Когда на этой разобьюсь, — мрачно усмехнулся Танату. — Чего стоишь, как пень, давай работать.

Драконий зуб подошёл, заглянул в люк и присвистнул.

— Это когда ж столько натаскали?

— Не болтай, разгони лучше этих чертей.

Драконий зуб дал залп по омракам, но ни в кого не попал. Стая с визгом разбежалась, хотя далеко уходить омраки не спешили, чуя поживу, и из-за сараев доносилось похрюкиванье и нетерпеливое клацанье зубов.

— Вражье отродье, — пробормотал Танату. — Ну, бери этого за ноги.

По времени наступил день — за пеленой туч не было видно. Они сидели на крыле гроболёта и курили. 3а фургоном мерзко чавкали омраки, давясь и ворча.

— Ты заметил, что на ней было драгоценное ожерелье? — сказал Драконий зуб, стукнув сигарету пальцем и наблюдая, как пепел смешивается со снегом.

— Возьми себе, — хмыкнул Танату.

— Иди возьми, — предложил Драконий зуб.

Два омрака подрались и выкатились к площадке, и он выстрелил. Раздался визг.

— Задел гада! —Танату злорадно хлопнул в ладоши. — Пальни на бис, вон в того, в серого!

— Зарядов жалко, — лениво ответил Драконий зуб. — Что, Глаза уже появились?

Танату задрал голову.

— Да, видимо, уже. Заметил, светлее стало?

Драконий зуб бросил сигарету в снег и просвистел начало песенки «На небе уже появились Глаза, уж петля готова, и медлить нельзя», и Танату хихикнул.

— Не верю я, что она самоубийца, — заявил Драконий зуб.

— Чепуха, — возразил Танату. — Всё по закону, и клеймо, и на лице повязка. Да что на тебя нашло сегодня?

— Так, — поморщился Драконий зуб. — Сон приснился.

— Сны ему снятся! Ты вина пей поменьше, чтоб снов не видеть.

Край неба полыхнул багровым пламенем, и следом грохнул взрыв.

— Начинается, — пробурчал Танату. — Ну, мне пора, а то хватятся, и буду, как проклятый, в обе смены. — Он встал и пнул сапожищем ненавистную машину, которая отозвалась металлическим звуком.

— Валяй, валяй, — сказал Драконий зуб с едва уловимой издёвкой.

— Что валяй, всю жизнь валяю, света белого не вижу, — проворчал Танату, забираясь в кабину. — К твоему сведению, завтра дежурит Тафо, а меня вызывают в город.

— Чего так?

— Вызывают — значит, вызывают, опять какая-нибудь гадость.

С лязгом захлопнулся люк, зажглись фары, и Драконий зуб поскорее убрался к барьеру. Взревели двигатели, неуклюжий аппарат развернулся и поднялся в воздух.

Драконий зуб проводил взглядом улетающий гроболёт, потом вздохнул, плюнул и направился к фургону. Внутри было теплей, а главное, рычанье омраков и хруст костей не так донимали. Драконий зуб повесил ружьё на крюк у двери, смахнул башлык, сел на койку и снова замер. Пыльная лампочка под потолком тихо жужжала. Отдалённый взрыв сотряс землю, омраки на мгновение притихли, потом снова принялись за дело.

Одна серая тварь встала на задние ноги и с любопытством заглянула в окно, прилепив влажный пятачок к стеклу, которое тотчас затуманилось. Драконий зуб с ненавистью поглядел в жёлтые глаза с горизонтальными зрачками. Омрак ахнул, хрюкнул, полизал стекло и сгас в темноте. Стащив сапоги, Драконий зуб улёгся и стал смотреть на жужжащую лампочку. Тут рвануло поближе, аж зазвенели стекла. Драконий зуб закрыл глаза и начал прогонять мысли. На улице поднялся шторм, и в его завывании потонули звуки от омраков, взрывы и жужжание под потолком.

Тафо он терпеть не мог, потому что Тафо болтал без умолку, рассказывал всякие гадости и подробности, трупы называл «клиентами» и разговаривал с ними, как с живыми. Драконьему зубу легче было терпеть Танату с его нытьём, чем Тафо. Лучше бы, конечно, чтоб не было ни того ни другого, размышлял Драконий зуб, а ещё лучше, чтоб вообще никого не было. Нигде и никого. Как и в прошлый раз, по стене пробежали волны, она разделилась надвое, и в проёме возникла сияющая Единица Исчисления.

Тогда он открыл глаза, но всё было по-прежнему, только ветер утих да разведрилось небо. Но он сейчас не думал об омраках, он вспоминал, что снилось. Сначала они очень долго беседовали, но о чём, он забыл, а потом она бросила на руины горсть волшебной пыли, и приоткрылась этих руин истинная сущность, а он снова и снова задавал ей вопросы, но что она отвечала, тоже забыл, а когда она ушла, он остался в том коридоре один на один с чёрным пятном и понял, что надо бежать, и рванулся, но споткнулся о полу мантии и долго, долго падал…

— Что-то взрывов не слыхать, — оказал он сам себе и посмотрел в окно. Там было светлей, чем накануне, и от предметов обозначилась двойная тень. От каких именно предметов, он разглядывать не стал.

* * *

В дверь постучали сильнее, и он крикнул, пряча бутылку:

— Да иду же!

Это был Тафо.

— А мы тебя заждались! — пропел он с отвратительным хихиканьем, войдя в фургон и шастая глазами по углам.

Драконий зуб молча выставил его вон, взял ружьё и тоже вышел.

— Сегодня нас много, — поведал Тафо, подпрыгивая и кривляясь.

Драконий зуб старался идти не в ногу, желая отстать, или опередить его, но Тафо слепнем вился вокруг и болтал, как болтальная машина. «Сейчас я его двину прикладом и брошу в общую кучу», — подумал Драконий зуб.

— Вот ты, наверно, думаешь: а чего это взрывов нету? Точно? А их теперь вообще не будет. А знаешь, почему?

— Тафо, — сказал Драконий зуб. — Ты неплохо смотрелся бы трупом.

— Что? — Тафо захлопал свиными глазами.

— Ничего. Заткнись и работай.

Тафо сперва оторопел, потом заскандалил. Драконий зуб закурил и прислонился к боку машины. Пуская дым колечками и искоса поглядывая на Тафо, он узнал много новых ругательств. Тафо махал руками и орал, брызжа слюной, что он, Драконий зуб, очень скоро пожалеет о своих словах, что Тафо ему этого не простит и сегодня же всё расскажет начальству, а рассказать есть что. Выкрикнув последнее и не получив ответа, Тафо перевел дух и исподлобья уставился на него. Драконий зуб бросил окурок и закурил новую сигарету, даже не меняя позы. Тафо это не понравилось.

— Что молчишь? Шуганулся?

«Вот сейчас докурю», — подумал Драконий зуб.

— Да что с тебя взять, — пропыхтел Тафо, вытирая пот рукавом. Очевидно, он сам «шуганулся» от того, что сказал. — Пьянь. Я давеча видел, как ты бутылку совал под стол. Давай, что ли, за работу приниматься…

— Не сразу, — ответил Драконий зуб, сделал последнюю затяжку и ввинтил окурок в стену.

— Э-э, ты чего? — попятился Тафо.

— Ничего, — сказал Драконий зуб и врезал ему кулаком под рёбра.

Тафо скорчился и прохрипел что-то неразборчивое. Драконий зуб шагнул за ним вперёд и врезал ещё раз, по морде. Тафо взвыл, и Драконий зуб вцепился обеими руками ему в горло. Когда лицо Тафо посинело и глаза остановились, Драконий зуб разжал пальцы и отступил, и Тафо с хрипом свалился в снег. С минуту Драконий зуб стоял без движения, глядя, как копошится и отдувается Тафо. Тот встал, отряхнулся и дико посмотрел на Драконьего зуба.

— Извини, — выдохнул Драконий зуб, опуская руки.

— Как? Ты чуть меня не убил, а теперь извиняешься? — ужаснулся Тафо, покачиваясь.

К Драконьему зубу вернулся его обычный тон.

— Я хотел как лучше. Ты так любишь трупы, что я подумал… — и он полез за сигаретой.

Тафо выпучил глаза, замотал головой и стремительно побежал к гроболёту.

— А как же работа? — вкрадчиво осведомился Драконий зуб.

— Так я тебе говорил, — визгливо прокричал Тафо, — что взрывов больше не будет, хотел тебя, дурака, предупредить, а теперь сам выкручивайся! — и он захлопнул люк.

— Обратно их повезёшь, что ли? — крикнул Драконий зуб, но Тафо уже завёл моторы.

— Ну-ну, — напутствовал его Драконий зуб и нагнулся за ружьём, которое валялось в тающем снегу.

С грохотом над ним пронеслись две одинаковые тени. Улетел Тафо, и всю «компанию» с собой увёз. Драконий зуб знал, чем это грозило. Сзади тихо, но настойчиво заурчали. Он обернулся. Голодные омраки, не получившие законной доли, обиженно скулили и потихоньку подбирались к нему.

— Увы, ребята, — развёл руками Драконий зуб. — Это не я, это Тафо вам устроил. Вот сейчас он прилетит с охранниками, и вы с ним поговорите. Он поймёт, он ваш коллега…

Так приговаривая, он медленно шёл к фургону, держа намокшее ружьё как палку. Омраки держались на расстоянии, но урчали всё наглее.

Он шёл, не чуя ног, как по доске над пропастью, зная, что если побежит, омраки настигнут его. До фургона оставалось полсотни шагов. Он резко обернулся и крутанул ружьём над головой, и омраки сбились в кучу.

Уже у порога самый шустрый ухватил его за руку, и Драконий зуб что есть силы огрел его прикладом. Омрак завизжал, и в ту же секунду остальные сорвались с мест, словно ждали команды. Он пнул в грудь одного, размозжил другому череп и сам не заметил, как оказался по ту сторону двери. На пороге грызлись омраки, пожирая своего собрата.

Он разобрал на столе ружьё: сушить. Потом закурил и попытался связать воедино события двух последних дней: почему вызвали в город Танату, а также что означают загадочные слова Тафо насчет взрывов. Чёрт, Тафо… Надо было дать ему договорить. А теперь он наверняка стучит начальству — что-что, а мстить мы любим, нас мертвечиной не корми. Так почему перестали взрывать? Неужто и впрямь нашли эти подземные тоннели, или что они там хотели найти?

Странный шум снаружи прервал его раздумья. Он привстал, глянул в окно и перепугался. За все годы, проведённые здесь, он ни разу не видел омраков такими озлобленными. Они считались чем-то вроде собачонок, а тут вдруг озверели: громко ревели, бодали стены, а в тупых глазах горела прямо-таки человеческая ненависть.

Самый большой с воплем бросился на окно, и по стеклу мерзостно заскребли чёрные когти. Драконий зуб отшатнулся. А омраки придумали подгрызать дверь, и он уже слышал, как отлетают первые щепки, и зачарованно глядел на оскаленные пасти, сверкающие в окне.

И вдруг опомнился. Чего я здесь сижу, сказал он, вскочил и кинулся к ружью: не успеть собрать! — тогда схватил бутылку, привычным движением отбил донце, но тут же бросил её, стекло не берёт омрачью шкуру. Лишь бы не паниковать.

В двери уже образовалась дырища. Где-то под кроватью завалялся железный прут… Да вот же он. Через дырищу вместе с холодом просунулась морда, затем лапа. Спокойный как никогда, Драконий зуб взял прут поудобней и замер у двери, и едва омрак пропихнул всю башку, он обрушил на него смертельный удар.

Пока другие омраки вытаскивали и жрали эту затычку, он успел перевернуть стол и придвинуть его вплотную к двери. Перевёл дух и понял, что радоваться рано: половина стаи взялась атаковать окно. На миг он снова оцепенел: множество когтей скрежетало по стеклу, заглушая все остальные звуки. Чтоб отпугнуть их, он замахнулся прутом, но они продолжали скрести, и он, вовсе потеряв над собой контроль, махал и махал железным прутом до тех пор, пока не послышался звон битого стекла.

Драконий зуб не сразу осознал, что произошло — плевать, что в окно полезли омраки, главное, что прекратился этот скрежет, но тут вторая половина стаи опрокинула стол, и думать стало некогда.

Прут со свистом рассекал воздух. Омраки загнали его в угол кровати, и он бил их молча, не ругаясь, не проклиная. Он не почувствовал боли, когда омрак боднул его справа по ребрам, и не заметил нескольких укусов, но какой-то мохнатый ловкач подобрался сзади и, улучив секунду, сдавил его шею цепкими пальцами. Другие теперь уже без труда вырвали прут и навалились с победным рёвом, но он продолжал сопротивляться, хотя и знал, что это бесполезно.