Наваждение. Отрывки из рукописи (джен)

Шёл снег, и слышался шорох падающих хлопьев. Из канавы за фургоном раздавалось приглушённое урчанье омраков, обгладывающих сегодняшние трупы, и более ничто не нарушало ночную тишь. Драконий зуб, чёрный и высокий, стоял возле фургона с обратной стороны, и, казалось, чего-то ждал. Его уже припорошило, и он почти слился с общим фоном, и если бы не огонёк сигареты, его можно было бы принять за один из трупов.

Из-за горизонта донёсся жуткий гул, и Драконий зуб, вполголоса ругаясь, выплюнул сигарету, вскинул на плечо ружьё и вышел на площадку. Отсюда он увидел дальний отблеск штольни, трубу и обломки Стены до Небес, а помимо того — красные огни большой летательной машины, которая приближалась.

— Валяй, валяй, — саркастически произнёс Драконий зуб и опять выругался, потому что гул стал невыносимым. Его обдало жаром, ветром сдуло башлык, и ему пришлось отойти к самому краю и заткнуть уши, чтоб не оглохнуть. Гроболёт приземлился, и Танату выключил моторы.

— Чего ты там орёшь? — гаркнул он, выскакивая из кабины.

— Не ору, а говорю — когда тебе новую машину дадут?

— Когда на этой разобьюсь, — мрачно усмехнулся Танату. — Чего стоишь, как пень, давай работать.

Драконий зуб подошёл, заглянул в люк и присвистнул.

— Это когда ж столько натаскали?

— Не болтай, разгони лучше этих чертей.

Драконий зуб дал залп по омракам, но ни в кого не попал. Стая с визгом разбежалась, хотя далеко уходить омраки не спешили, чуя поживу, и из-за сараев доносилось похрюкиванье и нетерпеливое клацанье зубов.

— Вражье отродье, — пробормотал Танату. — Ну, бери этого за ноги.

По времени наступил день — за пеленой туч не было видно. Они сидели на крыле гроболёта и курили. 3а фургоном мерзко чавкали омраки, давясь и ворча.

— Ты заметил, что на ней было драгоценное ожерелье? — сказал Драконий зуб, стукнув сигарету пальцем и наблюдая, как пепел смешивается со снегом.

— Возьми себе, — хмыкнул Танату.

— Иди возьми, — предложил Драконий зуб.

Два омрака подрались и выкатились к площадке, и он выстрелил. Раздался визг.

— Задел гада! —Танату злорадно хлопнул в ладоши. — Пальни на бис, вон в того, в серого!

— Зарядов жалко, — лениво ответил Драконий зуб. — Что, Глаза уже появились?

Танату задрал голову.

— Да, видимо, уже. Заметил, светлее стало?

Драконий зуб бросил сигарету в снег и просвистел начало песенки «На небе уже появились Глаза, уж петля готова, и медлить нельзя», и Танату хихикнул.

— Не верю я, что она самоубийца, — заявил Драконий зуб.

— Чепуха, — возразил Танату. — Всё по закону, и клеймо, и на лице повязка. Да что на тебя нашло сегодня?

— Так, — поморщился Драконий зуб. — Сон приснился.

— Сны ему снятся! Ты вина пей поменьше, чтоб снов не видеть.

Край неба полыхнул багровым пламенем, и следом грохнул взрыв.

— Начинается, — пробурчал Танату. — Ну, мне пора, а то хватятся, и буду, как проклятый, в обе смены. — Он встал и пнул сапожищем ненавистную машину, которая отозвалась металлическим звуком.

— Валяй, валяй, — сказал Драконий зуб с едва уловимой издёвкой.

— Что валяй, всю жизнь валяю, света белого не вижу, — проворчал Танату, забираясь в кабину. — К твоему сведению, завтра дежурит Тафо, а меня вызывают в город.

— Чего так?

— Вызывают — значит, вызывают, опять какая-нибудь гадость.

С лязгом захлопнулся люк, зажглись фары, и Драконий зуб поскорее убрался к барьеру. Взревели двигатели, неуклюжий аппарат развернулся и поднялся в воздух.

Драконий зуб проводил взглядом улетающий гроболёт, потом вздохнул, плюнул и направился к фургону. Внутри было теплей, а главное, рычанье омраков и хруст костей не так донимали. Драконий зуб повесил ружьё на крюк у двери, смахнул башлык, сел на койку и снова замер. Пыльная лампочка под потолком тихо жужжала. Отдалённый взрыв сотряс землю, омраки на мгновение притихли, потом снова принялись за дело.

Одна серая тварь встала на задние ноги и с любопытством заглянула в окно, прилепив влажный пятачок к стеклу, которое тотчас затуманилось. Драконий зуб с ненавистью поглядел в жёлтые глаза с горизонтальными зрачками. Омрак ахнул, хрюкнул, полизал стекло и сгас в темноте. Стащив сапоги, Драконий зуб улёгся и стал смотреть на жужжащую лампочку. Тут рвануло поближе, аж зазвенели стекла. Драконий зуб закрыл глаза и начал прогонять мысли. На улице поднялся шторм, и в его завывании потонули звуки от омраков, взрывы и жужжание под потолком.

Тафо он терпеть не мог, потому что Тафо болтал без умолку, рассказывал всякие гадости и подробности, трупы называл «клиентами» и разговаривал с ними, как с живыми. Драконьему зубу легче было терпеть Танату с его нытьём, чем Тафо. Лучше бы, конечно, чтоб не было ни того ни другого, размышлял Драконий зуб, а ещё лучше, чтоб вообще никого не было. Нигде и никого. Как и в прошлый раз, по стене пробежали волны, она разделилась надвое, и в проёме возникла сияющая Единица Исчисления.

Тогда он открыл глаза, но всё было по-прежнему, только ветер утих да разведрилось небо. Но он сейчас не думал об омраках, он вспоминал, что снилось. Сначала они очень долго беседовали, но о чём, он забыл, а потом она бросила на руины горсть волшебной пыли, и приоткрылась этих руин истинная сущность, а он снова и снова задавал ей вопросы, но что она отвечала, тоже забыл, а когда она ушла, он остался в том коридоре один на один с чёрным пятном и понял, что надо бежать, и рванулся, но споткнулся о полу мантии и долго, долго падал…

— Что-то взрывов не слыхать, — оказал он сам себе и посмотрел в окно. Там было светлей, чем накануне, и от предметов обозначилась двойная тень. От каких именно предметов, он разглядывать не стал.

* * *

В дверь постучали сильнее, и он крикнул, пряча бутылку:

— Да иду же!

Это был Тафо.

— А мы тебя заждались! — пропел он с отвратительным хихиканьем, войдя в фургон и шастая глазами по углам.

Драконий зуб молча выставил его вон, взял ружьё и тоже вышел.

— Сегодня нас много, — поведал Тафо, подпрыгивая и кривляясь.

Драконий зуб старался идти не в ногу, желая отстать, или опередить его, но Тафо слепнем вился вокруг и болтал, как болтальная машина. «Сейчас я его двину прикладом и брошу в общую кучу», — подумал Драконий зуб.

— Вот ты, наверно, думаешь: а чего это взрывов нету? Точно? А их теперь вообще не будет. А знаешь, почему?

— Тафо, — сказал Драконий зуб. — Ты неплохо смотрелся бы трупом.

— Что? — Тафо захлопал свиными глазами.

— Ничего. Заткнись и работай.

Тафо сперва оторопел, потом заскандалил. Драконий зуб закурил и прислонился к боку машины. Пуская дым колечками и искоса поглядывая на Тафо, он узнал много новых ругательств. Тафо махал руками и орал, брызжа слюной, что он, Драконий зуб, очень скоро пожалеет о своих словах, что Тафо ему этого не простит и сегодня же всё расскажет начальству, а рассказать есть что. Выкрикнув последнее и не получив ответа, Тафо перевел дух и исподлобья уставился на него. Драконий зуб бросил окурок и закурил новую сигарету, даже не меняя позы. Тафо это не понравилось.

— Что молчишь? Шуганулся?

«Вот сейчас докурю», — подумал Драконий зуб.

— Да что с тебя взять, — пропыхтел Тафо, вытирая пот рукавом. Очевидно, он сам «шуганулся» от того, что сказал. — Пьянь. Я давеча видел, как ты бутылку совал под стол. Давай, что ли, за работу приниматься…

— Не сразу, — ответил Драконий зуб, сделал последнюю затяжку и ввинтил окурок в стену.

— Э-э, ты чего? — попятился Тафо.

— Ничего, — сказал Драконий зуб и врезал ему кулаком под рёбра.

Тафо скорчился и прохрипел что-то неразборчивое. Драконий зуб шагнул за ним вперёд и врезал ещё раз, по морде. Тафо взвыл, и Драконий зуб вцепился обеими руками ему в горло. Когда лицо Тафо посинело и глаза остановились, Драконий зуб разжал пальцы и отступил, и Тафо с хрипом свалился в снег. С минуту Драконий зуб стоял без движения, глядя, как копошится и отдувается Тафо. Тот встал, отряхнулся и дико посмотрел на Драконьего зуба.

— Извини, — выдохнул Драконий зуб, опуская руки.

— Как? Ты чуть меня не убил, а теперь извиняешься? — ужаснулся Тафо, покачиваясь.

К Драконьему зубу вернулся его обычный тон.

— Я хотел как лучше. Ты так любишь трупы, что я подумал… — и он полез за сигаретой.

Тафо выпучил глаза, замотал головой и стремительно побежал к гроболёту.

— А как же работа? — вкрадчиво осведомился Драконий зуб.

— Так я тебе говорил, — визгливо прокричал Тафо, — что взрывов больше не будет, хотел тебя, дурака, предупредить, а теперь сам выкручивайся! — и он захлопнул люк.

— Обратно их повезёшь, что ли? — крикнул Драконий зуб, но Тафо уже завёл моторы.

— Ну-ну, — напутствовал его Драконий зуб и нагнулся за ружьём, которое валялось в тающем снегу.

С грохотом над ним пронеслись две одинаковые тени. Улетел Тафо, и всю «компанию» с собой увёз. Драконий зуб знал, чем это грозило. Сзади тихо, но настойчиво заурчали. Он обернулся. Голодные омраки, не получившие законной доли, обиженно скулили и потихоньку подбирались к нему.

— Увы, ребята, — развёл руками Драконий зуб. — Это не я, это Тафо вам устроил. Вот сейчас он прилетит с охранниками, и вы с ним поговорите. Он поймёт, он ваш коллега…

Так приговаривая, он медленно шёл к фургону, держа намокшее ружьё как палку. Омраки держались на расстоянии, но урчали всё наглее.

Он шёл, не чуя ног, как по доске над пропастью, зная, что если побежит, омраки настигнут его. До фургона оставалось полсотни шагов. Он резко обернулся и крутанул ружьём над головой, и омраки сбились в кучу.

Уже у порога самый шустрый ухватил его за руку, и Драконий зуб что есть силы огрел его прикладом. Омрак завизжал, и в ту же секунду остальные сорвались с мест, словно ждали команды. Он пнул в грудь одного, размозжил другому череп и сам не заметил, как оказался по ту сторону двери. На пороге грызлись омраки, пожирая своего собрата.

Он разобрал на столе ружьё: сушить. Потом закурил и попытался связать воедино события двух последних дней: почему вызвали в город Танату, а также что означают загадочные слова Тафо насчет взрывов. Чёрт, Тафо… Надо было дать ему договорить. А теперь он наверняка стучит начальству — что-что, а мстить мы любим, нас мертвечиной не корми. Так почему перестали взрывать? Неужто и впрямь нашли эти подземные тоннели, или что они там хотели найти?

Странный шум снаружи прервал его раздумья. Он привстал, глянул в окно и перепугался. За все годы, проведённые здесь, он ни разу не видел омраков такими озлобленными. Они считались чем-то вроде собачонок, а тут вдруг озверели: громко ревели, бодали стены, а в тупых глазах горела прямо-таки человеческая ненависть.

Самый большой с воплем бросился на окно, и по стеклу мерзостно заскребли чёрные когти. Драконий зуб отшатнулся. А омраки придумали подгрызать дверь, и он уже слышал, как отлетают первые щепки, и зачарованно глядел на оскаленные пасти, сверкающие в окне.

И вдруг опомнился. Чего я здесь сижу, сказал он, вскочил и кинулся к ружью: не успеть собрать! — тогда схватил бутылку, привычным движением отбил донце, но тут же бросил её, стекло не берёт омрачью шкуру. Лишь бы не паниковать.

В двери уже образовалась дырища. Где-то под кроватью завалялся железный прут… Да вот же он. Через дырищу вместе с холодом просунулась морда, затем лапа. Спокойный как никогда, Драконий зуб взял прут поудобней и замер у двери, и едва омрак пропихнул всю башку, он обрушил на него смертельный удар.

Пока другие омраки вытаскивали и жрали эту затычку, он успел перевернуть стол и придвинуть его вплотную к двери. Перевёл дух и понял, что радоваться рано: половина стаи взялась атаковать окно. На миг он снова оцепенел: множество когтей скрежетало по стеклу, заглушая все остальные звуки. Чтоб отпугнуть их, он замахнулся прутом, но они продолжали скрести, и он, вовсе потеряв над собой контроль, махал и махал железным прутом до тех пор, пока не послышался звон битого стекла.

Драконий зуб не сразу осознал, что произошло — плевать, что в окно полезли омраки, главное, что прекратился этот скрежет, но тут вторая половина стаи опрокинула стол, и думать стало некогда.

Прут со свистом рассекал воздух. Омраки загнали его в угол кровати, и он бил их молча, не ругаясь, не проклиная. Он не почувствовал боли, когда омрак боднул его справа по ребрам, и не заметил нескольких укусов, но какой-то мохнатый ловкач подобрался сзади и, улучив секунду, сдавил его шею цепкими пальцами. Другие теперь уже без труда вырвали прут и навалились с победным рёвом, но он продолжал сопротивляться, хотя и знал, что это бесполезно.

Однако всё кончилось не так, как хотели омраки. В дверном проёме возникли две тёмные фигуры, раздалось глухое стрекотанье автоматов, и омраки взвыли по-другому, громко и истерично, ошалев от страха и боли, заметались в тесном фургоне, натыкаясь на стены и друг на друга, а автоматы всё строчили и строчили, пока не прикончили всех омраков до единого.

Драконий зуб сбросил с себя мёртвого омрака, поднялся с койки и ступил в лужу крови, но спасители не дали ему и слова сказать. Один остался у двери, а другой прогромыхал коваными сапогами внутрь фургона и объявил:

— Именем закона вы арестованы!

Драконий зуб и опомниться не успел, как оказался в полицейском флаере. Возмущаться он и не думал — лучше уж жандармы, чем омраки, эти хоть умеют говорить и ходят на двух ногах.

Он уже начал засыпать под шум мотора, как вдруг флаер сильно подбросило воздушной струёй, и одновременно бабахнул взрыв. Глянув вниз, он успел заметить столп пламени.

— Сволочи, — прошипел пилот.

— Катакомбы заваливают? — лениво поинтересовался правый жандарм.

— Чёрт их знает, от них можно ждать, — ответил левый и выругался.

— Тафо у вас? — спросил Драконий зуб, чтоб разогнать сонливость.

— Сидит в камере, — на удивление охотно отвечал правый. — Видел бы ты его рожу.

— Я её видел, — сказал Драконий зуб. — Мне объяснят, при чём тут я?

— При чём тут он! — хмыкнул правый, и они все загоготали. — Да вокруг тебя вся эта история и вертится!

— Неконкретно, — произнёс Драконий зуб. Сна как не бывало. — Это из-за того, что я ему морду набил?

— Брось притворяться! — рявкнул правый. — Стали бы из-за битой морды гонять флаер! Ты вляпался по самые уши, и между нами говоря, для тебя было бы лучше, если б тебя загрызли омраки.

— Ты гляди, — изумился Драконий зуб.

Хотел закурить, но вспомнил, что спички остались в фургоне. Он снова задремал.

* * *

Его трясли за плечо.

— Вставай, там наспишься! — и раздался сдержанный смех. Драконий зуб протёр глаза, потянулся. Флаер стоял возле бетонной стены, освещая её фарами. Жандармы переговаривались. «Может, наденем ему браслеты?» — «Да он вроде не буянит». — «Это он сейчас не буянит, а как увидит, куда мы его ведём, сразу забуянит».

— Не забуяню, — обещал Драконий зуб. — Ведите хоть на Лысую Гору.

— Ну ладно, — сказал один из жандармов. — Тогда мой товарищ пойдёт вперёд, ты за ним, а я следом. В случае чего — сам знаешь. — И он встряхнул автоматом.

Сначала они шли по узкому и слабо освещённому тоннелю, потом несколько минут поднимались по обшарпанной лестнице. Тупик заканчивался дверью с табличкой «выход». Первый жандарм завозился с ключами, и это был очень удобный момент, который упускать не следовало.

— Слушай, друг, — шепнул Драконий зуб, и второй жандарм наклонился к нему. — Можно спросить… — и ударил его в горло.

Автомат вырвать не успел, потому что первый жандарм обернулся и нанёс ему страшный удар в челюсть.

Сколько он провалялся без сознания, он не знал. Должно быть, недолго, потому что ситуация не изменилась: всё так же стояли здесь два жандарма, и один из них подбирал ключ к двери. Второй тяжело дышал, прислонившись к стене.

— Очухался, — констатировал он. — Если бы не правительственное задание, я бы с удовольствием размазал его по стенке, — и закашлялся.

В замке что-то щёлкнуло, и дверь отворилась.

— Вставай, не прикидывайся, — рявкнул первый жандарм. — Или я тебе ненароком выбил мозги?

Драконий зуб встал, шатаясь.

— Всё в порядке, ребята. Можем идти дальше.

— Только теперь ты пойдёшь в наручниках!

Коридор за дверью выглядел более цивилизованно, хотя и здесь побелка местами отлетела. С потолка свисали длинные лампочки, жалкого света которых хватало лишь на то, чтобы не наткнуться на стену. Облезлый пол был давно не мыт.

— В какой-то свинарник вы меня притащили, — пробормотал Драконий зуб, чуть шепелявя: жандарм выбил ему пару зубов, а может, и больше. Жандармы захохотали.

— Ничего, ты здесь наведёшь порядок! — крикнул один, а другой добавил:

— Ты здесь теперь главная фигура! Ферзь! — и они снова захохотали.

Драконий зуб промолчал, но ему стало не по себе. Он думал, что его посадят в тюрьму или отправят в штольню, может быть, даже приговорят к самоубийству — ко всему этому он был внутренне готов. Но жандармы своими непонятными разговорами сбили его с толку. Главная фигура, ферзь. И что за правительственное задание?

Сняв с него наручники, они затолкали его в лифт.

— Дальше поедешь один, — напутствовал первый жандарм, тот, что его ударил.

Второй злорадно усмехнулся.

Створки лифта захлопнулись, как крышка гроба, и пол под ногами упал. Разумеется, управлять лифтом изнутри было невозможно. Драконий зуб припоминал основные события этого дня: драка с Тафо, омраки, полёт в полицейском флаере, драка с жандармами. «Чёрт, сколько ж мне сегодня ещё драться?» А судя по всему, приключения пока не кончились.

Лифт стал, и он приготовился к худшему, но что такое худшее, он не знал.

Створки разъехались, и в глаза ему ударил неоновый свет. Он заморгал.

— Смелее, Мето, мы ждали вас.

Голос был отвратителен — не потому, что был неприятен, а потому, что Драконий зуб находился в абсолютной власти говорившего. Щурясь, Драконий зуб шагнул вперёд. В просторном помещении стояли трое и разглядывали его: высокий человек в дорогой одежде, явно богач, кто-то в серебристом спецхалате и низкорослое мохнатое создание с жуткой мордой. Троица, подумал Драконий зуб.

— Позвольте представиться, — сказал богач. — Вару, начальник секретной службы. — Это, — он указал на человека в спецодежде, — профессор Дэфу, светило науки.

Светило слегка поклонилось.

— А это что за чучело? — спросил Драконий зуб, и Вару вежливо рассмеялся.

— Что ж, вы правы, Тум заслуживает, чтобы его тоже представили. Тум очень глупый, правда, Тум? — тварь потёрлась о его ногу и оскалилась. Должно быть, это означало улыбку. — Но именно глупость делает его незаменимым помощником. Вы устали, — продолжая Вару. — Присаживайтесь. — И кивнул ему на кресло.

Драконий зуб машинально сел, и на его руках и шее замкнулись какие-то железки. Он рванулся ― бесполезно. Вару внимательно глядел на него.

— Такому пройдохе, как вы, стыдно попадаться на столь примитивную удочку! Но тем лучше, вы сэкономили нам время.

Дэфу отошёл к стене и принялся копаться в приборах.

— Полагаем, вы не будете поднимать шум. Судя по тому, как вы побледнели, вы вполне осознаёте происходящее.

Вару ошибся. Драконий зуб ничего не осознавал, он просто боялся.

— Чего вы от меня хотите? — прохрипел он.

— Вас привезли сюда ради миссии, на которую никто, кроме вас, не способен. Вы должны гордиться.

— Ну, горжусь, — буркнул он. — Дальше?

— Как человек — а я, в отличие от профессора Дэфу, склонен считать вас человеком, — вы обладаете уникальными способностями. У вас есть загадочный дар отводить от себя смерть. Впервые профессор Дэфу заметил это одиннадцать лет назад, когда вы работали на рудниках и дважды подряд избежали неминуемой гибели под обвалом. Из ваших товарищей тогда никто не остался в живых.

— Никакие они мне не товарищи. Обычные гады.

— Мето, Мето! С тех пор за вами было установлено наблюдение. Около пяти лет назад наша догадка подтвердилась — помните массовое избиение в нижнем лагере? Из пятисот с лишним человек спаслись вы один, причем совершенно непостижимым образом…

У Драконьего зуба вырвался смешок. Он помнил нижний лагерь.

— И тогда я лично отдал приказ отправить вас в такое место, где вы всегда находились бы, так сказать, под рукой, а именно в каньон самоубийц. И вот нам потребовалась ваша помощь.

— Короче?

— Короче, вход нашли вчера. То есть, все мы привыкли называть это явление входом, но никто не знает, что это на самом деле. В правительстве шли споры о том, кого послать на разведку.

— И решили послать Драконьего зуба, — мрачно сказал он.

— Совершенно верно. Профессор Дэфу склонил большинство к своей точке зрения, что не спортивная подготовка, не ум и не опыт является главным фактором, а везение. Не смейтесь, Мето, это серьёзно. Вы поразительно удачливы, и если кто-то вообще способен добыть информацию, то это вы и только вы.

— Не так уж мне и везёт. Сегодня, например, меня чуть не сожрали омраки.

— Но ведь не сожрали же!

— Хорошо, а зачем весь этот балаган?

— Это? — Вару коснулся пальцем железного зажима. — А это чтобы вы не брыкались, когда профессор будет вводить вам наркотик на случай вашего отказа. После недели специального лечения наши клиенты обычно меняют взгляды на жизнь.

— К чёрту наркотики, — сказал Драконий зуб. — Я согласен.

Вару подал знак, и мохнатый Тум проворно разъединил зажимы. Когда чёрная лапа ненароком коснулась шеи Драконьего зуба, он отшвырнул Тума добрых на три метра. Тварь заверещала.

— Нельзя ли поосторожней с моими служащими? — строго заметил Дэфу. Голос у него был хриплым и дребезжащим, как у человека, которому редко приходится разговаривать.

— Служащими? А крыс и лягушек у вас в штате не числится?

— Тум не виноват, что он так безобразен, — заступился за животное Вару. — Мето! Зная ваш характер, спешу предупредить: если вы позволите себе ещё одну выходку вроде той, с жандармами, мы будем вынуждены прибегнуть к крайним мерам.

— Буду смирный как овечка, — оказал Драконий зуб. — А как вы узнали, что я с ними дрался? Там установлена телекамера?

Вару искренне рассмеялся, Дэфу тоже хихикнул.

— Если бы вы видели себя в зеркало, вы бы не стали задавать этот вопрос. Итак, главное мы обсудили. Экспедиция через два дня. Какие у вас будут требования?

— Требования? Сейчас. Во-первых, я хочу жрать. Во-вторых, ваш жандарм выбил мне половину зубов, и я хотел бы сначала навестить врача. Не желаю ложиться в гроб в таком безобразном виде. И в-третьих — курево и выпивка в неограниченном количестве. Всё.

— Как скажете. Тум! Отведи этого человека в его комнату.

Он стоял у открытого окна и курил, стряхивая пепел с высоты десятого этажа. Его раны были перевязаны. Предстоящей экспедиции он не страшился — вряд ли там, за входом, будет хуже, чем здесь. Но на душе было тревожно.

Туманные намёки Вару о его, Драконьего зуба, исключительной удачливости сбили его с толку. Как он там сказал? Не удачливость, а загадочная способность избегать смерти. Обычное-то везение было у него как у всех, не хуже, не лучше, но когда дело касалось жизни и смерти — словно включался некий защитный механизм.

Драконий зуб перебирал в памяти катастрофы и переделки, из которых выбрался живым, и всё более убеждался, что Вару прав. Хорошо, конечно, остаться в живых, но было в этой истории что-то такое, от чего шёл мороз по коже. Кто его бережёт от гибели? И для чего?

Небо разведрилось, и Глаза рассеивали матово-жёлтый свет. Повсюду торчали башни, и их двойные тени углами ложились на плоские крыши построек, на горы шлака и неровные овраги. Снег успел стаять, и земля покрылась грязью. «Больше я этого не увижу», — подумал Драконий зуб и улыбнулся.

* * *

— С вами будет налажена радиосвязь, — говорил Вару. — Как только почувствуете опасность, немедленно возвращайтесь. И помните: ваша задача — собрать информацию и вернуться! Если вы погибнете, вся затея полетит к чёрту. Будьте предельно осторожны. Заснимете плёнку на той стороне и сразу возвращайтесь. Вы меня слушаете?

Драконий зуб кивнул, не оборачиваясь. Он смотрел в иллюминатор.

— А уж потом, по вашим следам, пойдёт отряд разведчиков.

— Что вы рассчитываете найти? — спросил Драконий зуб. — Новые земли?

— И новые земли тоже.

— Чтобы понастроить там штольни?

— Ваше дело — найти эти новые земли, а уж что с ними делать, решит правительство.

— Оно решит, — буркнул Драконий зуб и больше не разговаривал до конца пути.

Кроме Вару, с ним пошли четверо. Переход был недолгим, но утомительным: грязь приставала к подошвам, и приходилось то и дело останавливаться, чтобы её отодрать, и ещё они были вынуждены преодолевать кучи шлака, песка и просто земли, насыпанные во время разработок. Когда подошли к цели, то все, включая начальника секретной службы, выглядели довольно жалко.

— Вот он, — сказал кто-то из рабочих, указывая на чёрное пятно в скале, не более метра в поперечнике. Пятно блестело.

— Он закрыт каким-то стеклом, — засомневался Вару.

— Это не стекло, — усмехнулся рабочий. — Прикоснитесь-ка к нему.

Вару сунул руку в чёрное пятно, и она исчезла. Вару отдёрнул руку. Рабочие захохотали. Если бы они знали, кто такой Вару, они бы воздержались от смеха. Драконий зуб узнал вход — это было то самое чёрное пятно, которое он видел во сне.

— Ну и долго я буду здесь торчать? — спросил он. — Лезть так лезть.

— Помните, что я вам говорил, Мето! Заснять плёнку и обратно. Вас будут ждать здесь!

Драконий зуб кивнул, ещё раз оглянулся и пролез в ущелье.

Первым делом он избавился от сбруи, которой нагрузил его Вару: радиопередатчик, видеокамера, бинокль. Хорошие вещи, и в другое время за них можно было бы выручить неплохую сумму, но Драконий зуб не собирался таскать их на себе неизвестно как долго. Возвращаться он тоже не собирался.

Ружьё оставил себе — вдруг там тоже есть омраки. Сидя у входа, он слушал голоса рабочих. Они раздавались совсем рядом, но смысл слов терялся. Сами рабочие выглядели сквозь вход как нескладные карлики, и их движения были настолько нелепы, что Драконий зуб засмеялся.

Должно быть, его смех дошёл до них в чудовищной форме, потому что они вдруг прекратили жестикулировать и с опаской посмотрели на вход. Драконий зуб засмеялся ещё раз — из озорства — а потом зажмурился и резко открыл глаза, но волны не появлялись, и ему пришлось моргать ещё трижды, прежде чем стена неохотно разошлась. Единица, вышедшая из разлома, во мраке пещеры светилась особенно ярко, и он едва не ослеп.

Времени было в обрез, поэтому он, не вдаваясь в разговоры, перешёл сразу к видениям. С головокружительной высоты он смотрел на обширную долину, залитую малахитовым светом. Её окружали острые скалы, а может, это были верхушки исполинских сосен. Глубокая тень скрывала дно долины, но там, на дне, что-то двигалось.

Драконий зуб посмотрел вверх. Свет исходил от бледного диска, дрожащего в зените. Одиночное светило. Один глаз. Небо было разлиновано изумрудными рыхлыми облаками, протянувшимися от горизонта до горизонта. Здесь всё было зелёное, и он зачарованно смотрел на этот чужой, нечеловеческий пейзаж, и зелёный свет покрывал его самого. Вдруг раздался подземный грохот, и острые скалы стали рушиться вниз, со дна долины взметнулся белый пар, и малахитовое солнце померкло. Одноглазый мир был великолепен, но он существовал всего несколько секунд.

Второе видение изображало часть невообразимо сложного механизма: шестерни, ремни, поршни, которые мерно двигались на большой высоте в полутёмном помещении. Драконий зуб вспомнил, что раньше был механиком — до того, как занялся гаданием, но подобной конструкции он нигде не встречал.

Третья картина ему совсем не понравилась: он увидел самого себя в полицейском флаере, а рядом сидел Вару и что-то ему втолковывал. Неужели ему суждено вернуться? Или это была картина из прошлого?

Четвёртое — и последнее — видение было самым коротким. Он видел лицо женщины с закрытыми глазами, и неясно было, спит она или умерла. Стена перед ним снова сомкнулась. Он встал, потянулся. Гадание заняло не один час: по ту сторону входа уже стемнело, и он не видел, там ли ещё рабочие, или уже ушли. То-то Вару бесится. Впрочем, это не имело значения, послать вдогонку они никого не смогут — просто не найдётся такого дурака. Драконий зуб кряхтя встал — рюкзак был набит на совесть, — взял ружьё и шагнул в неизвестность.

* * *

…Он уже давно заблудился в разветвлениях коридора, устал как собака и шёл всё медленнее. Временами ему казалось, что подземный ход ведёт вниз, и воздух тогда становился теплее. Когда усталость стала невыносимой, он бросил рюкзак с продовольствием, надеясь его подобрать на обратном пути. Ружьё тоже было тяжёлым, но он скорее умер бы, чем бросил ружьё.

В какой-то момент он понял, что идти больше не может. Ему нужно было любой ценой уйти как можно дальше, но ноги не слушались. Сделав по инерции ещё несколько шагов, он свалился на землю. «Умираю», — подумал он и провалился в бархатную тьму.

Он ошибся, это был всего лишь сон, хотя и долгий. Он проспал, должно быть, целые сутки, а когда проснулся, не сразу уразумел, где находится. Не было больше тёмного тоннеля с сырой землёй. С удивлением Драконий зуб обнаружил, что лежит на травяной подстилке, а на него смотрят десятки пристальных глаз-бусинок. Он приподнялся на локтях, затем сел и поставил ружьё между колен.

Колония странных существ не сводила с него неподвижного взгляда. Это были невысокие, чуть больше полуметра, мохнатые зверьки, напоминавшие не то бобра, не то кошку. Все они сидели на задних лапах и наблюдали за ним. Он встал — и застонал от боли во всём теле. Несколько животных решительно прыгнули в его сторону — они передвигались смешными скачками. Хвостов он не заметил.

— До свидания, — сказал он и повернулся, чтобы уйти, но не тут-то было. Вся колония с громким верещаньем налетела на него, зверьки повисли на руках, на одежде и вскоре без труда свалили его обратно на траву. Лёжа на спине, он невзначай отметил, что Глаз на небе нет, освещение было рассеянным.

Драконий зуб рванулся, но они держали его крепко. Он вспомнил омраков. «Чего доброго, сожрут меня», — подумал он… и вдруг расхохотался. Каким-то образом он знал, что эти животные для него не опасны. Зверьки застрекотали.

— Нет, так дело не пойдёт, — заявил он и хотел опять стряхнуть их, но вдруг увидел, что все они замерли, разинув рты, и смотрят на него.

— Вам нравится мой голос? — спросил он.

Зверьки молчали, словно загипнотизированные. Драконий зуб сел, и они тотчас облепили его когтистыми лапами.

— Не бойтесь, не удеру, — проворчал он, но от звука его голоса…

* * *

— Докатился Мето. Попал в рабство к бобрам, — сказал он вслух. Последнее время у него появилась привычка разговаривать с самим собой — может быть, он играл со зверьками, наслаждаясь их реакцией на человеческую речь. Он лежал на животе в бобровой хижине, подперев голову кулаками, и наблюдал, как Дзе плетёт верёвку: цепкие коготки выполняли поистине ювелирную работу.

Стало чуть темнее: дверной проём загородила неуклюжая фигурка, и послышалось требовательное щёлканье: Инни звала его.

— Опять брёвна таскать? — недовольно спросил он. — Не пойду, ноги болят.

Ничего у него не болело, он просто потешался над своими маленькими хозяевами. Он не сомневался, что они понимают его речь. Дзе с верёвкой отошёл в угол. Инни подкатилась поближе и, уцепившись зубами за его рукав, потянула к двери. Драконий зуб встал и стряхнул с себя солому. Однако на этот раз он понадобился не для работы, а для чего-то другого. Зверёк повёл его мимо плотины, вдоль реки, и Драконий зуб в который раз подивился её глубине.

Совершенно прозрачный слой воды достигал нескольких десятков метров, и на освещённом дне отчётливо были видны яркие цветные объекты. Раньше он часами лежал на берегу, вглядываясь в таинственные глубины и пытаясь угадать, что это за вещи, потом надоело.

С противоположного берега нависали тёмные ветви растений, и часть дна скрывалась тенью. Драконий зуб никак не мог отделаться от ощущения, что он находится в просторной комнате: небо здесь казалось низким и твёрдым, отсутствие ветра и насекомых усиливало этот эффект.

Они свернули вправо и пошли вдоль ручейка, постепенно углубляясь в заросли хвощей. На них дохнуло влагой. Тишина здесь была ватная и глухая, и собственные шаги терялись в ней. «Сюда», — показал зверёк. Драконий зуб увидел яму с вытоптанной землёй вокруг. Инни прыгнула туда, приглашая на своём языке следовать за ней.

Драконий зуб пробрался в подземелье, и ему в лицо ударил странный запах — не слишком приятный, но и не отвратительный, одновременно похожий на запах цветов и дыма. Инни скакала вниз по ступенькам, Драконий зуб кое-как шёл за ней, согнувшись в три погибели, и скоро они оказались в небольшой комнате, едва освещённой. За этой комнатой располагалась другая, за ней — третья, всего их было не менее семи.

«И как это бобры могли построить такое подземелье», — удивился Драконий зуб, и тут ему в голову пришло, что строили-то, может быть, вовсе не бобры, и ему сразу расхотелось идти дальше, но отступать было поздно. Последняя комната заканчивалась дверями, которые разъехались, лишь только Драконий зуб приблизился к ним. Инни скакнула вперёд, и они оказались в затуманенном зале, освещаемом тусклыми рубиновыми лампами в потолке. Двери закрылись.

Нельзя было определить размер помещения, так как в радиусе пяти — семи метров всё терялось в густой дымке. Первое, что бросалось в глаза, были бесконечные стеллажи с овальными колбами, и в этих колбах плавало в тёмном растворе нечто беловатое и бесформенное, смутно знакомое.

Эти беловатые предметы по непонятной причине манили его и одновременно вызывали отвращение: с одной стороны, ему хотелось рассмотреть их повнимательнее и выяснить, для чего они нужны, и в то же время он не желал их видеть, потому что в глубине души прекрасно знал, что это за вещи. Он прошёл вперед, опираясь на ружьё. Ему казалось, что он слышит монотонную музыку — не музыку даже, а музыкальные формулы — тайны жизни, зашифрованные в аккордах.

Предметы в колбах напоминали маленьких уродливых человечков с короткими руками и ногами и неестественно большой головой. «Это эмбрионы», — догадался он, и не было сил оторвать взгляд от таинственного зрелища. Они пульсировали, шевелились, кровь бежала по сосудам, эмбрионы казались такими беспомощными и такими омерзительными, что его замутило, и он лёг у стены, свернувшись калачиком и закрыв глаза. Бобёр уселся рядом и терпеливо ждал, пока ему станет лучше.

Музыка не смолкала. Ну конечно же! Драконий зуб вспомнил, что никогда не видел бобровых детёнышей или беременных самок, не видел также и брачных игр. Удивительно, что он раньше не обратил на это внимания. До чего всё просто: это не мир, а макет мира, и его населяет искусственная раса разумных созданий, не способных к воспроизводству. В том, что они разумны, он не сомневался. Дурнота прошла. Он встал, кликнул Инни и пошёл вдоль стеллажей.

Зал был огромен. Чем дальше он продвигался, тем крупнее были существа в резервуарах и тем больше походили они на взрослых бобров. Очевидно, это был конвейер. Драконий зуб остановился и посмотрел назад. Его окружали тысячи эмбрионов на разных стадиях развития, плавающих в розоватом тумане, и вкрадчивая, настойчивая музыка складывалась в слова.

«Мы одиноки во Вселенной. Ты единственный человек, который знает нашу тайну. Наступят чёрные годы, и море крови поглотит нас. Никого из ныне живущих не останется на земле. И тогда ты должен найти сюда дорогу и вновь запустить механизм жизни. Мы расскажем тебе, как это сделать».

Полумрак угнетал. Драконий зуб почувствовал, что начинает уставать. Он перешёл из зала в светлый кабинет, оснащённый сложнейшей техникой. Часть стены занимал зеленоватый экран с изображением человеческой ладони. «Когда придёшь сюда в следующий раз, приложи ладонь к изображению на экране, и механизм вновь заработает. Ибо впервые он был запущен именно человеком».

Музыка вещала так властно, что он едва соображал, что делает, и когда было сказано: приложи ладонь к изображению на экране, Драконий зуб в точности выполнил приказание.

Тотчас же он ощутил резкую боль в другой руке: Инни с визгом вцепилась зубами в его кисть, но было поздно. Не сейчас! «Когда придёшь сюда в следующий раз!» Музыка оборвалась.

Он совершил непоправимую ошибку, работа конвейера была грубо нарушена.

— Инни, прости меня, — прошептал он.

Инни билась на полу в судорогах, что-то крича, но он не понимал её языка.

«Неужели я убил их всех?» — подумал он.

Из укушенной руки хлестала кровь, а за дверью страшно звенело стекло и падала на пол жидкость из резервуаров.

Видение прошло, как ночной кошмар. Он отёр пот со лба. Перед ним была стена, слева находился вход. Люди с той стороны разожгли костёр, и часть света проникала в пещеру. Он рассмотрел свою левую руку: на ней ясно различались белые шрамы, как следы давно зажившего укуса… Нет, показалось. Ничего там нет, это просто игра огненных бликов.

Значит, на четвёртой картине гадание не закончилось, а цивилизация бобров, игрушечный мир, Инни и всё прочее — не более чем сон. У него никогда не было такого длинного видения, и никогда прежде видения не затрагивали его так глубоко. Он искренне привязался к бобрам, этот народ стал ему гораздо ближе, чем люди, и он чуть не умер от горя, когда осознал меру своей вины.

Когда видение кончилось, у него камень свалился с плеч — ведь всё случилось понарошку, не на самом деле. Но звон бьющегося стекла всё ещё звучал в памяти, оставляя неприятный холодок.

* * *

…Скоро коридор расширился, а потом и вовсе пропал. Драконий зуб оказался в огромном каменном гроте. Невидимый потолок подпирали толстые колонны, и ещё здесь были нагромождения из камней.

Из-за горизонта шёл оранжевый свет, и на фоне неба резко выделялись чёрные неровные столбы, поднимающиеся в темноту. По мере того как он продвигался вглубь, колонны были всё реже. Стали попадаться глубокие лужи — в одну из них Драконий зуб чуть не свалился.

Вскоре путь преградила ещё одна лужа, целое озеро. Он вдруг вспомнил, что давно не курил — что давно, целую вечность! Усевшись на камень, он вытащил из кармана пачку сигарет, но внезапный звук выстрела…

* * *

…Он повесил рюкзак на изгородь и огляделся. Дома в деревне казались одинаковыми — все невысокие, сделанные из чёрного плетня, с плоскими крышами, и в каждом у самого низа было маленькое окошко без стекла. В некоторых окошках горел красноватый свет.

Свободной земли здесь почти не было — везде полусгнивший деревянный настил. Он взял рюкзак и пошёл дальше. Улицы разветвлялись, деревне не было конца, но после происшествия на берегу он не встретил ни одного человека, хотя чувствовал, что за ним наблюдают — внимательно и враждебно — чуть ли не из каждого окошка.

Он устал и проголодался. Еда была в рюкзаке, но расположиться с ней было негде, так как настил порядочным слоем покрывала мокрая чёрная грязь. Он решил пройти ещё немного.

То ли ему померещилось, то ли и вправду стало темнее. Ему приходилось постоянно напрягать зрение, чтобы не угодить в расщелину. Впереди чернел огромный пруд — ещё больше того, в котором он спрятал мертвеца. Через пруд тянулся узенький мост без перил. Драконий зуб прикинул, можно ли обойти этот зловещий водоём: очевидно, нельзя, зачем бы тогда стали строить мост? И — была ни была — вступил на шаткое сооружение, которое тут же под ним закачалось.

Ружьё он держал как баланс, шаг за шагом преодолевая опасное расстояние. Было слишком темно, и тишина стояла ужасная: он слышал, как выступают и лопаются пузыри на поверхности воды. Он уже миновал середину моста, когда сзади послышалась человеческая речь. Всего одно слово, кажется, «нет», он даже не разобрал, мужской или женский был голос. Драконий зуб быстро оглянулся, увидеть никого не увидел, зато потерял равновесие и полетел вниз, в чёрную воду.

Когда вынырнул, мысль у него была одна: не утопить ружьё. Рюкзак тянул ко дну, и он бросил его. «Для полноты картины здесь ещё должны водиться хищные рыбы», — подумал он, подплывая к берегу. Кое-как выбравшись на сушу, бессильно выругался. Сигареты пропали, а в рюкзаке остались разные нужные вещи, в том числе две бутылки спирта. Ружьё намокло.

Драконий зуб знал, что здесь, на пустынном берегу, он представляет собой отличную мишень. Надо было убираться отсюда. Мокрый с ног до головы, злой и голодный, он решил постучаться в первый попавшийся дом, а там хоть трава не расти. «Пусть только попробуют не открыть, — мстительно подумал он. — Разнесу всю деревню».

Пока он перебирался через пруд, стало совсем темно. Сполохи над горизонтом превратились в тонкую белую полоску, а свет горел только в двух — трёх хижинах. Почти на ощупь Драконий зуб подошёл к ближайшей из них и постучал в дверь. Никто не ответил, но Драконий зуб без тени сомнения знал, что там, внутри, есть люди, он слышал их дыхание. Он постучал сильнее, выкрикнул ругательство, но его не замечали, и тогда он, вконец озверев, распахнул дверь ногой, едва не обрушив ветхую стену.

При свете масляной лампы на него взглянули три человека: мужчина средних лет, женщина — очевидно, его жена, и сгорбленная древняя старуха. А посередине комнаты в гробу лежал покойник.

* * *

…Наконец он остановился у высокого каменного колодца, чтобы передохнуть. Здесь было значительно суше. Его угнетало воспоминание, как он, точно грабитель, ворвался к чужим людям, не зная об их горе, и как ему было стыдно, когда они не шелохнулись, не сказали ни слова, и только глаза их смотрели на него скорбно и укоряюще.

Одежда его немного подсохла, но всё равно противно холодила и липла к телу. Послышались шаги, и он взял ружьё наизготовку, прячась за колодцем. Мимо прошла женщина с тяжёлым свёртком в руках. Драконий зуб подумал, что это ребёнок, но секундой позже убедился, что это не так: у женщины размотался платок, и чтобы поправить его, она швырнула свёрток на деревянный настил так грубо, что он откатился на шаг. 3авязав платок, она с кряхтеньем подобрала свёрток и пошла дальше.

Он шёл за ней. Вскоре они оказались на площади, и там под фонарём были люди — человек тридцать, они стояли кучкой и перешёптывались. «Наконец-то» — подумал он, но и тут его ждал сюрприз. Едва он приблизился к толпе, как она тут же начала поспешно расходиться, словно он был прокажённый.

Та женщина быстро оглянулась, бросив на него враждебный взгляд, споткнулась о бревно и уронила свой свёрток. Он со стуком упал, и из него донёсся приглушенный писк. Она торопливо подхватила его одной рукой и побежала прочь. Драконий зуб подошёл ближе и с удивлением обнаружил на том самом месте, где упал свёрток, кровавое пятно.

Находиться здесь было бессмысленно, и он пошёл наобум, свернув в один из переулков. В тусклых сумерках он видел, как под настилом поблёскивает чёрная вода, а может, жидкая грязь. Ему встретился прохожий — непомерно высокий сгорбленный человек в серых штанах, залатанном бурнусе и остроконечной шапке. Лица его почти не было видно из-за косматой бороды.

— Эй, хозяин, как деревня называется? — заговорил с ним Драконий зуб, но человек бросил на него суровый, осуждающий взгляд и прошёл мимо.

Пару секунд спустя позади раздался треск и следом — глухое бульканье. Стремительно обернувшись, Драконий зуб увидел, как горбун уходит под воду, даже не пытаясь выбраться. Очевидно, квелые доски проломились с краю настила, и он упал — не сам же прыгнул топиться.

Скорее инстинктивно, чем осознанно, Драконий зуб бросился на помощь, хотя у него не было ни малейшего желания спасать этого угрюмого горбуна, но опоздал: круги на воде уже улеглись, и выступило несколько мутных пузырей. Он почувствовал, как повреждённый настил начинает крениться, и поспешил отбежать подальше от провала.

Вдруг он понял: сколько ни иди, никуда не придёшь, если хочешь действовать, действуй сейчас. Он посмотрел вокруг. Слева шла череда домов на сваях, и справа шла череда домов на сваях, и все они были обмазаны смоляным варом, а между бревен торчали клочья пакли.

Часть домов была обнесена гнилым плетнём, к которому отвратно было притронуться, возле других стояли голые колья, зловеще заточенные у верха, и всё это было построено бог знает сколько лет назад — может быть, сто, и за эти сто лет здесь вряд ли что изменилось.

Нет, не страх внушали эти почерневшие от времени постройки, а гнетущую безысходность, от них веяло смертью. И здесь жили люди! На него накатило удушье. Ему вдруг пришла в голову бредовая мысль, что здесь покойник лежит в каждой хижине — куда ни постучись, везде увидишь похоронный обряд. Всегда. По сравнению с этой деревней каньон самоубийц показался ему райской долиной. Он поймал себя на том, что судорожно сжимает в руках ружьё, как единственную связь с прошлой жизнью.

Услышав тихий плеск, он глянул вниз и краем глаза успел заметить, как с настила соскользнуло в воду что-то тёмное. Он не мог прогнать впечатление, что оно было похоже на руку.

То, что находилось за домами, он различал смутно. Какие-то пористые нагромождения. При достаточно долгом наблюдении можно было заметить, что они передвигаются. До них нельзя было добраться из-за воды, да он и не горел желанием.

«Пройду до того дома, где свет, — сказал он себе, — и попытаю счастья ещё раз».

Настил был скользким от плесени — того и гляди, упадёшь, а к дому вела гать из хвороста, ступив на которую, он сразу же оказался по щиколотку в воде. Преодолев отвращение, он вброд добрался до крыльца и постучал.

* * *

Неторопливо закатав рукава власяницы, хозяин долил масла в лампаду и поставил её на чугунный отвес. На это действие у него ушло несколько минут. Хозяйка, поджав губы, убирала со стола.

— Работу ты не найдёшь, — проговорил хозяин медленно, будто пережёвывая каждое слово. У него был очень низкий голос, и вдобавок из-за какой-то болезни он гнусавил, так что к его речи приходилось специально прислушиваться. — И думать нечего.

— Может быть, я поживу пока у вас? Помогать буду.

Хозяин бросил в воду у дальней стены осколки миски, и их сейчас же смыло течением. Движения его были не просто медлительны, а как в замедленной съёмке, словно этот человек существовал в другом временном режиме.

— Я тебе советую уйти до того, как вернутся мои сыновья, — прогнусавил он. — Им не понравится, что у нас чужак, нрав у них крутой, особенно у старшего.

Хозяйка не вмешивалась, но видно было, что она во всём согласна с мужем.

— Они уже скоро будут, — невнятно сказал хозяин и вышел в смежную комнату. Хозяйка хотела было унести лампаду, но, взглянув на гостя, ещё сильнее поджала губы, всем своим видом выражая недовольство, и оставила свет.

«Чёрта с два», — подумал Драконий зуб и улёгся на лавке. Он уже давно ни от кого не ждал вежливости. Его не гнали, и этого было достаточно.

…Послышался топот, резкие голоса и причитания женщины — то ли жены хозяина, то ли ещё какой-то. Звонкий удар оборвал её вытьё, и в комнату ввалились два существа в грязной одежде. Видимо, это и были сыновья хозяина. «Ох, и давно же я не дрался», — подумал Драконий зуб, потягиваясь на лавке. Но они его ещё не видели.

Один из них поставил на пол большую плетёную корзину, в которой что-то копошилось с тихим писком, и стал высекать искру под жаровней с помощью хитрого приспособления. Второй топал по комнате, размахивая руками и безумно вскрикивая время от времени. Оба были в остроконечных шапках, сутулые и заросшие до невозможности.

Первый развёл, наконец, огонь, повернул рукоять на стене, и сверху спустился на цепях чан с водой. Первый встал, шагнул, протягивая руку к лампаде, и вдруг замер, дико вытаращив глаза и открыв рот. Он увидел Драконьего зуба.

* * *

— Раки? — переспросил Драконий зуб. — У нас их называют почти так же — омраки. Но у нас они крупнее и выглядят по-другому. И их не едят.

Дхос выхватил из корзины одно животное и связал ему лапы. Оно изогнулось дугой и громко пищало. А Дхос уже проделывал эту процедуру со вторым раком. Эти звери были похожи на собак, только вместо шерсти у них росла чешуя. Дхос на верёвке занёс их над чаном с кипящей водой. Животные подняли отчаянный визг.

— Лапы им связывают для того, — пояснил Дхос, — чтобы они не расплескали воду.

Драконий зуб смотрел, как они судорожно разевают рты в предсмертном крике и мотают головами.

— Может быть, их сначала прикончить, а потом варить? — спросил он.

— Варить надо живьём, — назидательно сказал Дхос, — чтобы мясо было вкуснее.

— Прикончи, — велел Драконий Зуб.

— Это зачем? Другой рецепт, что ли? — не понял Дхос.

Драконий зуб встал и схватил со стола нож.

— Дай сюда, я сам прикончу.

— Ну вот, теперь кровищи будет, — проворчал Дхос.

В чан упали обезглавленные тушки.

Вошёл Гдах с охапкой дров и с грохотом бросил их возле жаровни. Он строил гримасы, издавал сдавленные звуки, и Драконий зуб понял, что он пытается что-то сказать.

— Его видели на площади, — выдавил наконец Гдах.

Дхос глянул на Драконьего зуба, вышел в смежную комнату и переговорил о чём-то с хозяином, потом вернулся и начал доставать из чана варёных зверьков.

— Всем по одному, — сказал Дхос.— Тебе, мне, Гдаху и отцу.

Драконий зуб подумал, что здесь была ещё женщина, но вспомнил её крики и последовавший за ними звук удара, и не сказал ничего. Ему не хотелось есть рака, слишком свежа была в памяти его агония, но голод взял своё. Дхос показал ему, как правильно содрать шкурку с чешуёй, и научил отделять внутренности.

— А другие животные здесь есть? — попросил Драконий зуб.

— Тебе что, мало? — спросил Дхос и захохотал. Живые раки повизгивали в корзине. — Это на завтра, — пояснил Дхос.

— С дороги я видел за домами что-то большое и тёмное, — произнёс Драконий зуб. — Оно двигалось. Что это было, Дхос?

Дхос оторвался от еды и медленно поднял на него взгляд. Его руки сжались в кулаки, и Драконий зуб был уверен, что Дхос сейчас бросится на него, но в этот момент с улицы донёсся голос, и Дхос прислушался. Он переглянулся с братом, и Гдах вышел на улицу. Драконий зуб вопросительно посмотрел на Дхоса.

— Ты ешь, ешь, — велел ему Дхос.

Скоро вернулся Гдах и продолжил прерванную трапезу. Обе его руки были по локоть в чём-то тёмном и блестящем. Чтобы не видеть его, Драконий зуб отодвинулся вместе с табуреткой.

После еды Дхос сразу заснул, даже не добравшись до кровати: он просто упал с табуретки на пол и отключился. Гдах покричал ещё немного, подёргался и тоже улегся спать, и в доме воцарилась тишина, нарушаемая лишь повизгиваньем живых зверьков. С небывалой ясностью Драконий зуб осознал, что теряет время. Он не найдёт здесь ничего. Чем скорее он вернётся, тем лучше.

— Я ухожу, — громко сказал он. — Спасибо за ужин.

Братья спали как мёртвые. Он пнул Дхоса по ноге, но тот даже не шелохнулся, и Драконий зуб подивился их крепкому сну. Особенно пугающе выглядел Гдах: он спал с открытыми глазами и вроде как не дышал. Ещё раз оглянувшись на животных в корзине, Драконий зуб взял ружьё, толкнул ветхую дверь и вышел, с омерзением шагнув в тёмную жижу. И тут его крепко схватили за руки.

Он очнулся на земляном полу.

Ссадина на голове болела по-прежнему, но ребро, похоже, было цело. Он со стоном попытался сесть и обнаружил, что у него связаны руки. Спереди. И на том спасибо.

Кое-как он сел, прислонившись к стене. Высоко-высоко был открытый люк, через который проникал дрожащий красноватый свет. Он чувствовал, что там, возле люка, находятся люди, хотя ни голоса, ни тени не выдавали их присутствие. Ужасно хотелось пить. Он закрыл глаза и стал думать о своём фургоне в заснеженной степи, где под столом всегда найдётся лишняя бутылка вина.

Вздох справа заставил его вздрогнуть.

— Кто здесь? — спросил он.

Раздалось тяжкое кряхтенье и возня; скоро подвал озарился пламенем свечи, и Драконий зуб поразился, насколько он огромен. Справа от него в углу сидела старуха в лохмотьях, древняя и косматая. Она воткнула свечу в землю и опять завозилась в своём углу, потом уставилась на него, и он испытал неприятное чувство: её зрачки отражали свет, как зрачки зверя.

— Сколько дней тебя допрашивали? — неожиданно глубоким голосом спросила она.

— Не знаю, — ответил он. Это была ложь.

— Сегодня наш последний день на земле, — торжественно произнесла старуха.— Сюда приводят всех накануне казни.

— Неужели? — спросил он без всякого интереса.

— О, да! Ты слышишь? — Старуха замолчала, подняв палец, и действительно откуда-то донеслось хоровое пение. — Это песня червей!

Он вслушался. Пение как будто стало громче, и он без труда разобрал слова…

Мы маленькие, скромные

Сожители могилы,

Но мы таим огромные,

Невиданные силы.

Живём мы под покровом тьмы,

Но света не страшимся,

Придет урочный час — и мы

В тебе закопошимся…

Песня была длинная, в ней говорилось о том, что в конце концов все предадут, и любимая, и друг, и только черви останутся верны, они всегда исполнят свой долг перед человеком.

— Как тебя зовут? — спросила старуха.

— Мето, по прозвищу Драконий зуб. А тебя?

Старуха захихикала.

— Я так стара, что забыла своё имя. Не задавай глупых вопросов. Лучше скажи, кто ты по ремеслу?

— Гадатель.

— О… Значит, ты заглянул за грань сущего. Скажи мне, Мето, с чем встретимся мы завтра? Что ждёт нас по ту сторону?

Он не ответил.

— Быть может, там ничего нет. Или, напротив, только там начнётся истинная жизнь.

— Ты боишься? — спросил он.

— Я? — старуха усмехнулась. — Чего я могу бояться, ведь я так стара! — и она глухо захохотала.

Её хохот эхом отскочил от стен подвала, и Драконьему зубу захотелось заткнуть уши, но он был связан. Её седые волосы выбились из-под платка и свисали двумя слипшимися прядями, глаза матово отражали свет.

— Я прожила долгую жизнь, — сказала она чуть тише. — Я знаю о жизни всё.

— Тогда скажи, почему люди кончают жизнь самоубийством?

Старуха вздохнула.

— Я прожила долгую жизнь, — повторила сна, — и лишь к концу её поняла, что всё было напрасно. Но кто-то смог понять это раньше.

— Напрасно? Пусть даже и так, но я не собираюсь из-за этого…

— Ты — гадатель! — перебила его старуха. — Тебе открыты неведомые чудеса. Одно твоё видение перевесит мир. Но нам, простым смертным, доступно лишь то, до чего мы можем дотянуться руками… Ты гадаешь на картах? — вдруг спросила она.

— Нет. Я просто вижу картинки на стене.

— Дорого бы я заплатила за одну такую картинку! — мечтательно проговорила старуха.

Она ещё что-то бормотала, потом её голос затих. Скоро затихло и пение, и он остался один на один с тишиной.

А потом погасла свеча.

* * *

Когда он проснулся, старухи уже не было. Подземелье озарялось бледным предутренним светом. Ему удалось встать и пройти несколько шагов, держась за стену. Стена была из гнилых досок. «Где они берут столько древесины, ведь здесь ничего не растёт», — подумал он. Несмотря на слабость и связанные руки, он сумел отодрать одну доску, и на него посыпались влажные комья земли. Убежать было невозможно, разве что вырыв в земле ход.

Скрипнул железный засов. Вошли четверо и без разговоров повели его вверх по лестнице, а потом по освещённым коридорам. Он заставлял себя думать о Вару и своём задании. Рабочие, наверно, до сих пор сидят и ждут его. Он чуть не засмеялся, вспомнив напутствие Вару: «Заснимете плёнку — и обратно». Уж какая тут плёнка!

С каждым шагом думать становилось всё труднее. Ему отчаянно хотелось удрать, он не верил в близость смерти. Вару говорил, что он обладает таинственным везением — может, оно спасёт его и на этот раз? Но одного везения мало. Он резко повернулся, ударив одного из них по физиономии, и остальные тут же схватили его. Они переговаривались на своем сокращённом языке, но он знал, что они решают, бить его или не бить. Посовещавшись, решили, видимо, не бить, и повели дальше.

Они привели его в каменный зал, освещённый факелами. За кафедрой сидело человек двенадцать. Драконий зуб подумал, что сейчас начнётся судилище, но люди за кафедрой вполголоса разговаривали между собой и совсем не глядели в его сторону.

Понаблюдав за ними, он определил главного. Это был грузный черноволосый человек, увешанный цепями. Его глаз не было видно под набрякшими веками, и он почти не говорил, только раз или два вставлял короткую реплику, и тогда все остальные мгновенно замолкали, глядя на него.

Вдруг на лестнице раздался пронзительный крик, и в помещение вбежала девочка лет шестнадцати в развевающихся газовых одеждах. Не обращая внимания ни на кого, она решительно направилась через весь зал к кафедре. Она была очень худая, а её чёрные волосы были заплетены в две короткие косички. Человек с цепями встал навстречу ей — оказалось, что он чрезвычайно высок, — и тихим голосом спросил:

— Что случилось?

— Ты обещал! — оглушительным фальцетом крикнула она. Драконий зуб не мог поверить, что такое маленькое существо способно так громко кричать.

— Мы поговорим позже, — успокаивающим голосом сказал человек с цепями. — У меня заседание.

— Ты обещал! — со слезами крикнула девочка, топнула ногой и, повернувшись, быстро пошла обратно.

Увидев Драконьего зуба, она на миг задержалась. Он запомнил её лицо: несмотря на ввалившиеся щёки и маленькие глаза, оно вызывало симпатию. Длинные подведённые брови были нахмурены, а маленький рот капризно искривлён. Шла она бесшумно — наверно, носила мягкую обувь. Казалось, что она летит, а не идёт.

Так называемое заседание продолжалось около часа. Быть может, оно тянулось и дольше, но Драконьему зубу не суждено было это узнать. В зале появился некто в чёрном балахоне с башлыком и шепнул пару слов главному. Тот подозвал к себе охранника. Охранник молча выслушал главного, вернулся и дал знак своим товарищам увести Драконьего зуба.

Драконий зуб решил драться до последнего, и когда они вышли в коридор, он уже примерился, кого ударить первым, но тут охранники почему-то отпустили его, а сами пошли обратно. Этого он уже не понимал. Оставшись один в коридоре, он опять попытался развязать верёвку зубами, но не смог. Однако у него появилась надежда на спасение.

«Как далеко простирается этот муравейник?» — спросил он себя, всматриваясь в туманную даль коридора. Судя по всему, сооружение было гигантским. Вероятно, те механизмы и поршни, которые он видел во время гадания, находились внутри постройки и обеспечивали её свежим воздухом.

Его раздумья оборвали приглушённые торопливые шаги сзади. Он обернулся и увидел ту самую девочку.

— Пошли со мной, — скомандовала она, но, схватив его за локоть, обнаружила, что он связан. — Почему они не развязали тебя? — гневно спросила она.

Достав из складок одежды маленький кинжал, она перерезала верёвку, едва не поранив ему руки, а затем потащила его в смежный коридор.

Вскоре они оказались в небольшой комнате с гнилыми обоями и водяными разводами на потолке. Свечи в настенных канделябрах источали смрад. На шкафах сидели чудовищно уродливые куклы, а на трюмо располагалось огромное количество духов и косметики в грязных, захватанных коробочках. В углу стояла продавленная кровать.

— Это мои апартаменты, — затаив дыхание, сообщила она.

— Девочка, как отсюда выйти?

— Называй меня Айви, — царственно разрешила она. — Ты наверняка хочешь есть, — сказала Айви и усадила его за низенький столик, уставленный пиалами с разными кушаньями, а сама села напротив и подпёрла кулачками голову.

— Айви, я ценю твою доброту, — сказал он, — но я должен уйти.

— Как? — удивилась она. — Разве ты не останешься со мной? Мы будем любить друг друга, как мужчина и женщина!

Он чуть не выронил вилку.

— Айви! Но ведь ты совсем ещё ребёнок.

— Зато в любви искушённее тебя! — задорно крикнула она, запрокинув голову и глядя на него искоса. — Попробуй это блюдо, я приготовила его сама.

Он почти ничего не смог проглотить — вся еда была невыносимо горькая, и он сказал об этом Айви. Она засмеялась. Смех её был громким и напоминал плач.

— Когда я была маленькой девочкой и просила поесть, мне давали очень горькую пищу, такую горькую, что я не могла её есть и потому оставалась голодной. А теперь привыкла!

— Поэтому ты такая худая?

— Нет, не поэтому. Я очень устаю, — сказала Айви и опустила глаза.

— Устаёшь? Не похоже, чтобы тебе приходилось много работать.

— В одиннадцать лет я впервые стала взрослой, — доверительно прошептала она. — И с тех пор я каждый день постигаю науку любви. Знаешь, сколько у меня было мужчин? Больше сотни! Но ты — первый, кого я по-настоящему полюбила... Ой!

Словно спохватившись о чём-то, она убежала за портьеру и через пару минут вышла в обтягивающем зелёном платье и с ног до головы обвешанная грубыми золотыми украшениями, которые гремели при каждом её шаге. Драконий зуб только сейчас увидел, насколько она истощена — под тонкой тканью просматривалось каждое ребро. Зелёный цвет подчёркивал её болезненную бледность.

— Посмотри, как я умею, — сказала она тоном хвастливого ребёнка и в течение нескольких секунд кружилась, щёлкая пальцами и что-то напевая, потом замерла, обиженно глядя на него. — Тебе не нравится?

— Айви, — сказал он. — Я должен уйти.

Она распустила свои косички, встряхнула волосами, решительно подошла к нему и обвила своими иссушёнными руками. Он легонько заломил ей кисть и засмеялся, услышав возмущённый визг. Айви отступила на шаг.

— Ещё ни один мужчина меня не отвергал, — прошептала она. — А, знаю! У тебя есть другая?

— Да, — сказал Драконий зуб.

Личико Айви исказила гримаса ревности.

— Она красивая?

Драконий зуб усмехнулся, вспомнив Единицу.

— Да, — ответил он. — Она очень красива.

Айви издала сдавленный стон, упала на пол и разрыдалась. Он смотрел, как вздрагивают её плечи.

— Я попросила отца... отменить казнь... — услышал он между всхлипами. — Я ждала тебя всю жизнь. А ты... Теперь я должна буду умереть!

— Почему, Айви?

— Такой закон. Отвергнутая женщина не имеет права жить.

Она встала, вытирая слёзы, и её измождённое лицо теперь было совсем некрасивым.

— Вряд ли ты сможешь убежать, — сказала Айви, отвернувшись. — Здесь везде стражники. Я проведу тебя через балкон, дальше пойдёшь сам. Но это безнадёжно, они всё равно поймают и убьют тебя... Хочешь, я сама тебя убью? — с внезапной надеждой спросила она, выхватывая свой кинжальчик.

* * *

Он посмотрел с балкона вниз. Высота была внушительная.

— Ты можешь уйти со мной, — на всякий случай предложил он. — Мы выберемся, я знаю.

— Нет, — с горьким смехом ответила Айви. — Я не смогу жить с таким позором. Предназначение женщины — любовь. Я не исполнила своего предназначения, и сегодня песня червей будет звучать для меня. Прощай.

Она подтолкнула его, и он ушёл, не оглядываясь. Вскоре он услышал истошный крик и отвратительный звук удара о землю, возвещавший, что Айви больше нет.

Бесшумно идти не получилось, как бы он ни старался. К тому же он понятия не имел, как выбраться из хитросплетения лестниц и коридоров. Поблизости загрохотали шаги стражников, и он спрятался за дверью. Стражники прошли мимо, но в тот момент, когда он хотел незаметно выйти из своего укрытия, последний в строю оглянулся и закричал, показывая на него пальцем.

Он побежал, теперь уже не скрываясь. Впереди появился другой отряд. Не раздумывая, он ворвался в первую попавшуюся открытую дверь и закрыл её изнутри на железный засов. Несколько ударов снаружи сотрясли дверь, но она была сработана на совесть.

Стражники приглушённо заговорили — очевидно, совещаясь, что предпринять дальше. Драконий зуб обвёл взглядом помещение. Это была каменная каморка с земляным полом, совершенно пустая. Из щели под потолком тянулся лучик света.

Он сел у стены, восстанавливая дыхание. Скоро голод и жажда навалятся с новой силой, а у него и сейчас уже кружится голова. Укрывшись тут, он не избежал гибели, а только отсрочил её. Стражники не собирались никуда уходить, он слышал их разговор.

Уткнувшись головой в колени и закрыв глаза, он начал прислушиваться к словам. Скоро он понял, что они говорят на том же языке, что и он.

— Зря мы его ждём, — сказал хриплый голос. — Он никогда оттуда не выйдет.

— Выйдет, куда денется, — ответили ему.

— Это нора дьявола, — продолжал хриплый голос. — Оттуда невозможно вернуться.

Значит, эта каморка была норой дьявола? Интересно.

— Сколько велели дожидаться? Сорок дней? А мы ждём его всего лишь вторые сутки.

Драконий зуб вздрогнул и открыл глаза. Он был в пещере, рядом валялись вещи, а слева через вход он увидел рабочих. Они грелись у костра и что-то пили по очереди из жестяной кружки.

Как ошпаренный он выскочил из тоннеля. С возгласами радости и удивления рабочие обступили его и принялись расспрашивать, но он не мог произнести ни слова. Кто-то сунул ему кусок белого хлеба и кофе в кружке. Потом они пошли обратно, и всю дорогу до флаера рабочие оживлённо беседовали. Им не терпелось сообщить Вару, что Драконий зуб вернулся.

Деревня на сваях, Дхос, Гдах, старуха в подземелье и Айви — существовали ли они реально за отверстием в горе, или это было продолжением гадания — он не знал. Он постепенно приходил в себя, он снова был в привычном мире.

А раз так, то и действовать надо по привычному. Отстранив рабочего, он первым влез во флаер, захлопнул дверцу изнутри и, не давая им опомниться, поднял машину в воздух. До него долетели их крики.

Он вёл флаер второй или третий раз в жизни, но он прекрасно знал, как устроены такие машины, в своё время через его руки их прошли сотни. Радиопередатчик зашипел, и он отключил его. На горизонте виднелись чёрные трубы завода, а за ними — он знал это — были заброшенные катакомбы. Туда он и направил флаер.

Как назло, испортилась погода. Глаза спрятались за облаками, и в ветровое стекло ударили капли дождя. Стиснув зубы, он прибавил скорость. Он был уверен, что если успеет долететь до катакомб — он спасен, там его никто не найдёт.

Он взял чуть-чуть вправо, чтобы не наткнуться на заводские трубы в наступившей темноте. Не имея никаких внешних ориентиров, он не чувствовал времени. Минуты казались часами. Где же катакомбы? Включать фары рискованно, но иначе можно прозевать катакомбы. Он включил фары всего на секунду и тут же пожалел об этом. До катакомб было далеко, он летел над городом. Он перевёл флаер на максимальную скорость.

Впереди появился огонёк, и Драконий зуб начал уводить флаер в сторону. В городе не было светящихся объектов, значит, ему навстречу летел другой флаер. Лучше держаться от него подальше. Через минуту он увидел ещё два таких же огонька по сторонам.

«Засветился», — подумал он и сбавил скорость. Ну конечно, они разгадали его маневр и поспешили отрезать путь к катакомбам. Было чистым безумием сажать флаер, не включая огни, над густо застроенным городом, и ему пришлось ещё на миг включить фары. Всего на миг, и не верхние, а нижние фары в слабом режиме. Шум двигателя наверняка перебудил всех людей в округе, но они ни за что не выйдут из своих домов ночью. А ночь уже наступила, и Глаза скрылись за горизонтом.

Машину тряхнуло в момент приземления. Он вышел, оставив дверцу открытой. Теперь его задачей было убежать как можно дальше от флаера — спрятать его всё равно не удастся. Ровный гул приближался. Через несколько минут лучи прожекторов настигнут его, и тогда...

Один из домов показался ему подходящим, и он постучался. Открыла заспанная женщина. Увидев его при свете лампы, она завизжала от испуга.

— За мной гонится полиция, — сказал он. — Я не причиню вам вреда. Только спрячьте меня,

Она молча кивнула и провела его в тёмную комнату. Гул полицейских флаеров заполонил весь город, он проникал в каждый уголок, и от него закладывало уши. Драконий зуб стоял за занавеской, стараясь ничем не выдать себя. Сквозь гул моторов он услышал голос женщины и мужские голоса, потом шаги. Он замер.

Занавеску рывком отдёрнули, и в лицо ему ударил свет. Женщина показывала на него пальцем. Жандармы после недолгой борьбы надели на него наручники, и женщина виновато посмотрела на него, но сожаление в её глазах сменилось недоумением, а затем страхом, когда жандармы надели наручники и на неё тоже.

* * *

— 3акуривайте, вы давно не курили, — сказал Вару, протягивая ему пачку.

Драконий зуб закурил. Что ему оставалось?

— Зря вы это устроили, — зевнул Вару. — Столько народу подняли на ноги, за вами пришлось гонять целых три флаера. Горючее денег стоит.

Драконий зуб молчал.

— Я понимаю, вы это сделали из скромности — ведь вы теперь знаменитость. Ах, Мето, почему вы отвергаете нашу заботу? Чего вы хотите? Любое ваше желание будет исполнено.

— Отпустите меня.

— К сожалению, пока это невозможно, — развёл руками Вару. — Сначала вы должны рассказать мне всё, что видели по ту сторону входа. Кстати, где видеокамера?

— Осталась там.

— Любопытно. А может, вы её кому-то передали по дороге?

— Я вышел без неё, рабочие могут подтвердить.

— Они уже ничего не смогут подтвердить, — вздохнул Вару, — но я вам верю. Итак, что находится за входом?

— Там ничего нет.

— Не смешите меня, Мето, вы отсутствовали более тридцати часов. Что, всё это время вы просидели на одном месте?

— Да.

На лице Вару изобразилось изумление. Тогда Драконий зуб рассказал ему по порядку обо всех своих видениях, начиная с малахитового мира и заканчивая смертью Айви. Пересказ получился долгим, но интерес Вару не ослабевал.

— Одного я не пойму, — произнёс он. — Почему вы оттолкнули эту девочку?

— Я гадатель, — жёстко сказал Драконий зуб. — Если я познаю любовь, пропадёт мой дар.

Вару встал и начал мерить шагами комнату.

— Невероятно, — проговорил он, — искусственная раса. Сколько дней вы там провели? Не помните? И эти деревянные сооружения. Вы не установили, какой там государственный строй? Ничего, это определят и без вас.

«Ну же, скорей, — думал Драконий зуб, — не тяни волынку!»

— Вы оказали нам неоценимую услугу, — торжественно сказал Вару. — Какое, вы сказали, ваше желание? Отпустить вас? Что ж, теперь можно, — и он раскрыл перед ним неприметную дверь в стене.

На секунду вспыхнула надежда — что, если и вправду отпустит? Войдя, Драконий зуб оказался в комнате, обитой железом. На столе лежал пистолет. У стены стояли жандармы, а ещё один человек в сером халате держал в руках раскалённое клеймо. О, сколько раз Драконий зуб видел это клеймо на мёртвых лицах в каньоне: слово «самоубийца», обведённое рамкой.

— Я отпускаю вас, — сказал начальник секретной службы Вару. — Рекомендую вам воспользоваться этим пистолетом. Вы можете прибегнуть и к моим услугам, — он засунул руку в карман, — но в этом случае клеймо вам поставят ещё при жизни. Зачем вам ненужные страдания?

Драконий зуб посмотрел на него, на жандармов и медленно поднял пистолет к виску.

* * *

Раздался смех.

— Это кем же надо быть, чтобы без фонаря ходить ночью? Так можно и в штольню провалиться.

— Довольно болтать, давайте лучше выпьем чего-нибудь горячего.

Драконий зуб пошевелился. Он помнил выстрел, адскую, разрушительную боль и провал в темноту, но сейчас всё это казалась сном.

Послышался звон посуды и плеск наливаемой жидкости.

— Зря мы его ждём, — услышал Драконий зуб. — Не выйдет он оттуда.

— Выйдет, куда денется.

— Это нора дьявола, оттуда невозможно вернуться.

Драконий зуб застонал. Он боялся открывать глаза, так как безошибочно знал, что он увидит.

— Оттуда невозможно вернуться, — повторил хриплый голос.

Ему не ответили.