«Зовите меня Рудольф» (джен)

И бился против всех один

Проклятый Темный Властелин…

(с) Айре и Саруман

— Откройся! — прошипел Гарри, глядя на змею на медальоне Слизерина, и над медальоном туманным призраком встала фигура Тома Риддла, чей вид заставил Гарри немедленно ударить по медальону мечом. Раздался скрежет металла, но призрачная фигура не собиралась пропадать, постепенно обретая плоть, хотя хоркрукс был уже уничтожен. Это было невозможно, но это было — вместо того, чтобы исчезнуть, как исчез в свое время призрак, вышедший из дневника, на месте разрушенного хоркрукса перед Гарри вставал сам Вольдеморт. Дьявол, дьявол — длинный, сухой, грозный, с отведенной для удара рукой…

Вольдеморт на миг повернул голову в сторону, где вспыхнул последним огнем патронус, приведший Гарри к лесному озеру, и Гарри, не тратя времени на то, чтобы достать палочку, ударил своего врага мечом в живот. Длинный черный человек согнулся пополам и медленно повалился на сухую зимнюю листву, шипя от боли — и в шипении скрючившегося мага Гарри стал различать слова змеиного языка.

— Дурак! Сопляк! — прошипел Вольдеморт, и в звуках парселтанга, вдруг зазвучавшего для Гарри знакомой с детства музыкой, не было злобы, только усталость и досада. — Чем ты медальон ударил?

Вместо ответа Гарри снова выставил вперед окровавленный клинок Гриффиндора.

— Идиот, — прошипел Вольдеморт, прикрывая глаза. — Там был передатчик.

— Передатчик? — ответил Гарри по-прежнему на парселтанге, удивляясь про себя, откуда в змеином языке такие слова, но додумать эту мысль ему не удалось, потому что мимо него пролетело боевое заклятие, которое умирающий Вольдеморт легко погасил открытой ладонью.

— Уймите свою девчонку, Поттер, — проворчал Вольдеморт уже на человеческом языке, поднимаясь на локте и кивая в сторону вылетевшей к берегу озера Гермионы. Смертельная рана на животе, которую он зажимал рукой, удивительно быстро затягивалась и почти перестала кровоточить.

— Кто вы такой? — спросил Гарри, по-прежнему наставляя на Вольдеморта меч, и чувствуя, что либо он сходит с ума, либо под личиной Вольдеморта ему явился вовсе не Вольдеморт — и этот незнакомец совершенно незаслуженно получил мечом в живот.

— Нет, это кто вы такой? — сварливо ответил Вольдеморт, садясь на земле. — Кто вы такой, что портите оборудование, которое превосходит ваши куцые познания в радиоэлектронике на несколько тысячелетий? Я создаю сеть передатчиков, чтобы пробиться, наконец, через ваш чертов Млечный путь и вытащить вверенный мне экипаж из этого глухого закоулка Вселенной. У меня по-прежнему нет ни нужных деталей, ни времени нет, ни людей нужных под руками нет — а вы носитесь тут с редкими реагентами на клинке и портите мое оборудование. Кто вы такой, что лезете не в свое дело, путаете мне карты, рубите, дырявите, — кто вы такой?

— Я не знал, — произнес Гарри потерянно, начиная склоняться к мысли, что это все-таки он сошел с ума.

— Хорошо, я начну с самого начала, — пообещал Вольдеморт вставая, и осколки медальона поднялись с пенька, на который Гарри положил еще целый медальон, и спрятались в складках черной мантии. — Больше тысячи лет назад экспериментальный корабль потерял управление и вышел из подпространства невероятно далеко от намеченной точки, рядом со звездой, которую вы называете Сириусом. На обычной тяге корабль еще смог дойти до пригодной для жизни планеты, но, к сожалению, развитие цивилизации на ней стояло на столь низкой ступени, что ничего нужного для ремонта добыть не удалось. При существующем в то время на этой планете развитии металлургии металл для микросхем можно было добыть только при помощи волшебства — чем и пришлось заняться трем корабельным инженерам и самому капитану, имевшему инженерное образование. Эти четверо возвели здание, называемое вами Хогвартсом — возможно, кому-то из вас хотя бы раз приходило в голову, что, несмотря на историческую неизбежность прогресса, нигде в волшебном мире нет ни аналога Выручай-комнаты, ни аналога Распределяющей Шляпы, хотя те и были созданы одиннадцать веков назад?

— Ой, — наконец подала голос Гермиона, которая много раз читала «Историю Хогвартса» и вдруг почувствовала, как только что прозвучавший рассказ складывает воедино туманные и непонятные места этой книги словно головоломку.

— Я рад, что вы все-таки присоединились к разговору, — отозвался с пенька рассказчик, похожий на Вольдеморта. — «Любая достаточно развитая технология неотличима от магии». Думаю, вы читали и эту книгу?

Вместо ответа Гермиона неуверенно кивнула и, сделав несколько шагов, встала рядом с Гарри, отчего Гарри сразу почувствовал себя намного увереннее.

— Отлично смотритесь вместе, — не преминул заметить Вольдеморт, который, ничуть не изменившись внешне, все меньше походил на Вольдеморта. — Как вы понимаете, экипажу корабля предстояла долгая жизнь в новом мире. Факультет, который вы называете Слизерином, должен был готовить инженеров, Рейвенкло — ученых, Хаффлпафф — техников и обслуживающий персонал, а Гриффиндор — бойцов, — с этими словами рассказчик немного потер свою уже затянувшуюся рану, и Гарри снова стало неудобно, что он пырнул мечом незнакомца, да еще и в рамках первого в истории человечества Контакта. — Как я вижу, Гриффиндор с этим по-прежнему справляется очень хорошо. Быстрые вы, однако, там ребята — в Гриффиндоре.

— Вы могли бы изменить тот мир, в который вы попали, — неожиданно перебила Гермиона, в которой всегда бурлила жажда справедливости.

— Вообще-то это противозаконно, — произнес рассказчик с ироничной усмешкой, после которой уже трудно было считать его Вольдемортом. — Вас это, впрочем, никогда не останавливало. Что же вы предлагаете?

— Защитить слабых, — тут же отозвалась Гермиона, которая тоже уже не верила, что беседует с Вольдемортом. — Объяснить всем, что нельзя никого угнетать.

— Жестокость — это сила, — холодно сказал рассказчик, и сходство с Вольдемортом проступило вновь. — Утратив жестокость, короли и лорды утратили бы силу — и их заменили бы другие, тоже жестокие.

— Вы могли бы остановить их! — возразила Гермиона, забывая о том, что она говорит о потерпевшем крушение корабле.

— Даже если бы мы могли, — устало ответил рассказчик, словно повторяя тысячу раз проговоренное, — на место жестоких из сильных пришли бы жестокие из слабых, а эти, пожалуй, еще хуже. Впрочем, вы еще это увидите — если я хоть что-то понимаю в исторических законах, магглы вскоре покажут вам в этом смысле великие чудеса.

— Простите, как вас зовут? — спросил Гарри, не до конца веря, что их собеседнику удалось погасить пыл заговорившей о справедливости Гермионы двумя удачными репликами.

— Называйте меня Экселенц, — предложил их собеседник, вставая с пенька и направляясь к небольшому холмику неподалеку. — Согласно обычаям нашего мира.

— Нашего мира? — переспросил Гарри, потрясенно следя за тем, как холмик, повинуясь движениям рук и палочки, превращается в блестящий и обтекаемый летательный аппарат.

— Вы же не думаете, молодой человек, что я явился плакаться вам, что провалил свою миссию и из всего экипажа остался я один, — сварливо ответил Экселенц, садясь за штурвал. — Садитесь!

— Полезайте! — прикрикнул Экселенц на замерших в нерешительности детей. — Этот челнок может подбросить максимум до орбиты, да и то, как вы понимаете, у меня плохо с топливом.

— Подобное порождается только подобным, — заметил Экселенц, когда машина взмыла в воздух, но ускорение в салоне так и не почувствовалось. — Потерпевшему крушение экипажу удалось хорошо освоиться на новом месте и породить популяцию тех, кого вы называете магами. Пожалуй, освоиться удалось слишком хорошо — формулы постепенно сменялись рунами, технология стала грудой заклинаний, а потомки потерпевших крушение все больше стали походить на аборигенов, если не считать того, что вы называете стихийной магией: маги почти не болеют, легко оправляются от страшных травм, избегают увечий при падении с высоты. Отблески былого величия! — и Экселенц, чье безносое лицо уже не казалось Гарри и Гермионе отталкивающим, печально покачал головой.

— Некоторые отголоски прошлого покажутся вам забавными, — грустно усмехнулся Экселенц, уверенно направляя корабль вдоль горного хребта, уже ничем не напоминающего Англию. — Например, Блэки, называющие детей местными именами звезд, — потомки штурмана. Уизли, ловкие на примитивную конструкторскую выдумку, — бывшие техники. Поттеры, Певереллы — ученые. Прюэтты и Лестранжи — солдаты. Лонгботтомы, по-местному говоря, из поваров.

— А Малфои? — не вытерпел Гарри.

— Кажется, на местном языке это называется каптер, — отозвался Экселенц, скосив на Гарри один глаз. — Удивительно прижимистый он был, скользкий, но все у него всегда было.

— Маги появляются и в немагических семьях, — упрямо сказала Гермиона, пихая локтем давящегося от смеха Гарри, который представлял себе Люциуса Малфоя в каптерке, лежащим на тюках со свежим исподним, и заранее предчувствовал, что теперь при виде аристократически надменных лиц Малфоев ему будет вспоминаться выражение «эффект вахтера», то есть «эффект каптера».

— Да нигде они не появляются, — огрызнулся Экселенц, снова обретая отдаленное сходство с Вольдемортом. — Это, в конце концов, противно биологии — у горилл ведь не рождаются изредка люди? Или вспомните немного историю магии — проблемы магглорожденных ведь не было почти до середины девятнадцатого века.

— Их угнетали, и они скрывали свое происхождение, — бодро отозвалась Гермиона, которая хорошо помнила школьный курс.

— Черные небеса и голубые, эта зараза добралась и до вас, — проворчал Экселенц, задирая кораблю нос и пробивая окутавшие корабль высокие облака. — Все, что непонятно, теперь объясняют угнетением. Пора захватывать Хогвартс и перекраивать вам учебный план. Заодно спалю Шляпу, чтобы не отдавала больше в солдаты действительно умных девочек.

Гарри с удивлением заметил, что Гермиона, уже порывавшаяся перебить Экселенца какой-нибудь дерзостью, немного смутилась от его безыскусной похвалы и ничего не сказала.

— Подумай сама, как можно угнетать того, для кого открыт весь мир, в котором он может достигнуть многого благодаря своему дару, — предложил Экселенц. — Если ваши авроры годами не могут найти беглецов из Азкабана, что они сделают десяткам и сотням ушедших в маггловский мир магам?

— Вы другие, — настойчиво сказал Экселенц, на секунду поворачиваясь к Гарри и Гермионе. — Иные. Я твержу это уже многие века, появляясь под разными именами. Вернитесь к своим истокам! Вспомните о своем наследии!

— К сожалению, я окружен какими-то деградантами, — пожаловался Экселенц, вновь смотря вперед. — Вместо того, чтобы взяться за книги и математику, они выдумали свои дурацкие виды крови и меряются родословной, как собаки. А теперь еще хлеще — у них, видите ли, украли магию! Ну не полудурки ли, черные небеса? Хорошо хоть андроидов я немного повыловил, под видом Комиссии по магглорожденным.

— Может, вам стоило бы сказать, что все маги равны? — не выдержала Гермиона.

— И кому же ты считаешь себя равной? — иронично отозвался Экселенц. — Этому придурку Петтигрю, который кроме Авады заклинаний не знает? Или Грегори Гойлу?

— Я имею в виду, в принципе равны, — сбилась Гермиона.

— В принципе, я это и говорил, — улыбнулся своей жуткой улыбкой Экселенц. — Маги принадлежат к одному множеству. Местное население, то есть магглы, — к другому. Логика, нет?

— Но магглорожденные... — напомнил Гарри.

— Да нет никаких магглорожденных! — раздраженно отрезал Экселенц. — Я же это уже объяснил! Мне просто нужны свои люди среди этого скудоумного народца, который, пропади он в глубоком вакууме, не только производит теперь ядерные взрывы на своей собственной планете, но еще и вверяет ядерный арсенал тому, кого выбрала толпа. Некоторые из нас остаются, как вы выражаетесь, среди магглов — а магглы теперь думают, что их неожиданно ускорившийся технический прогресс, без которого мне было не собрать передатчики, чтобы вывезти всех вас отсюда до того, как они взорвут свою планетку к чертям, — что их технический прогресс следствие того, что они стали намного умнее своих предков или переоткрыли тысячелетиями известную форму правления, порядком, кстати, ее извратив. Некоторые, например, вы двое, после жизни среди магглов становятся способны поверить в мой рассказ — только представьте, как на него отреагировали бы так называемые чистокровные.

Корабль Экселенца тем временем плавно скользил над облаками, и его огромная скорость была почти незаметна. Сам Экселенц протянул руку к экрану слева от штурвала, и движениями своих длинных пальцев стал поворачивать на нем изображение сооружения, очень похожего на мавзолей Дамблдора.

— Мой старпом был одареннейшим человеком, — пояснил Экселенц. — Верным, самоотверженным, упрямым. Он до конца надеялся устранить поломку, даже когда остальные потеряли надежду и спустились вниз. Он спустился вместе с нами, а потом взял единственный еще способный выйти на орбиту челнок и улетел обратно на корабль. За пару веков на орбите он, к сожалению, немного рехнулся от одиночества, и я никак не могу откатить его до последней стабильной версии.

— Вы говорите о Вольдеморте? — не удержался Гарри, достаточно привыкнув к Экселенцу, чтобы начать над ним подшучивать.

— Смешно, — бесцветным голосом ответил Экселенц, которого действительно волновала судьба его старого друга, известного в этом времени как Альбус Дамблдор и находящегося теперь в глубоком анабиозе. — Если ты еще не догадался, одаренные магией и умом юноши, такие, как Том Риддл или Геллерт Гриндельвальд, рано или поздно отправляются в путешествие, по итогам которого они попадают ко мне и находят у меня то, что искали, а вместо них в магический мир возвращаюсь я — списав изменения во внешности на «рискованные магические трансформации» и каждый раз принося с собой множество новых так называемых заклинаний, которые, конечно же, хорошо забытые старые. Вы, современные маги, поглоти вас черная дыра, просто чемпионы по забыванию — мало того, что из простой антигравитации скроили дурацкую Левиосу и Левикорпус, так еще за последние пару десятков лет чуть не забыли последний.

— И зачем вы тогда пытались меня убить? — задал Гарри все еще беспокоивший его вопрос.

— Хотел проверить, подойдешь ли ты мне.

— И как, проверили?

— Проверил, — кивнул Экселенц и потер свой заживший живот. — Подойдешь.

— А зачем вы убили его родителей? — наконец накинулась на Экселенца Гермиона.

— Никого я не убивал, — отмахнулся Экселенц, гася экран и поворачивая корабль на сияющие над облаками белоснежные вершины. — Лили прекрасный химик. Джеймс — скорее биохимик. К сожалению, в молодости их слишком интересовала политика, а когда ученые лезут в политику, страдают и политика, и наука.

Корабль Экселенца неожиданно нырнул в облака, и когда облака закончились и под кораблем обнаружилась посадочная площадка, окруженная горами, через лобовое стекло стала видна горная крепость, наполовину скрытая густой субтропической растительностью. Перед воротами крепости стояли трое, и рыжая шевелюра Лили Поттер горела на фоне зелени, как экзотический цветок. Сириус помахал Гарри рукой, а седеющий Джеймс Поттер, который еще не догадался, что происходит, быстрым шагом вышел на взлетную, и было издали видно, что он зол, ничего не понимает и сейчас со страшными индийскими проклятиями потребует объяснений, почему его, черные и голубые небеса, оторвали от работы, задурили ему голову и заставляют, как мальчишку, торчать здесь среди цветочков уже второй час подряд.