Мастер Макаров меняет профессию (джен)

Праздничный ужин

— Профессор Дамблдор, — строго обратилась к нему МакГонагалл. А Макаров, который ещё не привык к своему новому амплуа, не сразу понял, что эта достопочтенная леди обращается к нему, но когда до него дошло, он и имя её сразу вспомнил:

— Что такое, Минерва? — шёпотом спросил он, для верности прикрыв рот ладонью, но из-за бороды и чересчур длинных усов мало бы кто увидел, что он там что-то сказал. Это сказывалось отсутствие опыта в ношении такой длинной растительности на лице. «Сбрить что ли? И вернуть свои привычные усы», — невесело подумал Макаров, высвобождая запутавшиеся в бороде пальцы. Той либо не нравился её новый хозяин, либо его крамольные мысли о том, что от неё неплохо бы избавиться, но непокорность свою она старалась показать всеми возможными способами.

Вообще, Дамблдор, который на самом деле не Дамблдор, очень сильно нервничал, потому что несколько сотен глаз как-то недобро смотрели на него. Очень недобро, Макаров был готов заложить свой любимый посох, что кто-то даже смотрел на него голодными глазами и нервно облизывался. Ситуация пугала. Здешние волшебники были чересчур странными даже с точки зрения начальника Хвоста Феи. И голодными… «Голодом их, что ли, морят тут?» — невесело он усмехнулся про себя, но ситуация начинала напрягать.

— Студенты ждут от вас приветственной речи, чтобы приступить к праздничному ужину, — так же строго сказала Минерва.

И после этих слов Макаров наконец понял в чём тут дело и, вздохнув с облегчением, посмотрел на толпу голодных ребят уже по-другому, ему их стало жалко: «Бедненькие, сколько же вас голодом морили, что вы готовы слопать старого дряхлого старика». Поэтому, резво вскочив на ноги, он проорал во всю мощь своих новых лёгких:

— Ну что, шпаньё, отчебучим что-нибудь весёленькое в этом новом учебном году? А сейчас, налетай! — эхо его голоса ещё не успело стихнуть в коридорах, как на столах появилась еда. Но никто, кроме самого директора, к ней почему-то не спешил притронуться…

Борода

Если не учитывать некоторых моментов биографии, то волшебник Альбус Дамблдор понравился мастеру Макарову. Со всем практически смирился он, и ему даже беспалевно удавалось выдавать себя за умудрённого опытом, но при этом своеобразного старца. Но был кое-кто, кто сразу определил подмену и был недоволен этим. И, по правде говоря, это чувство было взаимным.

Борода. Сколько он натерпелся от неё в первые дни. Он и спотыкался об неё, и за что только ей не цеплялся, но без боя она (борода), по ходу, сдаваться не собиралась. Он затыкал её за пояс, пытался прятать под этой странной мантией, которую поголовно носили все здешние волшебники. Но всё было тщетно, а что было самым ужасным — такая длинная растительность на лице требовала особого и тщательного ухода. А так как со здешней магией он ещё был иногда на вы, то приходилось всё делать руками, на что не всегда хватало усидчивости. Это продолжалось до тех пор, пока в седую голову не пришла одна гениальная идея.

— Альбус?! — удивлённо воскликнула Минерва, когда увидела его бодро шагающим в большой зал на завтрак и напевающего какую-то заразительную и задорную песню себе в усы. Сам Дамблдор бы по достоинству оценил этот музыкальный шедевр.

— Что с тобой? — искренне недоумевала она про себя радуясь, что сейчас каникулы и учеников в школе нет. К некоторым странностям директора она, проработав с ним плечом к плечу почти сорок лет, сама не привыкла.

Борода и даже усы были заплетены во множество мелких косичек, а на голове в довершении образа красовался венок из полевых цветов.

— О, доброе утро, Минерва, — радостно поприветствовал даму Макаров, уподобляясь Дамблдору, — погодка сегодня нынче хорошая, вот я и решил прогуляться по опушке с утра пораньше.

Списав всё это на старческие причуды, МакГонагал расслабилась, пока на следующий день он не пришёл на завтрак с ирокезом.

Укрощение строптивой

Весь персонал школы подумал, что директор пытается идти в ногу со временем и не отставать от современной молодёжи, но никто и подумать не мог, что комплекс подобных метаморфоз с причёсками направлен не на что иное, как на укрощение строптивой бороды.

Та держалась до последнего и никак не хотела подчиняться воле человека, занявшего тело её хозяина, но всё завершилось в тот день, когда Макаров оделся на манер восточного джинна и ходил по замку, предлагая всем встречным исполнить любое их желание, только для его исполнения нужно было выдернуть волосок из бороды и сказать волшебные слова.

Пивз

Студенты, идущие на завтрак в Большой Зал и проходящие холл, могли наблюдать одну занимательную картину. Разгневанный Дамблдор носился с отобранной, вероятно, у мистера Филча шваброй, орудуя ей на манер дубинки, а жертвой был во всю голосящий полу-приличными, неприличными и уж совсем неприличными словами Пивз.

Дамблдор ударял по нему, полтергейст улетал от него, вереща как резанный, но не мог просочиться сквозь стену и отскакивал от неё как резиновый мячик. Потом Дамблдор опять настигал его и действие повторялось вновь. И всё это сопровождалось мерзкими комментариями Пивза, особо резкие из которых заставляли краснеть чересчур восприимчивых из столпившихся в коридоре учеников барышень.

Подобного никому лицезреть ранее не удавалось, поэтому толпа собралась знатная. И те, кто находился в последних рядах, по испорченному телефону узнавал от стоящих впереди, что же там всё-таки происходит. А там было на что посмотреть. Такое зрелище стоило пропущенного завтрака. Да что там завтрака, всех завтраков, которые могли состояться за семь лет обучения в школе Чародейства и Волшебства Хогвартс.

Гермиона, как староста факультета, воспользовалась служебным положением и протиснулась вперёд. То, что дошло до неё по испорченному телефону, никак не укладывалось у неё в голове, поэтому она сама воочию решила убедиться в правдивости услышанного, а точнее хотела опровергнуть услышанное. Но сначала она увидела во всю улюлюкающих и подбадривающих директора близнецов, а потом и самого директора. Тот как раз поудобнее перехватил швабру, прицелился и отправил Пивза в особо живописный полёт по идеальной траектории.

— Отличный удар, директор Дамбдор! — прокомментировал Фред.

— Вы точно в молодости не играли в квиддич загонщиком? У вас бы неплохо получалось, — добавил Джордж.

И за всем этим фарсом стояла и наблюдала Гермиона с открытым от удивления ртом.

— Фуф, нет, молодёжь, — слегка утомившийся директор вытер проступившую на лбу испарину и неожиданно протянул швабру одному из близнецов:

— Продыху ему не давать, заклинание на стенах будет держаться ещё полчаса.

Фред и Джордж переглянулись между собой, взяли швабру и нырнули в толпу учеников со словами:

— Народ, кто хочет сыграть в квиддич с Пивзом в качестве бланджера? — довольный рёв толпы возвестил о том, что большая часть студентов так и жаждет отомстить Пивзу за когда-то устроенные им пакости.

Когда толпа чуть отхлынула в сторону, Гермиона смогла подойти к восстанавливающему дыхание директору.

— Профессор Дамлдор, — обратилась к нему Грейнджер и запнулась, не зная как дальше продолжить разговор.

— Да? — Макаров сверкнул очками в сторону обратившейся к нему ученицы.

— Эм, а что вы только что делали?

— Воспитательные меры, мисс, не более того, — он поправил растрепавшуюся бороду. Та, не смотря на все разногласия с обитателем этого тела, в вопросе с Пивзом была с ним полностью солидарна, а потому во время экзекуции странным образом совершенно ему не мешала, однако по окончанию воспитательного процесса по новой принялась демонстрировать норов.

— Идя на завтрак, я застал пренеприятнейшую картину. Этот сгусток эктоплазмы издевался над беззащитным первокурсником. Шутки шутками и издевательства издевательствами, но я не потерплю подобного отношения к тем, кто не может ответить или дать сдачи, — лицо Дамблдора стало серьёзным как никогда. Наблюдать за такой переменой было довольно странно, с учётом того, что весь холл был наполнен весёлыми криками и смехом студентов, через которые нет-нет да промелькивали страшные угрозы Пивза о том, что он обязательно отомстит.

Гермиона не успела ничего спросить у директора, потому что в это же мгновение на весь холл раздался грозный удивлённый возглас МакГонагал:

— Мерлина ради, что тут происходит?!

Макаров побаивался эту женщину, потому что она была очень похожа характером на Полюшку, если была даже не строже. Но, на его счастье, заговорившая с ним студентка была старостой:

— Разберись тут со всем, а мне пора, — заговорщицки прошептал Макаров Гермионе, и, пока та не успела возразить, волшебным образом затерялся среди учеников.

Ещё больше она была ошарашена, кода услышала рядом с собой профессора МакГонагал:

— Мисс Грейнджер, не потрудитесь ли объяснить здесь происходящее?

— Я… я, — она не знала, что сказать, но помощь пришла неожиданно.

— Доброе утро, профессор, — поздоровался с МакГонагалл один из близнецов.

— Не хотите ли присоединиться к нам? — спросил другой, протягивая ей швабру. В этот момент как раз удачно над ними пролетел во всю сквернословящий Пивз.

Макаров, наблюдающий за всем происходящим со стороны, довольно улыбнулся. Произошедшее стоило затеять хотя бы ради того, чтобы увидеть неподражаемое лицо Минервы, которая, не смотря на свою кошачью анимагическую форму, была на данный момент очень похожа на рыбку, вот только рот от удивления не открывала.

Дедуля

— Профессор Дамблдор! — услышал Макаров удивлённый и взволнованный возглас, когда зашёл в лазарет проведать одного студента. Знал он о нём немного, а то что узнал ему крайне не понравилось. И вот сейчас этот мальчишка валяется в лазарете после схватки с какой-то неведомой и даже невообразимой для него змеей. У них-то Зереф был больным на голову, но вот здешний, уже тысячу лет назад почивший аналог Зерефа, которого звали Салазар Слизерин, был просто на голову контуженый. Оставить такую опасную тварь. И где? В школе, в которой полно маленьких волшебников! Да любой малыш, в котором пробуждается дар к колдовству, — дар божий. Даже не смотря на то, что магия в этом мире была для всех универсальна, он не поменял своего мнения на этот счёт.

Поэтому смотря на мальчишку, сумевшего одолеть монстра практически голыми руками, Макаров чуть не плакал.

— Ну что ты, Гарри, — он сел на краешек кровати мальчика и легонько растрепал его волосы, — какой я тебе профессор, — он лукаво сверкнул глазами из-под своих очков, — называй меня просто дедуля.

Стоило это сказать хотя бы ради неподражаемой реакции ребёнка. Он почему-то напомнил ему всё его малолетнее шпаньё, которое давно уже выросло и может самостоятельно справляться с возникающими на их жизненном пути трудностями, а тут ему есть где развернуться.