Игрушка (гет)

Погода совершенно не соответствовала внутреннему настроению бредущей по безлюдной улице девушки. Вечерний воздух принял её в свои тёплые объятия, но ей хотелось совсем иного. Её сердце жаждало огня. Наверное потому, вместо того, чтобы сидеть дома, она в поисках острых ощущений бродила по вечернему городу.

С момента отъезда Элайджи дом казался пустым. И Кэтрин откровенно заскучала. Да, старший брат Никлауса принёс порядок и покой в её жизнь, сердце и душу. Но ей определено чего-то не хватало. Так по-человечески. Кэтрин, привыкшей за пять сотен лет к дыханию смерти за спиной, тишина и порядок быстро наскучили.

Человеческая жизнь так скоротечна и, благодаря Елене, ей осталось прожить в лучшем случае ещё полвека. Чертов двойник влила ей в глотку лекарство, и вот теперь Кэтрин от смерти отделяла лишь удача. Но страшила вовсе не смерть. Скука была бóльшим врагом.

Элайджа присматривал за ней, требуя, чтобы она была осторожна, ведь отнять её жизнь стало проще простого. Но такое положение вещей Кэтрин не устраивало. Пресная, спокойная жизнь обычной смертной была явно не для неё.

Оружие — пистолет двадцать второго калибра — мирно лежало в сумочке, газовый баллончик составлял ему компанию. Всё это могло отогнать от неё разве что простого смертного, но те, кто мог бы напугать до колик в животе, не принадлежали роду людскому.

Свернув в очередной переулок, Кэтрин разочарованным взглядом окинула пространство. Все маньяки, грабители и насильники, на которых она просто мечтала нарваться, словно сговорились: улица была тиха и пуста. Несколько шагов мимо старых, обшарпанных зданий. Кэтрин уже подумывала вернуться домой: похоже, сегодня не её вечер.

— Кого я вижу — Кэтрин Пирс, собственной персоной! Ну, здравствуй, дорогуша, — до боли знакомый голос. Против маньяков она ещё могла выступать, но это был не маньяк.

— Клаус, — имя шелестом слетело с её губ, и его тут же подхватил ветер.

Обернувшись, она окинула спокойным взглядом Клауса. Если это конец, то она уйдёт красиво. А если нет… Ведь она — Кэтрин Пирс, она пятьсот лет ускользала от смерти, так неужели сейчас сдастся на милость судьбы?

В улыбке не было и капли скромности, а направленный на Никлауса взгляд обещал наслаждения, которое Кэтрин могла ему дать. Почему бы и не броситься в омут с головой? Ведь за эти пять столетий ей не раз хотелось снова попасть в его объятия. Такие ненадёжные, но такие обжигающе-опасные.

Стоило желанию отразиться во взгляде, как мгновение спустя она оказалась прижатой к кирпичной стене старого дома. Дышать стало проблематично, ладонь Никлауса сжимала её горло. Она, по идее, должна была испытывать страх: вампиру достаточно надавить чуть сильнее, и такой хрупкой жизни придёт конец. Но Кэтрин не боялась.

— Только не говори, что не хочешь поиграть.

Увидев улыбку, появившуюся после её слов, Кэтрин довольно облизнулась.

— Интересно, как отреагирует мой брат, когда узнает, что ты снова провела ночь со мной? Надеюсь, он пошлёт тебя к чёрту.

Эти слова обожгли ей кожу, обещая много боли и много страсти. Раньше она бы просила отпустить её, но не сейчас. Да и как бы она ни ненавидела Никлауса, она не раз по ночам вспоминала его объятия.

Элайджа всегда был с ней аккуратен, ведь человеческое тело так хрупко и его так легко сломать, а вот Никлаус… он вполне мог дать ей желаемое — ощущение близкой смерти.

И потому, дразня, она провела кончиками пальцев по его щеке.

— Тогда возьми меня, — её шёпот обжёг ему ухо.

— А ты всё такая же сучка, какой и была, хоть теперь и человек.

Ладонь Никлауса легла ей на бедро и забралась под юбку. Завтра на теле, скорее всего, проявятся синяки, но Кэтрин было наплевать. Ей хотелось почувствовать себя живой, и ей казалось, что лучше всего может дать это ощущение краткая боль в минуты наслаждения.

Тонкая ткань, не выдержав напора, треснула: остатки её нижнего белья оказались на земле, где ботинок Никлауса в следующий миг втоптал их в грязь.

— А ты нетерпелив, — улыбаясь, Кэтрин вела пальцами по плечам Никлауса. Её не волновало то, что сейчас они на улице, и их могут увидеть. Попытка поцеловать провалилась, Клаус отстранился, только сильнее сжал пальцы на её бёдрах, разведя ей ноги в стороны.

— Со шлюхами не целуюсь, — вжимая её в стену, произнёс Клаус.

Неприятно, но в этом был весь Клаус, так что она не стала возражать. Буквально повиснув на нём, Кэтрин позволила первородному делать с собой всё, что ему хочется. Чем он и воспользовался.

Если первые стоны ей хотя бы удавалось сдерживать, то сейчас, запрокинув голову и наплевав на то, что их могут услышать, она полностью отпустила себя. Чувство наполненности и радости переполняло её, и было всё равно, что узнав обо всём, Элайджа, скорее всего, вышвырнет её за дверь.

Его рычание ей в ухо только подтверждало правоту — мужчинами можно управлять. Планы Клауса на неё, скорее всего, были совсем другими. И, несмотря на это, она всё ещё была жива.

Если бы не куртка, на спине Клауса остались бы следы от её ногтей.

Кончив, Клаус ещё какое-то время продержал её на весу.

— Элайджи не будет ещё несколько дней, — предложение само сорвалось с языка, пока она поправляла юбку.

— Я приду. И адрес мне не нужен.

Обещание заставило её задрожать, а последние слова навели на мысль, что Клаус переиграл её. И, вероятно, он с самого начала всё так и запланировал.

Одно мгновение, и вот она снова оказалась одна на пустынной улице. Хотя теперь Кэтрин в этом не была уверена. Вполне возможно, что где-то там, в темноте, затаился готовый к атаке хищник.

Возвращение домой прошло без происшествий, но на протяжении всего пути Кэтрин мерещилось чьё-то незримое присутствие. Просто игра воображения?

Кэтрин прокрутила в голове недавнюю встречу: игра в хорошую девочку, по её мнению, затянулась. Элайджа был нужен ей, как могла она забыть об этом?! Когда он рядом, едва ли кто-то посмел бы тронуть её, обидеть. Появление же Никлауса принесло остроты в тихую и спокойную жизнь. И Кэтрин это радовало, но и пугало одновременно. Терять Элайджу не стоило.

Ночи стояли тёплые, и потому она не видела необходимости в том, чтобы закрывать окно. Задёрнув занавески, Кэтрин забралась на постель. Но одеяло осталось заправленным, тонкого шёлка сорочки вполне хватало, чтобы чувствовать себя комфортно.

Опрокинувшись на подушки, Кэтрин попыталась заснуть. Но сон не шёл, и причиной тому был Никлаус. Его прикосновения, слова, его тон, то, как он обращался с ней. Редко кто из мужчин решался на такое. Большинство, пленённые её красотой, держали себя в рамках, но только не он.

Согнув ногу в колене, Кэтрин провела ладонью по бедру, вспоминая, как в него впивались пальцы Никлауса. Сорочка задралась, но Кэтрин не стала её оправлять.

Желание снова почувствовать прикосновения Никлауса мурашками побежало по коже. Кэтрин буквально задыхалась от его силы. Ненависть к Никлаусу, вынудившему находиться в бегах полтысячелетия, всё ещё жила в ней. Но, несмотря на всё, Кэтрин хотела его.

В то же время ей хотелось безопасности и защиты. И это то, что ей мог дать Элайджа. Только теперь остро стоял вопрос: как долго он будет оставаться рядом, особенно если узнает про Никлауса?

Кэтрин прекрасно понимала, что если Клаус завтра или в любое другое время постучится в дверь, то она не только откроет, но и пригласит его в дом.

Облизав пальцы, Кэтрин провела ими вдоль тела. Дразня саму себя, она запрокинула назад голову, представляя, что это Никлаус касается её. Милая Елена назвала бы её шлюхой, а ведь Кэтрин не раз говорила ей, что любить двоих — это нормально.

Сегодняшнее платье отправилось в корзину для грязного белья, ведь на нём остались следы её небольшого приключения. И не только на нём. Спину слегка саднило, но это того стоило. Пролежав так какое-то время, Кэтрин перевернулась на бок, но уснуть не удавалось. Проворочавшись ещё немного, она, в конечном счёте, избавилась от сорочки. Так стало гораздо легче. Прохладный ночной воздух касался разгорячённой кожи, и Кэтрин наконец-то удалось забыться.

С Майклсонами вкус жизни стал острее. С братьями Сальваторе такого и близко не было.

* * *

Лучи восходящего солнца только-только окрасили небосвод красным, а Кэтрин уже спускалась вниз, чтобы открыть раннему посетителю дверь. Она никого не ждала и в первый раз даже не отреагировала на стук. Только вот утренний гость не уходил и оказался довольно настойчив в желании встретиться с ней.

Наспех накинув на плечи короткий халатик, Кэтрин спустилась. Только открыв дверь, она поняла, что другого выхода ей бы по-любому не предоставили. Слова проклятья едва не сорвались с языка, когда она рассмотрела визитёра.

— Никлаус.

— И тебе доброе утро, дорогуша. Пригласи меня.

Она могла бы поартачиться, ведь стоя там, за дверью, Клаус ничего не мог ей сделать. Но спорить с утра пораньше ей совершенно не хотелось. И потому она устало произнесла:

— Входи.

Стоило только ему переступить порог и дверь захлопнулась. Секундой спустя её прижали к стене. Всё как накануне вечером: ладонь Никлауса на её горле, только в этот раз давление было совсем слабое.

— Только не говори, что пришёл убить меня, — хриплым ото сна голосом произнесла она.

— Думаю, тебе прекрасно известна цель моего визита.

Неспешно развязывая пояс халата одной рукой, Никлаус подушечкой большого пальца прошёлся по губам Кэтрин.

— Моё предложение всё ещё в силе, — довольно улыбаясь, Кэтрин положила ладони ему на плечи.

— Отлично, я хочу отыметь тебя везде, где ты была с моим братом и там где не была. Буду трахать тебя, как последнюю шлюху, — последние слова Клаус произнёс шёпотом ей на ухо.

— Тогда сделай это, — говоря, Кэтрин вела ладонями по его груди и остановилась, когда добралась до джинсов.

Всё, что она успела — это выдернуть хвост ремня из пряжки, а дальше её остановили.

— Не так быстро, дорогая.

Следуя за Никлаусом, Кэтрин оказалась в гостиной, а несколько минут спустя сидела у него на коленях лицом к лицу. И сейчас её только радовало, что кроме халата на ней ничего не надето.

Ладони Никлауса легли ей на бёдра, но без движения надолго не остались. Стоило им пройтись чуть вверх, и полы халата разошлись, давая понять, что препятствий нет.

Единственная преграда сброшена на пол, оставив Кэтрин полностью обнажённой. Теперь взору Никлауса было предоставлено всё. Кэтрин ни капли не смущало ни то, что сейчас день, ни откровенный взгляд, блуждающий по её телу, ни то, что его ладонь, начав движение на бедре, двинулась вверх и остановилась, достигнув груди.

— Кто-то мне что-то обещал, — мягко промурлыкала она. И Клаус довольно улыбнулся. А мгновение спустя приподнялся с дивана, давая ей возможность завершить начатое в коридоре.

Она снова опустилась к нему на колени, принимая его в себя. Сжав бёдрами его бёдра и обвив руками шею, Кэтрин начала свой танец. Медленно двигаясь, она постепенно увеличивала темп. Имя Клауса не раз слетало с чуть приоткрытых губ.

Ей нравилось чувствовать свою власть над ним, нравилось то, как в его глазах, затянутых желанием, отражается её облик. Нравилось слышать, как с его губ слетает её имя. Нравилось чувствовать его прикосновения, его взгляды, направленные на неё.

Когда они оба получили желаемое, Кэтрин отстранилась. Поднявшись, она нарочито медленно накинула на себя халат. И прошла на кухню, ведь в отличие от Никлауса и его брата, ей необходима обычная пища.

Клаус молча следовал за ней. Готовя завтрак, Кэтрин исподтишка наблюдала за устроившимся на табурете Клаусом. Сколько у них есть времени, и на что она может рассчитывать, когда вернётся Элайджа? Как ей уговорить Никлауса ничего не рассказывать брату?

Ведь она далеко не дура, и, если Элайдже придётся выбирать между ней и братом, Кэтрин прекрасно знала каков будет результат. Она снова останется одна в целом мире, где полно тех, кто с радостью пустит её в расход.

Первые месяцы после того, как она стала человеком, показались ей настоящим испытанием. Не было вампирской силы, регенерации. Каждая клеточка тела в первое время просто горела при физических нагрузках. Постепенно она привыкла. А потом неожиданно на пороге её дома появился Элайджа. Он просто хотел увидеть её, и Кэтрин, недолго думая, пригласила его в свой дом.

Тогда в её жизни появился покой и стабильность. И пресность, от которой она так хотела избавиться. Появившийся Никлаус как никто другой мог дать ей остроту и новизну. Чувство тревоги и опасности всегда сопровождало его, как безопасность и надёжность всегда были рядом с Элайджей.

Покончив с завтраком, Кэтрин направилась в спальню. Она собиралась немного пройтись, а перед этим планировала принять душ. Только вот у Никлауса на это, похоже, были свои планы. Хотя, возможно, они полностью соответствовали её желаниям, ведь дверь в комнату, как и в ванну, она оставила чуть приоткрытой, словно предлагая продолжить игру.

* * *

Дни наедине с Никлаусом оказались такими горячими, что Кэтрин совершенно перестала беспокоиться об их последствиях. Более того, Клаус притащил в дом мольберт и краски, и по утрам рисовал. И в такие моменты, казалось, забывал обо всём. Для него существовали только он и его давнее увлечение.

Утренние часы самое то для сна. Покой ночи ещё не нарушен, и свет восходящего солнца окрашивает всё в невероятные цвета. Именно это время Клаус проводил за мольбертом. И все бы ничего, если бы своим источником вдохновения он не выбрал бы её — Кэтрин Пирс.

Когда в первый раз она застала его за этим занятием, то была поражена. Нет, она не против, только вот это чувство не совсем привычно. И если раньше её тело было скрыто тонким слоем простыни, то позже Клаус легко уговорил её избавиться от мешавшего предмета.

Кэтрин совершенно не стеснялась, хотя взгляды Никлауса в такие моменты, казалось, говорили, что она вовсе не объект для удовлетворения физических нужд.

Вот и сегодня, открыв глаза, она застала Никлауса за его утренним развлечением. Наблюдать за ним в такие моменты было необычно. Он словно находился в каком-то другом измерении: сосредоточен и не замечал ничего вокруг.

Кэтрин не знала, сколько прошло времени, но вот последний штрих нанесён, и кисть отложена в сторону, взгляд зелёных глаз направлен на неё. Теперь в них горит вовсе не тот огонь, что был мгновение назад.

Отбросив тряпицу, Клаус медленно подошёл к постели. Кэтрин даже не подумала подняться, только села, и, словно для игры, прикрылась простыней.

— Тебе не кажется, что изображать скромницу уже поздно, — коснувшись пальцами её подбородка, произнес Никлаус.

Она же, продолжая игру, потупила взор. На Клаусе только спортивные штаны, а на самой Кэтрин из одежды ничего. Только простыня, тонким слоем скрывающая её наготу.

Присев на край кровати, Клаус медленно потянул простыню на себя, а Кэтрин «нехотя» выпустила её из своих пальцев. То, как он смотрел на неё, только пробуждало желание. Она мечтала, чтобы Клаус поцеловал её, но за все эти дни его губы ни разу не коснулись её. Только тело получало его поцелуи.

Кэтрин ни капли не смущало то, что она лежит перед ним нагая, и она решила продолжить игру. Отвернувшись, опустила взгляд на кровать. Короткий смешок с его стороны был ей ответом. А секунду спустя на бедро легла ладонь Никлауса. Мягко поглаживая, она медленно двигалась по нему вверх и остановилась, достигнув талии.

Она по-прежнему не смотрела на него, только прикосновения, только ласки. Ладонь Клауса двинулась выше, оставляя на коже хоть и невидимый, но ощутимый след. Он пылал, требуя успокоения.

На секунду отстранившись, Клаус избавился от одежды, только тогда Кэтрин подняла взгляд на него. Следя за тем, как он забирается на кровать, Кэтрин чуть сдвинулась в сторону, давая ему место для манёвра.

Его ладони лежали на её разведённых в сторону ногах. Чуть сжав пальцы, Клаус подтянул её ближе к себе. Кэтрин не сопротивлялась, она хотела снова стать его, и чтобы он снова принадлежал ей. И Клаус выполнил её желание.

Отдаваясь ему так открыто, она и получала от него сполна. Когда её имя слетало с его губ, а она шептала его в моменты единения, Кэтрин забывала обо всём. И ей хотелось, чтобы эти мгновения длились вечно.

— Никлаус, я ещё могу поверить, что Кэтрин не узнала о моём приближении, но ты… Ты просто не мог не услышать.

Мгновение назад она была на вершине блаженства, но всего несколько слов опустили её с небес на землю. Кэтрин даже попыталась прикрыться. И откуда только эта внезапно проснувшаяся застенчивость? Бушевавший в крови огонь погас, но, похоже, только у неё, так как присутствие Элайджи никак не сказалось на действиях его брата.

Только получив разрядку, он отстранился. Стоило Никлаусу убраться с постели, и Кэтрин быстро натянула на себя простыню.

— Сомневаюсь, что там осталось что-то, что мой брат ещё не видел, — торжество в голосе Никлауса натолкнуло Кэтрин на мысль, что всё это тщательно спланированное представление. — Надеюсь, ты не планируешь ссору со мной, из-за какой-то девки? В конце концов, ей не впервой спать с нами обоими одновременно.

Натянув штаны, Клаус повернулся к Элайдже лицом. А тот всё молчал. Кэтрин же думала, что сказать в своё оправдание такое, чтобы это не выглядело нелепым. Она только открыла рот, но Элайджа одним движением руки остановил эту попытку.

— Мне не нужны твои оправдания, — холод в его голосе ударил по ней, и Кэтрин решила благоразумно промолчать.

— Она в твоём полном распоряжении, брат. К тому же, думаю, Катерина совсем не против, если мы оба воспользуемся её услугами. И почему бы, как и раньше, нам не развлечься с ней вместе.

Положив ладонь на плечо Элайджи, Клаус бросил короткий взгляд на Кэтрин. Слова возмущения готовы были сорваться с её языка. Она ждала, что Элайджа хотя бы опровергнет сказанное Никлаусом, но его молчание лишь подтверждало его правоту.

— К тому же, мы оба знаем, ты её не любишь. Она всего лишь оболочка, так похожая на Татью. Не более.

Кэтрин легко жонглировала жизнями людей. Любила играть с ними, как кошка с попавшей в лапы мышкой. Но слова Никлауса и реакция Элайджи заставили её почувствовать себя использованной. Выбравшись из кровати, закутанная в простынь, она собирала вещи, чтобы потом в ванной одеться и покинуть этот дом навсегда. О своём решении она тут же и сообщила:

— Я ухожу. Не хочу быть вашей игрушкой.

Пальцы сомкнулись на ручке, и она уже собиралась нырнуть за дверь. Но её грубо остановили, и это был вовсе не Никлаус.

— Не думаю. Ты хотела защиты, ты её получишь. Но за всё в жизни приходится платить. Так что ты остаёшься. Здесь. С нами. В нашем полном распоряжении.

Если бы это сказал Никлаус, она бы только коварно улыбнулась, а потом по-тихому исчезла. Но это был Элайджа, и тон его голоса дал понять, что возражений он не потерпит. Холодок страха пробежал по позвоночнику от осознания того, в какую ловушку она сама загнала себя.

Выпустив дверь, Элайджа покинул комнату, Никлаус последовал за братом. А Кэтрин, словно громом поражённая, ещё несколько минут простояла возле входа в ванную.