Игрушка (гет)

Погода совершенно не соответствовала внутреннему настроению бредущей по безлюдной улице девушки. Вечерний воздух принял её в свои тёплые объятия, но ей хотелось совсем иного. Её сердце жаждало огня. Наверное потому, вместо того, чтобы сидеть дома, она в поисках острых ощущений бродила по вечернему городу.

С момента отъезда Элайджи дом казался пустым. И Кэтрин откровенно заскучала. Да, старший брат Никлауса принёс порядок и покой в её жизнь, сердце и душу. Но ей определено чего-то не хватало. Так по-человечески. Кэтрин, привыкшей за пять сотен лет к дыханию смерти за спиной, тишина и порядок быстро наскучили.

Человеческая жизнь так скоротечна и, благодаря Елене, ей осталось прожить в лучшем случае ещё полвека. Чертов двойник влила ей в глотку лекарство, и вот теперь Кэтрин от смерти отделяла лишь удача. Но страшила вовсе не смерть. Скука была бóльшим врагом.

Элайджа присматривал за ней, требуя, чтобы она была осторожна, ведь отнять её жизнь стало проще простого. Но такое положение вещей Кэтрин не устраивало. Пресная, спокойная жизнь обычной смертной была явно не для неё.

Оружие — пистолет двадцать второго калибра — мирно лежало в сумочке, газовый баллончик составлял ему компанию. Всё это могло отогнать от неё разве что простого смертного, но те, кто мог бы напугать до колик в животе, не принадлежали роду людскому.

Свернув в очередной переулок, Кэтрин разочарованным взглядом окинула пространство. Все маньяки, грабители и насильники, на которых она просто мечтала нарваться, словно сговорились: улица была тиха и пуста. Несколько шагов мимо старых, обшарпанных зданий. Кэтрин уже подумывала вернуться домой: похоже, сегодня не её вечер.

— Кого я вижу — Кэтрин Пирс, собственной персоной! Ну, здравствуй, дорогуша, — до боли знакомый голос. Против маньяков она ещё могла выступать, но это был не маньяк.

— Клаус, — имя шелестом слетело с её губ, и его тут же подхватил ветер.

Обернувшись, она окинула спокойным взглядом Клауса. Если это конец, то она уйдёт красиво. А если нет… Ведь она — Кэтрин Пирс, она пятьсот лет ускользала от смерти, так неужели сейчас сдастся на милость судьбы?

В улыбке не было и капли скромности, а направленный на Никлауса взгляд обещал наслаждения, которое Кэтрин могла ему дать. Почему бы и не броситься в омут с головой? Ведь за эти пять столетий ей не раз хотелось снова попасть в его объятия. Такие ненадёжные, но такие обжигающе-опасные.

Стоило желанию отразиться во взгляде, как мгновение спустя она оказалась прижатой к кирпичной стене старого дома. Дышать стало проблематично, ладонь Никлауса сжимала её горло. Она, по идее, должна была испытывать страх: вампиру достаточно надавить чуть сильнее, и такой хрупкой жизни придёт конец. Но Кэтрин не боялась.

— Только не говори, что не хочешь поиграть.

Увидев улыбку, появившуюся после её слов, Кэтрин довольно облизнулась.

— Интересно, как отреагирует мой брат, когда узнает, что ты снова провела ночь со мной? Надеюсь, он пошлёт тебя к чёрту.

Эти слова обожгли ей кожу, обещая много боли и много страсти. Раньше она бы просила отпустить её, но не сейчас. Да и как бы она ни ненавидела Никлауса, она не раз по ночам вспоминала его объятия.

Элайджа всегда был с ней аккуратен, ведь человеческое тело так хрупко и его так легко сломать, а вот Никлаус… он вполне мог дать ей желаемое — ощущение близкой смерти.

И потому, дразня, она провела кончиками пальцев по его щеке.

— Тогда возьми меня, — её шёпот обжёг ему ухо.

— А ты всё такая же сучка, какой и была, хоть теперь и человек.

Ладонь Никлауса легла ей на бедро и забралась под юбку. Завтра на теле, скорее всего, проявятся синяки, но Кэтрин было наплевать. Ей хотелось почувствовать себя живой, и ей казалось, что лучше всего может дать это ощущение краткая боль в минуты наслаждения.

Тонкая ткань, не выдержав напора, треснула: остатки её нижнего белья оказались на земле, где ботинок Никлауса в следующий миг втоптал их в грязь.

— А ты нетерпелив, — улыбаясь, Кэтрин вела пальцами по плечам Никлауса. Её не волновало то, что сейчас они на улице, и их могут увидеть. Попытка поцеловать провалилась, Клаус отстранился, только сильнее сжал пальцы на её бёдрах, разведя ей ноги в стороны.

— Со шлюхами не целуюсь, — вжимая её в стену, произнёс Клаус.

Неприятно, но в этом был весь Клаус, так что она не стала возражать. Буквально повиснув на нём, Кэтрин позволила первородному делать с собой всё, что ему хочется. Чем он и воспользовался.

Если первые стоны ей хотя бы удавалось сдерживать, то сейчас, запрокинув голову и наплевав на то, что их могут услышать, она полностью отпустила себя. Чувство наполненности и радости переполняло её, и было всё равно, что узнав обо всём, Элайджа, скорее всего, вышвырнет её за дверь.

Его рычание ей в ухо только подтверждало правоту — мужчинами можно управлять. Планы Клауса на неё, скорее всего, были совсем другими. И, несмотря на это, она всё ещё была жива.

Если бы не куртка, на спине Клауса остались бы следы от её ногтей.

Кончив, Клаус ещё какое-то время продержал её на весу.

— Элайджи не будет ещё несколько дней, — предложение само сорвалось с языка, пока она поправляла юбку.

— Я приду. И адрес мне не нужен.

Обещание заставило её задрожать, а последние слова навели на мысль, что Клаус переиграл её. И, вероятно, он с самого начала всё так и запланировал.

Одно мгновение, и вот она снова оказалась одна на пустынной улице. Хотя теперь Кэтрин в этом не была уверена. Вполне возможно, что где-то там, в темноте, затаился готовый к атаке хищник.

Возвращение домой прошло без происшествий, но на протяжении всего пути Кэтрин мерещилось чьё-то незримое присутствие. Просто игра воображения?

Кэтрин прокрутила в голове недавнюю встречу: игра в хорошую девочку, по её мнению, затянулась. Элайджа был нужен ей, как могла она забыть об этом?! Когда он рядом, едва ли кто-то посмел бы тронуть её, обидеть. Появление же Никлауса принесло остроты в тихую и спокойную жизнь. И Кэтрин это радовало, но и пугало одновременно. Терять Элайджу не стоило.

Ночи стояли тёплые, и потому она не видела необходимости в том, чтобы закрывать окно. Задёрнув занавески, Кэтрин забралась на постель. Но одеяло осталось заправленным, тонкого шёлка сорочки вполне хватало, чтобы чувствовать себя комфортно.

Опрокинувшись на подушки, Кэтрин попыталась заснуть. Но сон не шёл, и причиной тому был Никлаус. Его прикосновения, слова, его тон, то, как он обращался с ней. Редко кто из мужчин решался на такое. Большинство, пленённые её красотой, держали себя в рамках, но только не он.

Согнув ногу в колене, Кэтрин провела ладонью по бедру, вспоминая, как в него впивались пальцы Никлауса. Сорочка задралась, но Кэтрин не стала её оправлять.

Желание снова почувствовать прикосновения Никлауса мурашками побежало по коже. Кэтрин буквально задыхалась от его силы. Ненависть к Никлаусу, вынудившему находиться в бегах полтысячелетия, всё ещё жила в ней. Но, несмотря на всё, Кэтрин хотела его.

В то же время ей хотелось безопасности и защиты. И это то, что ей мог дать Элайджа. Только теперь остро стоял вопрос: как долго он будет оставаться рядом, особенно если узнает про Никлауса?

Кэтрин прекрасно понимала, что если Клаус завтра или в любое другое время постучится в дверь, то она не только откроет, но и пригласит его в дом.

Облизав пальцы, Кэтрин провела ими вдоль тела. Дразня саму себя, она запрокинула назад голову, представляя, что это Никлаус касается её. Милая Елена назвала бы её шлюхой, а ведь Кэтрин не раз говорила ей, что любить двоих — это нормально.

Сегодняшнее платье отправилось в корзину для грязного белья, ведь на нём остались следы её небольшого приключения. И не только на нём. Спину слегка саднило, но это того стоило. Пролежав так какое-то время, Кэтрин перевернулась на бок, но уснуть не удавалось. Проворочавшись ещё немного, она, в конечном счёте, избавилась от сорочки. Так стало гораздо легче. Прохладный ночной воздух касался разгорячённой кожи, и Кэтрин наконец-то удалось забыться.

С Майклсонами вкус жизни стал острее. С братьями Сальваторе такого и близко не было.

* * *

Лучи восходящего солнца только-только окрасили небосвод красным, а Кэтрин уже спускалась вниз, чтобы открыть раннему посетителю дверь. Она никого не ждала и в первый раз даже не отреагировала на стук. Только вот утренний гость не уходил и оказался довольно настойчив в желании встретиться с ней.

Наспех накинув на плечи короткий халатик, Кэтрин спустилась. Только открыв дверь, она поняла, что другого выхода ей бы по-любому не предоставили. Слова проклятья едва не сорвались с языка, когда она рассмотрела визитёра.

— Никлаус.

— И тебе доброе утро, дорогуша. Пригласи меня.

Она могла бы поартачиться, ведь стоя там, за дверью, Клаус ничего не мог ей сделать. Но спорить с утра пораньше ей совершенно не хотелось. И потому она устало произнесла:

— Входи.

Стоило только ему переступить порог и дверь захлопнулась. Секундой спустя её прижали к стене. Всё как накануне вечером: ладонь Никлауса на её горле, только в этот раз давление было совсем слабое.

— Только не говори, что пришёл убить меня, — хриплым ото сна голосом произнесла она.

— Думаю, тебе прекрасно известна цель моего визита.

Неспешно развязывая пояс халата одной рукой, Никлаус подушечкой большого пальца прошёлся по губам Кэтрин.

— Моё предложение всё ещё в силе, — довольно улыбаясь, Кэтрин положила ладони ему на плечи.

— Отлично, я хочу отыметь тебя везде, где ты была с моим братом и там где не была. Буду трахать тебя, как последнюю шлюху, — последние слова Клаус произнёс шёпотом ей на ухо.

— Тогда сделай это, — говоря, Кэтрин вела ладонями по его груди и остановилась, когда добралась до джинсов.

Всё, что она успела — это выдернуть хвост ремня из пряжки, а дальше её остановили.

— Не так быстро, дорогая.

Следуя за Никлаусом, Кэтрин оказалась в гостиной, а несколько минут спустя сидела у него на коленях лицом к лицу. И сейчас её только радовало, что кроме халата на ней ничего не надето.

Ладони Никлауса легли ей на бёдра, но без движения надолго не остались. Стоило им пройтись чуть вверх, и полы халата разошлись, давая понять, что препятствий нет.

Единственная преграда сброшена на пол, оставив Кэтрин полностью обнажённой. Теперь взору Никлауса было предоставлено всё. Кэтрин ни капли не смущало ни то, что сейчас день, ни откровенный взгляд, блуждающий по её телу, ни то, что его ладонь, начав движение на бедре, двинулась вверх и остановилась, достигнув груди.

— Кто-то мне что-то обещал, — мягко промурлыкала она. И Клаус довольно улыбнулся. А мгновение спустя приподнялся с дивана, давая ей возможность завершить начатое в коридоре.

Она снова опустилась к нему на колени, принимая его в себя. Сжав бёдрами его бёдра и обвив руками шею, Кэтрин начала свой танец. Медленно двигаясь, она постепенно увеличивала темп. Имя Клауса не раз слетало с чуть приоткрытых губ.

Ей нравилось чувствовать свою власть над ним, нравилось то, как в его глазах, затянутых желанием, отражается её облик. Нравилось слышать, как с его губ слетает её имя. Нравилось чувствовать его прикосновения, его взгляды, направленные на неё.

Когда они оба получили желаемое, Кэтрин отстранилась. Поднявшись, она нарочито медленно накинула на себя халат. И прошла на кухню, ведь в отличие от Никлауса и его брата, ей необходима обычная пища.

Клаус молча следовал за ней. Готовя завтрак, Кэтрин исподтишка наблюдала за устроившимся на табурете Клаусом. Сколько у них есть времени, и на что она может рассчитывать, когда вернётся Элайджа? Как ей уговорить Никлауса ничего не рассказывать брату?

Ведь она далеко не дура, и, если Элайдже придётся выбирать между ней и братом, Кэтрин прекрасно знала каков будет результат. Она снова останется одна в целом мире, где полно тех, кто с радостью пустит её в расход.

Первые месяцы после того, как она стала человеком, показались ей настоящим испытанием. Не было вампирской силы, регенерации. Каждая клеточка тела в первое время просто горела при физических нагрузках. Постепенно она привыкла. А потом неожиданно на пороге её дома появился Элайджа. Он просто хотел увидеть её, и Кэтрин, недолго думая, пригласила его в свой дом.

Тогда в её жизни появился покой и стабильность. И пресность, от которой она так хотела избавиться. Появившийся Никлаус как никто другой мог дать ей остроту и новизну. Чувство тревоги и опасности всегда сопровождало его, как безопасность и надёжность всегда были рядом с Элайджей.

Покончив с завтраком, Кэтрин направилась в спальню. Она собиралась немного пройтись, а перед этим планировала принять душ. Только вот у Никлауса на это, похоже, были свои планы. Хотя, возможно, они полностью соответствовали её желаниям, ведь дверь в комнату, как и в ванну, она оставила чуть приоткрытой, словно предлагая продолжить игру.

* * *

Дни наедине с Никлаусом оказались такими горячими, что Кэтрин совершенно перестала беспокоиться об их последствиях. Более того, Клаус притащил в дом мольберт и краски, и по утрам рисовал. И в такие моменты, казалось, забывал обо всём. Для него существовали только он и его давнее увлечение.

Утренние часы самое то для сна. Покой ночи ещё не нарушен, и свет восходящего солнца окрашивает всё в невероятные цвета. Именно это время Клаус проводил за мольбертом. И все бы ничего, если бы своим источником вдохновения он не выбрал бы её — Кэтрин Пирс.

Когда в первый раз она застала его за этим занятием, то была поражена. Нет, она не против, только вот это чувство не совсем привычно. И если раньше её тело было скрыто тонким слоем простыни, то позже Клаус легко уговорил её избавиться от мешавшего предмета.

Кэтрин совершенно не стеснялась, хотя взгляды Никлауса в такие моменты, казалось, говорили, что она вовсе не объект для удовлетворения физических нужд.

Вот и сегодня, открыв глаза, она застала Никлауса за его утренним развлечением. Наблюдать за ним в такие моменты было необычно. Он словно находился в каком-то другом измерении: сосредоточен и не замечал ничего вокруг.

Кэтрин не знала, сколько прошло времени, но вот последний штрих нанесён, и кисть отложена в сторону, взгляд зелёных глаз направлен на неё. Теперь в них горит вовсе не тот огонь, что был мгновение назад.

Отбросив тряпицу, Клаус медленно подошёл к постели. Кэтрин даже не подумала подняться, только села, и, словно для игры, прикрылась простыней.

— Тебе не кажется, что изображать скромницу уже поздно, — коснувшись пальцами её подбородка, произнес Никлаус.

Она же, продолжая игру, потупила взор. На Клаусе только спортивные штаны, а на самой Кэтрин из одежды ничего. Только простыня, тонким слоем скрывающая её наготу.

Присев на край кровати, Клаус медленно потянул простыню на себя, а Кэтрин «нехотя» выпустила её из своих пальцев. То, как он смотрел на неё, только пробуждало желание. Она мечтала, чтобы Клаус поцеловал её, но за все эти дни его губы ни разу не коснулись её. Только тело получало его поцелуи.

Кэтрин ни капли не смущало то, что она лежит перед ним нагая, и она решила продолжить игру. Отвернувшись, опустила взгляд на кровать. Короткий смешок с его стороны был ей ответом. А секунду спустя на бедро легла ладонь Никлауса. Мягко поглаживая, она медленно двигалась по нему вверх и остановилась, достигнув талии.

Она по-прежнему не смотрела на него, только прикосновения, только ласки. Ладонь Клауса двинулась выше, оставляя на коже хоть и невидимый, но ощутимый след. Он пылал, требуя успокоения.

На секунду отстранившись, Клаус избавился от одежды, только тогда Кэтрин подняла взгляд на него. Следя за тем, как он забирается на кровать, Кэтрин чуть сдвинулась в сторону, давая ему место для манёвра.

Его ладони лежали на её разведённых в сторону ногах. Чуть сжав пальцы, Клаус подтянул её ближе к себе. Кэтрин не сопротивлялась, она хотела снова стать его, и чтобы он снова принадлежал ей. И Клаус выполнил её желание.

Отдаваясь ему так открыто, она и получала от него сполна. Когда её имя слетало с его губ, а она шептала его в моменты единения, Кэтрин забывала обо всём. И ей хотелось, чтобы эти мгновения длились вечно.

— Никлаус, я ещё могу поверить, что Кэтрин не узнала о моём приближении, но ты… Ты просто не мог не услышать.

Мгновение назад она была на вершине блаженства, но всего несколько слов опустили её с небес на землю. Кэтрин даже попыталась прикрыться. И откуда только эта внезапно проснувшаяся застенчивость? Бушевавший в крови огонь погас, но, похоже, только у неё, так как присутствие Элайджи никак не сказалось на действиях его брата.

Только получив разрядку, он отстранился. Стоило Никлаусу убраться с постели, и Кэтрин быстро натянула на себя простыню.

— Сомневаюсь, что там осталось что-то, что мой брат ещё не видел, — торжество в голосе Никлауса натолкнуло Кэтрин на мысль, что всё это тщательно спланированное представление. — Надеюсь, ты не планируешь ссору со мной, из-за какой-то девки? В конце концов, ей не впервой спать с нами обоими одновременно.

Натянув штаны, Клаус повернулся к Элайдже лицом. А тот всё молчал. Кэтрин же думала, что сказать в своё оправдание такое, чтобы это не выглядело нелепым. Она только открыла рот, но Элайджа одним движением руки остановил эту попытку.

— Мне не нужны твои оправдания, — холод в его голосе ударил по ней, и Кэтрин решила благоразумно промолчать.

— Она в твоём полном распоряжении, брат. К тому же, думаю, Катерина совсем не против, если мы оба воспользуемся её услугами. И почему бы, как и раньше, нам не развлечься с ней вместе.

Положив ладонь на плечо Элайджи, Клаус бросил короткий взгляд на Кэтрин. Слова возмущения готовы были сорваться с её языка. Она ждала, что Элайджа хотя бы опровергнет сказанное Никлаусом, но его молчание лишь подтверждало его правоту.

— К тому же, мы оба знаем, ты её не любишь. Она всего лишь оболочка, так похожая на Татью. Не более.

Кэтрин легко жонглировала жизнями людей. Любила играть с ними, как кошка с попавшей в лапы мышкой. Но слова Никлауса и реакция Элайджи заставили её почувствовать себя использованной. Выбравшись из кровати, закутанная в простынь, она собирала вещи, чтобы потом в ванной одеться и покинуть этот дом навсегда. О своём решении она тут же и сообщила:

— Я ухожу. Не хочу быть вашей игрушкой.

Пальцы сомкнулись на ручке, и она уже собиралась нырнуть за дверь. Но её грубо остановили, и это был вовсе не Никлаус.

— Не думаю. Ты хотела защиты, ты её получишь. Но за всё в жизни приходится платить. Так что ты остаёшься. Здесь. С нами. В нашем полном распоряжении.

Если бы это сказал Никлаус, она бы только коварно улыбнулась, а потом по-тихому исчезла. Но это был Элайджа, и тон его голоса дал понять, что возражений он не потерпит. Холодок страха пробежал по позвоночнику от осознания того, в какую ловушку она сама загнала себя.

Выпустив дверь, Элайджа покинул комнату, Никлаус последовал за братом. А Кэтрин, словно громом поражённая, ещё несколько минут простояла возле входа в ванную.

Злой удар обрушился на ни в чём не повинную подушку, и Кэтрин устало упала на кровать. Плевать что её соседи, скорее всего, всё слышали. Пусть. Пусть знают как её бесит нынешнее положение вещей. Сегодня она не только проснулась, но и уснула одна. Сжав кулаки так, что ногти впились в ладони, Кэтрин несколько раз ударила по кровати. Как же её всё достало!

Сперва Элайджа с его чёртовым заявлением, что она никуда отсюда не уйдёт, а останется в их полном распоряжении. Теперь это. Братья Майклсоны с того разговора её словно не замечали. Никлаус молчаливо проходил мимо и не реагировал ни на какие из её действий. Элайджа старательно игнорировал все попытки с ним заговорить. Хотя еда каждый раз появлялась на столе в определённое время. И Кэтрин прекрасно знала, что Никлаус здесь ни при чём.

За эти дни Никлаус ни разу не появился в её комнате, и даже мольберт с принадлежностями перенёс в другую. Что, чёрт возьми, эти двое затеяли? И как, скажите на милость, понимать слова Никлауса о совместном развлечении? Да, полтысячелетия назад она спала с ними обоими в одно время, но не в одной постели. А сейчас, сейчас Клаус намекал совсем не на это.

Прикусив губу, Кэтрин в очередной раз за эти дни задумалась над его словами. И неожиданно поняла, что ей самой было бы это интересно. По отдельности оба Майклсона хороши. Взрывной, словно вулкан, Никлаус и Элайджа с его ледяным спокойствием. О да, ни Деймон, ни Стефан, да уж что говорить, ни один мужчина из её жизни так не действовал на неё. А уж если они окажутся втроём…

Эту мысль следовало хорошенько обдумать и решить, что делать дальше. Её тело желало почувствовать вновь прикосновения обоих братьев и плевать, по отдельности или вместе. А раз так, то нужно срочно что-то предпринять.

Бросив взгляд на стоявший на прикроватной тумбочке будильник, Кэтрин вспомнила и про завтрак. На кухне наверняка всё уже почти готово. Значит, пора вставать.

Решив пока просто разведать обстановку и посмотреть в каком кто настроении, Кэтрин нацепила халат и, с намерением спуститься вниз, открыла дверь. Больше не сделала и шагу, ведь на пороге стоял столик с уже готовым завтраком. Зло топнув ногой, Кэтрин вкатила его в комнату. Похоже, Элайджа всё рассчитал, ведь ещё вчера она для трапезы спускалась вниз, а теперь всё готовое преподнесено ей на блюдечке.

Что бы кто ни говорил, но готовить Элайджа умел. Мясо просто таяло на языке, и Кэтрин от удовольствия прикрыла глаза. Что же, похоже, с ней затеяли свою игру. Пускай. За пять сотен лет она прекрасно научилась юлить и обманывать, и не раз ускользала из различных ловушек. А рядом с Майклсонами она будет накормлена, напоена, и главное, в безопасности. Настолько, насколько может быть безопасно рядом с двумя хищниками.

Покончив с завтраком, Кэтрин выставила столик за дверь. Раз уж доставку обеспечили, то и об этом сами пусть заботятся. Еда — это, конечно, хорошо, но ей надоело сидеть в четырёх стенах. Майклсоны никуда её не выпускали, и кто-нибудь из них обязательно находился в доме.

Оставалось надеяться, что ей легко удастся уговорить хотя бы одного из них пойти с ней. Убегать пока что не входило в её планы. Будь она по-прежнему вампиром — да, она спокойно прожила бы одна. Но она человек, и за свою долгую жизнь успела многим насолить. Потому нужно быть осторожной. Того, кто решится сунуться к ней, когда рядом один из Майклсонов, можно назвать самоубийцей.

Критически осмотрев себя в зеркале, Кэтрин разочарованно провела ладонью по слегка округлившемуся животу. Нет пока всё отлично и если верить весам, то поправилась она совсем чуть, всего лишь пара килограммов и они практически незаметны. «Это всё Элайджа и его готовка, нельзя отказаться от таких вкусностей!» Придя к такому выводу, Кэтрин хитро улыбнулась. Кажется, она знает, кто из братьев составит ей компанию на прогулке.

Но прежде чем спускаться вниз, ей стоило привести себя в порядок. Если с Никлаусом можно было одеться как угодно, то Элайджа… с ним требовался другой подход. Сексуально, но не вульгарно, иначе её образ забракуют.

Сложив отобранные вещи, Кэтрин так же присмотрела и духи. Слишком резкий аромат скорее оттолкнёт от неё обоих кавалеров. У Никлауса нюх после снятия проклятья стал намного острее, чем у его брата. Но не стоило забывать, что Элайджа человеком также не являлся. И хоть обоняние вампира не отличалось такой остротой как у оборотня, но всё-таки превосходило человеческое. Выбрав один из нежных и мягких ароматов, Кэтрин посчитала дело завершённым. Её план должен сработать как надо, ведь она не кто-нибудь, а Кэтрин Пирс.

Закончив с приготовлениями, Кэтрин решила принять душ: перед прогулкой не помешает освежиться, смыть с себя весь накопившийся негатив.

Она всегда знала как привлечь к себе внимание. Вот и сейчас, одеваясь, рассчитала каждую мелочь. Тонкая сетка чулок покрывала стройные ноги, кружевное белье скрывалось под тканью дорогого и элегантного платья. И, конечно же, примешался запах заранее выбранных духов. Никаких шпилек: да, с ними ноги выглядят ещё длиннее, но она слишком хорошо за эти месяцы узнала возможности человеческого тела. Это в прежние времена Кэтрин могла проходить на шпильках весь день и не устать, а сейчас такое не сошло бы ей с рук.

Нанеся последние штрихи в виде макияжа и духов, Кэтрин расправила несуществующую складку на подоле и покинула комнату. Сомневаться в том, что в доме кто-то есть, не приходилось. С первого этажа по всем остальным распространились начальные аккорды одной из известнейших в мире мелодий.

Мелодия сопровождала Кэтрин на всём отрезке пути от дверей комнаты и до прохода в гостиную, в котором она замерла, облокотившись о косяк. Как Кэтрин и предполагала — это мелодия создана Элайджей. Никлаус тоже, как и брат, умел играть, но его творения не звучали столь чисто, возможно, потому, что он никогда не сливался с музыкой настолько тесно. В такие моменты Элайджа, как его младший брат во время рисования, словно находился не в этом мире.

Одна мелодия стихла, и Кэтрин приблизилась, облокотившись на рояль, позволила себе на эти волшебные мгновения забыть о том, кто рядом с ней и по какой причине она здесь находилась. А Элайджа словно не замечал её присутствия. И вот уже аккорды новой, совершенно другой мелодии заполнили дом, разгоняя воцарившуюся на мгновение тишину.

В такие моменты Кэтрин предпочитала не отвлекать Элайджу. Она успела уяснить — он терпеть не может, когда приходится прерывать игру из-за какой-нибудь мелочи.

Слушая, Кэтрин прикрыла глаза и мысленно перенеслась в совершенно другое время. Тогда она тоже была всего лишь человеком. Человеком, который не знал о мире сверхъестественного.

Англия, 1492 г.

Женское обаяние то ещё оружие, и Кэтрин Пирс, на тот момент Катерина, прекрасно научилась им пользоваться. По городу, в котором она остановилась, распространялись слухи о бале, который должен состояться в одном из особняков, и Кэтрин мечтала попасть туда. Только вот кто она такая, чтобы богатые господа пригласили её к себе на вечер?

Этот вопрос Кэтрин задавала себе не раз и не два по дороге к особняку. Да, она могла очаровать практически любого, но кто же знал, что под её обаяние попадёт сидевший неподалёку молодой человек. Он представился ей как Тревор, и Кэтрин удивилась, когда от него поступило приглашение посетить мероприятие, что устраивалось в одном из особняков.

Тогда она, ни о чём не думая, согласилась. Хотя это не совсем верно. Кэтрин надеялась привлечь внимание кого-то из господ. Тревор же всего лишь средство для достижения цели.

Стоило им пересечь порог, и музыка окружила её, так было в тот вечер и во многие другие, что она провела в этом особняке. Её план удался, внимание Кэтрин привлекла, только вот на тот момент она даже не заподозрила, каким именно оно было.

Дни и вечера, как и ночи, она проводила в компании одного из братьев. Клаус ей улыбался, целовал руку и называл «Моя прелестная Катерина». Эти моменты счастья и уверенности, что всё идёт хорошо, остались в её памяти навсегда.

Прогулку по воспоминаниям прервала внезапно наступившая тишина. Открыв глаза, Кэтрин встретилась взглядом с Элайджей. Краснеть она разучилась уже давно, да и смущаться тоже, но сейчас чувствовала себя неловко. Словно её поймали за подглядыванием в замочную скважину.

— Элайджа, я… — опустив взгляд, Кэтрин стала рисовать узор на крышке рояля, когда поняла, что не знает что сказать.

— Не стоит, Кэтрин, — «Кэтрин» мысленно повторила она, а ей так хотелось снова услышать «Катерина». Глупая надежда, особенно после произошедшего. — Чего ты хотела?

Под его взглядом она невольно поёжилась, такое чувство словно кожи коснулся ледяной ветер. И, не удержавшись, Кэтрин провела ладонями по рукам.

— Я больше не могу сидеть в четырёх стенах, Элайджа. Чувствую себя героиней одной из этих глупых детских сказок. Элайджа, прошу…

Сейчас главное было не перестараться. Клаус бы просто рассмеялся ей в лицо и либо, плюнув на всё, удалился, либо взял её с собой на прогулку. Просто ради того, чтобы всё время измываться над ней. Но Элайджа — совершенно другое дело.

— Кэтрин… Впрочем, ладно.

Оставив позади свою клетку, Кэтрин вышагивала рядом с Элайджей. От него так и несло напряжением. Он словно не доверял ей или чего-то опасался. И Кэтрин старательно помалкивала. Узкие улочки Нового Орлеана сменяли одна другую, и ей уже стало казаться, что этот молчаливый бойкот растянется на всю их прогулку, но стоило им подойти к Французскому кварталу, всё изменилось.

Указав на один из домов, Элайджа начал рассказывать ей о том, как они проводили здесь время в прошлом. И Кэтрин заслушалась. С ним было легко и хорошо. Она словно забыла о том, кто они. Как будто не существовало никого кроме них. Кэтрин даже забыла про Никлауса, пока Элайджа не напомнил про него.

Экскурсия по городу прошла в тихом и неспешном темпе. Прогулка ей понравилась, и Кэтрин снова ощутила свободу хотя бы на эти несколько часов. Элайджа рядом расслабился. Когда он рассказывал о событиях прошлого, то улыбался. И Кэтрин неоднократно ловила себя на том, что улыбается в ответ.

За время «экскурсии» они успели не только пройтись по кварталу, но и сделать остановку в одном из небольших кафе, где Кэтрин смогла пообедать. Еда в целом оказалась приличной. К тому моменту как они снова переступили порог особняка, на небе рассыпались звёзды, и небо окрасилось в чёрный.

Ещё минуты назад Кэтрин чувствовала себя свободной и вот в одну секунду всё изменилось. Дверь захлопнулась у неё за спиной, и вновь возникло ощущение плена.

Вернув Элайдже согревавший её пиджак, Кэтрин прошла вглубь и столкнулась с насмешливым взглядом зелёных глаз. Расположившийся в кресле, Никлаус в момент её появления как раз перевернул страницу лежавшей на коленях книги. И протянул руку за стоявшим на столике бокалом.

— Как погуляли? — В голосе насмешка, и Кэтрин захотелось просто уйти. Глупо и неправильно, Клаус ни за что не упустит возможности поддеть её и брата.

— Просто замечательно, — Кэтрин чуть не закатила глаза, в голосе Элайджи ей послышалась подколка. Вопрос только кому она адресована, судя по ехидной улыбке Никлауса — ей.

Попытка уйти к себе провалилась — её перехватили и, поймав взгляд Элайджи, Кэтрин устало выдохнула.

— Если вы двое собираетесь тренироваться в остроумии, то я бы хотела пойти наверх и отдохнуть.

Смешок со стороны Клауса и улыбка Элайджи послужили ей ответом.

— Дорогуша, ты сама загнала себя в эту ловушку, — отложив книгу, Клаус покинул кресло и приблизился к ней. Пальцы прошлись по волосам, а щеки коснулось тёплое дыхание. — Впрочем, развлекайтесь, а у меня дела. — Секунду спустя входная дверь хлопнула, и Кэтрин осталась наедине с Элайджей.

Ноги ныли, и Кэтрин, ни о чём не думая, сняла туфли. Сразу стало легче, словно оказалась вновь на свободе. В блаженстве прикрыв глаза, она на короткий миг позабыла обо всём. Так не хотелось делать эти шаги и прерывать этот миг секундного расслабления.

Но скрипнувший под ногой пол всё испортил. Стоило представить, как она будет подниматься по ступенькам наверх, и тут же навалилась усталость. Но не успела Кэтрин сделать и пару шагов по направлению к лестнице, как оказалась прижатой к груди Элайджи. Он легко держал её на руках. Впрочем, для вампира она, скорее всего, и вправду практически ничего не весила.

— Спасибо.

Короткая, адресованная ей улыбка, мгновение, и они уже возле дверей в её комнату. Рядом с Клаусом по венам бежал адреналин, но сейчас в объятиях его брата Кэтрин ощущала покой.

Не остановившись на пороге, Элайджа донёс её до кровати, возле которой и поставил на пол. Кэтрин совершенно не хотелось его отпускать. Прикрыв глаза, и запрокинув голову назад, она прислонилась к нему.

— Не уходи, — шёпотом слетело с губ раньше, чем она успела осознать, что произнесла это вслух.

Ладонь Элайджи ненавязчиво легла ей на живот, и дыхание обожгло кожу. Кэтрин полностью расслабилась. Никлаус ушёл, так почему бы и не вспомнить о том, как они вместе проводили ночи.

Позволив туфлям упасть на пол, Кэтрин попробовала повернуться к Элайдже лицом, но ей не позволили.

— Не двигайся, — мягкое прикосновение к волосам, и Кэтрин, чуть ли не мурлыча, прикрыла глаза. Если Элайджа так хочет, то почему бы и нет?

Сместившись с волос, прикосновения перенеслись на щеку, и, пройдясь по скуле, замерли в районе подбородка. Облизав быстро губы, Кэтрин снова попробовала вмешаться в процесс, накрыв ладонь Элайджи своей.

— Кэтрин, я же приказал тебе не двигаться!

Кивнув, она позволила руке упасть вдоль тела. За дни, что Элайджа находился рядом с ней до своего отъезда, она привыкла к его мягкости, и сейчас слышать командные нотки было неожиданно и странно.

Пол скрипнул, и лёгкий холодок коснулся кожи. Расстояние между ней и Элайджей чуть увеличилось, но Кэтрин кожей ощущала его присутствие в комнате. Близко и далеко в одно и то же мгновение. Никаких касаний, только воздух поглаживал кожу там, где в миллиметре от неё проходила его рука. Кэтрин же хотелось почувствовать обжигающий жар объятий, но Элайджа словно издевался над ней.

Подумать только, а она ещё Клауса называла садистом. Элайдже даже не нужно ничего делать, чтобы она готова была просить его прекратить. Сжав кулаки, Кэтрин нервно следила за его действиями.

Дыхание обожгло кожу, но Элайджа по-прежнему не дотронулся до неё. Хотелось уже взвыть, когда он, сделав шаг в сторону, повернулся к ней и несколько мучительно долгих секунд рассматривал. Кэтрин попыталась задать вопрос.

— Т-с-с. — Его палец, прося о тишине, коснулся губ — снова не её, и Кэтрин так ничего и не сказала. Пиджак снят и аккуратно сложен, Элайджа, словно нарочно, тянул время. И вот он вновь у неё за спиной.

На секунду прикрыв глаза, Кэтрин отчётливо слышала, как билось о рёбра сердце. Так громко, словно она вновь вампир, и она точно знала — Элайджа виновен в том, что происходило с ней.

Кэтрин уже надоело стоять, изображая статую, но сейчас Элайджа пугал её и в то же время она знала: вреда ей не причинят.

Копна тёмных волос, отведённая его рукой, легла на плечо, и прохладные пальцы коснулись кожи. Прикусив слегка губу, Кэтрин ждала дальнейших действий Элайджи.

Замок на платье поддался легко. Его ладони, раздвигая ткань, прошлись по спине, на мгновение задержались на плечах, и платье мягко скользнуло вниз по силуэту и оказалось у её ног. Медленно и дразня, Элайджа провёл костяшками по её позвонкам, посылая волну мурашек.

С Клаусом всё происходило стремительно, и ей нравилась та страсть и тот огонь, что он пробуждал в ней. Но сейчас от этих почти невесомых прикосновений по телу прокатывала одна волна дрожи за другой. Элайджа словно играл на ней, создавая новую мелодию, слышимую только ему.

Воздух холодил кожу, а движение ладоней Элайджи по ней наоборот согревали, гоня огонь по крови. Кэтрин медленно теряла связь с реальностью и не желала, чтобы это прекращалось.

Шёлк на бёдрах и капрон, объявший стройные ноги — вот и всё, что осталось из одежды. Мягкое соприкосновение ткани и обнажённой кожи произошло в тот момент, когда её, практически раздетую, Элайджа прижал к себе и огладил ладонями гладкую кожу. Она была в прекрасной форме, хоть и начала стареть из-за принятого лекарства, вернувшего ей человечность. Касания прошлись от хрупкой шеи вниз, к груди, на миг задержавшись на сосках, пальцы скользнули ниже. Кэтрин чуть не задохнулась от этих почти невинных ласк. Проведя кончиком языка по приоткрытым губам, она хищно и довольно облизнулась. Элайджа здесь, рядом с ней, несмотря на то, что она спала с его братом.

Резкий рывок, и она оказалась лежащей спиной на кровати. Элайджа, возвышаясь, стоял над ней. Нервно сглотнув, Кэтрин, успокаиваясь, прикрыла глаза. Если бы он хотел причинить ей вред, сделал бы это давно, и ей нечего бояться. Кончики его пальцев прошлись по бёдрам, всё ещё покрытым капроном, и от этого прикосновения ощущались куда острее.

Заметив, что Элайджа наблюдает за её реакцией, Кэтрин позволила новой улыбке появиться на лице. Всего секунда, и кровать прогнулась под весом его тела. Элайджа склонился над ней, даря практически целомудренный поцелуй в лоб. А после его дыхание коснулось щеки и сместилось ниже.

— Элайджа, — на грани слышимости произнесла она, совершенно уже перестав контролировать свои действия и мысли.

Хотелось поцелуя, но Элайджа легко избежал этого. Кэтрин могла бы обидеться, но сейчас решила не думать об этом. Вместо этого губы оставили свой след на его шее, а руки легли на плечи и сместились к воротничку рубашки. Ухватившись за галстук, Кэтрин в считанные секунды избавилась от этой части гардероба и уже собралась отбросить её прочь, как её остановили. Галстук вернулся к хозяину, а её ловкие пальцы успели расстегнуть пару верхних пуговиц рубашки. Но и тут её ждало разочарование. Похоже, Элайджа что-то затеял. Её остановили и секунду спустя руки отвели в сторону.

— Кэтрин, я же ясно сказал: ничего не делай без моего разрешения.

Кивнув, Кэтрин решилась поддразнить Элайджу и, хитро улыбаясь, провела ступнёй по его ноге. Ей так хотелось, чтобы он перестал сдерживаться и наконец-то отпустил себя. Не удержавшись и наплевав на недавно сказанные слова, Кэтрин попыталась расстегнуть ремень на брюках. Секундой спустя её запястья оказались в плену — прижаты к покрывалу, а брошенный бесполезной тряпкой галстук, обвился вокруг них змеёй, стягивая их вместе. Довольный смех сорвался с её губ.

Продлился он недолго, её подбородок попал в железный захват, и смех сам собой оборвался. Взгляд глаза в глаза длился мгновение, но после него Кэтрин покорно ждала дальнейших действий со стороны Элайджи.

Отстранившись, он нарочито медленно, расстёгивая одну пуговицу за другой, избавился от рубашки. Не собираясь скрывать своего интереса, Кэтрин рассматривала Элайджу. Взгляд с лица сместился на шею, прошёлся по плечам и спустился ниже. Что ни говори, а Элайджа выглядел великолепно. Ничего лишнего. Никаких перекаченных мышц. В конце концов, в прошлом Элайдже, как и остальным членам семьи, приходилось держать в руках оружие и пускать его в ход. В меру упитанный, в меру воспитанный. Лишь немногие сталкивались с его тёмной стороной и остались при этом живы. И Кэтрин принадлежала к тем, кому удалось это сделать.

В образовавшейся тишине выдернутый из брюк ремень слишком громко щёлкнул, возвращая её из мира воспоминаний в реальность. Секундой спустя он змеёй свернулся на покрывале, словно намекая: не будешь слушаться, и я вступлю в игру. В скором времени брюки присоединились к сложенным на стуле рубашке и пиджаку.

А мгновением позже кровать прогнулась под весом второго тела, и Кэтрин оказалась прижатой к покрывалу. Кончиком пальца Элайджа коснулся её носа, и, прочертив линию от него до подбородка, пошёл дальше. Отдавшись ощущениям, Кэтрин прикрыла глаза. Остановившись на мгновение на одной из ключиц, рисуемая линия продолжилась дальше. Оставив след в ложбинке между грудями, проследовала ниже. Всё прекратилось, как только достигла шёлковой границы.

Приподнявшись, Кэтрин дала Элайдже возможность избавить себя от последнего мешавшего им предмета. Дрожь прошла по телу, когда Элайджа, почти не касаясь кожи, провёл кончиками пальцев от щиколотки до ягодиц, а после, чуть сжав, заставил развести ноги в стороны.

Все его игры, все манипуляции привели к тому, что момент единения ощущался как нельзя острым и желанным. Ей самой этого хотелось больше, чем когда-либо. Сладостный стон слетел с губ. Она — словно правильно настроенный инструмент под умелыми руками музыканта. Кэтрин вскоре погрузилась полностью в ощущения, что дарили ей умелые ласки Элайджи. Лишь его имя слетало с её губ.

После, лёжа в его объятьях, Кэтрин приходила в себя. На запястьях сохранился след от галстука, но она не возражала. Довольная улыбка не сходила с губ, пока её пальцы вырисовывали непонятные узоры на его коже. Сейчас Элайджа ей не препятствовал. Лежал с закрытыми глазами. Такой расслабленный и тихий: и не подумаешь что он один из самых опасных хищников, населяющих эту планету.

Его кожа прохладная на ощупь, и Кэтрин нравился этот контраст между собой и ним. Задумавшись, она не заметила, как рисунок сместился с его бока ниже, и её тут же остановили. В глазах напротив тьма, и Кэтрин поняла — Элайджа не потерпит игр.

— Спи, — одно короткое слово, произнесённое спокойным голосом, а внутри всё на секунду сжалось.

Пальцы разжались: она снова свободна. Прижавшись как можно ближе, Кэтрин уткнулась носом ему в плечо, и только тогда закрыла глаза. Элайджа прав: ей нужен отдых. Позволив себе полностью расслабиться, Кэтрин, прижатая к Элайдже и накрытая одеялом, медленно погрузилась в сон.