Хочешь пей, а хочешь пой, все равно придет Малфой (джен)

Гермионе Грейнджер порой удивительно не везло, особенно в пятницу. Конечно, в сегодняшнем невезении она была во многом виновата сама: не стоило нырять с головой в работу, как камикадзе в пике, не стоило с детства дружить только с парнями, которые никогда не придают значения тому, о чем следовало бы помнить. Гермиона уже давно смирилась с тем, что ее друзья, вопреки всем приличиям, аппарируют поздним вечером к ней домой, заливая ковер струящейся с одежды водой и уверяя, что только что вспомнили, что они потеряли зонтик, что они стучатся к ней по утрам в выходные, потому что после ночных шатаний им захотелось пожелать кому-то доброго утра, но с тем, что в день рождения ей вместо подарков достались только несколько безличных поздравлений от почтовой службы, домовладельца и других официальных лиц, она смириться все же не могла.

— Жалкое зрелище, — грустно сказала Гермиона, глядя на тощую стопку открыточек и подаренную сослуживцами чашку, больше похожую на пивную кружку. — Душераздирающее зрелище.

Но подбодрить себя этой фразой из детской сказки ей не удалось, потому что факт оставался фактом: на ее двадцать девятый день рождения ни одна сволочь даже не догадалась подарить ей цветы, не говоря уже об огромной корзине роз или орхидей, о которой, похоже, она могла мечтать до старости. Гермиона в сердцах громко захлопнула ящик стола со скудными подарками и аппарировала к себе домой.

— Люмос, — произнесла Гермиона в темноте, стаскивая через голову надоевшую ей за день строгую деловую мантию, и в светильниках загорелись мерцающие волшебные огоньки.

Вряд ли Гермиона ожидала увидеть появившуюся в ее отсутствие гору подарков, но того, что она увидела, она ожидала еще меньше. На ее любимом диване лежал Малфой, в белых брюках и похабно расстегнутой на груди черной шелковой рубашке.

— Привеет, — протянул Малфой с дивана. — Слушай, Грейнджер, классная комбинашка.

— Дать поносить? — огрызнулась Гермиона. — Обливейт!

Но по Малфою на диване только пробежала мелкая рябь.

«Иллюзия, — подумала Грейнджер. — А жаль».

Грейнджер дала себе слово при случае отыграться на Фреде и Джордже, и убрала симпатичную иллюзию движением палочки, тем более что в своих комплиментах иллюзия уже перешла все границы приличия.

На столе у окна Гермиону все-таки ждал подарок от Добби, который много лет подряд дарил Гермионе лыжные шапочки и теплые носки, но недавно все-таки перешел на другие детали горнолыжного снаряжения. Сегодня Гермиона нашла в размалеванном самодельными красками пакете горнолыжные очки. Мысль о том, что во время их примерки Добби должен был быть похож на злобную политическую карикатуру, а также попытка представить его на горных лыжах и на татами Гермиону немного развеселили.

— «Я был когда-то странной игрушкой безымянной...» — напела Гермиона арию своего маленького друга и подошла к окну, только для того, чтобы убедиться, что с вечерней почтой тоже ничего не прибыло.

За окном раздалось какое-то пыхтение, и Гермиона, подняв глаза, с удивлением увидела парящего за окном Малфоя. На этот раз Малфой был в уморительном детском комбинезончике, клетчатом и с застежками на животе.

— Привет, Малыш, — сказал Малфой немного недовольно, все же сумев в эту невинную фразу вложить свой малфоевский смысл. — Чего смотришь? Посадку давай. Не видишь — падаю.

«Вот черти! — подумала Гермиона, когда наконец отсмеялась и развеяла заклинанием очередную иллюзию, уже начавшую удить рыбку в ее аквариуме. — Хотя нет... они же другие сказки в детстве читали... Гарри!»

И Гермиона решительно вышла из квартиры, накинув халат, чтобы уличить своего друга в легкомысленных розыгрышах.

Гарри жил, вернее, иногда останавливался, в соседней квартире, и пока Гермиона барабанила к нему в дверь, она окончательно уверила себя в том, что только он мог быть виновником сегодняшних розыгрышей.

«Наверняка, — думала Гермиона, — наверняка эти двое вчера встретились на очередной тренировке своих Парижских Горгулий, и с тех пор гудят».

Гарри был страстным болельщиком французской квиддичной команды, у которой был самый талантливый и самый нестабильно играющий Ловец. Впрочем, таким же болельщиком Парижских Горгулий был и Драко Малфой, и спустя пару лет после выпуска, когда они случайно встретились на трибуне, оказалось, что кроме разделявших их раньше соперничества в квиддиче, вражды факультетов и политических взглядов, у них есть очень много общего. Они оба могли часами говорить о квиддиче, особенно о Ловцах, благо Ловец Парижских Горгулий давал к тому неистощимые поводы, оба легко тратили унаследованные состояния, оба не сходили со страниц светской хроники, оба были молоды, богаты, и наверняка оба сейчас смеялись и придумывали следующий розыгрыш.

— Опять розыгрыш? — сказала Гермиона, когда Гарри наконец открыл дверь. — Шалунишка!

— Чего? — не понял Гарри.

— Драко у тебя? — строго спросила Гермиона. — Сознавайся!

— В чем? — немного недовольно ответил Гарри. — Слушай, Гермионка, у меня сегодня квиддич, ты извини... пять минут осталось, а сама видишь... — Гарри кивнул на свою домашнюю одежду.

— Значит, квиддич есть, а Малфоя нет? — подозрительно сказала Гермиона, пытаясь заглянуть в квартиру Гарри.

— Ну да, квиддич есть, а Малфоя нет.

— И ты мне ничего не хочешь сказать? Ну, сегодня — ничего не хочешь?

Гарри некоторое время подумал, а потом помотал головой.

— Гермионка, горю. Портключ пропущу. Все завтра, ладно? — Гарри переступил через порог, чмокнул Гермиону в щеку и закрыл дверь.

Все-таки не очень легко принять то, что о твоем дне рождения напрочь забыл даже лучший друг. Хорошее настроение, вызванное вторым появлением мнимого Драко, почти улетучилось, и, вернувшись домой, Гермиона резким движением палочки открыла бутылку вина и отпила из горлышка.

Впрочем, Гермиона была девушкой приличной, и потому почти сразу пошла искать бокалы, которые, с тех пор, как в гостиной появилась третья этажерка, должны были быть в спальне.

В спальне на кровати Гермионы лежал Драко Малфой. На этот раз он был одет в шелковые трусы-боксеры и маечку-сеточку. Кроме этого, Драко был перевязан большой красной лентой, завязанной бантиком внизу живота.

— Кто же это такой щедрый? — сказала Гермиона, которой уже немного ударили в голову винные пары, потому что об ужине она еще не позаботилась.

— Я, — признался Малфой с кровати. — Ну давай, развязывай, что ли. Предлагаю зубами.

— Думаешь? — спросила Гермиона, думая о том, насколько осязаемыми могут быть иллюзии. Джинни говорила ей, что с ними можно по крайней мере танцевать, что было похоже на правду: после той истории с Тайной Комнатой профессора Риддла чуть не выгнали с работы с очень неприятной формулировкой, хотя он клялся, что дневник с секретом он сделал еще школьником и ничего такого не имел в виду.

— Ну не стой тут, как девушка с бухлом, — прервал ее мысли Малфой. — Видишь, мерзнет юноша в маечке.

Гермиона уже хотела поставить бутылку на комод и выяснить, умеют ли иллюзии краснеть, когда под ее дверью кто-то завозился и пару раз хрюкнул.

— Убью, и всё, — в сердцах сказала Гермиона, выходя из спальни.

За дверью стояла, немного покачиваясь, огромная корзина цветов, больше похожая на кусок тропического леса или на размазанную во весь дверной проем книгу «Орхидеи Тропической Азии». Снизу у корзины торчали штиблеты Малфоя, сверху высовывался кусок Гарькиной шевелюры.

— С днем рожденья! — сказала корзина и начала аккуратно вплывать в дверь. — Грейнджер, ну чтооо это? Чтоо это за прихожая... маленькая какая-то. И вообще, у кого-то слишком узкие двери.

За спиной Гермионы начали раздаваться хлопки, и, обернувшись, она увидела целую ораву домовых эльфов, с отточенной ловкостью накрывающих на стол. В центре стола красовался широкий торт с двадцатью девятью свечами и выписанным кремом Малфоем в белых брюках и черной рубашке.

— Это еще что такое? — возмущенно-счастливо воскликнула Гермиона.

— Я им за все заплатил, — тут же ответил Гарри, ставя корзину на пол.

— Правда, я сладенький? — спросил Драко, который все всегда понимал по-своему.

— Ну, ребята, — сказала Гермиона, смеясь и по очереди обнимая выбирающихся из-за корзины Гарри и Драко. — Ну вы опять... то ли расцеловать вас, то ли съесть обоих...

— Гермионка, и откуда у тебя такие желания по отношению к этому слизеринскому змею? — хитро спросил Гарри. — Предупреждаю, я вкуснее.

— Врееет, — протянул Малфой. — Кстати, Грейнджер, я просто требую возобновления боевых действий. Помнишь, как на последнем курсе я у МакГонагалл всю косметику в Вискас превратил, а вы сперли у профессора Риддла фамильный медальон и его любимую чашку раскокали? Кстати, до вторника я совершенно свободен.

— Ребята, — предложила Гермиона, когда все трое сели к круглому антикварному столу, принесенному эльфами вместе с едой, — а давайте завтра поедем... ну... куда-нибудь!

— Выбирай, — тут же сказал Драко, доставая из кармана универсальный портключ. — И кстати, переодень халат.