Объятия (гет)

Как могу, оттягиваю время, чтобы подольше не ложиться спать, а оно бежит вперёд, ускоряясь будто специально. И мне кажется, что время против меня, оно не хочет помочь.

Не люблю залазить в эту холодную постель в одиночестве, не люблю в одиночестве ложиться спать. В детстве любила спать с бабушкой, комнату делила с сестрой. С ней в особенности было весело: разговоры, обсуждения, тайны и секреты. Нам приходилось на спор закрывать рты посредством детской игры «кошка сдохла, хвост…». Фу, сейчас это и вспоминать не хочется.

Но сегодня я одна. И эти ночи мне даются очень тяжело. Время перевалило за полночь, и — хочешь не хочешь — я отправляюсь спать. Это похоже на парадокс, но со светом я спать не могу, а без света одна боюсь. И тем не менее, уже лежа в постели, я быстро выключаю ночник и мгновенно зажмуриваю глаза.

В детстве ночью я боялась теней деревьев, их ветки создавали иллюзию костлявых рук чудовища, пришедшего за мной. Сейчас, уже будучи взрослой женщиной, я не знаю, чего боюсь, наверное, одиночества. Больше бояться нечего — чудовищ не существует.

Воспоминания о детстве помогают быстрее заснуть, а сон дарит спокойствие, которого мне так не хватает последнее время.

Тихий скрип входной двери и звон ключей в замке заставляют меня проснуться. И я радуюсь этому звуку: ты пришёл с ночной смены. Я снова не одна.

Слышу твои шаги по квартире, вот сейчас ты снимаешь куртку и вешаешь её в шкаф. Ты делаешь всё очень медленно и тихо, чтобы не разбудить меня. А мне не терпится прижаться к тебе и прогнать все свои страхи, согреть тебя своим теплом после прохладной осенней ночи.

Ключи и сумку аккуратно кладёшь на комод в прихожей. Медленно, еле дёргая за собачку, ты расстёгиваешь замок-молнию на сумке, недолго копошишься там. Наверное, что-то хочешь достать. А я хочу выскочить из-под одеяла и прибежать к тебе. Обнять и поцеловать, как я делаю всегда при встрече, но я знаю, как ты расстроишься от того, что снова разбудил меня. Милый, ты же совсем не виноват. И я продолжаю ждать тебя, не шевелясь.

Непонятный шелест то ли листьев, то ли бумаги раздается в прихожей. Посмотрю утром, пока ты будешь спать, что же ты достал из сумки.

Вот ты заходишь на кухню, наверное, чтобы сделать согревающий чай, но быстро выходишь — передумал.

Ты проходишь дальше по коридору. Возле спальни останавливаешься и снимаешь остальную одежду там, чтобы снова не нарушить мой покой.

А сейчас ты либо пойдешь в ванную, либо ты уже принял душ на работе и присоединишься ко мне. Дверь в спальню приоткрывается. Этого почти не слышно, потому что ты всегда смазываешь петли. Твои еле слышные шаги раздаются всё ближе и ближе. Я чувствую, как прогибается кровать под твоим весом, слышу, как шуршит постельное белье.

Сейчас ты уляжешься, потом повернешься ко мне и поцелуешь нежно в плечо, крепко обнимешь, и так мы будем спать — до звонка будильника. Так происходит почти каждую ночь, когда ты приходишь со смены. Но сегодня я слишком скучала по тебе, мне тебя до боли не хватало.

И я поворачиваюсь к тебе первой, закидываю на тебя руку... и чувствую пустоту. Тебя нет. Рядом совсем пусто.

Я подскакиваю мгновенно и так же мгновенно включаю свет. Сердце начинает бешено колотиться, а страх леденит кожу, волосы поднимаются от осознания того, что только что произошло. Я не могу сделать вдох, кажется, ещё чуть-чуть, и сердце не выдержит этого темпа, оно или выскочит из груди, или взорвётся.

Мне хочется закричать — не столько от страха, сколько от того, что я постепенно возвращаюсь в реальность и понимаю, что тебя нет уже две недели. Две страшных, горьких недели.

Постепенно ритм сердца приходит в норму, но сейчас оно больше похоже на давящий на грудь камень, к горлу подкатывает комок, который, как бы мне не хотелось, я не могу сдержать. И я плачу, как и каждый день в эти проклятые две недели.

По очереди включая везде свет на своём пути, я добираюсь до кухни, чтобы сделать чай с молоком. Говорят, успокаивает, но это неправда, просто у меня закончились успокоительные. Включаю чайник. В холодильнике две бутылки молока, на одной дата «10.10.2016» — день, когда ты ещё был жив. И именно поэтому я не выбрасываю её, хотя молока там — всего чуток на дне, и то оно уже скорее всего скисшее.

Пока чайник закипает, я подхожу к окну и замечаю на подоконнике холодный кленовый лист, красиво разукрашенный осенними красками, но точно знаю, что я его туда не клала.

Мы часто собирали листья вместе и приносили домой эти красивые, яркие, жёлто-красные букеты, а ещё любили высматривать на них причудливые узоры.

Слёзы солёными дорожками начинают стекать по моим щекам, сил на громкий плач уже нет. Я беру лист и вижу в центре маленькое красное сердечко. Плотно прижимаю лист к груди и в это же мгновение чувствую, как странный, но знакомый холод обволакивает плечи.

Я знаю, это ты обнимаешь меня. Даже сейчас ты не покидаешь меня ночью — потому, что ты знаешь, как я её боюсь.