Про котов и людей (джен)

Зима выдалась морозная. Работа, будь она неладна, поглощала всё: полный световой день, чувства, тоску, желание разговаривать. Лёлька запрещала себе размышлять и старалась не оставаться в одиночестве. Но и в компании девиц с работы иногда было не легче: они лезли с лишними разговорами, как будто их просили. В работу можно было спрятаться, не сидеть в комнате отдыха за праздными разговорами, а взваливать на себя всё, до чего можешь дотянуться. И не думать.

Не вспоминать роддом: всем женщинам в палате носили на кормление детей. Они, счастливые, смеялись, ворковали над грудничками…

Сегодня Лёлька вышла с работы позже обычного. Засиделась, составляя отчёт за месяц. Цифры не сходились — пока шёл рабочий день и её непрерывно дёргали по разным поводам, ошибку никак не удавалось найти. Когда же все, наконец-то, разошлись, всё встало на свои места.

Темнело рано — всего пять часов, а уже сумерки. Мороз сегодня был под тридцать, но Лёлька утром надела валенки. И почему-то не хотелось забираться в простуженный, громыхающий железом троллейбус. Ветра не было, и Лёлька решила прогуляться — одна остановка всего — пешком. Словно её что-то позвало, неясное, неопределённое. Внезапное желание изменить хотя бы что-то в постоянной, ежедневной рутине. Конечно, она быстро замёрзла, особенно щипало коленки, и к остановке уже подошла быстрым шагом.

Улица была совершенно пуста, и на остановке тоже никого не было.

Кроме полосатого кота. Почти котёнка, месяца четыре, примерно. Откуда здесь кот? Рядом с остановкой — частные дома, но ведь такой холод, погодка для прогулок неподходящая. Кот оживился, подбежал к Лёлькиным ногам и мяукнул. То есть рот он открыл, но вот голоса у него не было. И взгляд — совершенно отчаянный. Размышлять явно было не о чем. Лёлька сгребла кота и, расстегнув пуховик, засунула полосатика за пазуху. Котейка затих в тепле, замер — то ли не веря своему счастью, то ли не понимая, чего ждать дальше. Троллейбус подошёл через пару минут, Лёлька с котом загрузились в обледенелый салон и покатили — домой, в тепло.

Лёлька и Саша жили в малосемейке. Что такое коммуналка, всем известно. А малосемейка — это коммуналка в кубе. Или в пятой степени, кому как повезёт. В секции первого этажа, где жили Лёлька с мужем, было пять комнат. Одна пустовала после смерти алкоголика Митрича. Напротив комнаты Лёльки и Саши жил Витёк, несколько лет назад вернувшийся из Афгана. Витёк любил женщин, очень любил выпить и, как казалось Лёльке, вернуться ему удалось не до конца. Однако его она не боялась. А вот в крайней комнате, у самого входа, где жила девушка по имени Надежда, вместе с хозяйкой сейчас обитал Гриша — Надькин ухажёр. Вот этот крупный мужик, выше Лёльки на две головы и очень внешне похожий на Алёшу Поповича с картины Васнецова, вызывал у неё непреодолимое желание спрятаться или превратиться в невидимку, но не встречаться с ним лишний раз. И последнюю оставшуюся в секции комнату занимала семья Петровых: муж, жена и двое мальчишек — Костик и Ванька.

Лёлька прошла к своей двери по прогибающимся и скрипящим доскам пола в коридоре. Саша был дома — с паяльником в руке ковырялся в какой-то технике, хлюпая, как всегда в моменты сосредоточенной работы, носом.

— Ну, вот и мы, — сказала Лёлька, — встречайте. — И, расстегнув пуховик, выпустила кота. Тот присел и на полусогнутых лапах потихоньку начал продвигаться вперёд, принюхиваясь и озираясь.

— Это кто? — спросил Саша.

— Как назвать, ещё не решила. Будет жить с нами. Не возражаешь?

— Блохастый, поди. Шампунь нужен, специальный.

Саша, прихватив со стола пачку «Опала», пошёл курить на общую кухню. Кот приступил к обследованию пространства под диваном, но двигался ещё очень осторожно, постоянно оглядываясь на Лёльку.

Вернулся Саша, понаблюдал, как кот с упоением чешется каждую пару минут; совместно было принято решение вымыть кота сегодня же. В таз налили тёплой воды; при виде этого кот выпустил когти — весьма внушительные — и начал выдавать обещания дорого продать жизнь. Лёлька уже подумала, что придётся оставить надежду привести кота в божий вид, но Саша как-то ловко схватил это чудовище с торчащими во все стороны когтями и аккуратно поставил в таз. При этом он суровым голосом авторитетно вещал что-то весьма моральное и нравоучительное, а Лёлька осторожно поливала кота и до смерти боялась, что он порвёт Саше руки. Кот завывал, матерился, плевался и расставлял лапы с растопыренными когтями, цеплялся за края таза, мечтая вырваться и удрать. Но всё когда-нибудь заканчивается; кота отмыли, завернули в кусок старой простыни и приступили к ловле блох, вычёсывая полосатую шкурку частым гребешком. Нужно было успеть до того момента, как они очнутся от приключившегося потопа и разбегутся. Чтобы этого не случилось, блох сразу отправляли в миску с водой. Ловили в четыре руки: получилось триста с чем-то штук — Саша с азартом считал. Воду в миске пришлось менять пять раз.

Кот был официально зачислен в члены семьи Меньшиковых. На работе Саша сварил из дюраля специальный ящик, чем невероятно гордился и спрашивал:

— Нет, ты понимаешь, что дюраль простой сваркой не взять?

Песок носили с улицы, грунтов в свободном доступе в то время ещё не было, а Меньшиковы были уверены, что кот не пойдёт никуда по своим делам, кроме песка. Песок в комнате был везде. Лёлька героически терпела, Саша не возражал.

Кота назвали без затей — Васькой. Как можно ещё назвать полосатого кота?

Хлопот вначале с ним было немало: и проблемы со здоровьем, и новые знакомства с ветеринарами, и масса разнообразных впечатлений — и у Меньшиковых, и у Васьки. Но об этом — чуть позже.