Once and future king / Король прошлого и будущего  (джен)

Логан лежал на траве, уставившись в небо. Когда-то подобные поступки казались ему чистой воды фальшью и чем-то, что годится лишь для маленьких девочек, насмотревшихся фильмов, но теперь, спрятавшись в глубине небольшого сквера около особняка Икс, он ощущал себя иначе. Взгляд уперся в небесный купол, лёгкие переполняли запах травы и свежий летний воздух.

Лежать так было не очень удобно, но вставать отчего-то не хотелось, не хотелось разрушить момент, ощущения. Спокойствие, окутывающее его до кончиков пальцев и... любовь к миру вокруг. Чувство, которую он открывал заново — пусть и немного, но старая боль отступила освобождая пространство для других эмоций. Может, он не был полностью счастлив — но точно чувствовал себя легче и более свободным.

С тех, потрясших мир людей и мутантов, событий прошло не так много времени, но всё изменилось. Пару лет назад всё, казалось, было кончено — они потеряли Джин, Скотта, Профессора; Братство потеряло своего лидера, Леншер стал обычным человеком и пропал без вести, даже Мистик пропала.

И это словно отрезвило все стороны конфликта. Регистрацию всё-таки ввели, но контролировали её исключительно мутанты — в этой структуре была и Шторм. Тех, кто нашел в себе способности, пропускали через экспертизу и делали заключение о том, что может быть опасно для него и окружающих, выносили решение — если требовалось обучение пользованию способностями, мутанта определяли в школу-интернат, либо на специальные курсы. Если способность мешала мутанту жить — ее "лечили", строго по согласию, по достижении совершеннолетия, после разъяснительной беседы. При всей неприязни к данной процедуре, Логан признавал, что она приносит свою пользу и плоды. Он понимал, что много кто обрадуется "лечению", потому что "дар" не для всех был благословением.

Произошли и другие перемены — Шторм подалась в политику, а под давлением общественности Людям Икс пришлось свернуть деятельность, связанную с какими-то силовыми методами решения проблем. Проще говоря, мир они больше не спасали. Как ни странно, он этого и не требовал. Хотя, они все так же продолжали выезжать на помощь мутантам, потерявшим контроль, либо при стихийных бедствиях или чём-то другом, с чем не могли справиться обычные люди. Так что их деятельность просто стала спокойнее.

Люди быстро поняли — мутанты могут быть выгодны. Зачем воевать с мутантами, когда за разумную плату они готовы решить ваши экономические и экологические проблемы?

Постепенно встревоженный мир приходил в состояние равновесия и не требовал их постоянного контроля. Когда со сцены вдруг ушли одни из главных героев противостояния, оно смогло само уравновеситься.

Логан сел, рассматривая играющих около особняка детей. Другой отсюда бы их не увидел — но его зрение позволяло ему различить лица, услышать радостные голоса. Кажется, они играли в космические бои. Хорошо, что дети-мутанты снова начали грезить приключениями, а не опасаться их. Хорошо, что они могут оставаться детьми.

— Ты не сможешь подкрасться ко мне, — вдруг сказал он Шельме, чей запах узнал бы и в толпе людей. Да и крадущиеся шаги он расслышал уже некоторое время назад.

— Я не особо пыталась,— улыбнулась она, и присела рядом на траву, — размышляешь?

— Именно так, девочка,— он улыбнулся и провел рукой по ее волосам. Сразу после "лечения" Роуг какое-то время наслаждалась отсутствием запретов — любила всех обнимать, задерживать руку при рукопожатии, и иногда просто касаться кожи человека рядом. Она стала самым тактильным человеком школы, и он смог быстро оценить это.

Но вскоре Анна-Мари почувствовала себя чужой — теперь она была человеком среди мутантов. Лекарство могло изменить её способности, но не могло изменить её саму, то, что она никак не могла найти своё место в жизни.

Для Логана она стала ещё более хрупкой, и он ловил себя на том, что следит за ней куда более пристально, чем даже раньше. Девчонка была главной частью его жизни здесь.

Пережили они несколько периодов — и бунт, и примирение с проблемой, а последние полгода Мари была в относительно нормальном состоянии и просто училась жить. В школе Мари занималась с такими же, как она — тем, кто по какой-то причине принял "лечение" и теперь должен был учиться жить дальше. Роуг, которая теперь была скорее просто Мари, постепенно разбиралась в самой себе, своих страхах, комплексах, и желаниях.

Как и Логан.

Увидев, что он снова задумался, она поймала его руки и сжала в своих, улыбнувшись. Это вырвало Логана из размышлений — теперь все его внимание было занято девушкой рядом. Он окунулся в ее запах, в ее гладкую кожу, волосы, слабо пахнущие шампунем, ритм сердца, шум крови, подрагивание жилки на шее. Логан никогда не скрывал, что любил ее. Но никогда не признавался себе в том, как именно любил. В нем боролись чувства отеческие и желание прижать к себе это маленькое создание с белой прядкой, и никогда не отпускать.

— Всего несколько лет. Я все еще помню ту девочку, которая забралась в мой прицеп. И как ты тогда не замерзла? — улыбнулся он, вслушиваясь в учащенное сердцебиение. Ему было легко прочитать эмоции девочки, она была практически открытой книгой, сейчас взволнованная и радостная. Очень взволнованная.

— Почему ты тогда не бросил меня? — чуть наклонив голову и поглаживая пальцами промежутки между костяшками на его кулаках, спросила Мари, пытаясь касаться его максимально небрежно. Это было мило — её попытки казаться сильной, уверенной, небрежной, с тем, что ее на самом деле волновало и пугало.

— Девочка, — Логан вздохнул. Он взял ее лицо в ладони, провел по зарумянившимся щекам большими пальцами, — ты была единственной, кто, увидев меня Росомахой, не сбежал прочь, а попробовал искать защиты, — почувствовав себя как-то совершенно неуютно, он пошел чуть на попятную. — Опять же, с таким умением выбирать спутников, тебя было опасно оставлять на дороге, а я все-таки не зверь какой-то.

"Точнее — зверь, но способный на самоконтроль".

Сейчас зверь требовал опрокинуть собеседницу на лопатки и припасть губами к нежной шее, но вместо этого Логан поднялся со своего места и начал деловито отряхиваться от травы.

— Скоро ужин, — бросил он как ни в чем ни бывало, но, стоило сделать пару шагов к особняку, как сзади налетела Мари. Они покатились по траве, и она, улучив момент, с победным видом уселась верхом. Логану ничего не стоило вывернуться, но он решил чуть поддаться. Мари наклонилась над ним, уперевшись руками в землю, и кончики ее волос коснулись его лица, заставляя его поморщиться, пытаясь сдуть их с лица.

Движением головы она откинула волосы назад, жизнерадостно улыбаясь, и тут выдержка Логана дала трещину.

Он во многом проявлял самоконтроль. Не читал документы на "Джеймса Хоулетта", доставленные ему лояльным к мутантам правительством, покорно слушал, как ворчит на него Шторм за неверно оформленные бумаги, даже время от времени ходил на полуторачасовые лекции по управлению гневом.

Но тут он не выдержал. Она была рядом, разгорячённая, жизнерадостная, такая... Мари. Больше не та девчушка, молодая женщина, к которой его тянуло, как магнитом. Логан ухватил девушку за плечи, рывком притягивая к себе, так, что они перекатились, меняясь местами. Теперь он нависал над ней. Склонившись, он накрыл её губы своими. Они были мягкими, нежными, она осторожно приоткрыла их в ответ на его движение, трепетно отвечая ему. Логан скользнул губами по щеке, шее, зарылся носом в её каштановые волосы, втягивая ее запах, и, на несколько долгих моментов, отпустил внутренние тормоза. Всё его сознание заполнили тепло ее кожи и острое сердцебиение, почти детское волнение. Где-то на задворках сознания был недовольный ворчащий голос, говорящий, что он что-то делает не так и не прав, но голос этот был послан куда подальше.

Когда, наконец, его сознание чуть прояснилось, он с сожалением выпустил её. Тормоза у него слетели ещё не так сильно. Они сели друг напротив друга, и Мари, раскрасневшись, отвернулась. Росомаха улыбнулся, и, нащупав на земле шишку, метко кинул ей в неё. Рядом с ней было легко. Не возникало лишних проблем. Разговорившись, они провели на небольшой полянке еще около часа, болтая, играя, шутя, и изредка Мари бросала на него такие взгляды, от которых становилось очень и очень жарко.

Когда вечером Логан лежал в своей постели, вспоминая события дня, он спросил себя — а может ли такое вообще происходить?

Он отлично помнил, как пронзил грудь тогда ещё совсем юной Мари когтями. Та ночь не шла из его головы, до сих пор память об этом вселяла панику. Одна мысль — "Лучше я, но не она!". Тогда его желание почти сбылось, причём дважды, но теперь такой возможности не было. Она лишилась дара — или проклятия, но из его костей адамантий не достать. Росомаха останется Росомахой, даже если ушел мир, в котором он жил.

Теперь он был просто Логан. По документам — Джеймс Хоулетт.

Логан так и не прочел свое досье, хоть и держал его в своей комнате. То касалось другого человека. Джеймс Хоулетт умер. Возвращаться к прошлому не хотелось — ни к зверю, ни к человеку, стоящему за ним. Школа Ксавье изменила его. Ему хотелось верить, надеяться. Ему хотелось дать жизни ещё шанс. Попробовать ещё раз.

В эту ночь кошмары ему не снились.