Once and future king / Король прошлого и будущего  (джен)

— -

Я только что правила и переводила техническую статью. Могут проявиться последствия :)

Музыка — Earlimart — The World

— -

Зверь медленно шагал вдоль галереи в Белом доме. Логан и Мари пропали вот уже как несколько дней, расследуя, кто же все-таки атаковал мутантов, прикрываясь особым отделом полиции Нью-Йорка и порушил хрупкий баланс и равновесие мира.

Нет, войны не началось, напротив — у мутантов оказалось немало сторонников и защитников. Больше, чем было когда-либо, больше, чем кто-либо ожидал. Правда, иногда эти защитники становились фанатами... А "ничто не портит музыку, так, как ее фанаты". Были столкновения, стычки, митинги, голодовки... А в общем и целом, надо сказать, все казалось фальшью. Зверю казалось, что ни ненавистникам, ни фанатам они не интересны и не важны. Большей их части, так уж точно. Мутанты просто стали еще одной политической разменной монетой, и это печалило Хэнка. Он видел, как впустую разгораются драмы, споры и конфликты, когда обе стороны имели достаточно сил и ресурсов, чтобы решить и эту и многие другие проблемы.

Он прислонился рукой (лапой?) к стеклу, прикрыв глаза, и задаваясь тем бессменным вопросом, который настигал его достаточно часто — а не лучше ли всем им "излечиться"? Кому, кому принесли пользу способности мутантов? Это была тупиковая мысль, но она казалась такой свежей, такой заманчивой... Но, к сожалению, а может и к счастью, Хенк знал, что ничего не изменит суть людей и мутантов. Уберите людей со сверх-способностями, и митинги начнутся из-за чего угодно другого. Все равно будут войны и неравенство, и никогда не настанет утопия, о которой так мечтал Ксавье. Сейчас зверь понимал, насколько великим человеком был Чарльз — ведь только у него всегда хватало сил верить в лучшее будущее, когда у всех опускались руки. Он воевал за права мутантов, при этом сохраняя мирные отношения с людьми. Он провел мутантов и надежду на мирную жизнь через десятки лет и сотни трудностей. После этого жаловаться на происходящее Зверю показалось просто постыдным.

— В твою память, Чарльз,— тихо проговорил он, смотря через окно галереи на сидячий митинг. Люди — а в основном, это были именно люди — разложили пледы, принесли термосы и неплохо проводили время: фотографировались, снимали видео, о чем-то оживленно болтали. Что же стало с их миром, где борьба за права меньшинств стала сидением на лужайке и выкладыванием фотографий в инстаграм? И можно ли это было оценить в отношении хорошо-плохо?

У Зверя было много вопросов, много мыслей, и они не находили выхода — с тех пор, как Шторм "приболела", он чувствовал себя особенно одиноко. При всех своих плюсах Роуг была еще малоопытна, а Росомаха никогда особо и не располагал к интеллектуальным беседам. Сейчас он направлялся на экстренное совещание — были приглашены лидеры других крупных стран, чтобы совместно оценить происходящую с мутантами и отношению к ним ситуацию в мире. Некоторые страны, конечно же, не поехали принципиально — Россия заявила, что проблем у них с мутантами нет уже много лет, Китай и Япония решили, что обсуждать особо-то и нечего, и к данной позиции примкнули многие страны Азии, некоторые страны Африки и Австралия с Океанией. Многие из этих стран заявили что мутанты, которые чувствуют себя третируемыми там, где они живут сейчас, могут смело перебираться к ним — предлагались, поистине шикарные условия для беженцев, особенно, в Таиланде — множество работ, предоставление квартиры в доме неподалеку от океана — часто условия звучали столь заманчиво, что у Зверя чесались руки бросить все и начать новую жизнь. И многие так поступили.

Все это прекрасно звучало, но Хенк не мог отделаться от чувства подвоха. Привыкший жить в страхе, опасаться, осторожничать, он с трудом мог осознать происходившее.

Заседание началось, защелкали затворы фотоаппаратов, задвигались операторы с камерами. Процедуры приветствий, представлений, ограничений позиций. Хотел бы Хенк, чтобы Ксавье был здесь. Чтобы увидеть, как все говорят о своей заботе о гражданах-мутантах, хотя не прошло и пяти лет с тех пор, как сенатор Келли требовал регистрации оных. Хотел бы Хенк, чтобы Ксавье ответил, что тут правда, а что — нет.

Включили прямую трансляцию с площади перед Белым Домом, иллюстрируя мнения людей — были разные группки: немногочисленные люди в свободных одеждах с плакатами "Миру-мир" "Каждому-свое", облепившая лужайки толпа, преимущественно, студентов, с плакатами, значками и флагами в поддержку мутантов, и молчаливая стоячая забастовка "против". Небо над ними было светлым и чистым, и все это казалось, скорее, каким-то разношерстным молодежным фестивалем.

Вдруг на небе Хенк заметил какую-то темную точку. В считанные секунды она приблизилась, и его сердце пропустило удар. Он вдруг почувствовал себя в вязкой, тягучей жидкости, понимая, что его тело слишком медленно, чтобы хоть как-то среагировать, но его мысль ускорилась настолько, что секунда растянулась до минуты. Никто ничего и не замечал, все были погружены во что-то свое, пока не раздался резкий вой сирены. Люди перед Домом бросились врассыпную, но они не могли успеть убежать хоть сколько-нибудь далеко. Послышались крики, но никто не успел спрятаться даже под трибуну — точка стала самолетом, приближавшимся на стремительной скорости. Хенк зажмурил глаза, когда здание резко содрогнулось, и все потонуло в гуле и криках людей.

Зени распахнула глаза, пытаясь понять, где она находится. Серый потолок, запах мужского одеколона, маленькая комната: осознание ситуации быстро расставило все по местам, и события последних дней всплыли в памяти. После того, как их поймали, и на них напал "страж", она оказалась заброшенной на какие-то высокие коробки. Когда все начали засыпать, и она получила от Майкла телепатический "пинок" бежать, девушка бросилась к стене, и отыскала какую-то лестницу. Поднявшись выше, она заметила широкий карниз, и не рискнув забираться еще выше, спрыгнула на него. В зале уже раздавались шаги, но она, к счастью, оказалась в тени. Прокравшись вдоль карниза, девушка оказалась на решетчатой платформе, ведущей к двери и другой лестнице, однако в это время всюду начал загораться свет.

Напуганная, Зи прижалась к стене, словно пытаясь исчезнуть в ней, но шаги ищущих приближались, и она сама видела, как жалка ее попытка сбежать, однако, кто-то вдруг перехватил ее за локоть и утянул за собой, в темное и пахнущее сыростью помещение. Тут проходили коммуникации — трубы, изолированные провода, было темно, и падал лишь слабый свет. Там ее для начала и спрятали, строго-настрого приказав не высовываться. Она не знала, как выглядит ее спаситель, или как его звали, успев рассмотреть лишь светлые волосы и широкую спину. Часы спустя, мужчина вернулся за ней, но нашел девушку в спутанном сознании — ей почти не досталось от стража, но девушка никогда не была особо "боевой", и ей хватило этого более чем. Кроме того, она была полностью измотана, поэтому, добравшись до безопасности и горизонтальной поверхности, сразу же уснула. Следующий день прошел в тумане — она поспала, помылась, поела, проверила ссадины и ушибы, и снова поспала. Теперь же ей казалось, что силы к ней вернулись, как и осознание ситуации. Как раз в момент, когда девушка пришла к своим заключением, в комнату зашел ее хозяин.

— Вы пришли в себя,— безэмоционально отметил он.

— Да,— тихо ответила ему брюнетка, рассматривая парня. Ему было едва ли больше 25 лет, он был коротко пострижен, одет по форме этой базы, высокий и крепко сбитый. В движениях мужчины проглядывалась кошачья грация, отдающая опасностью, как у льва или пантеры — обманчивая мягкость и ловкость, которые могут обернуться чем-то смертоносным.

У нее было много вопросов, но Зени быстро опередили.

— Я Моррел Финн и тот человек, который шел с вашими друзьями-мутантами — мой лучший друг и сослуживец. И теперь я заинтересован в том, чтобы его вытащить, в чем мне можете помочь вы. Я не знаю, как его уговорили с ними пойти, но полагаю, что у него были достойные причины предать то, чему он служил. В любом случае, я хочу спасти его.

Зени хотела многое ему рассказать. Кто они, зачем пришли, что происходит сейчас, и что стоит на кону, хотела задать сотни вопросов — как они будут вызволять друзей, что творится на базе, и кто такие стражи, но вместо этого сказала совсем другое:

— Он мутант, ваш друг. Его мутация скоро проявится. Мы просто рассказали ему об этом — я почувствовала, Майкл передал. Это моя способность. Вот вы например, в вас тоже есть икс-ген, но он может вообще не проявиться, или проявиться в следующем поколении, или даже через одно поколение. А в нем икс-ген уже начал перестраивать внутренние процессы организма, менять выработку нужных гормонов, и только вопрос времени, когда он станет мутантом окончательно.

Мужчина, внимательно выслушавший ее, присел на стоящий рядом с кроватью табурет, погрузившись в свои мысли. Зи не перебивала его, и не мешала ему -в конце-концов, она здесь играла маленькую роль, и понимала, что полностью зависит от Финна. Тот молча кивнул, и внимательно посмотрел на сидевшую на кровати мутантку.

— А есть у вас кто-нибудь, кто мог бы нам помочь?

Курт раздраженно выключил будильник, но проснулся. Попробовав пошевелиться, он понял, что выпил лишнего вчера. Мало того, судя по звукам из душевой, пил он не один. Если бы синий мужчина мог краснеть, возможно, Курт сейчас залился бы пунцом, вспоминая произошедшее.

Обычно он не общался с фанатами мутантов, и особенно избегал фанаток, липнувших к нему, как мухи к меду, но тут просто не выдержал. Это был холодный летний вечер, полупустой бар в Нью-Йорке, и куча новых проблем и страхов. Ему просто хотелось забыться, когда напротив него присела девушка. Она мгновенно зачаровала его — огненно-рыжие волосы, тонкая талия, большие зеленые глаза — будь он смелее и без хвоста, сам бы за ней приударил, но события пошли по неожиданному сценарию: она сама завела с ним разговор, предложила выпить у нее.

Курт такого предпочитал избегать, но... в конце-концов, ему тоже хотелось любви, заботы и нежности. Пусть даже от тех, кто видел в нем только синюю кожу и хвост. Ведь и он видел в девушке, в первую очередь фигуру, тонкие запястья, и больше ценил нежный запах фиалок, а не внутренний мир, о котором пока мало имел представления, так разве плохо было, что кто-то видит в нем в первую очередь, внешность?

Хотя все это казалось мужчине оправданием. Он обернул простыню вокруг талии и направился налить себе кофе. Надо было возвращаться в школу, но сейчас ему этого хотелось меньше всего. Хотелось, напротив, остаться тут и получше узнать рыженькую девушку. Хоть ненадолго побыть кем-то вроде "нормального".

Он даже не посмотрел телефон, на котором было несколько пропущенных вызовов.