Между прошлым и будущим (джен)

Стоило Мордиону шагнуть из портала в выложенный мрамором офис Ионии, как вокруг него образовалась пустота. Люди, как всегда, торопились убраться с пути, украдкой бросая на него испуганные и ненавидящие взгляды.

— Слуга Властителей! — несся в спину полный ужаса шепот.

Только высокий худой мужчина с цепью Управляющего сектором на груди остался, где был, почтительно поклонившись.

— Чем обязаны такой честью, сир? — подобострастно спросил он — его голос едва заметно дрожал, выдавая всё тот же страх перед Мордионом, хоть он и пытался его скрыть.

— Властителей обеспокоили некоторые цифры в вашем последнем отчете, — безукоризненно вежливым тоном ответил Мордион. — Я должен проверить его. Пожалуйста, предоставьте все необходимые данные.

Управляющий сектором побелел так, что, казалось, вот-вот рухнет в обморок. Мордион подавил обреченный вздох. Он с первого взгляда видел, что Властитель Второй озаботился не зря, а значит, Управляющего придется завершить. Оставшись внешне бесстрастным, он внутренне содрогнулся. Он искренне ненавидел свою работу, особенно когда приходилось убивать. А убивать приходилось часто: вот таких хитроватых Управляющих, восставших, недовольных, просто тех, кто почему-либо вызвал неудовольствие Властителей. Мордион с радостью проигнорировал бы приказ, но, увы, слишком хорошо помнил слова Властителя Первого в тот день, когда погибла Кессальта. Когда Мордион убил Кессальту.

Перепуганный Управляющий с трудом взял себя в руки и повел его в свой кабинет, а в памяти, будто издеваясь, всплыл тот день. Он ведь многое забыл из времени своего обучения, почему же не мог забыть этого?

Лежавшая на широком столе истерзанная Кессальта была жива, но на ней самой не осталось ни единого живого места. Мордион смотрел на нее с ужасом, горло сдавило так, что стало сложно дышать. Он почти физически чувствовал невыносимую боль и страдания подруги.

— Я могу сделать так, что в подобном состоянии она проживет еще год, — невозмутимо заметил Властитель Первый.

Мордион с усилием оторвал взгляд от тихо воющей Кессальты (она уже даже не кричала — из ее надсаженного горла вырывалось лишь леденящее кровь хриплое завывание) и с еще большим ужасом посмотрел на испачканные в крови руки Властителя Первого, а потом — на его дружелюбно-добродушное круглое лицо. Мордиона затрясло — от ярости, ненависти и страстного желания стереть с этого лица снисходительную улыбку. Но вслед немедленно пришла тошнота, и будто что-то щелкнуло в голове, уничтожая все неподобающие чувства в адрес Властителя. Проклятые Шлемы! Они поломали его сознание так, что он не мог переступить почтение к хозяевам. Но и эта недовольная мысль была быстро подавлена и стерта.

— Так что ты выбираешь, Мордион? — ласково спросил Властитель Первый. — Убьешь Кессальту сейчас или оставишь ее жить?

Мордион снова посмотрел на Кессальту, понимая, что у него, в сущности, нет выбора. Стиснув зубы, он завершил ее силой мысли. Он знал: убить сейчас было милосердием. Но это не мешало чувствовать себя виноватым в том, что он положил конец жизни лучшей подруги. Единственной остававшейся у него подруги.

— Умница, — удовлетворенно произнес Властитель Первый. — И запомни: если ты не сможешь завершить кого-либо сразу же, как получишь Знак, я приду и сделаю с ними то же самое.

И Мордион абсолютно точно знал: это не пустая угроза.

— Вы сделали из меня убийцу, — глухо произнес он, не глядя на Властителя Первого.

— Ну, конечно, милый Мордион. А кем еще ты можешь быть с таким-то лицом?

И, посмеиваясь, будто удачной шутке, он не спеша удалился.

А Мордион долго еще стоял рядом с бездыханной Кессальтой, чувствуя себя замороженным. Его душа умерла вместе с подругой, и осталась лишь внешняя оболочка — почти машина. Даже заплакать он не мог, хотя очень хотелось. Наверняка, Властители именно этого добивались все годы обучения.

С того дня он перестал слышать свои голоса. И это было хуже всего. Жизнерадостный голос Малышки порой удерживал его на краю пропасти, заставляя верить в лучшее, вопреки окружающей тьме.

Несколько недель спустя Мордион начал сомневаться в том, что вообще когда-то имел невидимых собеседников. Может, он просто всё выдумал?

Сбивчивое бормотание Управляющего сектором отвлекло Мордиона от мрачных воспоминаний. Вернув в не менее мрачное настоящее.

По-прежнему бледный как смерть и трясущийся Управляющий пригласил Мордиона садиться за роскошный резной стол и быстро набрал пароли, открывая доступ к рабочей документации.

С первого взгляда казалось, будто она в полном порядке. Но Мордион быстро заметил и другие файлы — скрытые и запечатанные сложными кодами. Сложными с точки зрения Управляющего. Для Мордиона вскрыть их было проще разгадки детского ребуса. А вот за ними документация оказалась гораздо интереснее. Управляющий сектором Ионии втайне от Властителей вел свою торговлю, в том числе перекупал с Земли и перепродавал кремниевую гальку. Преступление, которое Властители не прощали. Нахмурившись, Мордион закрыл файлы и, секунду поколебавшись, принял решение. Он сделает вид, будто не нашел их. Если он скажет, что всё в порядке, Второй поверит ему — Властители слишком уверены, что полностью сломили его волю, чтобы что-то заподозрить.

Мордион медленно поднял взгляд на Управляющего, застывшего перед столом, и тот из бледного сделался зеленоватым.

— Что ж, по-видимому, ваши документы в порядке, — медленно произнес Мордион вставая. — Но я советовал бы вам впредь быть осторожнее.

Он направился к выходу, оставив за спиной обалдевшего Управляющего. Его облегченный выдох сменился недоумением от последних слов Слуги. По крайней мере, Мордион сделал для него всё, что мог, и надеялся, ему хватит ума больше не провоцировать Властителей.

По возвращении в Дом Равновесия повторилась та же картина, что на Ионии: стоило Мордиону выйти из портала, как пространство вокруг него опустело. Здесь это выглядело еще более зловеще, поскольку алая униформа Мордиона отражалась в перламутровых коридорах, будто струи крови. Наверняка Властитель Первый нарочно выбрал для униформы такой цвет — шутка вполне в его стиле.

Как и предполагал Мордион, Властитель Второй в его отчете не усомнился.

— Очень хорошо, — произнес он с обычным напыщенным видом. — Я даже рад, что ошибся. Все-таки этот человек хороший Управляющий. Да и нового искать — сколько труда!

Он тяжко вздохнул, всем своим видом показывая, что и без того завален работой — буквально присесть некогда. Эта поза у толстого розовощекого Второго выглядела невероятно комично. И Мордион посмеялся бы, если бы каждый раз в таких ситуациях в его сознании не срабатывал ограничитель. Слуга не может насмехаться над Властителями, он должен быть исключительно подобострастен. И при малейшем намеке на улыбку Мордиона охватывала тошнота, моментально обрывая веселье.

Он поклонился — со всей почтительностью — и, когда Второй слабо махнул рукой, отпуская его, направился в подвал, где находилась гардеробная. Властительница Третья хотела, чтобы он отправился в миссию на Альбион, как только закончит с делом Второго. И для этой миссии нужна была местная одежда.

Порой Мордион думал, что когда-то его жизнь была лучше. Он не мог назвать свое детство счастливым, но тогда у него были друзья. Вопреки замкнутому пространству, в котором они жили, вопреки мучившим их попеременно жаре и холоду, вопреки тренировкам и внушениям, принуждающим любить хозяев, им было хорошо вместе. Они были почти счастливы.

А кроме того, у Мордиона были голоса. Они поддерживали, утешали, помогали справиться с болью и отчаянием, вселяли надежду.

Особенно когда друзья начали умирать. Мордион почти не помнил, что чувствовал, когда умер Корто — первый из них. Только вина по-прежнему горела в душе клеймом. Иногда Мордион думал, что вина — единственное оставшееся у него чувство. Дозволенное чувство.

И он был убежден, что не сошел с ума только благодаря голосам. Именно поэтому потерять их было особенно больно.

Мордион нахмурился и привычным усилием воли заставил себя не думать, отсекая эмоции. Наверное, ему следовало быть признательным Шлемам за это умение становиться почти машиной — без чувств и мыслей, — просто исполняющей свои функции. Иначе он давно повесился бы на первой попавшейся трубе, как Белли когда-то. Мысль о Белли вызвала новую вспышку боли, которую Мордион тоже погасил.

Войдя в подвал, он резко остановился. Вместо привычного робота, выдававшего одежду отправлявшимся в другие миры, там за столом сидела живая девушка, читавшая книжный куб. Невысокая девушка с копной черных кудрей. Услышав шаги, он вскинула голову и вскочила. Большие серые глаза расширились еще больше.

— Могу я помочь вам, сэр? — улыбнулась она.

Мордион впал в ступор. Никто и никогда не улыбался ему. Ведь не могла же она его не узнать? Алая униформа не давала возможности ошибиться.

— Вы кто? — растерянно спросил Мордион.

— Вайеррэн из Дома Гарантии, сэр, — жизнерадостно ответила она, по-прежнему улыбаясь. — Властитель Первый назначил меня работать на выдаче одежды. Так чем могу помочь?

Так вот оно что. Наследница Дома Гарантии. Вайеррэн не нужна была здесь как работник — просто таким образом Властители контролировали наиболее проблемные Дома: оказавшись здесь, Вайеррэн становилась заложницей, с помощью которой можно было держать в узде ее отца.

А она продолжала улыбаться и болтать, подбирая Мордиону одежду для Альбиона. Будто он был самым обычным человеком. Будто он не был чудовищем, внушающим ужас всем и каждому. И Мордион невольно начал улыбаться сам. Это чувствовалось странно — улыбка выходила напряженной и кривой, словно у него атрофировались нужные мышцы. Однако Вайеррэн, кажется, пришла в восхищение.

И она до боли кого-то напоминала, но Мордиону никак не удавалось ухватить ускользающую мысль. И только покинув подвал с темно-зеленым твидовым костюмом в руках, во внезапном озарении он понял: Малышка! Манера говорить, задорные интонации, чувство юмора — всё в Вайеррэн напоминало Малышку. Может ли быть…

«Раб? — вдруг раздался в голове полузабытый голос, заставив резко остановиться на полпути по перламутровому коридору. — Раб, ты слышишь меня?»

Мордион застыл, почти не дыша, не смея поверить.

«Да, — медленно ответил он. — Я слышу тебя, Малышка».

«Ох, наконец-то! — воскликнула она с бесконечным счастьем и облегчением. — Ты так надолго пропал — я уж думала, навсегда!»

И впервые за много лет Мордион улыбнулся по-настоящему. Может, всё не так плохо, как ему казалось, и хорошие мгновения остались не только в прошлом. Ведь в беспросветном мраке его жизни существовали лишь короткие вспышки света. И мысленные разговоры были самыми яркими из них.