Возвращение в Хогвартс (джен)

Минерва МакГонагалл сидела за небольшим круглым столом в кабинете директора. Одной рукой она держала чашку, то поднимая ее, то опуская на блюдце. Второй — хваталась за лоб.

— Ох, не знаю, Минерва, по-моему, это все ошибка... — сказала профессор Стебль, садясь напротив нее.

Очень пухлая и низенькая волшебница, даже с учетом окаймляющих ее лицо седых кудряшек, по прежнему напоминала МакГонагалл ребенка. Столько жизни и задора обычно было в ее взгляде и розовых щеках. Но сегодня лицо Помоны Стебль поникло, выдавая ее истинный возраст.

— Помона, прекратите это сейчас же! — оборвала ее МакГонагалл. — Я приняла решение. И я твердо уверена, что никто не справится со Школой лучше вас. Вы уже прекрасно справляетесь.

— Да, — ответила профессор Стебль. — Это сейчас. Пока нет учеников. Пока каникулы.

— Когда приедут ученики, будет ничуть не хуже, — твердо сказала МакГонагалл. — Вы уже проявили себя как прекрасный педагог и наставник. Посмотрите хотя бы на Долгопупса.

МакГонагалл помолчала и продолжила:

— Он учился на моем факультете, но именно вы вырастили из него настоящего преподавателя. Не смейте мне говорить, что вы с чем-то не справитесь.

— Я тут подумала о том, — проговорила профессор Стебль, — что на моей памяти впервые директор снимает с себя полномочия, оставаясь при этом преподавать.

— Это я еще могу, — с легкой улыбкой кивнула МакГонагалл. — Но управлять Школой... На это моих сил уже не хватает. Думаю, Джеймс Поттер забрал последние, — она улыбнулась, хитро подмигнув собеседнице.

— Вот оно что! — воскликнула профессор Стебль. — В этом году Поттеров прибавится. И Уизли... О, Мерлин! Уизли!..

— Бросьте, мой друг, — мягко перебила ее МакГонагалл. — Роза замечательная девочка, — сказала она, пряча улыбку.

— Ну, будем надеяться, что так, — ответила профессор Стебль. — Так или иначе, управляться с ней вам, а не мне.

— Как так? — удивилась МакГонагалл. — То есть... Я не имею в виду, что с ней придется как-то управляться...

— Бросьте, Минерва, — передразнила МакГонагалл профессор Стебль. — Чтоб кто-то из семейства Уизли попал не на Гриффиндор?

— Ох... — вздохнула МакГонагалл.

— А вы все еще остаетесь деканом факультета Гриффиндор. И я, как директор школы Хогвартс, — сказала Стебль, поднимаясь со стула, — от этих полномочий вам отказаться не дам.

МакГонагалл посмотрела на нее с благодарностью.

— Даже если это будет выше моих сил? — с улыбкой спросила она, поднимаясь со стула.

— Ничто не может быть выше ваших сил, мой друг, — ответила Стебль.

МакГонагалл поставила чашку на стол и направилась к двери.

— В следующем году их будет пятеро, — сказала она. — Но Хьюго и Лили на самом деле замечательные дети.

Кивнув на прощание новому директору школы Хогвартс, МакГонагалл вышла за дверь.

Она спустилась по винтовой лестнице, провожая взглядом прожилки каменных плит, бегущих мимо нее по округлым стенам. Когда каменная горгулья закрыла проход в башню директора, МакГонагалл остановилась и обернулась, без всякого сожаления взглянув напоследок на горгулью, и направилась к выходу из школы.

Лишь выходя из залы, она заметила какое-то движение. Будто бы горгулья ей подмигнула каменным глазом на прощание.

МакГонагалл вышла в школьный двор. Светило летнее солнце, зеленая трава застилала все вокруг. Не хватало только шума гуляющих во дворике учеников.

МакГонагалл миновала двор, наслаждаясь тем, как ботинки тонут в свежей траве, обогнула замок, прошла через новый, так быстро разросшийся, сад к невысокому деревянному заборчику. Калитка скрипнула, пропуская ее. «Надо сказать Хагриду ее смазать, — подумала МакГонагалл, как вдруг поймала себя на том, что эта мысль очень рассмешила бы ее, не будь она здесь. — Да что это я! Совсем стара...»

Она обернулась к калитке, выставила перед собой волшебную палочку и произнесла:

— Репаро!

На кладбище было тихо. Даже тише, чем в школьном дворе.

МакГонагалл медленно зашагала между могил, ненадолго останавливаясь у каждой из них. Она шла мимо бывших коллег, соратников, учеников и друзей. Кого-то из них здесь не было — стояли только каменные плиты с их именами. Могилы Люпина и Тонкс располагались рядом. В последние годы она не раз видела здесь Тедди.

Фред Уизли тоже был здесь. Его брат решил, что он должен остаться в том месте, за которое сражался.

Пройдя еще несколько рядов, МакГонагалл поравнялась с каменной плитой с начертанным на ней волшебством именем. Могила Колина Криви была пуста, родители забрали тело. Несовершеннолетний мальчик, ослушавшийся ее и бросившийся в бой за своими друзьями. Как же она им гордилась!

Минерва МакГонагалл зашагала дальше, смахивая слезы. Совсем расклеилась.

Она уже знала наизусть все трещинки на каждом надгробии. Знала местонахождение каждой могилы. И с каждым годом ее тянуло сюда все больше. Снова и снова она шла, минуя ряды вырезанных на камне имен, имен людей, что должны были ее пережить. Она направлялась к высокой, потемневшей от времени плите, под которой лежал особенный человек.

Презираемый ею и ненавидимый всеми когда-то... он сделался ее путеводной звездой на эти девятнадцать лет.

В очередной раз она остановилась у могилы Северуса Снегга. Опустилась на землю, поморщившись, когда хрустнули колени. И сказала то, что говорила каждый раз, приходя сюда:

— Простите, что так люто ненавидела вас, мой друг.

МакГонагалл поправила съехавшую на лоб шляпу и снова произнесла уже заученные за долгие годы слова:

— Простите за то, как презирала... Простите, что не верила в вас!

В небе громыхнуло. Начался дождь.

Капли застучали по полам шляпы, ударялись о землю, забрызгивая ее мантию грязью.

МакГонагалл поднялась на ноги и, не оборачиваясь, зашагала прочь.

Зная, что завтра вернется сюда вновь и повторит уже въевшиеся в мозг слова.

Капли летнего дождя затарабанили по могильным плитам, наполняя звуками вечную тишину кладбища Хогвартса. МакГонагалл ускорила шаг. Вода заливалась ей за ворот мантии, в миг разбушевавшийся ливень летел в лицо, не давая смотреть вперед.

Августовский ливень обрушился на Хогвартс, заставляя пригретые на солнце стены замка снова темнеть под его мощью.

МакГонагалл выбежала на тропу, захлопнув за собой теперь бесшумную калитку.

Дождь лил, размывая землю, он заставлял плясать листья на деревьях, прибивал к земле траву.

Его теплые капли ласкали лепестки цветов, вновь разросшихся у потемневшей от времени надгробной плиты.

Могила Северуса Снегга была усыпана лилиями.