Возвращение в Хогвартс (джен)

Минерва МакГонагалл сидела за небольшим круглым столом в кабинете директора. Одной рукой она держала чашку, то поднимая ее, то опуская на блюдце. Второй — хваталась за лоб.

— Ох, не знаю, Минерва, по-моему, это все ошибка... — сказала профессор Стебль, садясь напротив нее.

Очень пухлая и низенькая волшебница, даже с учетом окаймляющих ее лицо седых кудряшек, по прежнему напоминала МакГонагалл ребенка. Столько жизни и задора обычно было в ее взгляде и розовых щеках. Но сегодня лицо Помоны Стебль поникло, выдавая ее истинный возраст.

— Помона, прекратите это сейчас же! — оборвала ее МакГонагалл. — Я приняла решение. И я твердо уверена, что никто не справится со Школой лучше вас. Вы уже прекрасно справляетесь.

— Да, — ответила профессор Стебль. — Это сейчас. Пока нет учеников. Пока каникулы.

— Когда приедут ученики, будет ничуть не хуже, — твердо сказала МакГонагалл. — Вы уже проявили себя как прекрасный педагог и наставник. Посмотрите хотя бы на Долгопупса.

МакГонагалл помолчала и продолжила:

— Он учился на моем факультете, но именно вы вырастили из него настоящего преподавателя. Не смейте мне говорить, что вы с чем-то не справитесь.

— Я тут подумала о том, — проговорила профессор Стебль, — что на моей памяти впервые директор снимает с себя полномочия, оставаясь при этом преподавать.

— Это я еще могу, — с легкой улыбкой кивнула МакГонагалл. — Но управлять Школой... На это моих сил уже не хватает. Думаю, Джеймс Поттер забрал последние, — она улыбнулась, хитро подмигнув собеседнице.

— Вот оно что! — воскликнула профессор Стебль. — В этом году Поттеров прибавится. И Уизли... О, Мерлин! Уизли!..

— Бросьте, мой друг, — мягко перебила ее МакГонагалл. — Роза замечательная девочка, — сказала она, пряча улыбку.

— Ну, будем надеяться, что так, — ответила профессор Стебль. — Так или иначе, управляться с ней вам, а не мне.

— Как так? — удивилась МакГонагалл. — То есть... Я не имею в виду, что с ней придется как-то управляться...

— Бросьте, Минерва, — передразнила МакГонагалл профессор Стебль. — Чтоб кто-то из семейства Уизли попал не на Гриффиндор?

— Ох... — вздохнула МакГонагалл.

— А вы все еще остаетесь деканом факультета Гриффиндор. И я, как директор школы Хогвартс, — сказала Стебль, поднимаясь со стула, — от этих полномочий вам отказаться не дам.

МакГонагалл посмотрела на нее с благодарностью.

— Даже если это будет выше моих сил? — с улыбкой спросила она, поднимаясь со стула.

— Ничто не может быть выше ваших сил, мой друг, — ответила Стебль.

МакГонагалл поставила чашку на стол и направилась к двери.

— В следующем году их будет пятеро, — сказала она. — Но Хьюго и Лили на самом деле замечательные дети.

Кивнув на прощание новому директору школы Хогвартс, МакГонагалл вышла за дверь.

Она спустилась по винтовой лестнице, провожая взглядом прожилки каменных плит, бегущих мимо нее по округлым стенам. Когда каменная горгулья закрыла проход в башню директора, МакГонагалл остановилась и обернулась, без всякого сожаления взглянув напоследок на горгулью, и направилась к выходу из школы.

Лишь выходя из залы, она заметила какое-то движение. Будто бы горгулья ей подмигнула каменным глазом на прощание.

МакГонагалл вышла в школьный двор. Светило летнее солнце, зеленая трава застилала все вокруг. Не хватало только шума гуляющих во дворике учеников.

МакГонагалл миновала двор, наслаждаясь тем, как ботинки тонут в свежей траве, обогнула замок, прошла через новый, так быстро разросшийся, сад к невысокому деревянному заборчику. Калитка скрипнула, пропуская ее. «Надо сказать Хагриду ее смазать, — подумала МакГонагалл, как вдруг поймала себя на том, что эта мысль очень рассмешила бы ее, не будь она здесь. — Да что это я! Совсем стара...»

Она обернулась к калитке, выставила перед собой волшебную палочку и произнесла:

— Репаро!

На кладбище было тихо. Даже тише, чем в школьном дворе.

МакГонагалл медленно зашагала между могил, ненадолго останавливаясь у каждой из них. Она шла мимо бывших коллег, соратников, учеников и друзей. Кого-то из них здесь не было — стояли только каменные плиты с их именами. Могилы Люпина и Тонкс располагались рядом. В последние годы она не раз видела здесь Тедди.

Фред Уизли тоже был здесь. Его брат решил, что он должен остаться в том месте, за которое сражался.

Пройдя еще несколько рядов, МакГонагалл поравнялась с каменной плитой с начертанным на ней волшебством именем. Могила Колина Криви была пуста, родители забрали тело. Несовершеннолетний мальчик, ослушавшийся ее и бросившийся в бой за своими друзьями. Как же она им гордилась!

Минерва МакГонагалл зашагала дальше, смахивая слезы. Совсем расклеилась.

Она уже знала наизусть все трещинки на каждом надгробии. Знала местонахождение каждой могилы. И с каждым годом ее тянуло сюда все больше. Снова и снова она шла, минуя ряды вырезанных на камне имен, имен людей, что должны были ее пережить. Она направлялась к высокой, потемневшей от времени плите, под которой лежал особенный человек.

Презираемый ею и ненавидимый всеми когда-то... он сделался ее путеводной звездой на эти девятнадцать лет.

В очередной раз она остановилась у могилы Северуса Снегга. Опустилась на землю, поморщившись, когда хрустнули колени. И сказала то, что говорила каждый раз, приходя сюда:

— Простите, что так люто ненавидела вас, мой друг.

МакГонагалл поправила съехавшую на лоб шляпу и снова произнесла уже заученные за долгие годы слова:

— Простите за то, как презирала... Простите, что не верила в вас!

В небе громыхнуло. Начался дождь.

Капли застучали по полам шляпы, ударялись о землю, забрызгивая ее мантию грязью.

МакГонагалл поднялась на ноги и, не оборачиваясь, зашагала прочь.

Зная, что завтра вернется сюда вновь и повторит уже въевшиеся в мозг слова.

Капли летнего дождя затарабанили по могильным плитам, наполняя звуками вечную тишину кладбища Хогвартса. МакГонагалл ускорила шаг. Вода заливалась ей за ворот мантии, в миг разбушевавшийся ливень летел в лицо, не давая смотреть вперед.

Августовский ливень обрушился на Хогвартс, заставляя пригретые на солнце стены замка снова темнеть под его мощью.

МакГонагалл выбежала на тропу, захлопнув за собой теперь бесшумную калитку.

Дождь лил, размывая землю, он заставлял плясать листья на деревьях, прибивал к земле траву.

Его теплые капли ласкали лепестки цветов, вновь разросшихся у потемневшей от времени надгробной плиты.

Могила Северуса Снегга была усыпана лилиями.

В небо взвилось облако пара, и поезд начал набирать ход. Альбус Поттер прислонился носом к стеклу, провожая взглядом удаляющийся перрон, на краю которого стоял его отец.

Альбусу было одиннадцать лет. Не очень высокий для своего возраста и немного худощавый, из трех детей семьи Поттеров он больше всех походил на отца: у него были те же черные волосы и большие зеленые глаза. Но Альбус Поттер не был обычным мальчиком — он родился в семье настоящих волшебников. В семье великих волшебников.

И сейчас он стоял в коридоре движущегося поезда, везущего его в лучшую школу Чародейства и Волшебства Хогвартс.

За свои одиннадцать лет Альбус слышал от родителей множество удивительных историй о Хогвартсе, о его учителях и обитателях. Некоторых из преподавателей он знал лично, потому что они были друзьями их семьи, и, бывало даже, приезжали к Поттерам на Рождество и дни рождения. Но слышал он и истории пугающие, страшные, от которых его порой мучили ночные кошмары. Такие истории ему рассказывал его старший брат Джеймс.

Джеймс Поттер, старший ребенок в семействе Поттеров, уже учился на третьем курсе в Хогвартсе. Он всегда подстегивал Альбуса, за что каждый раз получал нагоняй от их мамы. Но отец всегда говорил Альбусу, что не стоит верить всему, что говорит Джеймс, что Хогвартс — лучшее на свете место, которое обязательно станет ему домом.

Наблюдая за пролетающими за окном полями, Альбус был взволнован как никогда: совсем скоро у него начнется новая, удивительная жизнь. С новыми друзьями и уроками волшебства. И так далеко от родителей. Альбус был напуган.

Гарри Поттер, отец Альбуса, был великим волшебником, героем Войны. В волшебном мире не было человека, который не знал бы Гарри Поттера. И с самого детства Альбус чувствовал, что не оправдывает ожиданий отца. Он не был храбр и отважен, как отец. Он не был смекалист, как Джеймс. Даже его младшая сестренка Лили его в чем-то постоянно обходила.

Лили Поттер была на год младше Альбуса, и теперь, когда ему исполнилось одиннадцать лет, и он отправился в Школу, она осталась дома одна. Альбус думал о том, что ей теперь будет тоскливо без него. Они всегда были очень близки. С Джеймсом у Альбуса давно не получалось так ладить.

Подумав о Лили, Альбус неосознанно бросил взгляд на свой чемодан, в котором теперь лежал маленький плюшевый единорог, которого Лили со слезами на глазах сунула ему перед самым отправлением поезда.

Альбус посмотрел в окно и приложил ладонь к стеклу. Вдалеке пролетали кроны деревьев, сливаясь в одну зеленую стену, будто кто-то сделал быстрый взмах широкой кистью по холсту, смазав все прочие цвета. Он отнял руку от запотевшего окна, оставив на нем влажный след, и приложил ладонь ко лбу, чтобы почувствовать холод. Ему нужно было собраться. Он пытался представить: как это всегда удается Джеймсу — взять себя в руки. Ему нужно, во что бы то ни стало, отбросить свои переживания. На них еще найдется время.

От размышлений его отвлек звонкий голос у самого уха:

— Нам нужно отыскать свободное купе, пока еще есть такая возможность, — сказала Роза.

Роза приехала на вокзал Кингс-Кросс, уже одетая в школьную форму. И теперь она стояла возле Альбуса, держа перед собой чемодан и терпеливо следя за его взглядом.

Роза Уизли — двоюродная сестра Альбуса, одна из множества его двоюродных братьев и сестер, была его лучшим другом. Их родители познакомились на первом курсе в Хогвартсе и с тех пор были неразлучны, а отец Розы был родным братом мамы Альбуса. Отец всегда говорил Альбусу, как это важно, когда у тебя есть настоящий друг. И пока что только это успокаивало его в их путешествии в новую жизнь. Что с ним рядом есть его друг. Он не один.

Родители Розы, как и Альбуса, были всемирно известными волшебниками. Они прошли Войну бок о бок с его отцом. И, как тот всегда повторял, без них ему никогда бы не одержать победу над самым темным волшебником в истории волшебного мира — Волан-де-Мортом. И они были одними из немногих, кто не боялся произносить это имя вслух. Альбус тоже не боялся. Отец говорил, что не стоит бояться имен. И даже взрослые волшебники восторженно округляли глаза, услышав из уст ребенка страшное имя. Но Альбус знал, что они ошибаются, считая его храбрецом только потому, что он не боится произнести какое-то имя, которое никогда, должно быть, не сорвется с их губ.

В семье мистера Рона Уизли росли двое детей — Роза и Хьюго. Хьюго был ровесником Лили, и вместе с ней ждал следующего года, чтобы тоже отправиться в Хогвартс. Роза — старший ребенок в семье — очень походила на свою мать. Во всем, кроме ярко-рыжих волос, струящихся крупными локонами по ее плечам. У нее был тонкий, немного заостренный нос, всегда румяные щеки, усыпанные веснушками, и серьезный, чуть надменный взгляд. С малых лет Роза стремилась во всем быть лучшей, что ей без особого труда удавалось. И в их с Альбусом дружбе с детства присутствовал легкий дух соперничества, который Альбус при каждом удобном случае старался свести на «нет», отходя в сторону. Ему не нужно было с ней соревноваться, чтобы знать, что она лучшая во всем, за что бы ни бралась: будь то семейная игра в квиддич или вечер за волшебными шахматами, которые подарил Альбусу на день рождения Рон Уизли.

— Ал, пойдем искать купе, — повторила Роза.

Они двинулись вдоль закрытых дверей, заглядывая в каждую из них, но всюду уже разместились со своим багажом ученики. В одном из купе светловолосый мальчик хвастался значком старосты, в другом — стайка девочек играла с крохотным розовым комочком.

«Да это же карликовый пушистик из магазина Уизли!» — подумал Альбус.

Магазин «Всевозможные волшебные вредилки» Уизли находился в Косом переулке — месте, где все волшебники совершали покупки. Там можно было купить все: от волшебной палочки и скоростной метлы до самых темных артефактов. Именно туда перед началом учебы Альбус отправился с родителями за школьной формой и учебниками. Магазин «Всевозможные волшебные вредилки» располагался в самом центре Косого переулка, привлекая внимание своими красочными вывесками и яркими витринами. Магазин принадлежал Джорджу Уизли, еще одному брату мамы Альбуса. А Рон Уизли, отец Розы, работал там вместе с ним. Дети всех волшебников мечтали побывать в этом месте. И дети из семей Поттеров и Уизли не были исключениями. Каждый раз, оказываясь в Косом переулке, они, объединив свои силы, тащили родителей во «Всевозможные волшебные вредилки» за новыми шутками и розыгрышами.

Девочки, которых Альбус и Роза отвлекли своим появлением, гневно на них зашикали, и друзья, поспешно извинившись, захлопнули дверь и пошли дальше по коридору.

Отовсюду слышался смех и звонкие голоса наперебой: ученики радовались встрече после летних каникул.

— Нужно было начинать искать купе, как только зашли в вагон, — сказала Роза. — Теперь уже одним нам точно не сидеть. А в этих, — она махнула рукой в сторону закрытых дверей, — одни старшекурсники.

С чемоданами наперевес они переходили из вагона в вагон в поисках своих одногодок. Поезд мчался, немного раскачиваясь на ходу, из-за чего Роза и Альбус постоянно стукались плечами.

— Джеймс говорит, что нас там будут поджидать лошади-скелеты с драконьими мордами и горящими глазами, — произнес Альбус, будто между прочим. Они вошли в следующий вагон, волоча за собой тяжелые чемоданы, и Роза не обратила внимания на тревогу в голосе брата. — И что привидения могут завладеть твоим телом, пока ты спишь.

— Ты все еще веришь его россказням? — Роза открыла очередную дверь. — И тут занято. Ты ведь знаешь, что он пугает тебя забавы ради. Мне мама рассказывала про этих крылатых лошадей. И, кстати, у них есть название — фестралы. Так вот, она говорит, они совсем не страшные. К тому же, даже не все могут их видеть.

— А что, если мы их увидим? — глаза Альбуса округлились.

Страшные или нет, а зрелище точно обещает быть жутким.

— Не в этом году, — сказала Роза. — Хагрид же говорил, что первокурсников перевозят в Хогвартс на лодках. Мне больше интересно, на какой факультет нас распределят.

— Ты думаешь, мы будем на одном факультете? — с надеждой спросил Альбус.

— Конечно, на одном! — воскликнула Роза. — Надеюсь, мы будем на Гриффиндоре, как и родители.

Она заглянула еще в одно купе — мальчики в зеленых мантиях замолкли на полуслове.

— Слизеринцы, — поморщившись, произнесла Роза, поспешно захлопнула дверь и двинулась дальше. — Вот куда нам точно не грозит попасть.

Все члены семей Уизли и Поттеров учились на Гриффиндоре. Как говорили, Гриффиндор — факультет храбрецов. Все самые смелые волшебники выпускались из этого факультета. И эти разговоры каждый раз повергали Альбуса в уныние. Он не был похож на отца настолько, насколько ему самому бы хотелось. И, ему казалось, как хотелось бы и отцу. И больше всего Альбус боялся разочаровать свою семью, ведь он был уверен: на Гриффиндоре ему не место. Но в Хогвартсе были и другие факультеты. Джеймс рассказывал ему, что есть факультет для самых умных волшебников, а есть и для самых трудолюбивых. А еще есть Слизерин. Самый ужасный факультет школы Хогвартс. Со змеей на своем гербе. У каждого из четырех факультетов Хогвартса был свой герб и девиз, но об этом Альбус мало знал. Знал только, что именно из Слизерина выпускаются самые темные волшебники. Альбус знал, что Волан-де-Морт был выпускником этого факультета. А еще Джеймс ему говорил, что все самые подлые и жалкие ученики учатся на Слизерине. И чем больше Джеймс рассказывал Альбусу об этом факультете, поддевая его тем, что он обязательно туда и попадет, после чего у его семьи, конечно же, не будет иного выбора, кроме как от него отказаться, Альбус все больше в это верил.

И сейчас он подумал о словах отца, что тот сказал ему на перроне перед тем, как Альбус запрыгнул в поезд. Отец рассказал ему о том, что на факультеты всех новых учеников распределяет Волшебная Шляпа, от которой не скроешь ничего. Она видит все твои самые сокровенные мысли и желания, о которых ты сам, может, и не подозреваешь. Но также, что Шляпа учтет твое желание, если ее попросить. Альбус был готов умолять Волшебную Шляпу отправить его на Гриффиндор. Но ему не верилось, что Шляпа его послушает, тогда как совершенно очевидно, что ему место только на Слизерине, среди этих недотеп, как их называл Джеймс.

— Отец сказал, что и из Слизерина выпускаются хорошие волшебники, — задумчиво сказал Альбус. — Мое второе имя — Северус — принадлежало волшебнику, который когда-то учился на Слизерине, и отец сказал, что это был один из самых храбрых людей, каких он знал. И не страшно, если Шляпа отправит меня туда.

— И думать забудь! — воскликнула Роза. — Это же самый ужасный факультет. Возможно, и на нем есть свои исключения. Но только подумай: почти все Пожиратели смерти были выходцами из Слизерина! — она выразительно подняла брови. — Папа мне это говорил. Хотя, мне кажется, он всерьез обеспокоен тем, что я могу попасть на этот факультет.

Она скорчила гримасу, а Альбус, хихикнув, потянулся к следующей двери.

Но не успел он к ней прикоснуться, как дверь распахнулась, и из купе выскочил мальчик, сжимая обеими руками свой чемодан. Он было бросился бежать прочь, но тут же громко ойкнул, увидев стоящего у него на пути Альбуса, и, не успев затормозить, налетел на него и сбил с ног. Роза от неожиданности отскочила в сторону, а мальчики повалились на пол вагона.

— Извини, — сказал мальчик Альбусу. — Я тебя не заметил. Ты не очень ушибся?

Он, пошатываясь, поднялся и протянул Альбусу руку, помогая встать.

Мальчик улыбнулся Альбусу, виновато опустив глаза. И Альбус подумал, что это, наверное, самая лучезарная и добродушная улыбка, какую он видел. Все в этом мальчике казалось Альбусу необычным: он никогда не видел никого на него похожего. У мальчика были светлые, все равно, что платиновые, волосы и серые, как небо после дождя, глаза, обрамленные черными дужками, отчего они казались еще выразительнее. Его тонкий длинный нос и высокие скулы напомнили Альбусу фильмы о знатных лордах и графах, которые так любила смотреть его мама.

— Извини еще раз, — повторил мальчик.

Он выпустил руку Альбуса и склонился над своим чемоданом, собирая разлетевшиеся по полу вещи.

— Почему ты так оттуда выскочил? — подала голос Роза, которую их новый знакомый до этого не заметил.

Мальчик встрепенулся от неожиданности и замер, глядя на нее снизу вверх, продолжая сжимать в руке что-то напоминающее подштанники.

— Привет, — сказал он, лихорадочно запихивая подштанники под лежавшие сверху мантии.

Он захлопнул чемодан, щелкнул замком и с облегченным вздохом выпрямился.

— Компания там оказалась так себе, — сказал он и, поморщив нос, кивнул головой в сторону захлопнувшейся двери.

Он перевел взгляд на Альбуса:

— А вы почему тут бродите?

— Ищем свободное купе, — ответил тот.

— Можно мне с вами?

— Конечно. Пойдем, — сказал Альбус, не замечая, как Роза недоверчиво нахмурила брови, и открыл соседнюю дверь. — Смотрите, здесь пусто!

Альбус уже не надеялся найти купе без единого ученика.

— И ясно почему, — сказал светловолосый мальчик, заглядывая в купе через его плечо и зажимая нос ладонью.

На полу была огромных размеров лужа неизвестного происхождения. Мутно-зеленого цвета, она чем-то походила на сопли. Оба дивана были перепачканы той же субстанцией. Запах в купе стоял невыносимый.

— Думаешь, тут кого-то стошнило? — Альбус, морщась, сделал шаг назад и оглянулся на нового знакомого.

Роза не то цыкнула, не то вздохнула, и вошла в купе, отодвинув рукой Альбуса.

— Я думаю, это Смердящий сок, — гнусаво сказала она.

Теперь она тоже зажимала нос рукой.

— Невилл подарил мне на день рождения растение из своих теплиц — Мимбулус Мимблетонию, — поспешила ответить она на вопросительный взгляд ребят. — Так вот, когда позже вечером отец хотел его выбросить, оно разорвалось по всей гостиной этим соком. Запах ни с чем не спутать. Мама была в бешенстве.

— Ну, что бы это ни было, здесь я оставаться не хочу, — сказал Альбус и развернулся, потянувшись за чемоданом, чтобы идти дальше.

— Тергео! — произнесла Роза за его спиной.

Жидкость со всех поверхностей, как магнитом, потянуло к Розе.

И вот последняя капля исчезла на кончике ее волшебной палочки, оставив перед ними чистые диваны, будто еще мгновение назад здесь не было последствий взрыва вонючего растения.

— И меня этому обязательно научи, — сказал Альбус, восхищенно рассматривая купе.

Они поместили чемоданы на багажные полки и дружно плюхнулись на мягкие диваны.

Тем временем за окном мелькали реки и озера, широкие поля сменялись дремучими лесами. Поезд мчался через мосты и сквозь тоннели, везя сотни учеников в новый учебный год. По коридорам бегали студенты, разыскивая своих друзей, старосты обходили купе и напоминали ученикам, что пора переодеваться в школьные мантии. Старушка с тележкой, полной волшебных сладостей, о которой с таким восторгом Альбусу и Розе как-то рассказывал Рон, заглядывала в каждую дверь, предлагая ученикам шоколадные лягушки, которые тут же ухитрялись выскочить в открытое окно, драже «Берти Боттс» с самыми разными вкусами, сахарные перья и множество других диковинных угощений. Где-то прогремел взрыв — это будущие первокурсники хвастались друг перед другом умением творить заклинания. А переполошенные старосты негодовали, не представляя, с какого факультета им списывать очки.

Альбус и Роза достали сандвичи, приготовленные их бабушкой Молли, пока их новый знакомый, распахнув дверь, выглядывал в коридор, ожидая тележку со сладостями.

— Угощайся, — сказал Альбус, обращаясь к его затылку, и протянул сандвич.

Мальчик благодарно кивнул и вернулся на свое место. Дети ели с такой жадностью, будто никто из них сегодня не завтракал, и высказывали свои предположения о том, что ждет их в Хогвартсе.

— Скорее бы уже оказаться в Замке. Папа говорит, там в честь начала учебы каждый раз устраивают такой банкет, какого я в жизни еще не видела, — сказал Роза. — А завтра нам нужно будет написать письма родителям. В Хогвартсе ведь есть совы, чтобы отправлять почту?

— А у меня своя сова, — сказал мальчик. — Родители подарили мне ее, когда я получил письмо о том, что меня ждут в Хогвартсе в новом учебном году. Это большой серый филин с янтарными глазами! Я назвал его Герлион.

— А где он? — спросил Альбус, посмотрев на багажную полку.

— Я не взял его с собой. Родители пришлют мне с ним завтра письмо, и он останется со мной в Хогвартсе. Я же совсем забыл!

Он подскочил и потянулся за своим чемоданом. Стащив его с полки, он бросил его на сидение и щелкнул замками.

— Я купил их в Косом переулке, когда мы с родителями ходили за учебниками к школе, — сказал он, вываливая на диван целую гору сладостей. — А это, — он указал на конфеты в виде маленьких яиц, — канареечные помадки. Съешь такую конфету — и превратишься в громадную канарейку! Их я купил во «Всевозможных волшебных вредилках» Уизли. Чего там только нет! Там и самые разные фейерверки, и шляпы, наденешь такую — исчезнет голова, и фальшивые волшебные палочки. Сотворишь такой палочкой заклинание, а у тебя в руках уже не палочка, а, например, резиновая треска! — он посмотрел на свою вытянутую руку, изображая недоумение, будто держит резиновую рыбешку.

Ребята покатились со смеху и начали разбирать сладости.

— Ая Роа Уии, — представилась Роза с набитым ртом, и Альбус понял, что они до сих пор не знают имени мальчика, а он — их. А Роза, покраснев, добавила. — Роза Уизли. Мой отец работает во «Всевозможных волшебных вредилках». А это мой брат Альбус Поттер.

Недоверие на лице мальчика сменилось удивлением, а затем его глаза заблестели в восторге.

— Ты сын самого Гарри Поттера? Ну, ничего себе! А Уизли — это как Рональд Уизли? — спросил он, посмотрев на Розу.

И, получив утвердительный кивок, схватился за лицо:

— Ну и ну! Я много читал о Второй магической войне. Ваши родители настоящие герои.

Роза гордо вздернула нос, а Альбус залился краской. Мама его предупреждала, что многие из его однокурсников будут реагировать как этот самый мальчик. Сын самого Гарри Поттера! Он и прежде встречался с подобным восторгом в глазах незнакомцев. Когда они с семьей оказывались в Косом переулке, волшебники и волшебницы с трепетом жали его отцу руку и распинались в похвалах и благодарностях. А, однажды, пожилой волшебник в пурпурном котелке и с торчащей в разные стороны бородкой даже попросил у его отца автограф. Продавцы волшебных магазинов, завидев Гарри Поттера, делали баснословные скидки на свои товары, а прочие и вовсе предлагали все задаром. Вот только гоблины в Банке Гринготтс косились на отца с неодобрением. Джеймс как-то сказал, что это оттого, что во время войны их отец с мистером и миссис Уизли этот самый банк разгромили, выпустив дракона. Но этому Альбус не поверил. Не стоит верить и половине того, что говорит Джеймс.

Поэтому восторг мальчика не был для него сюрпризом, он к этому привык. Вот только воспринимать как должное так и не научился.

— А тебя как зовут? — спросила Роза, разворачивая шоколадную лягушку.

— Скорпиус, — бледные щеки мальчика слегка порозовели.

Но, спустя мгновенье, он глубоко вдохнул и с гордостью добавил:

— Скорпиус Малфой.

День шел на убыль. Сонные, уставшие от долгого путешествия ученики переодевались в школьные мантии. Кто-то уже вышел в коридоры с чемоданами и клетками для сов, у кого-то в переносках мяукали коты. Старосты пытались урезонить самых шумных студентов.

Поезд снижал ход. За окном замелькали огоньки, из-за деревьев показались крохотные домики из крупного камня, где-то — деревянные. Мимо проплывали трактиры и магазинчики с пестрыми вывесками, а между ними тянулись змейками узкие улочки, освещенные фонарями. «Хогвартс-экспресс» подъезжал к станции деревни Хогсмид.

С протяжным гудком поезд остановился, и толпы учеников хлынули изо всех купе, стремясь первыми пробраться к выходам из вагонов. В начавшейся суматохе Альбус больше всего боялся потерять Розу — Скорпиуса отделила шумная стайка девочек-старшекурсниц.

Спустя несколько мгновений ребята уже стояли на узкой станции деревни Хогсмид. Вечер был промозглый, потихоньку наплывал туман, в свете фонарей виднелись еще не осязаемые первые капли дождя. Старшекурсники направлялись к стоящим вдоль станции пустым каретам, а самые младшие глядели по сторонам, не зная, куда им идти. Некоторые ученики искали знакомые лица (древние семейства волшебников почти всегда знакомы между собой), как вдруг кто-то дернул Альбуса за локоть.

— Не теряйтесь, Хагрид вот-вот придет, — сказал Джеймс. — Увидимся в школе!

— А ты куда? — в отчаянии выпалил Альбус.

На станции остались только первогодки. Большинство, как и Альбус, настороженно озирались по сторонам, не зная, чего им ждать дальше. Здесь были дети из семей маглов, которые совсем недавно узнали о том, что они волшебники, и ничего не знали о Хогвартсе. Были и дети из семей волшебников, которые, может, о Хогвартсе и слышали, но, оказавшись здесь, были перепуганы не меньше.

— Старшеклассники едут на каретах, Ал! Запряженных фестралами, — заговорщически добавил он. — Хагрид скоро отведет вас к лодкам. Остерегайся гигантского кальмара! Поговаривают, не все первоклашки добираются до Замка.

И Джеймс ушел, ехидно улыбнувшись.

— Ал, — сдержанно сказала Роза, когда он повернул к ней полное ужаса лицо. — Не слушай его.

— Первокурсники! Первокурсники, все сюда! Альбус, Роза, вот вы где! У вас все в порядке?

Над головами детей проплыл невероятных размеров фонарь, а сразу за ним показалась огромная голова.

Хагрид был школьным лесничим, а также вел уроки по уходу за магическими существами, которые начинались у всех студентов с третьего года обучения. Это был не просто высокий человек. Он был огромен. Когда-то давно Хагрид рассказал Альбусу, что его мать была великаншей, а отец — обычным человеком. И он, Хагрид, является одним из малочисленных в наше время полувеликанов. У него было широкое добродушное, чуть морщинистое лицо. В копне спутанных черных волос и такой же косматой бороде пробивалась первая седина. Альбус и Роза знали Хагрида с самого детства. Он был другом их родителей, и приезжал в дом Поттеров почти на все праздники. За свои одиннадцать лет дети привязались к Хагриду и очень его полюбили. Именно Хагрид подарил им их первые детские метлы. И Хагрид рассказывал им о чудесных волшебных животных, которых они никогда не видели. И Альбус всегда мечтал о том времени, когда он будет учиться на третьем курсе, чтобы посмотреть на всех этих диковинных зверей, которых Хагрид показывает своим ученикам.

Последний раз Альбус видел его месяц назад. Это был праздник в честь дня рождения отца Альбуса, на который приехало множество гостей. Именно в тот вечер они получили свои письма из Хогвартса. Им их привез Хагрид.

— Хагрид! — радостно воскликнул Альбус, приведя в изумление окружавших их первогодок.

— Не очень долго вы меня ждали, а? — спросил Хагрид, наклоняясь к детям.

Их макушки едва доходили ему до пояса.

— Ну, пойдемте, — сказал он.

И, распрямившись, окинул взглядом всех будущих учеников и громко сказал:

— Первокурсники! Давайте-ка! Строимся по двое — и все за мной! — скомандовал он, поднимая над их головами свой фонарь.

И в дымке надвигающейся ночи ученики неровным строем поплелись за Хагридом.

Кругом уже было совсем темно. По правую руку виднелись деревья, ровно стоящие вдоль ведущей их в небытие тропинки. Огоньки домов потихоньку исчезали где-то позади. А единственным ориентиром теперь служил фонарь лесничего, раскачивающийся в ритм их шагов.

— Не отставать! — прогремел Хагрид через плечо.

Альбус и Роза шли прямо за ним. Идущие следом дети рассказывали друг другу о себе и своих семьях.

Худощавая девочка с черными волосами до плеч рассказывала своей новой знакомой о том, как в их дом прилетела сова с письмом в клюве. Ее голос был звонким и по-детски смешливым. Девочка была из семьи маглов и никогда не слыхала о волшебниках. И как же ее родители были рады, узнав, что у дочери есть способности к колдовству! Как они впервые оказались в Косом переулке, и как обменивали магловские деньги в банке Гринготтс на волшебные галлеоны, сикли и кнаты. И каким чудом оказался выбор волшебной палочки во вновь открывшемся (как знал Альбус) магазине Олливандера — лучшего мастера волшебных палочек в Великобритании. Ее собеседница, девочка с длинными темно-каштановыми волосами и глубоким мелодичным голосом, не очень была удивлена рассказом. Как отметил Альбус, она росла в семье волшебников, и ее не один раз родители брали с собой в Косой переулок за покупками. Но, как и напарница, она была в восторге от магазина со всевозможными волшебными чудесами и шутками Уизли (Роза самодовольно хмыкнула), но куда больший восторг у нее вызывал магазин волшебных метел. Она громко, чтобы слышало как можно больше однокурсников, рассказывала, как каждые выходные она со своей семьей на заднем дворе играла в квиддич, а после жадных расспросов собеседницы объясняла правила игры, так же громко и со значением.

Ничего не видя кроме громадного фонаря Хагрида, Альбус шел по тропе рука об руку с Розой. Деревья становились все гуще, огоньки деревни Хогсмид остались совсем вдалеке.

Альбус был встревожен. Он не боялся этой тьмы, не боялся поджидающего их гигантского кальмара. Его волновал лишь один вопрос: на какой факультет он будет распределен? Как бы он хотел попасть на Гриффиндор, как и родители, как и все в его семье! Но что, если Шляпа решит, что он трус и ему там не место? Роза, конечно же, будет учиться на Гриффиндоре, она ведь очень смелая. Всегда такой была.

Может быть, Шляпа отправит его на Пуффендуй? Джеймс сказал, что туда попадают все, кто не подходит ни на один из других факультетов. Что ж, это, пожалуй, про него. Главное, чтобы не Слизерин. Отец сказал ему на вокзале Кингс-Кросс, что не страшно, если он попадет на этот факультет. Но Альбус не был уверен, что его отец на самом деле так думает. Даже если он этого не признает, наверняка он будет в нем разочарован. Альбус так и слышал у себя в голове шум десятков голосов: «Поттер, и на Слизерине. Что за вздор!», или «Нет, ну вы слышали? Второй сын Гарри Поттера учится на Слизерине! Я всегда знала, что этот мальчик безнадежен».

Альбус шел по лесной тропинке, глядя себе под ноги, и пытался заглушить все мысли, которые так и лезли в голову, толкаясь и споря между собой.

Джеймс наверняка перестанет с ним общаться. И будет всем говорить, что Альбус ему не брат и, вообще, он, Джеймс, этого мальчика знать не знает. Роза его возненавидит, а Невилл будет обходить стороной на своих уроках. Интересно, Хагрид продолжит с ним общаться, когда Альбус будет расхаживать по школе в зеленой с серебром мантии?

И Альбус принял, как ему казалось, самое важное решение в своей жизни: если Шляпа распределит его на Слизерин, думал Альбус, он сдаст свою волшебную палочку и вернется домой. Лили точно будет рада, когда они снова будут вместе. А родители... Что ж, наверное, поначалу они и огорчатся из-за его решения. Но потом они поймут, что уж лучше так. Пусть их непутевый сын будет жить дома, нежели им придется краснеть, когда кто-то спросит, на каких факультетах учатся их дети.

— Ал, ты чего? — спросила Роза.

Она уже несколько минут шла, не глядя себе под ноги, и даже несколько раз споткнулась о выступающие из земли корни деревьев. Она упорно вглядывалась в его лицо, и удивилась такой резкой перемене в нем: всю дорогу ее брат шел, понуро опустив голову, как вдруг его лицо просияло, и он в явном изумлении даже открыл рот, восторженно смотря куда-то вдаль, сквозь идущего перед ними Хагрида.

— Я? Ничего... — рассеянно ответил ей Альбус.

Он совсем забыл о том, что она рядом. Да и вообще о том, куда они идут. Его вдруг осенило. И эта будто из ниоткуда пробравшаяся в его голову мысль затмила все, что его окружало.

Он вспомнил, как к ним домой приезжал министр магии Кингсли Бруствер. Это было ранним утром тридцать первого июля, в день рождения отца Альбуса. Гости должны были собраться ближе к вечеру, но у министра было много неотложных и очень важных дел, как он сказал Гарри. И, выручив свободную минуту, он прямиком из Министерства магии телепортировался в их кухонный камин, здорово напугав этим маму Альбуса, Джинни.

И сейчас, уже совсем отчаявшись, Альбус вспомнил о подслушанном им разговоре министра с его отцом. Кингсли говорил, что какая-то семья отказалась отправлять своего ребенка в Хогвартс. Что в ответ на письмо из Хогвартса, которое каждый ребенок в любой семье волшебников ждал с таким трепетом, родители этого мальчика прислали целую гневную тираду на тему того, что их сын не нуждается в таком образовании, и что они сами будут его обучать. Кингсли рассказал отцу Альбуса, что эта семья стоит у них на учете по делу Волан-де-Морта, несмотря на то, что ни в каких явных правонарушениях они замечены не были. На вопрос Гарри о том, чем заинтересовала Министерство семья, не нарушающая волшебное законодательство, Кингсли сказал только, что они уж слишком рьяно, пусть и только на словах, поддерживали Волан-де-Морта во время Второй Магической войны. И Министерство, как он выразился, всего лишь старается держать руку на пульсе. И как раз сегодня вечером Кингсли должен ехать к этой семье домой с инспекцией. И он бы рад отправить нескольких инспекторов, в этом не участвуя. В его присутствии нет особой необходимости. Но он надеется переубедить родителей мальчика, если окажется, что тот в Хогвартсе учиться хочет.

Вот поэтому на душе у Альбуса вдруг стало так легко. Он понял, что ему совсем не обязательно учиться в Хогвартсе, чтобы быть волшебником. Родители могут обучать его дома, где он не будет принадлежать ни к какому факультету. А в семнадцать лет, как и все студенты Хогвартса, он сдаст необходимые экзамены комиссии Министерства магии и будет таким же полноправным волшебником, как и все эти выпускники.

Первогодки во главе с Хагридом выбрались из темного леса, по которому, как им казалось, они шли уже целую вечность, и выстроились вдоль широкого озера. Берег его тянулся так далеко, что в темноте и не разглядеть, где он завивается дугой. А сам берег был залит светом луны, что отражалась в гладкой воде озера. Десяток небольших фонариков, закрепленных на коротких древках, торчащих из черной воды, отвечал ей своим светом. К древкам крепились небольшие лодочки с двумя широкими сидениями в каждой.

Альбус подошел к самой кромке воды, вглядываясь в темную даль. И увидел его. Замок. Вдалеке на противоположном берегу озера раскинулся Хогвартс. Гигантский каменный массив возвышался к самому небу. Он тянулся множеством остроконечных башенок с горящими, будто огнем, бойницами к ночному, усыпанному звездами, небу с огромным желтым диском луны, которая точно предводительствовала над ними. Альбус стоял, не в силах пошевелиться. Его взгляд был прикован к Замку. Хогвартс будто охватил его своими каменными стенами, не желая больше отпускать. И мысли, не дававшие ему покоя весь их неблизкий путь, отступили. Никогда прежде Альбус не чувствовал ничего подобного. Это был восторг. Замок будто сбил его с ног. У Альбуса мелькнула мысль, что он словно увидел некое божество. Нечто первобытное, полное мощи и сверхъестественной силы. Альбус стоял на берегу, готовый броситься в воду, только бы скорее оказаться в этих стенах. Он замер, в восхищении раскрыв рот, и не мог отвести взгляда от черных стен Замка, как вдруг услышал басистый голос Хагрида:

— Первокурсники! Рассаживаемся в лодки! По четверо в каждую!

Альбус, с трудом оторвав взгляд от Хогвартса, обернулся на голос и, вздохнув, направился к Розе. Она стояла возле великана, и, скрестив руки на груди, внимательно смотрела на брата.

Но на полпути, помедлив, он глянул через плечо на древний замок.

Пусть это будет Слизерин. Он отсюда не уедет.

Лесничий занял самую большую лодку и поплыл во главе учеников, все так же указывая путь поднятым высоко над головой фонарем.

Ребята влезли в лодку — у Розы это вышло лучше, а Альбус промочил одну ногу, и теперь в ботинке неприятно хлюпало. С ними в лодке оказались девочки, что шли следом. Худенькая черноволосая продолжала с упоением рассказывать о Косом переулке, теперь рассказ зашел о магазине мантий мадам Малкин. Как только все дети расположились в лодках, Альбус заметил, что ни в одной из них нет весел. Но, не успел он спросить, как же они поплывут, лодки, как по волшебству, двинулись за главенствующей лодкой с ярким фонарем.

— Готова встретиться с гигантским кальмаром? — с неуверенной улыбкой спросил Альбус сестру.

— Ал, гигантский кальмар не нападает на детей. Он вообще ни на кого не нападает. Не верь всем пустякам, что говорит тебе Джеймс! — и она обратилась к девочке из семьи волшебников, что шла следом по тропе. — А когда мы с семьей играем в квиддич, я всегда играю охотником, и очень даже хорошо играю, — Роза гордо тряхнула головой.

— Что ж, если попадем на разные факультеты, в следующем году увидим, кто кого, — та ухмыльнулась ей в ответ и повернулась к своей соседке. — Со второго курса можно участвовать в отборочных испытаниях в команду факультета.

— Мой отец попал в команду на первом курсе, — не подумав, и скорее сам себе, чем в ответ девочке, произнес Альбус.

— Как тебя зовут? — девочка нахмурилась, и в ее глазах тут же мелькнул проблеск догадки.

Теперь, когда они сидели друг напротив друга, у Альбуса появилась возможность их рассмотреть. Черноволосая девочка была очень красива, ее большие карие глаза, полные озорства, были широко раскрыты, и в них сверкали блики фонарей, тонкий носик смешно подергивался, когда она что-что говорила. А из-под заправленных за них волос, торчали уши, которые напомнили Альбусу домовых эльфов из старых детских книжек. Собеседница же оказалась совсем непривлекательной особой, сложена она была довольно грубо, длинные темные волосы покоились на массивных плечах, широкий рот замер в недоверчивой ухмылке, во взгляде не читалось ничего, кроме высокомерия.

— Альбус Поттер. Это — Роза Уизли, моя сестра, — Альбус толкнул плечом Розу, хотя и так было ясно, о ком он говорит.

— Ты сын Гарри Поттера, — сказала девочка утвердительно. — Я ведь слышала об этом. Гарри Поттер был первым в Хогвартсе первокурсником, которому разрешалось иметь собственную метлу и играть в квиддич. Хм... а что, если и у нас на курсе будет место исключениям? — девочка хитро подняла бровь. — Думаю, Слизерин не прогадает, взяв такого игрока, как я, — и она снова повернулась к соседке. — Слизерин — лучший факультет! Жаль, что ты на него не попадешь.

На лице девочки замер так и не заданный вопрос, и она уставилась на воду.

Лодки плыли по черной воде, приближаясь к высокой изгороди, сплошь увитой плющом. Альбус удивился: как же они проплывут сквозь вставшую на их пути изгородь? Но впереди показалась расщелина, и лодки плавно, одна за другой, проплыли сквозь нее в длинный подземный тоннель. Пока Альбус и остальные ученики заворожено оглядывались по сторонам, лодка Хагрида причалила к берегу.

— Строимся! — скомандовал Хагрид, когда все первокурсники вылезли из своих лодок. Альбус снова не рассчитал расстояние, выпрыгивая из лодки, и промочил вторую ногу.

— Ну что, стало быть, все собрались, а? — спросил Хагрид, оглядывая обращенные к нему лица. — Тогда все за мной! Вас ждет Хогвартс! Эй, вы! Не разбредайтесь!

Две шеренги учеников последовали за Хагридом через широкую лужайку к массивным каменным ступеням замка. Поднявшись по ним, Хагрид еще раз окинул взглядом первокурсников. Удовлетворенно хмыкнув себе в бороду, он развернулся и трижды ударил в исполинские дубовые двери замка.

— Вот вы где! — воскликнул кто-то за спиной Альбуса.

К друзьям протиснулся мальчик, с которым они познакомились в поезде.

— Привет. Извини, — неловко пробормотал Скорпиус, обходя девочек, с которыми Альбус и Роза плыли в лодке. — Я вас повсюду искал! — он повернулся к Альбусу. — Вы видели, какой великан? Отец говорил, что он поведет нас в Замок. Но я и не представлял, что он такой огромный! Отец говорил, что этот великан умом не блещет, хотя мне кажется, что он довольно славный.

— Хагрид — наш друг, — сердито сказала Роза. — И он очень хороший.

Скорпиус замялся и, покраснев, опустил взгляд.

— Ты — Малфой? — неожиданно спросила девочка, которая хвасталась в лодке своим мастерством в квиддиче и мечтала попасть на Слизерин.

— Да, — настороженно на нее посмотрев, ответил Скорпиус. — Скорпиус Малфой.

— Алисия Трэверс, — сказала девочка и протянула ему руку. — Будем учиться вместе.

— Откуда тебе знать, где он будет учиться? — спросила Роза, с вызовом посмотрев на Алисию.

Она подошла ближе к Скорпиусу и стала с ним рядом, скрестив руки на груди. Альбус заметил, как переменилась в лице Роза, когда в лодке Алисия Трэверс сказала, что лучший факультет Хогвартса — Слизерин. И сейчас он видел, что его сестра настроена более чем воинственно.

— Все Малфои учатся на Слизерине, — пожав плечами, ответила ей Алисия и повернулась к Скорпиусу. — Мама рассказывала мне о нашей гостиной. Это невероятно. А ты слышал, кто у нас будет деканом? Профессор Слизнорт — один из лучших зельеваров. А еще мама сказала, что он каждый год выделяет среди курса несколько особенных учеников. И у них непременно будет большое будущее. Так всегда случается. Вот бы попасть в его Клуб Слизней!

— Клуб Слизней? — поморщилась Роза.

Отец рассказывал Альбусу, что со своими лучшими друзьями он познакомился в поезде, когда впервые ехал в Хогвартс. И Альбус думал: что, если у них с Розой получится так же? Ему понравился Скорпиус. Альбусу всегда было непросто сходиться с новыми людьми, но, когда его кругом общения были родственники и друзья семьи, это не слишком ощущалось. А здесь, в школе, он переживал, что не сможет ни с кем подружиться. Тогда как Роза наверняка найдет очень много друзей. И больше всего его пугала мысль, что с этими новыми друзьями ей будет лучше, чем с ним, и они больше не будут так близки, как раньше. Но, болтая в поезде со Скорпиусом, Альбус чувствовал себя удивительно легко, будто они с этим светловолосым мальчиком были знакомы всю жизнь. И тогда он видел, что Роза думает так же.

Но сейчас, после слов Алисии о том, что вся семья Скорпиуса — выходцы из настолько ненавистного Розе факультета, Альбус заметил перемену в лице сестры. Она стояла рядом со Скорпиусом, гневно смотря на Алисию, но Альбус чувствовал, что она разочарована. Возможно, она поначалу тоже думала, что Скорпиус станет их другом. А теперь в ее глазах было сомнение.

Дверь распахнулась, и дети увидели пожилую, довольно сурового вида высокую волшебницу в черной мантии, расшитой золотыми нитями. Ее голову венчала остроконечная шляпа с широкими полями. Лицо с резкими чертами было изборождено морщинами. На длинном тонком носу покоились изящные прямоугольные очки.

— Профессор МакГонагалл, все первокурсники прибыли! — сказал ей Хагрид.

— Спасибо, Хагрид, — кивнула ему волшебница.

Она едва доходила ему до груди, но во всей ее позе чувствовалась такая необычайная сила и властность, что Хагрид будто даже стал меньше рядом с ней. Альбус смотрел на профессора МакГонагалл во все глаза. Он много о ней слышал от Джеймса и от родителей, но никогда ее не видел. И сейчас он думал только о том, что Джеймс явно преуменьшал все, что о ней рассказывал. Альбус смотрел на МакГонагалл и понимал, что вряд ли он когда-нибудь будет бояться кого-то больше, чем эту худенькую и хрупкую на вид старую женщину.

— Я их забираю, Хагрид. А вас уже ждут в Большом зале, — сказала профессор МакГонагалл и дала студентам знак следовать за ней.

Волшебница повела первокурсников через зал таких невероятных размеров, что у Альбуса перехватило дыхание, а идущие сзади ученики восторженно заохали. Потолок терялся где-то высоко над их головами, высокие стены были увешаны картинами с яркими пейзажами и известными волшебниками, которые с интересом разглядывали новых учеников.

По вымощенному булыжником полу дети строем прошли к широкой мраморной лестнице, будто бурлящим водопадом спускавшейся к центру зала. И, когда они поднялись по ней на следующий этаж, поравнявшись с высокими дверьми красного дерева, за которыми раздавался шум сотен голосов, профессор МакГонагалл остановилась и повернулась, внимательно оглядев кучку переминающихся с ноги на ногу встревоженных учеников.

— Вот теперь добро пожаловать в Хогвартс, — сказала волшебница.

Она стояла перед ними, прямо держа спину и соединив перед собой руки. Она смотрела вперед, будто в никуда, но обращалась сразу ко всем студентам, изучая каждого из них. Никогда прежде Альбус не видел никого с таким пронзительным взглядом. Отец ему говорил, что Распределяющая Шляпа видит все, что, возможно, скрыто даже от тебя самого. Самые потаенные мысли. Твою сущность и твои страхи. И, глядя на профессора МакГонагалл, Альбус думал, что вряд ли какая-то шляпа может рассмотреть в нем больше, чем этот пронизывающий насквозь холодный взгляд. Никто из детей больше не перешептывался. Ученики застыли, боясь пошевелиться. Альбус затылком чувствовал нарастающее за его спиной напряжение.

— Скоро начнется банкет по случаю начала нового учебного года, — продолжала профессор МакГонагалл. — Но прежде вас распределят на факультеты. Церемония распределения очень важна, прошу серьезно отнестись к этому испытанию. Факультет, на который вы попадете, станет для вас домом и семьей на ближайшие семь лет. Вы будете вместе ходить на уроки, спать в одной спальне и проводить свободное время в общей гостиной. Всего в школе четыре факультета: Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. У каждого из них своя древняя история, с которой впоследствии вы непременно ознакомитесь. Ваши достижения будут приносить вашему факультету призовые очки, в то время как за нарушение дисциплины и прочие проступки ваш факультет будет лишаться этих очков. В конце года факультет, набравший большее количество очков, получит Кубок Школы в соревновании между факультетами. Это большая честь для студентов и их декана. А теперь следуйте за мной.

Профессор МакГонагалл развернулась к высоким дверям, которые тут же сами собой распахнулись. Дав знак новоиспеченным ученикам следовать за ней, профессор МакГонагалл ввела их в просторный зал, в центре которого располагались четыре длинных стола. За ними уже сидели студенты всех возрастов. Болтовня старшекурсников по мере приближения высокой волшебницы стихала, и они с любопытством разглядывали новичков, видимо, гадая, кто из них пополнит их факультетскую семью.

В конце зала растянулся стол для преподавателей, среди которых Альбус узнал своего крестного, к которому теперь следовало обращаться не иначе, как профессор Долгопупс. Слева от него сидел довольно полный седовласый волшебник и приветливо улыбался приближающимся первокурсникам. Рядом с волшебником возвышался горой уже знакомый детям Хагрид. Завидев Альбуса и Розу, он помахал им громадной рукой, но, спохватившись, пригладил бороду и серьезным взглядом окинул Большой зал. Чуть дальше сидел совсем крохотный, с торчащими во все стороны седыми курчавыми волосами волшебник. Он беседовал с темнокожей ведьмой в высокой остроконечной шляпе, щедро расшитой звездами. Учителя, с которыми детям еще предстояло познакомиться, расположились вдоль всего стола. Кто-то из них приветствовал учеников доброжелательным взглядом, кто-то беседовал с соседом в ожидании распределения прибывших по факультетам. В самом конце стола сидел дряхлый волшебник с неприятным лицом, он внимательно и с очевидной неприязнью следил за всеми учениками сразу, нежно поглаживая кошку, свернувшуюся у него на коленях

В центре стола возвышался массивный стул-трон с высокой резной спинкой. На «троне» восседала директор школы Хогвартс Помона Стебль. Это была невысокая пухлая волшебница в сером чепце, ее глаза с отходящими от них морщинками-лучиками светились счастьем. Она приветствовала новых учеников доброжелательной улыбкой, при этом, не забывая уделять внимание каждому сидящему поблизости преподавателю.

Профессор МакГонагалл провела первокурсников к учительскому столу и велела развернуться лицом к столам факультетов. Перепуганные новички переминались с ноги на ногу, кто-то перешептывался, высказывая идеи о предстоящем распределении. Альбус стоял рядом с восторженно глазеющей по сторонам Розой, а по правую руку от него понуро опустил голову Скорпиус.

В ожидании распределения ребята разглядывали Большой зал. Родители много рассказывали им о том, как великолепен Хогвартс, но увиденное сегодня не шло ни в какое сравнение с этими рассказами. Высокий потолок раскинулся над ними звездным ночным небом так, что создавалось впечатление, будто зал и вправду находится на свежем воздухе. Освещался зал мерцающими на стенах факелами и тысячами свечей, парившими в воздухе над столами факультетов, которые были уставлены самой разной посудой. На них разместились и глубокие серебряные блюда с фигурными ручками, и хрустальные чаши с разнообразными узорами, и высокие вазоны для фруктов... Сверкающие кубки для напитков и тарелки были аккуратно расставлены напротив каждого ученика. Но вся посуда была пуста и сверкала чистотой.

Профессор МакГонагалл поставила перед учениками самый обычный, ничем не примечательный, табурет на трех ножках и водрузила на него старинную, всю в заплатках и определенно ни разу не стираную, шляпу. По рядам первогодок пробежал шепоток. Те, кто не знал, чего ждать от церемонии распределения, недоумевали, рассматривая выставленный на всеобщее обозрение реквизит. Но стоило шляпе зашевелиться, как все учителя и ученики в Большом зале смолкли. На табурете покоился не обычный головной убор; Распределяющая Шляпа была одной из самых древних реликвий Хогвартса, некогда принадлежавшей одному из основателей Замка.

— Вы знали, что нам придется проходить какие-то испытания? — раздался взволнованный голос за спиной у Альбуса.

Он обернулся и увидел черноволосую девочку со странными ушками, с которой они плыли в одной лодке. Альбус посмотрел на Розу. Сестра после слов МакГонагалл о испытании как-то притихла и только смотрела по сторонам.

— Думаешь, нам нужно будет что-то делать? — обеспокоенно спросил он сестру.

— Я не знаю, — мрачно ответила Роза.

— Отец сказал мне перед самым отправлением поезда, что нас будет распределять по факультетам Волшебная Шляпа, — продолжал Альбус. — Он ничего не говорил ни о каких испытаниях.

— Я не знаю, Ал, — снова сказала Роза. — Сколько я ни упрашивала родителей, они так мне ничего и не рассказали.

Альбус замолчал и отвернулся, снова посмотрев на Шляпу. Он чувствовал, как взвинчена Роза. Должно быть, она волновалась не меньше него. Альбус был уверен, что из них двоих именно от Розы ждут большего. В то время как никто не удивится, если Альбус ударит лицом в грязь. И становилось понятно, почему Роза так взволнована. Альбус невольно разозлился на своих родителей и родителей Розы. Что им стоило рассказать о том, что будет ждать их здесь, в школе? В последние дни лета отец только и повторял, что не хочет портить Альбусу его первые впечатления, мама молча кивала, Гермиона говорила, что весь смысл распределения в неподготовленности к нему, а Рон многозначительно хмыкал, только нагоняя на Альбуса с Розой больше страху. Единственным значительным, что сказал Рон, было то, что если Роза попадет не на Гриффиндор, ее лишат наследства. Альбус был уверен, что его дядя так пошутил, но Роза, казалось, приняла все за чистую монету.

Тем временем Шляпа вытянулась, мотнулась, стряхивая пыль, и у ее полей образовалась глубокая бесформенная дыра, оказавшаяся не чем иным, как ртом. И шумно вздохнув, Распределяющая Шляпа затянула свою песню:

В замке Хогвартс в этот год

Много нового вас ждет.

Обретете вы здесь дом,

Знанья и друзей притом.

Чувства в каждой я душе

Вижу и спешу уже

Факультет найти такой,

Где вам будет рад любой.

В Слизерине — можешь знать —

Ты найдешь друзей под стать.

Слизеринец горд, хитер —

Слухи эти с давних пор.

Мест тем нет, кто в этот зал

Лишь недавно путь узнал.

Каждый древний знатный род

Слизерин в объятья ждет.

В Гриффиндоре — храбрецы,

Смелы эти молодцы.

Приключения кто ждет?

Гриффиндорцы — шаг вперед!

Коль в огонь и воду ты —

Путь тебе в его ряды.

Не боишься ничего?

Примут там за своего!

Когтеврана ты студент,

Если с самых ранних лет

Метишь в лучшие умы —

Все на Когтевране мы!

Пуффендуй рад всех принять,

Кого магом можно звать.

Будь ты добр и светл душой —

Будем мы тебе семьей!

Шляпа смолкла, затянув заплаткой безобразный рот. Начиналась церемония распределения.

Профессор МакГонагалл сняла Шляпу с табурета, развернула длинный свиток и объявила:

— Бэйлор, Эвелин!

Девочка с почти черными волосами и прямой челкой неуверенно вышла из толпы учеников и двинулась к табурету. МакГонагалл подала ей знак сесть и, подождав, покуда та справится с неуверенностью, водрузила ей на голову Распределяющую Шляпу. Голова Эвелин скрылась под головным убором так, что видна осталась лишь часть лица ниже носа, и Шляпа громко огласила:

— Когтевран!

За вторым столом слева громко захлопали, и девочка, явно удовлетворенная решением Шляпы, поторопилась присоединиться к новым друзьям.

— Бутман, Закари!

Светловолосый мальчик подбежал к табурету и крепко зажмурился в ожидании вердикта; профессор МакГонагалл надела на него Шляпу, и та громко прокричала:

— Пуффендуй!

Теперь в аплодисментах разошлись ученики за крайним правым столом.

Так, Эван Элмерз и Огден Фергусон были отправлены на Слизерин. Алекса Фейн и несколько других первогодок направились к Закари за стол Пуффендуя. Энн Коллинз, худенькая черноволосая девочка с карими глазами и забавными ушками, та самая, с которой ребята ехали в лодке, стала первой, кому были предназначены рукоплескания за крайним слева столом — гриффиндорцы приветствовали своего первого первокурсника.

— Малфой, Скорпиус!

Скорпиус неуверенно замешкался, оглянулся на еще ожидающих распределения детей и сделал шаг вперед.

В течении многих лет, минувших с их первого дня в Хогвартсе, Альбус не раз задавался вопросом, что же им двигало в тот, оказалось, решающий момент. Но, взглянув на опущенные плечи Скорпиуса, Альбус в последнюю секунду схватил его за локоть и сказал так, чтобы никто, кроме Скорпиуса, не услышал:

— Шляпа отправит тебя туда, куда ты сам захочешь. Нужно только попросить.

Альбус не знал, прислушается ли Скорпиус к его совету. Но, к держащей Шляпу профессору МакГонагалл, мальчик шел уже решительным шагом. Спустя мгновенье Шляпа прокричала:

— Гриффиндор!

Но на этот раз аплодисменты не были такими шумными, некоторые из учеников за столом Гриффиндора начали перешептываться, за преподавательским столом Невилл Долгопупс удивленно посмотрел на Рубеуса Хагрида.

После того как Люси Мейсон присоединилась к столу Слизерина, а Зои Милтон обнялась со знакомыми старшекурсниками у стола Пуффендуя, очередь дошла до Альбуса.

Он взобрался на табурет, и профессор МакГонагалл, к удивлению мальчика, едва заметно улыбнулась ему, прежде чем накрыть его голову шляпой. Альбус погрузился в темноту, мысли спутались в один прочный клубок. Но все, о чем он старался думать: «Только бы Гриффиндор. Я знаю, вы меня послушаете. Только бы Гриффиндор, я буду сильным и храбрым, только бы Гриффиндор». Но Шляпа ему ничего не ответила. Помедлив, она тихим, но слышным всему залу голосом, и, как показалось Альбусу, с усмешкой, вкрадчиво произнесла:

— Гриффиндор.

Все расплылось. Все переживания и неуверенность. Он там, где должен быть. Альбус не помнил, как слез с табурета и направился к своему столу. Он не видел даже как старший брат, наверное, в первый раз в жизни, с полной искренностью обнимает его, представляя своим друзьям. И только заняв место за столом рядом с Джеймсом, Альбус смог поднять взгляд и посмотреть по сторонам. По правую руку от него сидела Энн, а слева брат трепал его за плечо, рассказывая друзьям, как он и не сомневался в решении Распределяющей Шляпы. У стола преподавателей Роза всем своим видом говорила: «Скоро и я к тебе присоединюсь!». Напротив сидел Скорпиус, лучезарно ему улыбаясь.

Альбус посмотрел на преподавательский стол. Хагрид перехватил его взгляд и показал ему большой палец. Невилл подмигнул и поднял кубок. И Альбус почувствовал всю ответственность своего выбора: отныне он — гриффиндорец. Теперь он не имеет права бояться ничего. Он должен стать таким, как его отец. Он больше никогда не спрячется за плечом сестры. Он со всей смелостью встретит все, что уготовила ему судьба.

Распределение по факультетам продолжалось, и Альбус наблюдал за тем, как новички один за другим шли к табурету, а после разбредались к разным столам. Саймон Солсбури взахлеб рассказывал новым соседям за столом Пуффендуя, как они плыли на лодках по Черному озеру. Дэвин Саймон, мальчик в очках с очень толстыми стеклами, присоединился к столу Когтеврана. Позже Алисия Трэверс, темноволосая девочка, с которой, как и с Энн, ребята познакомились в лодке, присоединилась к столу Слизерина. А вскоре и Роза обняла Альбуса, протиснувшись между ним и Джеймсом.

Когда последний ученик соскочил с табурета, профессор МакГонагалл убрала свиток и кивнула директору школы. Не все дети заметили, как директор Стебль поднялась на ноги: ростом она оказалась очень мала. Пухлая волшебница светилась счастьем, голос ее был звонким, почти девчачьим. И, подав знак студентам утихнуть, с широкой улыбкой она обратилась ко всему залу:

— Дорогие ученики! Я рада приветствовать в стенах Хогвартса каждого из тех, для кого Хогвартс уже стал домом и для кого знакомство с нашей школой только начинается. Все мы жутко проголодались, и я не стану затягивать речей. Скажу только о главных правилах: ученикам школы запрещается посещать Запретный лес без сопровождения преподавателей, запрещается находиться вне замка в позднее время. Наших новых учеников хочу предупредить, что подобные нарушения дисциплины будут незамедлительно пресечены нашим чрезвычайно усердным в данном вопросе завхозом, — она слегка склонила голову в сторону скрючившегося старика с кошкой на руках, — мистером Филчем. Капитанов команд по квиддичу прошу в ближайшее время согласовать со своими деканами даты отборочных испытаний. Также напомню, что пробоваться в команду факультета разрешается только со второго года обучения. Поэтому, дорогие второкурсники, подойдите к капитанам своих команд, если желаете проявить себя в квиддиче. После ужина старосты раздадут вам план занятий на этот учебный год и подробнее ознакомят с правилами школы. А теперь прошу всех к столу. И будьте усердны в учебе!

Волшебница опустилась на свой стул и широко развела руками. Тут же на всех столах, как по волшебству, начала появляться горячая еда. Пышные булочки возникли из воздуха, отварное мясо было аккуратно разложено в глубоких блюдах, вазоны наполнились фруктами, в пустых кубках появился тыквенный сок. И Большой зал заполнили самые разные ароматы, от которых у Альбуса громко заурчало в животе. Он даже не догадывался, как сильно проголодался за этот день.

Ученики накинулись на еду. Некоторые продолжали обсуждать события, что с ними приключились в первый день в Хогвартсе. Первокурсники дивились тому, как это еда может появляться сама собой. Те из них, что жили в семьях маглов, никогда не видели ничего подобного и с воодушевлением говорили о колдовстве и о том, как здорово было бы научиться так же сотворять себе разные вкусности из ничего. Скорпиус, внимательно следивший за разговорами вокруг себя, повернулся к Энн Коллинз, с горящими глазами рассказывающей соседке, какие блюда она научилась бы сотворять в первую очередь, и очень серьезно сказал:

— Тебе ни за что не научиться делать еду из воздуха, — и мягче добавил. — Этого никто не умеет. Ее нельзя сотворить из воздуха. Можно увеличить в объеме, если она у тебя уже есть, можно приманить, если знаешь, где она находится. А сотворить — нельзя.

И, поймав на себе взгляды не меньше десятка студентов, сконфуженно произнес:

— Я в книжке вычитал.

— Странно, что ты не на Когтевране, — сидящий рядом старшекурсник с вьющимися каштановыми волосами до плеч, лучезарно улыбнувшись, хлопнул его по плечу. — К нашему счастью! Продолжай в том же духе — и Кубок Школы нам обеспечен!

Энн подпрыгнула на месте и, широко распахнув глаза, застыла. Взглядом, полным ужаса, она смотрела куда-то вдаль. К ученикам по воздуху плыл прозрачный человек с курчавыми волосами и в пышных средневековых одеждах. За другими столами Альбус тоже заметил призраков. По одному за каждым столом факультета.

— Добрый вечер, сэр Николас! — воскликнул сидящий рядом со Скорпиусом старшекурсник. — Как провели лето?

— Ох, Энтони, совсем печально, — привидение опустилось на скамью между Альбусом и Розой, которые поспешно расселись подальше. — Дважды за лето подавал заявку в Клуб обезглавленных охотников, и дважды мне ответили отказом. Это такая несправедливость!

— А я вас знаю! — воскликнул темноволосый мальчик с очень густыми бровями. — Вы — Почти Безголовый Ник! Привидение факультета Гриффиндор!

— Меня зовут Сэр Николас де Мимси-Дельфингтон. И я предпочитаю, чтобы ко мне обращались не иначе, как сэр Николас, молодой человек, — сухо ответил ему призрак.

— А почему почти безголовый? — шепотом спросила Энн у Альбуса.

— Поэтому! — бодро ответил сэр, схватив себя за макушку, и в галантном поклоне одним движением отсоединил голову от туловища, которая все же оставалась прикрепленной к телу несколькими сантиметрами кожи. — Сорок пять ударов тупым топором по шее! Но палач так и не смог отрубить голову до конца, а я теперь обречен на вечные страдания. Такой, в сущности, пустяк, а Совет Обезглавленных наотрез отказывается принимать меня в члены клуба. Чудовищная несправедливость!

Призрак плавно взлетел в воздух, задев плечо Альбуса, отчего-то онемело, как если бы было под местным наркозом, и поплыл вдоль стола, приветствуя учеников, а уже успевшая пожалеть о заданном вопросе Энн отодвинула от себя тарелку с сочным окороком.

— Он каждый год так делает, — с улыбкой сказал Энн Джеймс.

— А кто те привидения за другими столами? — спросил оскорбивший чувства Почти Безголового Ника первокурсник.

— Это тоже привидения факультетов. Вон там, за столом Когтеврана, Серая Дама. У Пуффендуя это Толстый Проповедник. А призрак с грозным лицом за столом Слизерина — Кровавый Барон, — сказал старшекурсник по имени Энтони.

— А почему он весь в крови?

— Ты можешь спросить его сам, если не побоишься, — улыбнулся Энтони. — Я как-то слышал, что еще при жизни Кровавый Барон был влюблен в Серую Даму. Якобы это он ее убил и, в ужасе от того, что натворил, вонзил нож и в свое сердце. Говорят, он потому и остался в Хогвартсе: не может найти покоя и, в знак вечного раскаяния, гремит по ночам цепями в подземельях. Но это слухи. Истинная история мне не известна.

Альбус посмотрел на Кровавого Барона, парящего над столом Слизерина. Его голову венчал длинный парик на старинный манер, камзол был расстегнут, а на белой рубахе у самого сердца зияла кровавая рана. Барон вел беседу с каким-то старшекурсником, а сидящие поблизости первогодки смотрели на него с явным ужасом.

— Мои родители работают юристами, — отвлекла Альбуса от мыслей о Бароне и его трагической любви Энн Коллинз. — Я совсем недавно узнала о Хогвартсе и о волшебстве. А вы с сестрой из семей волшебников? Мне кажется, я здесь единственная, кто ничего не знает об этом мире.

— Это не так, — подбадривающе улыбнулся ей Альбус. — В Хогвартсе очень много детей из семей маглов. Мы с Розой — кузены и, да, наши родители — волшебники. Но у меня бабушка была из семьи маглов, а у Розы — мама. А теперь она занимает высокий пост в Министерстве магии. То, кем являются твои родители, не определяет того, как ты проявишь себя в Хогвартсе. Так что не стоит из-за этого переживать.

— У волшебников и министерство свое есть? — удивленно спросила Энн.

— Конечно! — ответил Альбус. — И министр магии! Мой отец тоже работает в Министерстве. Как-то я там даже был с ним на экскурсии. Это очень большое здание в самом центре Лондона, и там работает очень много волшебников. Там множество разных отделов и ведомств, и многие выпускники Хогвартса работают в Министерстве магии.

— Но как же обычные люди его не видят, если это такое большое здание? — с еще большим удивлением спросила Энн.

— Так же, как и Хогвартс, — в разговор влез темноволосый мальчик, сидящий напротив них рядом с Энтони. — Территория Хогвартса огромна, и здесь учатся сотни студентов, но окажись поблизости магл, он не увидит ничего, кроме руин и таблички, что сооружение опасно и вход воспрещен. Так и с Министерством, — а затем добавил. — Меня зовут Джесси Фелпс. Мы с семьей тоже живем среди маглов, родители работают на магловской работе, и, сказать по правде, я до последнего не был уверен, что получу письмо из Хогвартса, — он неуверенно улыбнулся. — Я никогда не проявлял особых талантов в волшебстве. Отец думал, что я — сквиб.

— Что такое сквиб? — нахмурилась Энн.

— Тех, кто родился в семье волшебников, но не умеет колдовать, называют сквибами, — ответил ей Джесси. — Обычно в раннем возрасте все волшебники творят какое-нибудь волшебство, а я ничего такого не делал. Как только отец не пытался заставить меня проявить в себе волшебника! Устраивал мне всевозможные испытания, подлавливал в самый неподходящий момент. Однажды, когда мы ходили в поход, даже столкнул меня с обрыва в надежде, что я хоть что-то сделаю, но без толку. Он трансгрессировал и поймал меня внизу, — поспешно добавил Джесси в ответ на ужас в глазах Альбуса и Энн. — Когда мама узнала, что началось! А этим летом я ездил на каникулы к бабушке, она живет на ферме, и мне приходилось много помогать ей по хозяйству. Как-то раз я так устал, что уснул прямо среди грядок. И когда пришла бабушка, я парил в воздухе и храпел. Бедная старушка, она же не знала, что ее зять — волшебник!

— Так у тебя не оба родителя — волшебники? Так тоже бывает? — спросила Энн.

— Еще как бывает! Я — полукровка. Отец — волшебник, мама — из маглов. Отец рос в семье волшебников, и в Хогвартсе учился. Всегда мечтал, чтобы я тоже сюда попал. Так и вышло. Бабушка вызывала священника, а папа чуть не плакал от счастья. А что у вас, ребята?

— Я совсем мало знаю о маглах, — заговорил Скорпиус. — Точнее, знаю много, но с самими маглами никогда не встречался. Все в моей семье — чистокровные волшебники, но моя мама увлекается всякими магловскими штуками и постоянно пытается заинтересовать ими нас с отцом. Мне-то это все интересно, вы даже не представляете, сколько у них есть полезных вещей! Добавь к ним немного волшебства, и вот, пожалуйста — незаменимая вещь в доме любого волшебника. Но отец ко всему этому относится без энтузиазма. Недавно мама принесла такую интересную штуку — компостер. Папа так возмущался! Но через пару часов компостер сломался, и отец немного успокоился.

— Что за компостер? — перебила его Энн. — Никогда прежде не слышала.

— Ну, это такая штука, — ответил Скорпиус, шаря глазами по стенам, будто выискивая, что бы поставить в пример. — Я даже не знаю, как объяснить, никогда прежде ничего подобного не видел! Он похож на книгу, только не книга. Но если положить книгу перед собой, а потом раскрыть на девяносто градусов — очень похож! На одной стороне у него кнопочки всякие, а другая светится. На ней тоже есть кнопочки, но их нажимать нельзя, они там только нарисованы.

Роза, с интересом слушавшая магическое видение компьютера, хихикнула и, наклонившись, глянула на Энн. Та из последних сил сдерживала смех, боясь обидеть Скорпиуса.

— В вашем доме есть электричество? — спросила Роза.

— Прошу прощения? — непонимающе переспросил Скорпиус.

— Что ж, не беда, — не объяснив, что за неведомое электричество необходимо компостеру, ответила Роза. — Компьютер твоей мамы не сломан, у него просто села батарея.

Скорпиус растерянно перевел взгляд с Розы на Альбуса и тихо, будто хотел, чтобы это услышал только он, произнес:

— Сейчас у меня больше вопросов, чем ответов.

Энтони слегка подтолкнул Скорпиуса плечом и дал окружающим его первокурсникам знак умолкнуть. За преподавательским столом директор Стебль поднялась, держа в руке кубок, и обратилась ко всем ученикам с пожеланиями хорошо выспаться и отдохнуть к завтрашним занятиям. Призраки за столами факультетов плавно поднялись и поплыли по воздуху кто куда. Кровавый Барон, раскланявшись с учениками своего факультета, просочился сквозь пол, Серая Дама, гордо держа голову и сплетя перед собой руки, поспешно выпорхнула из Большого зала, а Толстый Проповедник и Почти Безголовый Ник плавно парили через весь зал, о чем-то оживленно беседуя. Еда из тарелок вмиг исчезла, и только Джесси Фелпс расстроено смотрел на свою вилку, на которую еще секунду назад был нанизан сочный бекон.

— Сейчас всем идти за мной, — сказал детям Энтони и, поднявшись, громко обратился ко всему столу. — Первокурсники! Все первокурсники следуют в гостиную Гриффиндора за мной! Идем строем, никому не разбегаться!

Но ни у кого из первокурсников и в мыслях не было разбегаться. Они снова, как и на станции деревни Хогсмид, озадаченно глядели по сторонам, больше всего боясь потеряться в образовавшейся толчее.

Альбус и Роза еле волокли ноги, когда Энтони повел группу первокурсников-гриффиндорцев через Большой зал. Многие старшие ученики еще сидели за столами и болтали, преподаватели начали потихоньку расходиться. Хагрид, выбираясь из-за стола, задел высокую вазу для фруктов, чуть не опрокинув ее на сидевшего рядом седовласого волшебника, и, поспешно извинившись, направился в сторону главных дверей замка. Проходя мимо первокурсников, он на прощание помахал Альбусу и Розе рукой и сказал, что ждет их завтра после уроков на чай с булочками.

Из зала ученики вышли к широкой мраморной лестнице и медленно поплелись по ней наверх. Сытые и уставшие за день, они, зевая, шли по лабиринтам коридоров. Альбус уже не пытался запоминать весь проделанный ими путь: было ясно, что без карты во всех переходах этого замка он не скоро разберется. Дважды Энтони проводил их через потайные ходы: первый скрывался за раздвижными панелями, второй был спрятан за массивным гобеленом. Они шли то по одной лестнице, то по другой, некоторые из них даже, пока первокурсники по ним поднимались, меняли свое направление, перелетая от своей первоначальной площадки совсем к другой. На высоких стенах висели сотни портретов, и изображенные на них волшебники переговаривались между собой, а некоторые приветствовали новых учеников. Идущая перед Альбусом и Розой Энн каждую минуту останавливалась, восхищенно рассматривая двигающиеся картины, и поэтому каждый раз Розе приходилось ее подталкивать, чтобы они совсем не отстали. Ребята шли, переходя с лестницы на лестницу и из коридора в коридор, уже так долго, что, казалось, того и гляди окажутся на крыше. Но вот они свернули в длинный коридор и, дойдя до самого его конца, остановились у портрета с изображением очень полной женщины в шелковом розовом платье.

— Золотой снитч, — сказал Энтони, обращаясь к портрету.

— Верно! — откликнулась Полная Дама и, взявшись за золотую раму, отодвинула портрет в сторону, открывая проход в гостиную Гриффиндора.

Гостиная представляла собой просторную комнату, оформленную в красно-золотых тонах. Повсюду стояли глубокие мягкие кресла, в некоторых из них уже сидели гриффиндорцы, учащиеся на старших курсах. Они рассказывали друг другу о том, как провели летние каникулы или делились предположениями о новых предметах и учителях. В камине полыхал огонь, наполняя теплом всю комнату, а из громадных окон во всю стену открывался восхитительный вид на просторы Замка и озеро, по которому первокурсники совсем недавно сюда добирались.

Энтони указал им на две арки в конце гостиной и объяснил, что спальни мальчиков и девочек находятся в двух разных башнях замка.

Альбус и Скорпиус попрощались с Розой и с остальными мальчиками направились к винтовой лестнице своей башни.

В спальне царил полумрак. Пять больших кроватей, скрытых пологами с темно-красными бархатными шторами, уже были застелены идеально белым постельным бельем, а подле каждой находился багаж учеников. Альбус нашел кровать со своим багажом и, раскрыв чемодан, начал искать пижаму. Некоторые из ребят еще переговаривались между собой, высказывая свои ожидания о завтрашних уроках (Энтони уже выдал им учебный план на текущий год).

Аарон Мансфилд заверял остальных, что все окажется проще, чем они опасаются, потому что учебный день начинается с предмета, который ведет декан их факультета, — профессор МакГонагалл, с чем Альбус, не высказываясь вслух, не согласился. На соседней кровати задернул полог Скорпиус. У Альбуса уже не было сил сказать ни слова. Он залез под тяжелое одеяло, и, только его голова коснулась подушки, забылся глубоким сном.

Утром, одетые в школьную форму Альбус и Роза с набитыми учебниками сумками встретились в гостиной Гриффиндора. Гостиную заливали первые лучи восходящего солнца, отчаянно пытавшегося выбраться из-за сгущающихся в небе туч. Сентябрь обещал быть мрачным и дождливым.

Всю ночь Альбус проспал как младенец. Ни собирающиеся на завтрак однокурсники, ни шум, доносящийся из общей гостиной, не могли его разбудить. Он проснулся от того, что Скорпиус с силой тряс его за плечо, говоря о том, что все уже давно ушли и Роза ждет его внизу. Скорпиус убежал, а Альбус, впопыхах собравшись и толком даже не заправив рубашку в брюки, наспех сверился со списком предметов, побросал учебники в школьный портфель и, прыгая через ступеньку, побежал вниз. Гостиная уже была практически пуста, если не считать пары учеников, дожидающихся, когда их друзья выйдут из своих спален.

Роза ждала его в центре комнаты. Скрестив руки на груди, она уже набирала воздух, чтобы отчитать брата за такую халатность, когда портрет с Полной Дамой распахнулся и в гостиную заглянул Скорпиус.

— Ну, вы идете? Все наши уже давно ушли, — крикнул он.

Ребята выбрались из проема и втроем направились по длинному коридору к залу с движущимися лестницами. Но, как оказалось, у каждого из них была своя версия вчерашнего маршрута. Роза утверждала, что им необходимо повернуть за статуей ведуньи с крючковатым носом, но, послушав ее, они забрели в тупик, и пришлось возвращаться обратно. Скорпиус был уверен, что, выйдя из-за гобелена, скрывающего потайной ход, им нужно идти по левому коридору, но пройдя по нему под смешки портретов разных известных волшебников, а после, свернув еще в несколько других, они окончательно заблудились. Роза негодовала из-за того, что Альбус так крепко спит и теперь им приходится самим искать дорогу. Скорпиус хмурил брови, пытаясь вспомнить путь, которым их вел Энтони. А Альбусу не оставалось ничего другого, кроме как уверять остальных, что они обязательно найдут дорогу в Большой зал.

Обсудив варианты, они решили при любой возможности спускаться вниз на каждой попавшейся лестнице. Так ребята оказались в подземельях.

— Завтрак мы уже пропустили, — гневно сказала Роза, смотря на Альбуса. — Еще немного, и опоздаем на наш первый урок. И тогда нас точно отчислят, признав безнадежными. А после родители выгонят меня из дома, и тебе придется отдать мне свою комнату.

— Давайте не будем паниковать. Попробуем пройти там, — Скорпиус указал на массивные двери, которые резко выделялись среди всех прочих своими размерами.

Ребята попали в просторную залу с каменным полом и такими же стенами. Здесь было светлее, чем в подземных коридорах, но не было ни пестрых ковров, ни деревянных панелей, как в Большом зале и на остальных этажах Хогвартса. Залу разделяло несколько симметрично расположенных каменных арок. Помещение освещалось множеством свечей, закрепленных под высоким потолком в круглых с отходящими от центра ответвлениями люстрах из черного металла. Вдоль стен стояли грубые скамейки из темного дерева, а возле них на таких же грубых тумбах плясали от сквозняка огоньки свечей, играя тенями на стенах. Дети направились к единственной, кроме той, в которую они вошли, двери залы, когда мимо Скорпиуса пролетел какой-то сверток и разорвался за их спинами громким хлопком. Кто-то, кого они не могли видеть, закидывал их навозными бомбами. Похватав сумки, ребята бросились наутек, пока Роза не крикнула:

— Стойте! Я знаю, кто это! — и, развернувшись, громко сказала в пустоту. — Пивз!

Еще одна навозная бомба грохнулась у ее ног, заставив Розу отскочить назад. И с еще большей уверенностью в голосе она произнесла:

— Пивз, мой дядя Джордж Уизли передает вам пламенный привет, — сказала Роза и, изображая почтение, взмахнула рукой в легком поклоне.

Летящая в их сторону навозная бомба, которая бы точно угодила в Альбуса, резко остановилась и, неожиданно сменив направление, ударилась о дальнюю стену.

Под потолком висел маленький человечек с черными глазками и уродливым широким ртом. Мгновение он с интересом разглядывал ребят, а после спикировал вниз, чуть не вплотную прижавшись к Розе. Он внимательно осмотрел ее с ног до головы и, ухмыльнувшись, отлетел назад.

— Ха! Визли-Тизли! Еще одна! — воскликнул полтергейст. А затем, плавно перевернувшись на спину, мечтательно раскинул в стороны руки, будто плыл по водной глади. — Вот кого мне здесь точно не хватает, так это близнецов Уизли! Ладно, сопляки, на первый раз идите себе куда шли.

— В том и дело, — сказал Скорпиус. — Мы не знаем, куда нам идти.

— Эй, Пивз. Как нам пройти к кабинету профессора МакГонагалл? У нас там урок, — строго сказала Роза.

Полтергейст, казалось, на секунду опешил от подобного обращения, но несколько минут спустя ребята уже бежали по коридорам под улюлюканья указывающего им дорогу Пивза, который забрасывал навозными бомбами каждого, кто появлялся у них на пути.

Уже перед самым звонком ребята забежали в класс Трансфигурации и поспешили занять свободные места. В классе в четыре ряда стояли парты, за которыми уже сидели первокурсники Гриффиндора и Когтеврана. Возле дальней стены расположился широкий преподавательский стол. За столом сидела профессор МакГонагалл и что-то писала длинным пером, не обращая внимания на студентов, покуда не прозвенел звонок. Роза и Альбус сели вместе, а Скорпиус подсел к мальчику из Когтеврана, Дэвину Саймону, сидящему перед ними. Альбус толкнул Розу локтем, указывая на одну из досок, стоящих за преподавательским столом. На доске разными цветами были начерчены неизвестные ему схемы и формулы. Роза раскрыла перед Альбусом книгу, указывая на такие же чертежи и жестами давая понять, что это тема сегодняшнего урока.

— Когда ты успела это прочитать? — шепотом спросил ее Альбус.

Профессор МакГонагалл встала из-за стола и вышла к классу. Стоило ей заговорить, как все ученики разом смолкли.

— Добрый день, ученики. Меня зовут профессор МакГонагалл, и в этом классе я буду обучать вас возможностям трансфигурации. На моих уроках вам потребуются учебники «Руководство по трансфигурации для начинающих», пергаменты, перья и, конечно же, волшебные палочки, — сказала высокая волшебница. — Может кто-нибудь объяснить классу, что такое трансфигурация? Мисс Уизли.

Роза, не ожидавшая вопроса, встрепенулась и неуверенно ответила:

— Трансфигурация — это превращение предметов.

Профессор МакГонагалл подняла бровь. Как показалось Альбусу, она осталась не очень довольна ответом.

— Да, разумеется, трансфигурация — это превращение предметов. Но я бы хотела услышать более широкое понимание этого слова. Мистер Малфой.

Скорпиус уже несколько минут сидел с поднятой рукой и нетерпеливо ерзал на стуле. Только успела профессор МакГонагалл произнести его имя, как он быстро заговорил:

— Трансфигурация — это изменение облика предмета и самой его сущности, и она бывает нескольких видов. Самый простой — превращение неодушевленных предметов в неодушевленные. Также можно трансфигурировать неодушевленные предметы в одушевленные, и наоборот. При трансфигурации важен размер обращаемого предмета. Чем меньше объект колдовства, тем проще его изменить. Большие предметы и существа плохо поддаются трансфигурации и для этого необходимо очень искусное волшебство и годы практики, — на одном дыхании выпалил Скорпиус и громко втянул носом воздух.

— Совершенно верно, мистер Малфой. Пять очков Гриффиндору.

Профессор МакГонагалл снова обратилась к классу:

— Трансфигурация — это очень тонкая магия, требующая максимума концентрации и внимания. Овладев мастерством трансфигурации, вы откроете для себя новые горизонты волшебного мира. Трансфигурация — это не только изменение предметов. Это также сотворение их из ничего и полное уничтожение.

Она развернулась и направила волшебную палочку на стоящую на ее столе лампу и произнесла:

— Эванеско!

И лампа исчезла.

Ученики обоих факультетов восторженно ахнули. Энн Коллинз, не сдержавшись, выпалила вопрос, который волновал ее с самого банкета по случаю начала учебного года:

— И мы научимся сотворять из воздуха еду?

— В моем классе, мисс Коллинз, ученики поднимают руку, прежде чем задать вопрос. Не тратьте так скоро баллы, которые заработал для вашего факультета мистер Малфой, — строго сказала профессор МакГонагалл. — А ответом на ваш вопрос будет — нет, сотворить из ничего еду нельзя, потому что... Да, мистер Малфой.

— Потому что еда — одно из пяти исключений к закону Гэмпа об элементарных трансфигурациях.

Скорпиус опустил руку и посмотрел на Энн, выразительно подняв брови, как бы показывая: я же говорил.

— Именно так. Еще пять очков Гриффиндору.

Альбусу показалось, что по лицу МакГонагалл пробежала еле заметная тень улыбки, и она продолжила:

— В трансфигурации, как и в любом правиле, есть свои исключения, и еда — одно из них. А теперь достаньте свои волшебные палочки и откройте учебники на первом параграфе. Здесь вы найдете список заклинаний, как правильно заметил мистер Малфой, самых элементарных метаморфоз — трансфигурации неодушевленных предметов. Вам понадобится заклинание превращения спички в иголку.

Профессор МакГонагалл взмахнула волшебной палочкой, и перед каждым учеником появилось по спичке. Дав ученикам время ознакомиться с заклинаниями, она продолжила:

— Перед тем, как преобразовать предмет, вы должны составить в своем воображении желаемый результат преобразования. Представьте каждую его деталь, цвет и даже то, каким он станет на ощупь. Заклинание должно звучать громко и четко, затем взмахните палочкой.

По всему классу поднялся шум. Альбус махал своей палочкой, точно как дирижер большого оркестра, снова и снова повторяя заклинание, но у него ничего не выходило. У Розы дела обстояли немногим лучше: ее спичка подлетала в воздух и снова падала на парту, но все еще была спичкой.

— Мистер Гэлбрейд, не нужно стучать палочкой по парте!

МакГонагалл шла между рядами, проверяя успехи учеников.

— Движение руки должно быть быстрым и уверенным, не нужно делать лишних манипуляций. Мистер Поттер, резче взмах, не медлите.

К концу урока только у Лорен Хейг из Когтеврана и Скорпиуса спички немного видоизменились. Спичка Скорпиуса стала тоньше и заострилась с обоих концов, но все еще оставалась деревянной.

— По десять очков Когтеврану и Гриффиндору, — сказала МакГонагалл, когда урок подошел к концу.

Она взмахнула волшебной палочкой, и спички исчезли со столов.

Роза, которая последние несколько минут сидела, смотря в одну точку, и расстроено грызла свою спичку, прикусила язык.

— К следующему уроку каждый из вас должен написать эссе на двадцать дюймов об элементарных трансфигурациях и продолжать практиковаться в сегодняшнем преобразовании спички. На сегодня все свободны. Мистер Поттер, задержитесь на минуту.

Прозвенел звонок, и ученики начали расходиться из класса. Альбус подошел к МакГонагалл и виновато опустил взгляд. Он был уверен, что его отчитают за слабые результаты в сегодняшнем волшебстве.

— Вас с мисс Уизли сегодня не было на завтраке. Почему?

— Мы заблудились, профессор. Вышли позже остальных и заблудились.

— К вам прилетала сова от родителей, — МакГонагалл протянула Альбусу конверт с печатью Поттеров. — А вот это от меня. И постарайтесь больше не опаздывать на завтрак.

Она вложила в руку Альбуса небольшую коробку печенья и, к его удивлению, мягко улыбнувшись, дала понять, что разговор окончен.

Роза и Скорпиус ждали его за дверью. Скорпиус активно жестикулировал, показывая Розе как правильно творить заклинание.

— Рассечь воздух и взмахнуть. Нет, не так! Вот, смотри еще раз. Это что, печенье?

Они вышли из коридора во внутренний двор замка и сели на деревянную лавочку у раскинувшейся над ней золотыми листьями яблони. До следующего урока оставалось еще почти полчаса, и у ребят было время перекусить и поболтать.

— Видели лицо Энн, когда я сказал о законе Гэмпа?

— Откуда ты вообще знаешь об этом законе Гэмпа! — Роза была расстроена своим провалом на уроке и недовольно смотрела на Скорпиуса. — Я прочитала утром первый параграф, но там ни слова об этом не было.

— Я прочитал весь учебник еще дома, — Скорпиус смущенно улыбнулся. — У нас дома большая библиотека. Мама мне много читала, когда я был маленький, вот я как-то к этому делу и пристрастился. А учебники мы купили еще за несколько недель до отправления в школу. Мне так не терпелось узнать, что мы будем здесь изучать!

— Ты все время говоришь о родителях. А братья или сестры у тебя есть? — Альбус разломил последнее печенье на три части и раздал друзьям.

— Нет, — ответил Скорпиус. — Но это не очень плохо. Мы с родителями проводим много времени вместе. А иногда они возят меня к бабушке с дедушкой. У них очень большое поместье. Там мрачновато, конечно, но очень красиво. Бабушка говорила, что раньше у них даже был домовой эльф, но потом... — Скорпиус, раскрыв рот, замер на полуслове.

— Что потом?

— Потом Гарри Поттер его обманом отобрал, — сказал Скорпиус и, широко раскрыв глаза, посмотрел на Альбуса.

— Я не знал, что наши родители знакомы, — только и ответил Альбус.

Но почему-то он почувствовал вину. Ему отец всегда казался самым честным. Альбус и представить не мог, чтобы его отец сделал какую-то подлость, на него это совсем не походило. Как его отец мог кого-то обмануть, отобрав домового эльфа? В доме Поттеров тоже когда-то жил домовик, Кикимер, но Альбус его совсем не помнил, о нем ему рассказывал Джеймс и всегда добавлял, что рад тому, что родители его отпустили. Он говорил, что тот был старым и несносным ворчуном, боготворившим чистокровок. И только к его отцу, да, пожалуй, еще к мистеру и миссис Уизли эльф относился с почтением. А сам Альбус домовых эльфов никогда не видал. Но если верить Джеймсу, существа это не очень приятные.

— Они точно знакомы, — уверенно сказала Роза.

Скорпиус на нее удивленно вытаращился.

— Когда мы были на вокзале Кингс-Кросс в Лондоне, папа показывал мне тебя и твоего отца. Он сказал, что я должна обходить тебя по всем предметам. Так что рассказ о сегодняшнем уроке Трансфигурации его точно не обрадует, — она весело улыбнулась Скорпиусу.

— Я думаю, нам пора идти к теплицам, — сказал Альбус. — Не будем расстраивать Невилла.

— Невилла? — удивился Скорпиус и открыл пергамент с расписанием.

— Профессор Долгопупс — мой крестный отец, — сказал Альбус. — Но сомневаюсь, что мы избежим наказания, если опоздаем.

Друзья пошли через двор Хогвартса в сторону теплиц. Тяжелая сумка оттягивала Альбусу плечо, и он вспомнил, как Невилл в последний раз приезжал к ним в гости. Это было в конце июля, в день рождения его отца. Роза и Альбус еще не получили свои письма из Хогвартса, но, должно быть, Невилл уже знал, что их детям привезет Хагрид. И пока мамы накрывали на стол, а отец с мистером Уизли играли в волшебные шахматы, Невилл готовил их с Розой к первым урокам по Травологии. Он привез им в подарок учебники по Травологии для первокурсников из магазина «Флориш и Блоттс» и подробно разобрал с ними первые главы, рассказывая, что от них потребуется на практических занятиях. Позже приехала Полумна с мужем. Альбус очень надеялся увидеть близнецов Лоркана и Лисандера, но мальчики гостили у дедушки Ксенофилиуса Лавгуда, в то время как Полумна и ее муж Рольф все лето провели в научных, как они утверждали, экспедициях. И, прервав одну из них ради празднества, прибыли в дом Поттеров прямиком из Новой Зеландии.

Когда уже все сидели за общим столом, Полумна рассказывала об их приключениях в Японии и о нападении докси в Австралии. В Ирландии им удалось отыскать останки мифических дрехтелей, а экспедиция в России провалилась, потому что все остальные члены их научного лагеря ушли в загул где-то в Санкт-Петербурге. Чуть позже приехал Хагрид, ему поставили самый большой стул, какой нашелся в доме. Хагрид привез собственноручно испеченные булочки, которые Гермиона, мама Розы, почему-то поспешно спрятала в дальнем шкафу кухни. Невилл немного рассказал об изменениях в преподавательском составе школы. Теперь, к удивлению родителей, на место директора была назначена Помона Стебль, которая раньше преподавала у них Травологию. Минерва МакГонагалл, которая, к слову, была на несколько лет младше директора Стебль, сославшись на возраст и усталость, к всеобщему разочарованию, сняла с себя полномочия. Но решением попечительского совета поставить во главе Хогвартса Помону Стебль, очевидно, все были довольны. Хагрид рассказывал Джеймсу о своих уроках, которые должны были начаться у Джеймса в этом году. А Полумна, не обращая внимания на саркастические фырканья Гермионы Уизли, взахлеб делилась ожиданиями о предстоящей поездке в Африку на поиски морщерогих кизляков.

В теплицу они пришли одними из первых, и Невилл, только завидев их, поманил к себе.

— Ну, как вам первый день, уже освоились? Я не видел вас на завтраке.

— Мы немного заплутали, — ответил ему Альбус. — Не знаю, как мне запомнить все эти коридоры!

— Да, мне это еще как знакомо! — весело воскликнул Невилл. — Ничего, через пару недель весь Хогвартс запомните.

— А что это такое в горшках? — Роза стояла к ним спиной и с интересом разглядывала расставленные на всех столах горшки со странными растениями.

— Скоро узнаете. Вы же помните все, что я рассказывал вам летом? Ну, ступайте на свои места.

В теплице находились сотни различных волшебных растений, расставленных на деревянных полках по всему периметру, а на стоящих по центру столах, вдоль которых уже заняли свои места ученики Гриффиндора и Пуффендуя, располагались растения для урока. Пока Роза и Альбус шли к своим растениям, к которым Скорпиус никого не подпустил, Невилл обратился к классу, рассказывая о всех полезных свойствах волшебного корня, или как еще его называли, моли. Высокие цветки с синими лепестками на высоких ярко-зеленых ножках необходимо было обработать особым удобрением и аккуратно срезать полностью выросшие, полные соком, листья. Как объяснил профессор Долгопупс, эти листья являются составляющей частью множества целебных зелий и впоследствии потребуются им на уроках Зельеварения. Больше всех на уроке отличился мальчик из Пуффендуя, Саймон Солсбури, которому удалось собрать все созревшие листья моли, не тронув ни одного растущего. Но и Роза с Альбусом проявили себя очень хорошо, заработав свои баллы и, пожалуй, слишком восторженную похвалу. Скорпиус удостоился лишь сухой реплики «Хорошая работа» и получил заслуженные десять баллов.

После обеда, на котором ребята с лихвой компенсировали свой пропущенный завтрак, был урок по Истории магии. Сытый и порядком уставший Альбус упорно боролся со сном, пока профессор Бинс монотонно и без остановок надиктовывал лекцию. Профессор Бинс был призраком. Поговаривали, что однажды он уснул у камина, а на следующий день пришел на урок уже без тела. На этих уроках всех клонило в сон. От монотонной речи профессора, который, казалось, даже не замечал никого из учеников, тут же закрывались глаза, и не оставалось ничего, кроме как бездумно записывать все услышанные имена и даты, надеясь выучить их позже.

На уроке Заклинаний профессор Флитвик, очень маленький седовласый волшебник, стоявший на небольшом возвышении в центре класса, чтобы всем было его видно, рассказал ученикам немного о Хогвартсе и о его основателях. Так дети узнали, что шляпа, которая решала, куда отправить их учиться, принадлежала самому Годрику Гриффиндору, основателю факультета, на котором учились Альбус и Роза. А в конце урока, когда из всех гриффиндорцев и слизеринцев с заданием справился только Скорпиус, профессор так и подпрыгнул на своем подиуме от восхищения. И наградил Гриффиндор двадцатью баллами.

Сразу после Заклинаний, которые были на сегодня последним уроком, ребята отправились навестить Хагрида, чтобы успеть вернуться в Замок до темноты и не попасться жуткому завхозу Филчу, которого им представили после церемонии распределения. Скорпиус хотел отправиться в библиотеку, чтобы найти больше информации для эссе о самых элементарных трансфигурациях, но Роза его убедила пойти с ними.

— Хагрид замечательный, вот увидишь! Он очень хороший друг нашей семьи, а ты наш друг. Конечно, он будет тебе рад. Может, и на гиппогрифа удастся посмотреть.

Они шли по крутому склону в сторону Запретного леса, на опушке которого расположился дом лесничего, окруженный грядками с росшими на них овощами. Над ближайшим к дому огородом кружили вороны, пытаясь усесться на качающееся от ветра пугало с головой из тыквы. Навстречу детям шли девочки-старшекурсницы, одна из них, увидев Альбуса и Розу, отделилась от подруг и направилась к ним.

— Вау!

Скорпиус так и замер как заколдованный, пока Роза гневно не толкнула его в спину, пытаясь привести в чувства.

А девушка уже приближалась к друзьям. У нее были длинные серебристые волосы, ярко-голубые, как сапфиры, глаза и изящная кукольная фигурка. Поднимаясь по холму им навстречу, она ступала грациозно, как лань, и каждое ее движение было неожиданно женственным для ее возраста.

— Привет, Виктуар, — без особого энтузиазма поздоровалась Роза.

— Здравствуйте, ребята! — девушка подбежала к ним и поочередно обняла Альбуса и Розу. — Вы идете к Хагриду? Разве у первокурсников есть занятия по магическим существам?

— Мы просто идем его навестить, — ответил Альбус сестре. — И, если удастся, посмотреть на гиппогрифа.

— Удастся! — глаза Виктуар восторженно заблестели. — Хагрид показывал нам его перед уроком. Удивительное волшебное создание!

— Вы идете с урока по Уходу за магическими существами?

— Да! — ответила Виктуар. — Хагрид нам показывал фестралов. Ну, как показывал. Никто из двух факультетов их не увидел, но все же было очень интересно. Хотя, мне все равно кажется, что методы преподавания у профессора Хагрида далеки от профессиональных.

Роза сдвинула брови, собираясь что-то сказать Виктуар. Но девочки, чуть поодаль нетерпеливо ожидавшие их кузину, начали разворачиваться в сторону Замка. И, торопливо попрощавшись, Виктуар поспешила за ними. Роза смерила замершего на месте Скорпиуса ледяным взглядом и, обойдя его, двинулась в сторону домика Хагрида.

— Ты ее знаешь? — округлив глаза, спросил Скорпиус Альбуса, после того как он положил ему руку на плечо, потянув за собой вниз по склону.

— Это наша кузина Виктуар, — ответил Альбус.

— Да сколько же у вас в Хогвартсе родственников? — изумился Скорпиус.

— Много! — засмеялся Альбус.

— Я никогда прежде не встречал никого...

— Она — вейла, — оборвала его Роза и, плотнее затянув шарф, еще более решительным шагом направилась вниз.

— Что? — Скорпиус посмотрел на Альбуса, совсем сбитый с толку.

— Вейла. Это особые чары, — Альбус засмеялся, смотря на застывшее на лице Скорпиуса недоумение. — Просто, когда в следующий раз вот так замрешь на месте, можешь знать, что это всего лишь чары.

— Но Виктуар — очень необычное имя. Разве оно английское?

— Французское, наверное. Я знаю, что оно значит «победа». У нее день рождения в тот же день, что и наша победа в Битве за Хогвартс. Ее мать, Флер — француженка.

Альбус и Скорпиус шли вслед за Розой, не обращающей на них никакого внимания.

— Флер Делакур? Участница Турнира Трех Волшебников?

— Да, так и есть! Слушай, ты на самом деле очень много читаешь! — весело ответил Альбус.

На улице еще было светло, но в окнах каменного дома, стоящего на опушке леса, уже горел свет. Из трубы валил дым, должно быть, Хагрид топил печь, потому что на улице уже было довольно холодно, а, как знали ребята, наполнить теплом свой дом с помощью магии лесничий не мог. Альбус постучал в дверь, и по ту сторону раздались звуки возни. Хагрид, очень высокий полувеликан с черной косматой бородой, открыл им дверь. На нем был желтый фартук в цветочек. Огромной рукой он держал кухонную лопатку таких же удивительных размеров.

— Вы как раз вовремя, булочки уже почти готовы. Кого это вы с собой привели? — Хагрид закрыл за ними дверь и направился к высокой каменной печке.

— Это наш друг, Скорпиус Малфой, — представила Скорпиуса Роза. — Мы вместе учимся на Гриффиндоре. Он лучший ученик на нашем курсе.

Хагрид замер и, сдвинув брови, посмотрел на Скорпиуса. Создавалось впечатление, что он напряженно о чем-то думает, будто прикидывая, угощать ему Скорпиуса булочками или нет. Но тут же его лицо смягчилось, и он протянул мальчику здоровенную ручищу для приветственного рукопожатия.

Пока дети рассаживались за столом, Хагрид расставил перед ними очень большие кружки с горячим чаем и выложил на тарелки только что испеченные булочки, размеры которых также превышали стандартные.

— Хагрид, а где гиппогриф? Нам очень хотелось на него посмотреть, — Роза, оценив обстановку на Хагридовой кухне, подозрительно окинула взглядом свою булочку и теперь сидела, вытянувшись на стуле, и рассматривала весь дом в поисках диковинного создания.

— О, Махаон, вот же он. Давайте, подойдите к нему.

Хагрид указал на стоящую в углу лежанку, раньше, скорее всего, служившую корзиной для овощей. А теперь она была устлана большими кусками меха, на которых лежал, с интересом рассматривая гостей, гиппогриф. Он был еще очень мал и размерами не превосходил крупную собаку. Туловище у него было лошадиное, а шея и голова — орлиные. Передние лапы заканчивались острыми птичьими когтями, крылья были сложены и доходили до самого крупа.

— Но подходите к нему осторожно, — сказал Хагрид. — И не все разом. Гиппогрифы — очень гордые создания. Махаону всего несколько месяцев, но ведет он себя уже как взрослая особь. Сильно, конечно, не покалечит, но лучше этого избежать. Поклонитесь ему и стойте смирно, пока он не поклонится вам в ответ. Тогда можете подойти ближе.

Альбус был первым. Он вышел вперед и согнулся в поклоне, ожидая ответа гиппогрифа. Тот приподнялся на своей лежанке и, внимательно посмотрев на Альбуса, склонил голову. Затем наступил черед Розы. Когда Скорпиус вышел и поклонился Махаону, Альбус заметил, как Хагрид напрягся всем телом и подался вперед, внимательно за ними наблюдая. И какое-то время спустя ребята уже сидели возле необыкновенного зверя. Роза поглаживала его по холке, а довольный Хагрид рассказывал о том, как он нашел в Запретном лесу брошенное яйцо. Что сталось с родителями малютки, он не знал, но неслыханно, чтобы гиппогрифы бросали своих детенышей. И Хагрид забрал его домой. Детеныши гиппогрифов проводят в яйце всего сутки, рассказал друзьям Хагрид. Но ему пришлось ждать несколько дней, когда же маленький гиппогриф вылупится. Он не мог заставить себя похоронить яйцо и уже было потерял надежду, когда по скорлупе пошла трещина.

Друзья просидели в доме Хагрида до темноты. Они рассказывали о своем первом дне в Хогвартсе. О том, как сложно было на уроках колдовства. А Альбус, не обращая внимания на то, как смущенно краснеет Скорпиус, хвалил его преобразившуюся спичку. Рассказывали о том, как заблудились утром, и каким испытанием оказался урок по Истории магии, на котором они чудом не заснули. Поняв, что уже пропустили ужин, взялись за булочки со сладким, снова заваренным, чаем. Хагрид немного рассказал им о преподавателях и о старых деньках, когда их родители вот так же забегали к нему по вечерам. Рассказывал о волшебных существах, которые живут в Запретном лесу и о гиппогрифе Клювокрыле, которого их родители спасли от смертной казни. Когда с ужасом в глазах Скорпиус спросил, за что можно было отправить такое доброе существо на смертную казнь, Хагрид замялся и только и ответил, что это было не более чем недоразумение. Оказалось, что после смерти Сириуса Блэка, который, как и Клювокрыл, был несправедливо осужден, и спасся не без помощи последнего, гиппогриф был возвращен Хагриду. А тот, чтобы никто не вспомнил о вынесенном гиппогрифу приговоре, стал называть его другим именем — Махаон. Клювокрыла уже давно не было с Хагридом, и лесничий по нему очень скучал. И как только из расколовшегося яйца показалась крохотная головка гиппогрифа, Хагрид сразу сказал ему: «Махаон».

— Ничего себе! Вы только посмотрите: за окном уже совсем темно! — воскликнул Хагрид. — Давайте, поторапливайтесь. Вам нужно как можно скорее попасть в замок, не то всем нам влетит.

Хагрид поспешно попрощался с детьми, дал им с собой несколько булочек и захлопнул дверь.

Первые недели пролетели для первокурсников незаметно. Появились новые предметы и горы домашних заданий. Вечера Альбус, Роза и Скорпиус проводили в гостиной Гриффиндора, практикуясь в волшебстве. А при написании конспектов им помогали волшебные перья со встроенной проверкой орфографии из магазина Уизли. Как оказалось, в Хогвартсе товары из магазина дяди Альбуса и Розы пользовались огромной популярностью: уже к концу первой недели кто-то из учеников разместил в коридоре второго этажа портативное болото, из-за чего третьекурсники Слизерина опоздали на урок Трансфигурации и потеряли двадцать очков из песочных часов своего факультета.

Изредка выбираясь к Хагриду, друзья все же большую часть свободного времени проводили за домашними заданиями. Уже на второй неделе совместных вечерних занятий Роза догнала Скорпиуса по всем предметам, а в некоторых даже превзошла. У Альбуса же дела обстояли не так хорошо.

Раз в неделю все первокурсники после заката поднимались на астрономическую башню — самую высокую башню Хогвартса. Они смотрели в телескопы на звездное небо, составляя в своих свитках звездные карты под руководством профессора Синистры, темнокожей волшебницы, которую Альбус видел за преподавательским столом во время их первого школьного пира.

Уроки зельеварения вел профессор Слизнорт. Это был очень улыбчивый пухлый седовласый волшебник. Про него рассказывала Скорпиусу в их первый день в Хогвартсе Алисия Трэверс, попавшая на факультет Слизерин. На его уроках Альбусу и Розе уделялось особое внимание. И каждый раз, проходя мимо котла Альбуса, из которого, вместо нужного золотистого или нежно-розового, валил черный дым, профессор Слизнорт не забывал шепнуть Альбусу, какими непревзойденными зельеварами были его отец и бабушка. И что со временем и в нем непременно проснется талант к зельеварению.

Звездным часом для Розы стал урок Полетов на метле, где она превзошла первокурсников обоих факультетов — и Гриффиндора, и Слизерина, с которыми у них проходили занятия. Когда все ученики выстроились в два ряда, подзывая к себе метлу, метла Розы первой прыгнула ей в руку и принесла их факультету целых пятнадцать очков от мадам Трюк. И это был первый и единственный урок, на котором Скорпиус оказался чуть ли не хуже всех. Если метла Альбуса слабо подрагивала на траве, то у Скорпиуса она лежала, не обращая на мальчика никакого внимания.

Много часов друзья проводили в библиотеке, склонившись над древними книгами под светом настольных ламп. И все разговоры здесь прерывались под грозным взглядом пожилой библиотекарши мадам Пинс, без остановки расхаживающей между рядами, высматривая нарушителей порядка. В один из таких вечеров одна из библиотечных книг подпрыгнула и уцепилась Скорпиусу за нос, когда он, задумавшись, попытался сделать в ней пометку.

На Трансфигурации приходилось все сложнее. Альбус уже начинал думать, что волшебник из него менее чем посредственный. Роза брала исключительно упорством, часами превращая со Скорпиусом одни предметы в другие.

Прошло уже две недели учебы в Хогвартсе, когда ребята, расположившись в своих любимых креслах у камина, корпели над домашними заданиями. Альбус, растянувшись на полу, дописывал эссе по травологии, а Скорпиус и Роза, сидя в мягких бордовых креслах, пытались довести до идеала превращение спички в иголку.

— Получилось! У меня получилось! — победно воскликнула Роза, выбросив кулак вверх.

Скорпиус радостно ей улыбнулся. Перед ним уже лежала острая серебристая игла.

— Никому не нужно в совятню? Надо отправить ответ родителям, пока еще не стемнело, — сказал Скорпиус, собирая учебники и свитки с конспектами.

— Я свое письмо отправила еще вчера, — ответила Роза. — Кстати, мама писала, что Тедди сейчас проходит практику у твоего отца в отделе мракоборцев, — она посмотрела на Альбуса.

— Я еще не читал свое, но, наверное, Тедди действительно проще взять жить к нам домой. Теперь он не только обедает у нас четыре раза в неделю, но и работает с моим отцом.

— А кто такой Тедди? — спросил Скорпиус. На протяжении всех двух недель учебы он пытался узнать о своих друзьях как можно больше, что им было очень приятно.

Как за время учебы узнал Альбус, хоть Скорпиус и жил в семье чистокровных волшебников с очень древней родословной, друзей у него не было. Его семья держалась отстраненно от внешнего мира. До прибытия в Хогвартс лучшими и единственными друзьями Скорпиуса были его родители, которых он очень любил. Даже к бабушке и дедушке Малфоям отец возил его редко и как-то неохотно. Но Скорпиусу очень нравилось бывать в родовом поместье Малфоев с просторными залами и громадным розовым садом, тогда как его семья жила в небольшом доме за чертой Лондона.

— Тедди — крестник моего отца, — ответил Альбус. — Он, считай, член семьи. Бывает у нас на всех праздниках, часто приходит даже просто пообедать. Его отец, Римус Люпин, когда-то преподавал Защиту от Темных искусств в Хогвартсе и был хорошим другом наших родителей. Они с женой погибли во время Битвы за Хогвартс. О, еще он встречается с Виктуар! Помнишь, наша сестра-вейла? Мы ее встречали, когда первый раз ходили к Хагриду.

— Тедди Люпин? — Скорпиус просел в своем кресле, отчаянно пытаясь что-то вспомнить. — Эдвард Люпин! Я видел его на Чемпионате Мира по квиддичу. Точно помню, как отец, завидев его, сказал маме, что это Эдвард Люпин, сын его кузины. Получается, он мой троюродный брат!

Роза с Альбусом так и замерли на своих местах. Роза, до этого любовавшаяся своей иголкой, откинулась в кресле, а Альбус отодвинул свиток и сел, поджав под себя ноги.

— Ну, а хотя, что удивляться, — спустя какое-то время сказала Роза. — Ведь все чистокровные семьи волшебников как-то да переплетены между собой. Если посмотреть родословную Уизли и Поттеров, то к нашему времени она разрастается столькими связями с другими семьями, что наверняка, где-то далеко найдутся и Малфои.

— Ты говоришь, что видел его на Чемпионате Мира, — сказал Скорпиусу Альбус. — Но ты с ним не знаком?

— Нет, — ответил тот. — Отец тогда сказал маме, что его бабка, Андромеда, она сестра моей бабушки, вышла замуж за магла. А в нашей семье превыше всего всегда была чистота крови. И Андромеду вычеркнули из семейного древа.

— Думаю, мама Тедди свою мать переплюнула, выйдя замуж за оборотня, — хохотнула Роза.

— За оборотня? — округлил глаза Скорпиус. — Хочешь сказать, что в Хогвартсе преподавал оборотень?

— Ну да. Это ни для кого не секрет. Римус Люпин был оборотнем. Но что с того? Оборотни, как и волшебники, бывают самые разные. И раз уж сам Альбус Дамблдор взял Люпина в преподаватели Хогвартса, наверное, он ему доверял. А это о многом говорит.

— А Эдвард?

— Скорп, ты ведь так много читаешь! — воскликнула Роза. — Должен знать, что проклятье оборотня не передается по наследству. Для этого тебя должен укусить оборотень. И только так.

Пока Роза и Скорпиус обсуждали проблему оборотней и их возможное родство, Альбус раскрыл письмо от родителей, чтобы до похода Скорпиуса в совятню успеть написать ответ.

«Дорогой Альбус!

Мы с папой очень по тебе скучаем. Невилл пишет, что вы с Розой нашли новых друзей. Это очень здорово, но будь осмотрительнее, привязываясь к новым людям. Хотя Хагрид в последнем письме говорил, что ваш новый друг Скорпиус — очень хороший мальчик, и что вы часто заглядываете к нему, Хагриду, в гости.

Дома все хорошо. У дедушки в последнее время неважно со здоровьем, но в больнице святого Мунго говорят, что он скоро поправится, если перестанет баловаться магловскими таблетками. Бабушка Молли за этим пристально следит!

Тедди сейчас проходит практику у папы в отделе Мракоборцев и проявляет себя там как нельзя лучше! Думаю, из него выйдет отличный мракоборец. Теперь он заглядывает к нам еще чаще, и это очень радует нас с папой, пока вы с Джеймсом в школе.

Лили тоже очень по тебе скучает. Недавно заявила, что отправится в Хогвартс и будет там жить, пока ей не исполнится одиннадцать лет и ее не примут туда учиться! А несколько дней назад она снова летала во сне, да так, что вся мебель в комнате ходуном ходила. Так что мы уже не сомневаемся, что следующим летом и она получит письмо.

Папа с двумя ребятами из своего отдела и дядей Перси в ближайшие дни уезжает в командировку в Гвинею, но, думаю, это ненадолго. А как вернется, он тебе обязательно напишет. Я сказала ему, чтобы он привез нам всем сувениры, так что можешь ждать посылку вместо обычного письма!

Очень люблю тебя и скучаю,

Мама»

Альбус еще раз перечитал письмо и, быстро начеркав несколько предложений о том, что у него все хорошо и что он с нетерпением ждет ближайшего матча по квиддичу, свернул пергамент и поднялся, позвав Скорпиуса.

Мальчики быстро сбегали в спальню, чтобы накинуть уличные мантии, и отправились в совятню.

Час уже был поздний, хотя на улице еще не совсем стемнело. Но в коридорах Замка учеников уже не было. Альбус и Скорпиус шли по пустынным коридорам, обсуждая последние новости от их семей. Скорпиус рассказал о том, что его мама, с тех пор как он уехал, сильно болеет, а отец недавно был в Косом переулке и присматривал ему метлу на следующий год.

— Да уж, знал бы он о моих успехах на уроках Полетов, и думать бы не стал о метле.

— Да ладно тебе, — попытался поддержать друга Альбус.

Его успехи в полетах были немногим лучше.

— На первом уроке Трансфигурации мы с Розой тоже не шибко отличились, — сказал он. — А теперь у нее получается отличная иголка. Дело практики.

Когда они вышли из тайного хода, скрытого гобеленом, их встретил Пивз. В те разы, когда рядом не было Розы, Пивз был не так к ним дружелюбен. И, сломя голову, мальчики бежали по коридорам, уклоняясь от самодельных зарядов, состоящих в основном из тарелок и небольших ваз, которые были расставлены по всему Хогвартсу.

Спустя несколько этажей самого быстрого бега, на какой они были способны, им удалось отделаться от Пивза. И, выйдя на улицу, распаренные и тяжело дышавшие, они с удовольствием обратили лица к дождливому небу. Сентябрь выдался очень холодным и дождливым, и ученикам редко удавалось побыть на свежем воздухе. Большую часть времени все ученики проводили в гостиных факультетов и в коридорах. Теперь, прыгая по лужам и пытаясь обрызгать друг друга, мальчикам меньше всего хотелось возвращаться под покровы каменных стен.

Преодолев мокрые и скользкие ступеньки, ведущие в совятню, друзья столкнулись с группой слизеринцев во главе с Эваном Элмерзом.

— Вы посмотрите, кто у нас тут, — обратился к своим друзьям Эван.

Это был очень рослый мальчик, почти на голову возвышающийся над своими сверстниками. У него были золотистые курчавые волосы и темные, совсем не сочетающиеся с волосами, глаза. За то малое время, что ученики провели в Хогвартсе, Эван уже заработал себе славу драчуна и задиры. Он не упускал возможности посмеяться над неудачами товарищей с других факультетов, хотя сам умом не блистал. Первокурсники-слизеринцы перед ним явно заискивали. Каждый раз, когда Эван шел по коридору, гордо вскинув голову, в хвосте у него шествовала группка однокашников.

— Да это же Поттер и Малфой! — мальчик неприятно скривил губы в усмешке. — Идете посмотреть на сов, чтобы понять, как нужно летать?

Он громко захохотал, очень довольный своей шуткой.

Стоявшие за ним слизеринцы тут же подхватили и начали показывать пальцами на Альбуса и Скорпиуса.

— Если ваша сборная по квиддичу летает так же, как и вы, им точно не поздоровится на ближайшем матче! — выкрикнул кто-то за спиной Эвана.

— Оставьте их, — из-за группы мальчишек вышла девочка с длинными темными волосами и грубыми чертами лица. Это она ехала с Альбусом и Розой в лодке. — Не будем тратить на них время, нужно вернуться в замок до темноты.

Когда слизеринцы уже спускались по каменной лестнице, Алисия Трэверс, немного поотстав, обернулась и протянула Альбусу небольшой свиток:

— Передай его Энни, ладно?

И она тут же поспешила нагнать своих однокурсников.

В совятне стоял неприятный запах. Альбусу тут же вспомнилось, как они с родителями ездили в зоопарк и зашли в зал с птицами. В просторных вольерах сидели на ветках попугаи со всего земного шара: какаду, амазоны, лори и говорящие попугаи ара. Запах там стоял такой же, но отец с Лили на руках изучали таблички у каждого вольера, и Альбусу пришлось долго ждать, покуда они оттуда не вышли.

По всей совятне стояли деревянные жердочки со спящими на них совами. Здесь были сипухи и неясыти, крохотные воробьиные сычики и ястребиные совы. Птиц было не меньше пятнадцати, и с наступлением темноты они потихоньку начинали просыпаться. В дальнем углу совятни Скорпиус, с любовью смотря на него, гладил своего филина Герлиона, а Альбус привязывал письмо к лапке школьной совы.

— Не понимаю я, зачем Алисия водится с этими задирами, — сказал Альбус, когда они со Скорпиусом спускались по ступеням совятни, крепко держась за каменные перила.

— Они с Энн поссорились, — ответил Скорпиус. — Роза вчера говорила. Видела, как они спорили после обеда в Большом зале. Да и разве ты видел, чтобы кто-нибудь из слизеринцев дружил с учениками других факультетов?

Скорпиус резко остановился, и не ожидавший этого Альбус налетел на него сзади.

— Ты чего?

— Посмотри. Там, внизу. Видишь? — Скорпиус указал на Запретный лес. — Альбус, там что-то горит!

На опушке леса, так далеко, что ребятам было видно только мерцающее оранжевое пятно, полыхал пожар.

— Там же дом Хагрида! — воскликнул Альбус.

Ребята переглянулись в испуге и, недолго думая, бросились бежать вниз по холму к Запретному лесу.

Аккуратные заборчики огорода Хагрида и выложенные ровными рядами дрова были охвачены огнем, все ближе подбирающимся к высоким деревьям леса. Великан бегал вокруг разрастающегося пламени, размахивал руками и что-то кричал.

— Хагрид! — во весь голос закричал Альбус. — Хагрид! Нужно потушить огонь!

Мальчики бежали со всех ног, все быстрее приближаясь к большому каменному дому.

— Не подходите! Она опасна! — не оборачиваясь, крикнул Хагрид и начал приближаться к огню, что-то бормоча.

— Он что, говорит с огнем? — Альбус в смятении посмотрел на Скорпиуса.

Тяжело дыша, ребята остановились в нескольких футах от Хагрида.

— Хагрид, отойди от огня! — снова крикнул Альбус.

— Агуаменти! — Из волшебной палочки Скорпиуса вырвалась струйка воды.

— Нет! Не делайте этого! — с искривленным в ужасе лицом лесничий обернулся к мальчикам, похлопывая опаленную бороду.

— Хагрид, отойди оттуда! — снова закричал ему Альбус.

— Агуаменти Максима! — громко воскликнул Скорпиус, направляя палочку на огонь.

Поток воды хлынул от Скорпиуса к горящему огороду и рядам сложенных дров. И с громким всплеском ударившись о землю, потушил весь пожар, заодно с головы до ног окатив и Хагрида.

— Нет! — воскликнул лесничий чуть не плача. — Вы же ее только разозлите!

Не успел он договорить, как за грядками что-то вспыхнуло. Яркое жаркое пламя начало двигаться к стоящим в оцепенении детям, пытаясь захватить все на своем пути. И, соскальзывающий поначалу с влажных дров огонь, в мгновение их разогрел и вновь охватил все вокруг.

Альбус стоял, не в силах пошевелиться. Его взгляд был прикован к громадному ящеру, выползающему из-за загораживающего его до этой секунды нагромождения наколотых бревен. Быстро переставляя короткие лапы, он полз к ним, хищно сузив глаза, и, злобно шипя, высовывал длинный раздвоенный язык. Алая чешуйчатая кожа была охвачена огнем, и казалось, что сам ящер и есть огонь. Он подползал все ближе к отступающему от него Хагриду и шевелил хвостом, будто готовясь к прыжку.

— Глациус! — бросившись вперед и направив на ящера волшебную палочку, во весь голос закричал Скорпиус.

— Рикту...

— НЕТ!

Хагрид, расставив в стороны руки, прыгнул перед покрывшимся тонкой коркой льда ящером, закрывая его собой.

— Не делай этого! — взмолился Хагрид.

— Но Хагрид... — задохнулся Альбус, переводя взгляд с лесничего на Скорпиуса с занесенной волшебной палочкой.

Скорпиус так и замер с выставленной вперед палочкой, не решаясь повторить заклинание.

— Агуаменти Максима! — он снова вскинул вверх руку, заливая потоком воды вновь разбушевавшееся пламя.

Альбус стоял, переводя взгляд с Хагрида на Скорпиуса и обратно. Он знал, с какой любовью Хагрид относится ко всем волшебным существам. Но то, что сейчас находилось за его спиной, несомненно, было очень опасно и желало ему навредить. И поэтому мальчик безоговорочно принимал сторону своего однокурсника. Он чувствовал: что бы это ни было за заклинание, так и не сорвавшееся с губ Скорпиуса, оно бы спасло их всех.

За спиной Хагрида послышался треск. Созданный заклинанием Скорпиуса лед начинал понемногу оттаивать, и по всему телу ящера поползли тонкие трещины.

— Хагрид, отойди! — взмолился Скорпиус.

— Хагрид! У вас все в порядке?

Вдалеке послышался голос профессора МакГонагалл, заставив ребят подпрыгнуть на месте. Самого профессора видно не было, должно быть, она направлялась к ним с другой стороны Хагридова дома. Время уже перевалило за полночь, мальчикам давно полагалось быть в своих постелях. Альбус смотрел на Скорпиуса во все глаза: если их здесь застукают — беды не миновать.

— В дом! Быстро! — тихо, но очень строго сказал Хагрид.

И, не став с ним спорить, ребята бросились к черному ходу, как раз выходящему к огородам. Краем глаза Альбус заметил вновь вспыхнувшее пламя, и тут же толкнул остановившегося было Скорпиуса, неосознанно говоря только шепотом:

— МакГонагалл здесь. С Хагридом все будет в порядке.

Они пулей влетели в дом и аккуратно, чтобы их декан не услышала шума, прикрыли за собой дверь. В просторной комнате был полумрак, и свет исходил только от слабого огня в камине. В дальнем углу, прижав к себе тонкие ножки, спал Махаон.

Мальчики пробрались к почерневшему от сажи окну и, немного отодвинув штору, выглянули на улицу. Из-за дома показалась высокая фигура.

— Глациус! — тихо произнесла МакГонагалл.

Только что вспыхнувший новым пламенем ящер вновь покрылся льдом. Но на этот раз это была не тонкая ледяная корка, наколдованная Скорпиусом. Чудовище сковал толстый слой сверкающего в лунном свете льда.

Выставив вперед волшебную палочку, МакГонагалл снова произнесла заклинание и потушила расходящийся пожар.

— Профессор... — начал было Хагрид.

МакГонагалл стояла не шевелясь и в упор смотрела на лесничего своим пронзительным взглядом.

— Хагрид, я дала вам свое согласие на содержание этих существ. И создала необходимые условия для их существования. Не заставляйте меня жалеть о моем решении. Если они снова сбегут, мне придется его пересмотреть. Весь Запретный лес я потушить не смогу.

И, соединив перед собой руки, она двинулась прочь. Но не успели мальчики отойти от окна и направиться к двери, как МакГонагалл резко остановилась и повернулась к Хагриду:

— Здесь есть кто-то еще? — строго спросила она. — Мне показалось, я слышала голоса.

— Н-нет, профессор! Кому тут быть? Это я был, точно. Пытался утихомирить тварь. Все ж ласково с ней. А она — огнем. Ну что за паршивица! — Хагрид разочарованно потряс головой.

Внимательно на него посмотрев, МакГонагалл с недоверием окинула взглядом дом лесничего, на мгновение задержав взгляд на окне, за которым прятались друзья. И на секунду, Альбус был готов поклясться, уголки ее губ немного приподнялись. Но тут же профессор МакГонагалл развернулась и зашагала вверх по холму в сторону замка.

Выждав пару минут, мальчики вышли на улицу, внимательно посмотрев по сторонам. Хагрид стоял возле замороженного ящера слегка склонив набок голову.

— Хагрид, что это за чертовщина? — спросил Альбус.

— Это Искорка.

— Искорка?! — Скорпиус отчаянно всплеснул руками и замер, не найдя больше слов.

— Хагрид, слушай, — глянув на ошарашенного друга, продолжил Альбус, снова обращаясь к великану. — Адское пламя будет дружелюбнее твоей Искорки.

— Хагрид, это же гигантская саламандра! — воскликнул Скорпиус.

Альбус настороженно рассматривал ящера.

— Оттаивающая гигантская саламандра, — сказал он. — И что это вообще такое?

— Да, ты прав. Давайте сначала отнесем ее в безопасное место.

Хагрид наклонился и, обхватив ящера, прижал к себе.

— Пойдемте. Покажу вам остальных.

— Остальных? Да ты, должно быть, шутишь, — нарочито спокойно проговорил Альбус, но все же неохотно пошел вслед за лесничим.

Они прошли вдоль разрушенного огорода, приближаясь к Запретному лесу. Когда деревья за их спинами сомкнулись высокой стеной, Скорпиус тронул Альбуса за плечо и прошептал, оглядываясь по сторонам:

— Я не думаю, что нам можно сюда ходить.

— А находиться на улице ночью — можно? — так же шепотом ответил Альбус.

— Что вы там говорите? — глянув через плечо, спросил Хагрид.

Он шел впереди, крепко держа громадного ящера, с которого капала вода.

— Ничего! — хором ответили мальчики.

Вдруг Хагрид стал меньше ростом. И уменьшался с каждым сделанным шагом. И тут Альбус заметил большую дыру в земле с вырубленными в ней ступеньками, по которым спускался лесничий. Ребята поспешили за ним в подземный тоннель. Он был ровно таких размеров, чтобы мог пройти Хагрид, который размеренно спускался, чуть задевая плечами стены.

Они шли очень долго, и Альбус уже хотел вернуться обратно, когда они спустились по земляной лестнице и оказались в просторном подземном зале, в конце которого полыхал огонь. Пересиливая свой страх, Альбус шел за Хагридом, подходя все ближе к железной клетке с толстыми прутьями. В одном из звеньев был открытый промежуток, и Альбус понял, что это распахнутая калитка. Хагрид вошел в клетку и поставил саламандру возле огня, чуть подтолкнув ее руками. Лед в мгновение растаял, и ящер подал признаки жизни. Лесничий выскочил из клетки и задвинул засов.

Саламандра встрепенулась и, резко обернувшись, устремила на Хагрида хищный взгляд.

— Вы только на нее посмотрите, — с непонятной мальчикам любовью в голосе сказал Хагрид.

Ребята уже подошли совсем близко, но в страхе отскочили, когда огненный ящер бросился в их сторону, столкнувшись с металлом.

— Посмотрите. Там, в огне, — сказал Хагрид, указывая рукой на пылающий костер.

Альбус сделал неуверенный шаг и вгляделся в огонь. И, к своему ужасу, разглядел в нем не меньше пяти ящеров. Они были не такими большими, как Искорка, самый крупный из них был не больше кошки. Они ползали из стороны в сторону, а двое спали, прижавшись друг к другу.

— Это ее детеныши, — ласково сказал Хагрид, проследив за взглядом мальчика.

Альбус посмотрел на него полными ужаса и непонимания глазами, а Скорпиус подошел вплотную к клетке, рассматривая огненных ящеров.

 — Я читал о многих фантастических тварях, но везде саламандры упоминались как небольшие ящерицы, — он повернулся к Хагриду. — Почему эти такие громадные? Хагрид, эти детеныши больше, чем описывается взрослая особь во всех справочниках. И откуда они здесь взялись?

— Да не знаю я, почему они такие громадины, — ответил великан. — Шел пару недель назад по лесу, проверял окрестности, а там — пожар. Не пойми откуда. Полыхает себе посреди лужайки. Ну, хоть деревья не задел. Я в огонь глядь — а там эта ползает. Махонькая. По сторонам смотрит, а от огня отползти боится. Я в дом бегом. Котел схватил — и обратно. Кое-как ее в него заманил. И дождь тут же как польет! Хоть пламя потушил, не то точно пол-леса бы сгорело.

— А это что за место? — спросил Альбус, оглядываясь по сторонам.

— А это все МакГонагалл, — ответил Хагрид с благодарностью в голосе. — Я котел над печью повесил, чтоб не замерзла, значит, и сразу в Замок побежал. Думал к директору идти, да тут МакГонагалл встретил. А она и говорит, что паленым, кажется, пахнет. Я ей про Искорку-то и рассказал. Еле убедил, что варварство это, зверье-то на погибель оставлять. Вот она и соорудила для нее убежище. А она вон какая вымахала. В жизни таких не видал. Еще и потомство создала.

— И из клетки выбралась, — осторожно сказал Альбус.

— Да это, видать, я щеколду плохо задвинул. Вот и вышла. Испугалась, может, чего, да меня искать пошла. Я же, это, в доме был, Махаона обучал. А тут смотрю в окно — стоит, не шевелится и на меня уставилась. А как ветер поднялся, чучело-то в огороде ходуном заходило. Тут, видать, она и переполошилась. Да как вспыхнет! И горит, ничем ее успокоить не могу. А там и вы подоспели.

Мальчики переглянулись и без слов поняли, что думают они об одном и том же: Хагрид явно не осознает, насколько опасен его новый питомец.

— Ладно, пойдемте отсюда, пусть отдыхают, — и еще раз взглянув на засов, Хагрид направился к лестнице.

— Где вы вчера так долго ходили? — накинулась на мальчиков Роза, когда они встретились за завтраком. — Я ждала вас в гостиной до полуночи.

— Мы ходили к Хагриду, — зевнув, ответил Альбус.

— Ночью? Нельзя было подождать до утра?

— Мы думали, ему нужна помощь, — сказал Скорпиус. — Вообще-то, ему нужна была помощь. Хоть он этого и не признает.

— О чем ты? — с недоумением спросила Роза, накладывая в тарелку дымящуюся овсянку.

— У нашего Хагрида в Запретном лесу живет гигантская саламандра, — ответил ей Альбус, недовольно поджав губы.

— Он зовет ее Искоркой, — хмыкнул Скорпиус. — И вот почему нельзя было остановиться на гиппогрифе? — тут же громко воскликнул он, всплеснув руками.

— Тш-ш! — зашикал Альбус, вытаращив на друга глаза, и прижал палец к губам. — Говори тише!

Роза сидела, сбитая с толку, и переводила взгляд с Альбуса на Скорпиуса.

— Гигантская саламандра? — сдвинув брови, спросила она.

— Да-да, знаю, — протянул Скорпиус. — Я тоже никогда о них не слышал. Но она действительно громадная. Это просто невероятно. Она чуть было не сожгла весь его дом. Я хотел ее взорвать, а он собой ее закрыл. Нет, говорит, не делай этого, — Скорпиус закатил глаза и негодующе покачал головой.

— Ох, Хагрид! — вздохнула Роза. — У него всегда была страсть к опасным чудищам. Мой дядя Чарли рассказывал, что он как-то даже завел себе дракона. Пока директор не узнал.

— Дракона? — удивился Скорпиус. — Здесь, в Хогвартсе?

— Да. Чарли говорил, что дракон был совсем маленьким, — сказала Роза. — И уж не знаю, где Хагрид его раздобыл, но после этого дракона отправили в Румынию к Чарли. Он там с драконами работает. Но гигантская саламандра!

— Саламандры, — поправил Альбус, сделав ударение на последний слог. — Да, у него там целый выводок, — Альбус многозначительно кивнул.

— Но если кто-то узнает! — Роза прижала ладони к лицу. — У него ведь могут быть большие проблемы из-за этого.

— МакГонагалл знает, — пожав плечами, сказал Альбус. — Это она соорудила для них жилище.

Роза вытаращила глаза.

— Но как же...

— И она недвусмысленно дала понять, что уничтожит их, если они снова сбегут, — сказал Скорпиус. — Хагриду надо быть с ними осторожнее. Но говорить с ним об этом, думаю, бесполезно.

— Стоп. МакГонагалл тоже была там? — недоуменно спросила Роза.

— Она нас не видела, — поспешно сказал Альбус. — Мы спрятались в доме, когда она пришла.

Спустя минуты молчания, пока мальчики с треском за ушами уплетали овсянку, Роза, подперев рукой подбородок, мечтательно посмотрела в потолок и сказала:

— Я тоже хочу посмотреть на гигантскую саламандру.

Разделавшись с завтраком, друзья похватали сумки и отправились на урок Зельеварения, который вел профессор Слизнорт. Уроки Зельеварения проходили в подземельях. Войдя в темный класс, ребята сели за одну парту и достали учебники.

Профессор Слизнорт, пожилой полный волшебник, вышел на середину класса и поприветствовал учеников. Эван Элмерз, сидящий через ряд от Альбуса, вытянулся, сложив руки на парте, всем своим видом показывая, как он заинтересован в этом предмете.

— Сегодня мы будем изучать Целебный отвар. Но, для начала, — сплетя перед собой руки, Слизнорт оглядел класс, — может ли кто-нибудь из вас назвать мне хотя бы одно из представленных здесь зелий? — он указал рукой на стоящие у стены котлы.

Ученики повытягивали головы, пытаясь разглядеть варящиеся снадобья.

— Если нужно, вы можете подойти и рассмотреть их ближе, — сказал Слизнорт.

Скорпиус тут же соскочил со своего места и быстро подошел к почерневшей от сажи стене. Роза ступала за ним по пятам, внимательно разглядывая каждое зелье, и неуверенно посматривала на друга. Когда у дымящихся котлов началась давка (каждый хотел угадать, что за зелья перед ними находятся и получить призовые очки для своего факультета), профессор Слизнорт подал знак расступиться и подошел к первому котлу. Он внимательно посмотрел на замерших учеников и добродушно улыбнулся:

— В этом котле варится одно из самых опасных зелий — Уидосорос. Не нужно волноваться, что вы этого не знаете, все эти зелья мы будем изучать еще очень не скоро.

Он посмотрел на Альбуса, который тут же залился краской: он и не надеялся угадать представленные им зелья. Но каждый раз он смущался, понимая, что не оправдывает ожиданий учителя.

— Уидосорос, — тем временем продолжал Слизнорт, — это яд. Нескольких капель этого зелья хватит, чтобы убить человека. Его сложно распознать и еще сложнее приготовить. Но, — он сделал паузу, — вы можете узнать это зелье. Достаточно хорошенько приглядеться, и вы заметите едва различимый перламутровый оттенок. Это не значит, что перед вами именно Уидосорос, многие зелья имеют легкие оттенки. Но это один из немногих признаков для его распознавания.

Отвернувшись от опасного яда, Слизнорт сделал шаг к следующему котлу. И тут же рука Скорпиуса взлетела вверх.

— Да, мистер Малфой.

— Это Болтливое зелье. Оно делает голос собеседника писклявым и используется в основном для шуток и розыгрышей, — бодро заговорил Скорпиус.

— Как если вдохнуть гелиевый шарик, — сказала Альбусу Роза. — Потом объясню, — шепнула она удивленно посмотревшему на нее Скорпиусу.

— Его можно легко узнать по кислому запаху, чем-то похожему на запах лимона, — продолжил тот.

— Совершенно верно, мистер Малфой! — радостно воскликнул Слизнорт. — Десять очков Гриффиндору! Очень хорошо, — он прошел к следующему котлу. — Дальше у нас находится весьма любопытное зелье.

Скорпиус снова поднял руку, но уже не так уверенно.

— И снова, мистер Малфой.

Профессор с довольной улыбкой склонил голову, давая знак Скорпиусу говорить.

— Я не уверен, сэр, — тихо сказал мальчик.

Как за прошедшие недели учебы успел заметить Альбус, Скорпиус почти всегда знал правильный ответ на любой вопрос, заданный учителем. На каждом уроке его друг зарабатывал больше очков их факультету, чем все ученики Слизерина, Пуффендуя и даже Когтеврана. И, как теперь знал Альбус, больше всего Скорпиус боялся ошибиться. Когда кто-то из учителей задавал каверзный вопрос и Скорпиус знал ответ, но сомневался в нем, с ним происходили удивительные вещи. Альбус не раз в таких случаях замечал, как его друг мечется, то в воодушевлении подаваясь вперед, то всеми силами пытаясь спрятаться под партой. И так несколько раз, пока не ответит кто-то другой. И если другой ученик отвечал неправильно, Скорпиус облегченно вздыхал. Но если учитель одобрительно кивал головой, услышав ответ, Скорпиус раздосадовано ложился на парту и оставался в этом состоянии до конца урока.

— Я думаю, — продолжил Скорпиус, отвлекая Альбуса от своих мыслей, — я думаю, это Оборотное зелье. По крайней мере, оно обладает всеми его характеристиками. От склизкого вида до специфического неприятного запаха.

— Да! Вы правы, мистер Малфой! — одобрительно захлопал в ладоши Слизнорт. — Это действительно Оборотное зелье. И, если вы сможете рассказать мне о его действии, ваш факультет получит пятнадцать очков вместо десяти.

Скорпиус засиял, и Альбусу на какое-то мгновенье даже показалось, что из ушей его друга вот-вот повалит пар.

— Оборотное зелье позволяет принимать облик любого другого человека, — затараторил Скорпиус. — Но, помимо самого зелья, для обращения необходим еще один ингредиент — частичка человека, облик которого вы собираетесь принять. Как правило, используют волосы этого человека. — За спиной Скорпиуса Роза поморщилась. — И действует оно всего несколько часов. Продолжительность действия этого зелья зависит от того, как много его вы сможете выпить.

— Потому как на вкус оно отвратительно, — закончил Слизнорт. — Заслуженные пятнадцать очков Гриффиндору! Думаю, на сегодня хватит. Возвращайтесь за парты и доставайте свои перья. На сегодняшнем уроке мы будем только записывать. Итак, — продолжил он, когда все ученики склонились над своими пергаментами, готовые записать каждое слово учителя, — Целебный отвар.

За уроками и нескончаемыми домашними заданиями дни летели один за другим. За прошедшие недели Альбусу удалось показать хорошие результаты на уроке по Защите от Темных искусств, который вел самый молодой из преподавателей Хогвартса — Гесперус Эинар.

О нем Альбус слышал больше, чем о ком бы то ни было. Джеймс восхищался профессором Эинаром. Даже мама Альбуса, Джинни, как-то раз сетовала за обедом, что из всего письма Джеймса на два с половиной листа не нашлось и строчки, в которой бы не говорилось об учителе Защиты от Темных искусств. И теперь, познакомившись с профессором, Альбус понимал восхищение старшего брата. Профессор Эинар был в меру строг, но еще больше отзывчив. Он никогда не оставлял учеников после уроков, а последние видели в нем не только учителя, но друга и наставника. Из всех предметов, что первокурсники изучали в школе, уроки профессора Эинара всегда были самыми шумными. Класс успевал и записывать лекции, и беседовать на посторонние темы, и упражняться в практическом волшебстве. Что, к слову, под руководством профессора всегда проходило весело, даже если поначалу у большинства учеников ничего не получалось. Гесперус Эинар не оставлял без внимания ни одного ученика, и, спустя месяц учебы в Хогвартсе, самая высокая успеваемость у всех четырех факультетов была именно по Защите от Темных искусств.

Профессора Эинара любили все ученики и преподаватели. Он часто заглядывал к Хагриду, выражая искренний интерес к Махаону и существам, что жили в Запретном лесу. Как-то Альбус видел профессора прогуливающимся по окрестностям школы в компании кентавра Флоренца. Профессор всегда спасал нашкодивших учеников от разъяренного завхоза Филча, да так, что тот вмиг забывал, чем минуту назад был разозлен. Профессор Эинар частенько захаживал на ароматный имбирный чай к профессору Трелони, славящейся своей тягой к пророчествам неминуемой смерти. И, как говорил Джеймс, он был единственным человеком во всем Хогвартсе, на дне чьей кружки Сивилла Трелони так ни разу и не разглядела ни одного дурного знака. И ему единственному хватало нахальства делать комплименты профессору МакГонагалл. В двух словах, его любили все. А после последнего урока в этом месяце и Альбус поймал себя на том, что в письме, которое он привязал к лапке школьной совы, не было и строчки, в которой бы не говорилось о профессоре Эинаре и Защите от Темных искусств.

Роза блистала на уроках Полетов, каждый раз зарабатывая очки для факультета от восхищенной ее мастерством мадам Трюк. Скорпиус был хорош во всем, что не было связано с необходимостью подниматься в воздух, сидя на метле. И в этом Альбус был ему товарищем. Когда Роза взмывала к самому небу, мальчики неуверенно скользили прямо над полем.

Травология у Альбуса была любимым предметом после Защиты от Темных искусств. Его крестный оказался прекрасным учителем. Единственным разом, когда профессор Долгопупс оказал Альбусу и Розе слишком явное внимание, был только их первый урок. На всех последующих занятиях он не делал Альбусу поблажек, не выделял любимчиков и относился одинаково ко всем ученикам. Разве что на Скорпиуса поглядывал с непонятным Альбусу неодобрением. Когда Невилл видел, что Альбус не справляется на уроках, он забирал его по вечерам из гостиной факультета, и они по нескольку часов проводили в теплицах, читая книги об изучаемых растениях и тут же применяя все изученное на практике. И на каждом следующем уроке Альбус блистал, порой даже обходя Скорпиуса. Розу Невилл на эти занятия не брал. Ведь Роза все схватывает на лету, ей ни к чему тратить лишнее время на дополнительные занятия. Невилл не знал, что Роза часами сидит в гостиной Гриффиндора над учебником по Травологии, только бы не разочаровать его.

Скорпиусу все предметы давались проще, но уроками он занимался не меньше. Все свое свободное время он посвящал друзьям с их домашними заданиями, снова и снова объясняя оставшиеся непонятыми вопросы. И почти никогда не давал списывать. За минувший месяц Скорпиус стал настоящим другом Альбусу и Розе. Он был добрым, открытым и честным. И в любой момент был готов придти на выручку друзьям. Как-то раз он проснулся среди ночи, чтобы сходить в уборную, и увидел, что Роза сидит у камина, тыча палочкой в серебряный кубок. Они только начали изучать трансфигурацию нового предмета, но Роза, как обычно, изо всех сил старалась стать одной из лучших учениц в классе. И Скорпиус просидел с ней до самого рассвета, покуда ее кубок не приобрел вид изящного пера, которым она уже на следующий день делала пометки на желтом пергаменте, сидя за партой на уроке Трансфигурации. А после заработала десять очков их факультету, превратив в такое же перо и расколдовав обратно стоящую перед ней чернильницу.

Однажды профессор Слизнорт задал Альбусу каверзный вопрос. И Альбус тут же ответил, кося глаза на лежащий на парте пергамент, на котором Скорпиус быстро написал правильный ответ. Скорпиус проделал это очень ловко. Будто рисует что-то на листке. Он даже смотрел в это время куда-то в стену. Но профессор Слизнорт тогда сказал: «Совершенно верно, Альбус! Пять очков Гриффиндору! Спасибо, мистер Малфой». И Скорпиус тут же густо покраснел под звонкий смех наблюдавшей за его попытками помочь другу Розы.

После церемонии распределения минул месяц. Ученики Гриффиндора и Пуффендуя стояли под прозрачной крышей теплицы, пытаясь ощипать ядовитый кактус непослушными пальцами в толстенных защитных перчатках. Альбус вдруг заметил перемену в своем крестном. Он посмотрел на Скорпиуса, которому Невилл помогал пересадить уже избавленный от маленьких отростков кактус в новый горшок. Если раньше Невилл относился к Скорпиусу неприкрыто холодно и даже предвзято, то теперь, как бы профессор Долгопупс не пытался это скрыть, Скорпиус стал его любимым учеником на курсе.

В пасмурный субботний вечер друзья наконец-то облегченно вздохнули: все домашние задания, не без помощи Скорпиуса, были сделаны, и можно было немного расслабиться. Они только что вернулись от Хагрида. Роза уговорила его снова отвести их к саламандрам и стояла у их вольера, как зачарованная. От ее убежденности склонить лесничего к решению избавиться от этих существ не осталась и следа. Почти до темноты они просидели в круглом каменном доме. Альбус увлеченно болтал с Хагридом, пока Роза и Скорпиус играли с заметно выросшим Махаоном. А Хагрид все поглядывал в сторону Запретного леса. Он все еще опасался, понял Альбус, что саламандра снова выберется из убежища.

Теперь, вернувшись от Хагрида в свою гостиную, продрогшие, они сидели у камина, придвинувшись к нему настолько близко, насколько это было возможно. Альбус грел руки, держа их у самого огня, а Скорпиус гордо рассказывал в ужасе смотрящей на него Розе, как он заклинанием обезвредил гигантскую саламандру.

— Вот так, — он сделал взмах рукой, — Глациус! Ой.

Стоящая напротив настольная лампа покрылась льдом.

— Да ладно тебе, Роза, — продолжил Скорпиус, отложив волшебную палочку. — Да, саламандры — очаровательные создания. Маленькие, стандартные саламандры. Поверь, ты просто не видела того, что устроила Искорка в Хагридовом огороде. Точно тебе говорю, если бы мы не подоспели вовремя, он бы пострадал.

Портрет с Полной Дамой распахнулся, и в гостиную ввалилось три тела. Приглядевшись, друзья увидели, что двое старшекурсников держат еще одного, схватив за руки и закинув их на свои плечи. Длинные черные волосы закрывали уставившееся в пол лицо, ноги волочились по бордовому ковру, оставляя за собой дорожки на длинном ворсе. На плечах старшекурсников повис Джеймс Поттер.

Альбус и Роза подскочили и побежали им навстречу.

— Что случилось? — испуганно спросил Альбус.

— Берч. Проклятые слизеринцы, — ответил один из мальчиков, и они направились к каменным ступеням, ведущим в спальни, оставив напуганных друзей позади.

— Стой! Что произошло? Его нужно отвести к мадам Помфри! — крикнула Роза, нагоняя их у подножья лестницы.

Они вошли в спальню мальчиков третьего курса и, подождав пока Джеймса положат на кровать, накинулись на старших ребят.

— Успокойтесь, вы оба, — сказал тот, что был выше ростом.

Его Альбус и Роза знали, он всегда ходил вместе с Джеймсом. Лиам Уоллер. Они с Джеймсом были лучшими друзьями. Минувшим летом Лиам и вовсе провел в гостях у Поттеров несколько недель. А после уже родители Лиама возили всех троих мальчиков, включая Альбуса, в магловский парк аттракционов.

— Думаешь, я не хотел отвести его к мадам Помфри? — накинулся на Розу Лиам. — Так отведешь его, как же. Упирался руками и ногами. Обхватил колонну на третьем этаже и сказал, что не отпустит, пока не пообещаем, что оттащим его в спальню.

— А что с ним? — испуганно смотря на брата, спросил Альбус.

— Берч, — ответил Лиам. — Сцепились в коридоре. Напал на него со спины, сволочь.

— И ты его послушал и повел сюда, а не в больничное крыло, — скрестив руки на груди, сказала Роза.

— Нельзя ему в больничное крыло, — Лиам, чуть не плача, сел на край кровати и уткнулся лицом в ладони. — Заклинание было слабое. Он уверен, что до завтра оклемается.

— Завтра квиддич, — выдохнул Альбус.

— Именно, — Лиам поднял на них глаза, полные отчаяния. — Слизеринские гады. Нашли возможность вывести из строя нашего ловца.

— А замена есть? — спросила Роза.

Она была одержима квиддичем и ждала предстоящего матча больше, чем кто-либо из первокурсников.

— Нет. И, судя по всему, — Лиам покосился на спящего Джеймса, — придется брать кого-то нового на его место. Стив хочет завтра с утра устроить отборочные.

— За несколько часов до матча? — с негодованием воскликнула Роза.

Казалось, в эту секунду она была готова броситься к Джеймсу и всеми возможными способами привести его в чувства, только бы он смог играть.

— Посмотрим, что завтра будет. Надеюсь, он придет в себя до игры, — сказал Лиам.

Он поднялся с кровати и нежно погладил костяшками пальцев стоящую возле кровати Джеймса «Молнию-21». И, еще раз глянув на лучшего друга, вышел из спальни.

Первое октябрьское утро встретило Хогвартс легким морозцем и ясным голубым небом. После двух недель нескончаемых дождей все ученики повываливались на желтеющие лужайки, чтобы насладиться последними теплыми деньками. И пока Скорпиус весело, как он утверждал, проводил время в библиотеке, Альбус и Роза поддались подхватившему их потоку учеников и тоже отправились на свежий воздух.

— Слушай, что бы ни говорил Джеймс, к игре он не оклемается, — сказала Роза.

— Ну, а мы что можем сделать? — негодующе спросил Альбус.

Они, замотавшись шарфами по самые глаза, прогуливались под окрашенными в золото деревьями и наблюдали, как повсюду ученики Слизерина и Гриффиндора подтрунивают друг над другом перед матчем.

На завтраке Джеймса не было. Как ни искали его глазами Альбус и Роза, нашли они только грустного и растерянного Лиама. Он сидел за общим столом, невидящим взглядом уставившись в тарелку, и ни на кого не обращал внимания.

Сразу после завтрака друзья побежали в башню своего факультета. И пока Альбус и Роза сидели на краю кровати, заботливо смотря на Джеймса, Скорпиус неловко стоял в стороне, наблюдая за происходящим. Джеймс уверял их, что не о чем беспокоиться и что через пару часов он выйдет на поле как новенький и надерет причинные места всем этим «чистокровным выродкам». Скорпиус на него неодобрительно глянул, но промолчал. Джеймс так и остался лежать в кровати, покрытый лиловыми пятнами. Его лихорадило. Но на все доводы Розы о том, что ему нужно пойти в больничное крыло, он отвечал решительным отказом. И друзьям ничего не оставалось, кроме как уйти и надеяться, что через пару часов он поправится.

Как только они вышли из гостиной, Скорпиус отправился в библиотеку, а Альбус и Роза тут же поспешили на поле, где проходили отборочные испытания нового ловца. И уже через полчаса, сидя на деревянных лавках общих трибун, они печально переглянулись: без Джеймса матч был заведомо проигран.

— Кое-что мы можем сделать, — сказала Роза, серьезно посмотрев на Альбуса. Они прыгали по деревянным ступенькам, направляясь к выходу с трибун. — Я сыграю за него.

— Что?! — Альбус так и замер, не зная, что сказать.

— Я сыграю за него, — повторила Роза.

Альбус остановился и ошарашено посмотрел на сестру.

— Я воспользуюсь Оборотным зельем, — не обращая внимания на ужас в глазах брата, продолжила Роза. — Никто ничего не заподозрит. Все будут думать, что я — Джеймс.

— С ума сошла? — воскликнул Альбус, перепугав проходивших мимо девочек-второкурсниц. Они неодобрительно покосились на стоящих в проходе Альбуса и Розу и, хором фыркнув, отвернулись и зашагали прочь с высоко задранными подбородками.

— Шеи себе не сломайте! — крикнула им вдогонку Роза и, тут же о них позабыв, снова развернулась к Альбусу. — Выслушай меня. Ты видел, как летает этот тип, которого Олдридж взял ловцом вместо Джеймса? Я летаю лучше. И ты это знаешь.

Альбус стоял как громом пораженный, все еще смотря вслед ушедшим девочкам. Он судорожно соображал, не зная, с какого довода «против» ему начать, и только открывал и закрывал рот. Так и не придумав, что сказать сестре, мысленно проклиная себя, Альбус пожал плечами.

— Хорошо, — осторожно начал он. — Где ты собираешься раздобыть Оборотное зелье?

— У Слизнорта, конечно! — тут же откликнулась Роза. — Он же показывал нам его на уроке. У него целый котел этого зелья! Я возьму совсем немного, он и не заметит.

— У нас сегодня нет Зельеварения, Роза, — сказал Альбус. — Воскресенье. Уроков нет. А игра будет после обеда.

— Ты его отвлечешь, — ответила Роза, и Альбус поежился от вспыхнувшего в ее глазах азарта.

— Ты и меня в это втянуть хочешь? — с негодованием спросил Альбус.

— Ладно. Мы не будем ничего делать. И слизеринцы одержат победу, — безразлично ответила Роза, скрестив руки на груди.

— Да с чего ты взяла, что с тобой они проиграют? — воскликнул Альбус, только что не хватая себя за волосы.

— Со мной у них меньше шансов победить, чем с этим недотепой, — ответила Роза. — Ну же, Ал. Ты же знаешь, что я права.

Альбус посмотрел на сестру и театрально возвел лицо к небу.

— И как ты возьмешь у него волосы? — помедлив, спросил он.

— Он мне сам их даст.

Роза хитро улыбнулась и, развернувшись, быстро пошла в сторону замка. Альбус поспешил за ней.

Преодолев просторный зал первого этажа, они спускались по широкой каменной лестнице, ведущей в подземелья.

— Знаешь, что я сейчас понял? — сказал Альбус.

— Что? — спросила Роза.

— А то, что Слизнорт — декан Слизерина, — серьезно сказал Альбус.

— Ты это только сейчас понял? — Роза хихикнула, добродушно посмотрев на брата.

— Да нет же, я о другом, — замотал головой Альбус. — Слизнорт — декан Слизерина. Мы собираемся обворовать... обворовать, — с нажимом повторил он. — Будем называть вещи своими именами, Роза. Именно это мы сейчас и делаем. Так вот. Мы собираемся обворовать декана Слизерина, чтобы обыграть его же команду.

— А ведь точно! — весело воскликнула Роза. Она прыгала по каменным ступеням, размахивая руками. Посмотреть на нее в этот момент — и мысли не возникнет, что эта первокурсница собирается вот-вот нарушить десяток школьных правил. — Но только команда его — гады, не способные на честную игру.

Альбус саркастично поднял брови.

— Да! — сказала Роза. — Это ведь они вывели Джеймса из строя. Так почему мы не можем немного сжульничать ради победы?

— Кажется, ты не видишь этой грани между «немного сжульничать» и «нарушить все школьные правила», — тихо пробурчал Альбус в спину сестре, стараясь не отставать.

Роза скривила рот в ухмылке и постучала в дверь профессора Слизнорта.

Дверь распахнулась, и Слизнорт, уже при параде, удивленно на них посмотрел, сжимая в руке бокал с чем-то сильно дымящимся.

— Доброе утро, профессор Слизнорт! — с самой доброжелательной улыбкой, которую когда-либо видел у нее Альбус, воскликнула Роза.

— Доброе утро, — немного мечтательным голосом произнес Гораций. — У вас что-то случилось?

— Не то, чтобы случилось... — якобы неуверенно начала Роза. — Мы вчера вечером разбирали тему Целебных отваров. И я ее полностью поняла! Уверена, на следующем уроке я сделаю лучший отвар в классе! Но у Ала с этой темой есть небольшие заминки, — она неловко покосилась в сторону покрасневшего от стыда Альбуса. — Он не решался к вам подойти, а у нас со Скорпиусом не получается так хорошо ему эту тему объяснить. И я подумала, что вы уделите нам немного времени. Если вам не сложно, — робко улыбнувшись, закончила она.

— Ох, ну конечно, — закивал Слизнорт, подавая им рукой знак войти. — Целебные зелья не так уж сложны, если понять всю их концепцию. Садитесь, Альбус, сейчас мы все разберем.

Роза тут же от них отстранилась, с необычайным любопытством изучая убранство комнаты.

— Профессор, — обернувшись к ним, сказала Роза, — мы не взяли с собой учебник!

— Не страшно, мисс Уизли, в классе есть старые учебники, — ответил Слизнорт. — Думаю, учебник первого курса там тоже найдется. Вы не принесете его нам?

— Да, конечно, сэр, — выпалила Роза, засеменив в сторону двери, ведущей из комнаты профессора прямо в класс. Альбус заметил, как она улыбается.

Роза скрылась за дверью, а Альбус сел в кресло перед профессором, нервно сжав коленки и не зная, куда девать руки. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким идиотом.

Как сразу отметил Альбус, Слизнорт был слегка навеселе и не заметил, что Роза находилась в классе чуть дольше, чем потребовалось бы для поисков учебника. И, объяснив Альбусу всю тему от начала и до конца, он, явно польщенный таким вниманием к его предмету, выпроводил друзей из своих покоев.

Когда Альбус и Роза шли по коридорам подземелья, Роза, хитро улыбнувшись, подняла руку со сжатой в ней колбочкой, наполненной темно-зеленой жидкостью.

— Оборотное зелье — есть! — ликующе сказала она.

— А я понял всю тему, — с улыбкой ответил Альбус.

Дожидаясь Розу в гостиной, Альбус прокручивал в голове все, сказанное ему Слизнортом. Он не сомневался, что на следующем уроке затмит даже Скорпиуса. Роза задорной походкой спустилась из башни мальчиков и продемонстрировала ему пробирку с клочком волос.

— Как тебе удалось? — изумился Альбус.

— Как-как. Попросила!

— Что?

— Ал, это же Джеймс, — ответила Роза. — Я рассказала ему об отборочных испытаниях. И пообещала вырвать для нас эту победу, — и она гордо выставила перед собой «Молнию-21». — Он на нашей стороне.

Альбус растерянно посмотрел на сестру и, поняв, что изумляться дальше попросту бессмысленно, молча двинулся к выходу из гостиной.

— Может, стоит выпить Оборотное зелье сейчас? — спросил Альбус.

Они вышли из портретного проема и спускались к выходу из замка.

— Я не знаю, как долго оно будет действовать, Ал, — сказала Роза. — Нельзя терять ни минуты. Лучше выпью его в последний момент.

— Стойте! — послышался издалека голос Скорпиуса.

Он только что вышел из библиотеки и, увидев друзей, побежал в их сторону.

— Вы уже идете на поле? — остановившись рядом с Розой, спросил Скорпиус. — Так рано?

— Э-э... — замялся Альбус.

— Мы хотим перед игрой забежать в раздевалку пожелать Джеймсу удачи, — сказала Роза.

Альбус резко повернул голову и посмотрел на сестру удивленными глазами. Но, не дав ему задать вопрос, Роза развернулась и начала спускаться по следующей лестнице.

— И отнести ему метлу, он ее забыл, — сказал Альбус, указывая на «Молнию-21» в своей руке.

— Он поправился? Это же просто замечательно! — воскликнул Скорпиус. — Мне нужно сбегать в спальню за теплой одеждой. Я оденусь и сразу пойду на трибуны. Встретимся там, хорошо?

— Хорошо! — крикнула ему Роза, смотря на него с нижнего этажа.

Она уже спустилась на следующий лестничный пролет, ведущий на этаж, и ждала Альбуса, прежде чем ступить на следующую движущуюся лестницу.

— И что это было? — спросил ее Альбус, перепрыгивая через ступеньку.

— Он бы не дал нам этого сделать, ты же его знаешь, — ответила Роза. — Я ему расскажу. Но после игры.

Они вышли во двор и направились в сторону поля.

— Погода хорошая, — сказал Альбус.

— То, что надо для игры, — сказала Роза.

Перед раздевалками Роза схватила Альбуса за локоть и потянула за собой в небольшую нишу в стене.

— Вот здесь. Надеюсь, хватит времени переодеться в форму до выхода на поле и отыграть матч, — сказала она, зашарив в карманах. Она достала колбочку с болотно-зеленой жидкостью и высыпала в нее волосы.

— Ну, будем, — кивнула Роза и в пару глотков выпила все зелье.

Альбус смотрел на нее во все глаза. Лицо сестры запузырилось, быстро меняя вид. Голубые глаза потемнели, длинные рыжие волосы будто бы втянулись в череп, становясь черными, как смоль.

— Обалдеть... — только и смог сказать Альбус. — Но ты по-прежнему в своей одежде! Как ты пойдешь в раздевалку?

Роза хитро улыбнулась, стянула с шеи алый шарф и распахнула уличную мантию. Под мантией на ней были темные джинсы и футболка с изображенными на груди «Холихедскими гарпиями» — командой по квиддичу, за которую раньше играла мама Альбуса.

— Я переоделась в вещи Джеймса перед выходом, — самодовольно сказала Роза. — Ой! — она прижала ладонь к губам.

— Твой голос остался прежним! — воскликнул Альбус.

Роза прокашлялась, пытаясь сделать голос грубее.

— Я — Джеймс. Кхм-кхм, — Роза постучала себя кулаком по груди, — Слизеринцы — помойные крысы. Кхм. Рослин Янг такая красотка, с ума по ней схожу, — низким, насколько смогла, голосом сказала она.

— Джослин Янг. Вы же живете в одной спальне, неужели так сложно запомнить? — покачал головой Альбус. — А голос все равно девчачий.

— Ну, значит, ни с кем не буду разговаривать, — буркнула Роза.

Она стянула с себя мантию, оставаясь в одежде Джеймса, и снисходительно посмотрела на брата:

— Рослин Янг, — сказала она. — Четверокурсница с Пуффендуя. Она старшая сестра нашей Джо. Не думай, что знаешь что-то лучше меня.

Они вышли из ниши и побежали в сторону раздевалок.

Команда уже облачилась в форму. Стивен Олдридж, капитан их сборной, стоял перед игроками, проговаривая стратегию игры. Вся команда внимательно его слушала. Все, кроме мальчика, которого взяли ловцом на эту игру. Он сидел на лавке, держась за голову, и первым заметил вошедших в раздевалку Альбуса и Розу. Его бледно-зеленое лицо, от волнения покрывшееся испариной, просветлело.

— Джеймс! — радостно и удивленно воскликнул Стивен.

Роза молча прошла по раздевалке, направляясь к шкафчику Джеймса.

— Ему еще сложно говорить, — сказал Альбус капитану. — Но играть сможет.

Он подошел к Розе и поставил к стене метлу.

— Удачи, — шепнул он. — Я пойду искать Скорпиуса.

Альбус вышел из раздевалки и быстрым шагом направился к трибунам, на которых уже стояли сотни учеников в ожидании игры. Он нашел глазами алые шарфы гриффиндорцев и побежал вверх по лестнице, высматривая белобрысую макушку друга.

— Я рад приветствовать вас всех на первой игре в этом сезоне! Меня зовут Лиам Уоллер, и на сегодня я — ваш комментатор, — разнесся по стадиону задорный голос Лиама. — Команды выходят на поле, и капитаны пожимают друг другу руки в знак честной игры. Но что же это там? — еще громче воскликнул он. — Это же Джеймс Поттер! Джеймс Поттер вернулся в состав команды! Что вы, что вы, профессор! Он никуда и не исчезал, это я так, — тише добавил Лиам, покосившись на МакГонагалл.

Команды взмыли в воздух, и мадам Трюк выпустила на поле мячи.

— А пока игроки разогреваются, я напомню вам правила игры, — громко объявил Лиам. — Итак, у нас две команды по семь игроков и четыре мяча: квоффл, два бладжера и крохотный золотой снитч, который и завершит нашу игру! В каждой команде по три охотника, они должны забросить квоффл в кольца, что вы видите по краям поля. Оба загонщика каждой команды охраняют своих игроков от бладжеров. Будьте осторожны, ребята, бладжеры очень быстры и проворны, и, не ровен час, собьют вас с метлы! Вратари, а в этом году у обеих команд это их капитаны, охраняют те самые три кольца, чтобы не дать возможности охотникам команды-соперника забить квоффл, который, как вы помните, принесет команде десять очков. Побеждает та команда, которая наберет большее количество очков. Ну и, конечно же, в каждой команде есть по одному ловцу. У этих ребят одна задача: поймать золотой снитч, он принесет команде, чьему ловцу это удастся, сто пятьдесят очков и завершит игру! Напомню, что игроки не имеют права вылетать за пределы поля и касаться ногами земли. В этом случае им придется передать квоффл команде-сопернице, а то и вовсе заполучить штрафной бросок. И-и-и... — Лиам выдержал эффектную паузу, — игра началась!

Четырнадцать фигур взмыли в воздух, занимая свои места. Альбус во все глаза смотрел на игроков. Роза взмыла вверх, повиснув над полем. Стивен Олдридж пулей помчался к кольцам Гриффиндора, закрывая их своей спиной. Роза парила над полем, высматривая золотой снитч.

Когда они с семьей собирались в «Норе» у бабушки и дедушки, они часто по вечерам играли в квиддич. Роза очень любила такие вечера. Но тогда она играла только загонщиком, легко отбивая мячи, стремящиеся сбить с метлы Луи, брата Виктуар, неуверенно мечущегося у воздвигнутых родителями колец. Ловцом она была впервые. Альбус помнил, как летали над небольшим полем, намного меньше этого, его отец и брат, и как быстро они высматривали снитч.

Роза смотрела по сторонам, пытаясь разглядеть золотой мячик, каждую секунду отбрасывая волосы со лба. Альбус уже так и видел, как после игры Роза ворвется в спальню мальчиков и острижет Джеймса наголо. Он снова окинул взглядом поле. С трибун снитча видно не было. И Альбус не понимал, как ловцам удастся его разглядеть. Роза направила «Молнию-21» еще выше, медленно скользя над полем и внимательно вглядываясь вдаль.

Альбус отвел взгляд от поля и оглянулся на трибуны. Скорпиус стоял, облокотившись на бортик, и наблюдал за игрой.

— Привет! — прокричал Альбус, помахав рукой другу, его голос заглушил рев толпы, и Альбус принялся протискиваться к Скорпиусу. — Еле тебя нашел.

— Ты очень вовремя, самое начало. А где Роза? — ответил Скорпиус.

Альбус сконфуженно улыбнулся и неуверенно мотнул головой в сторону поля. Скорпиус непонимающе посмотрел на друга. Затем перевел взгляд на поле. И его глаза в ужасе округлились.

— Нет! — воскликнул он, хватая Альбуса за рукав.

— И Стивен Олдридж, капитан Гриффиндора, ловким движением отбивает квоффл! — разнесся по полю голос Лиама.

Трибуна болельщиков Гриффиндора разошлась в овациях. Радостные крики заглушили слова Скорпиуса. Когда болельщики утихли, Альбус подошел ближе к другу и тоже оперся на бортик.

— О чем вы думали? Если кто-нибудь узнает! — негодующе воскликнул Скорпиус.

— Все будет в порядке, — ответил Альбус. — Я надеюсь. Поверь, Скорп, ее было не переубедить.

Скорпиус недовольно от него отвернулся и посмотрел на поле. Теперь его взгляд был прикован к Джеймсу, медленно скользящему над полем и высматривающему снитч.

— Тайлер Скотт отбивает бладжер в сторону вратаря соперника. Стив уклоняется. Амбер Торндайк перехватывает квоффл и летит к кольцам Гриффиндора. И-и-и... Гол! — закричал Лиам. — Счет открыт! Десять — ноль в пользу Слизерина. Давай, Джеймс! Нам нужен этот снитч!

— Уоллер! — строго сказала МакГонагалл, и ее голос разнесся по всему полю.

— Простите, профессор, — сконфуженно ответил Лиам.

Альбус видел, как Роза медленно скользит над полем, пытаясь разглядеть крохотный золотой мячик, и вдруг краем глаза заметил резкое движение справа от сестры. Ловец команды Слизерин, быстро изменив направление, спикировал вниз. И уже через секунду Роза рванула за ним. Золотой снитч летел над влажным после прошедших дождей песком. И ловец команды противника опережал Розу на несколько футов. Роза рванула метлу вниз, не спуская глаз с маленького мячика, сверкающего на осеннем солнце.

— Ловцы увидели снитч! — объявил Лиам. — Ловец Слизерина опережает Гриффиндор. Он уже почти у самой земли! Да он же разобьется! Нет, Джерри Андерсон в последний момент выравнивает метлу, уходя вверх, чтобы избежать столкновения. И Джеймс Поттер обходит его! Что за отвага! Ловец Гриффиндора мчится к земле, и вот снитч почти в его руках. Давай, Джеймс!

МакГонагалл уже не обращала внимания на недопустимое поведение комментатора. Подавшись вперед, она внимательно следила за Джеймсом и, казалось, сама вот-вот закричит «Давай, Джеймс!».

Розу отделяли от снитча несколько футов, оставалось только их преодолеть, схватить заветный мячик и удариться о землю. Альбус перевалился через бортик, рискуя упасть на нижнюю трибуну. Столкновения было не избежать. Роза выбросила вперед руку, Альбус видел, как тонкие пальцы сомкнулись на холодном металле. А в следующую секунду его плечо пронзила острая боль. Скорпиус вцепился в него, что-то громко закричав. Но, когда Альбус оглянулся на друга, Скорпиуса уже не было рядом. Альбус увидел только его белесую макушку, мелькнувшую в толпе. Скорпиус бежал на поле. Роза лежала без сознания на песке. Ее пальцы все еще сжимали хлопающий крылышками снитч.

* * *

Альбус стоял у кровати, на которой лежала его сестра.

«Паршивая тенденция», — подумал он. Что это слово значит, ему представлялось слабо, но он был уверен, что отец говорил его как раз в подобных случаях.

Где-то за его спиной суетилась мадам Помфри. На краю кровати сидел Скорпиус. Как мадам Помфри ни пыталась его согнать, толку не было. Друг наотрез отказывался отойти хотя бы на шаг. Рядом с Альбусом хмурилась МакГонагалл, не сводя взгляд с Розы. Но даже присутствие декана не пугало Альбуса. За все время ожидания МакГонагалл не сказала ему ни слова. Когда все увидели, как Джеймс упал на песок, МакГонагалл тут же побежала к нему. Когда тело Джеймса начало укорачиваться в размерах, она побежала еще быстрее. Когда Розу понесли в больничное крыло, МакГонагалл молча шла следом, не обращая внимания на бегущего за ней Альбуса. Она даже ничего не сказала Скорпиусу, лишь у самых дверей больничного крыла она заслонила ему путь. Но, видно, поняв, что мальчиков не прогнать, она только строго на них посмотрела и провела за собой к постели, где мадам Помфри обрабатывала раны Розы.

Альбуса не волновало, что МакГонагалл знает, что именно он замешан в этом «перевоплощении» его сестры. Он стоял возле кровати, до белеющих костяшек сжимая металлический каркас. Его не волновало наказание, что наверняка его ждет. Он сам проклинал себя за то, что поддался на уговоры Розы. Его не волновал даже Скорпиус, которому сейчас, казалось, тоже ни до чего не было дела: только вбежав в больничное крыло, Скорпиус сел на кровать, уставившись на Розу, будто взглядом пытаясь привести ее в чувства. Альбуса волновала только его сестра. Лучше бы он ничего не делал. Лучше бы она на него злилась. Только бы она очнулась.

Роза открыла глаза. Альбус облегченно выдохнул. Он понял: первым, кого она увидела, был он.

Роза как-то странно повела плечами, и Альбус подумал, что в этом, должно быть, заслуга огромной футболки Джеймса. Альбус читал, что после потери сознания люди не сразу понимают, что происходит вокруг. И, видимо, это самое сейчас происходило с Розой. Она забегала глазами по палате, слабо улыбнулась, увидев перед собой Скорпиуса. И застыла. Словно окаменела. Ее взгляд замер рядом с Альбусом. Чуть выше. Роза увидела МакГонагалл. Альбус понял, что Розу смутила болтающаяся на ней футболка, понял, что сестра все вспомнила.

Он сам боялся в этот момент смотреть на МакГонагалл. Но ужас во взгляде сестры показал ему все, что их ждет за их обман. В глазах Розы застыл поистине первобытный страх.

— И как вы это объясните, мисс Уизли? — тихо, сдержанно проговорила МакГонагалл.

Роза, задыхаясь от страха, пыталась что-то сказать, но МакГонагалл подняла ладонь, заставив ее умолкнуть.

— О чем вы только думали? — заговорила профессор. — Обманом проникнуть на игру! Никогда еще ученики моего факультета не совершали подобных безрассудств! — она строго посмотрела на Розу и перевела взгляд на Альбуса, отчего тому тут же захотелось провалиться сквозь землю, и он пожалел, что профессор Эинар еще не рассказал им о таком заклинании. Если оно вообще существовало. — О мерах наказания я сообщу вам позже. А также напишу письма вашим родителям, — договорила МакГонагалл и зашагала к двери.

— Профессор! — крикнула ей вслед Роза. — Мы выиграли?

МакГонагалл остановилась и медленно повернулась в дверях:

— Мисс Уизли, вы нарушили школьные правила, обманули профессора Слизнорта, втянули в свою авантюру других учеников, чуть не разбились, в конце концов. И вас все еще интересует только исход игры? Директор Стебль лишила ваш факультет пятидесяти очков за ваш откровенно глупый поступок.

Роза вжалась в подушку, не сводя повлажневших глаз с профессора. Альбус окаменел. Скорпиус все еще смотрел на Розу и, кажется, даже не заметил, что попал под раздачу.

— Совет по квиддичу решил, — сухо продолжила МакГонагалл, — что поскольку на поле вышел игрок факультета участвующей команды, хоть и первокурсник, победа считается справедливой, — договорила МакГонагалл и снова зашагала к выходу. И когда дверь за ней захлопнулась, а Альбус смог вдохнуть, петли снова скрипнули, и в проеме показалась высокая шляпа профессора. — А я считаю, — сказала она с легкой тенью улыбки, — что вы заслужили тридцать очков за прекрасный дебют, — уже мягче закончила МакГонагалл и закрыла дверь.

В следующие дни на Розу обрушился шквал издевательств со стороны других факультетов и даже некоторых учеников Гриффиндора. «Они просто завидуют», — каждый раз подбадривал ее Скорпиус. Но старшие студенты готовы были носить Розу на руках. Альбус не раз слышал, как Джеймс восхищенно рассказывал о Розе своим друзьям. Невилл, вопреки всем своим принципам, о которых у Альбуса уже сложилось устойчивое мнение, наградил Гриффиндор десятью баллами за то, что Роза совсем не испачкалась, пересаживая свой цветок моли.

МакГонагалл, как и обещала, написала письма их родителям, и друзьям здорово влетело. В один из дней во время завтрака Роза получила кричалку от своей матери, и, раскрасневшаяся от стыда, она сидела за общим столом в Большом зале, не отрывая испуганный взгляд от летающего перед ней письма, отчитывающего ее так громко, что слышали все, кто находился поблизости. Альбус получил письмо от отца и, дочитав его, просидел в молчании до конца завтрака, так ничего и не съев. Но, когда они уже собирались уходить, прилетела еще одна сова и опустилась на стол перед Розой.

— Это от отца, — сказала она и, обреченно вздохнув, распечатала конверт.

По лицу сестры Альбус понял, что сейчас она бы с удовольствием прослушала еще десять кричалок от миссис Уизли, только бы не читать письмо отца. В их семьях Розу всегда называли папиной дочкой, что ее, к слову, никогда не смущало. Альбус понимал, что значит для Розы разочаровать отца. С неприкрытым сочувствием он следил за тем, как дрожащей рукой Роза извлекла письмо из конверта, как ее глаза быстро забегали, перескакивая от строчки к строчке. Альбус не удивился тому, что, когда Роза оторвала взгляд от письма и посмотрела на них со Скорпиусом, в ее глазах стояли слезы. Его удивило то, сколько в ее глазах при этом было счастья.

— Он купил мне метлу, — сказала Роза.

Это случилось за неделю до начала учебного года.

Его разбудил яркий солнечный свет, просачивающийся сквозь тонкие шторы. Он сшил их сам. Из обрезков ткани.

Больше всего Хагрид любил утро. Ведь утро — начало нового дня.

Лето подходило к концу. А это значило, что совсем скоро в школу прибудут новые ученики. А там и занятия начнутся.

— О-ох, — простонал себе под нос Хагрид, — чую беду.

Занятия по изучению магических существ, которые вел Хагрид, начинались у студентов Хогвартса с третьего курса.

Хагрид сполз с кровати, все еще ожидая, что мокрый нос тут же примется обнюхивать его ступни, а он опустит руку и погладит по лоснящейся шерсти массивного волкодава.

— Почти двадцать лет прошло, мой друг, — сказал Хагрид, как и двадцать лет назад водя перед собой рукой, теперь уже — по воздуху.

Он тряхнул косматой головой, отгоняя прочь ненужные мысли. Ловким движением застелил постель, поправил розовый коврик и вышел в большую комнату, прикрыв за собой дверь.

Лежанка так и стояла в углу, уже много лет покрываясь пылью, и, кажется, в ней даже завелась какая-то живность. А, может, это старые блохи Клыка там жили и процветали, думал иногда Хагрид.

Стены в комнате были круглые, и удивительно, как вся мебель в ней так слаженно размещалась. У стены стояла печь, шкафы были такой же странной формы, потому как плотно прилегали к стенам. Стол располагался у окна. На белой скатерти не было ничего кроме крошек. К нему очень давно никто не заходил.

Нет-нет, да заглядывал профессор Слизнорт, все спрашивал об акромантулах, вроде как их видели в лесу. Еще реже заходила МакГонагалл. Больше затем, чтобы обсудить планы занятий на будущий год. Отрадой для Хагрида стал новый учитель по Защите от Темных искусств — профессор Эинар. Но тот уехал из школы на все лето.

Хагрид помнил, как профессор прибыл в школу год назад, в прошлом июле. И, пока не начался учебный год и не приехали ученики, все время проводил за изучением окрестностей.

В первый день в школе он появился на пороге Хагрида с громадной корзинкой, которую еле мог удержать обеими руками. Корзинку со свежей выпечкой принято накрывать салфеткой, но профессору Эинару пришлось взять скатерть.

Как позже рассказал Хагриду один его друг-эльф, профессор пришел на кухню с просьбой испечь целую корзину печенья, но чтобы каждое в пять раз больше, чем они пекли прежде. Тот эльф не слишком любил волшебников. Хагрид его не осуждал, он понимал, почему. Домовик, заливаясь хохотом, рассказывал Хагриду, как новый профессор весь извозился в муке, помогая эльфам с этим печеньем. Эинар ему пришелся по душе, это Хагрид сразу понял.

Так и пролетел его август. Профессор появлялся на пороге, и они вместе шли исследовать лес. Пару раз наткнулись на кентавров, что для них чуть было не закончилось катастрофой. Но Эинар больше интересовался фестралами, лукотрусами и прочими существами, не желающими им скорейшей смерти.

И потому в это лето Хагриду было совсем одиноко.

Но не успел он как следует предаться мыслям о своем одиночестве, как дверь вдруг распахнулась, ударившись о стену.

Хагрид подскочил со стула, чуть было не перевернув свою чашку с чаем.

В хижину влетел профессор Эинар, даже не потрудившись постучать в дверь. Он был весь в мыле, его обычно собранные в «хвост» волосы растрепались, а в глазах сверкал огонек легкого безумия.

— Профессор! Вы вернулись! — со смесью радости и удивления воскликнул Хагрид.

— Хагрид, скорее бежим за мной! — взволнованно сказал Эинар.

Хагрид нахмурился:

— А что случилось?

— Нет времени объяснять! — крикнул Эинар.

— Почему нет? — удивился Хагрид, посмотрев окно. На горизонте все было тихо.

— Просто люблю эту фразу, — пожал плечами Эинар, но тут же тряхнул головой. — Но сейчас его на самом деле нет. Скорее! Вы сами все увидите.

Эинар сбежал по ступенькам и направился в сторону школьного двора, Хагрид какое-то время оторопело поглядел по сторонам, но все же поднялся и поспешил за профессором. Грузно перебирая ногами по свежей траве, Хагрид пытался нагнать Эинара, но у профессора была фора в несколько десятков лет.

Поначалу Хагрид решил, что они торопятся в замок, но профессор Эинар свернул в сторону, обогнув двор, и уже оказавшись по другую сторону ворот школы, Хагрид сдался:

— Стойте!

Эинар обернулся.

— Куда мы так бежим? — еле выговаривая слова, Хагрид остановился и, согнувшись, уперся руками в колени, тяжело задышав.

— Немного осталось, — сказал Эинар. — Вы не пожалеете, обещаю.

Хагрид покорно кивнул. Его тоска по компании профессора исчезла еще на этапе резвого восхождения на холм, но теперь им овладело любопытство.

Они свернули с дороги, ведущей от ворот к деревне Хогсмид, на узкую тропинку, что бежала змейкой между высоких деревьев и кустарников.

— Я решил срезать, — крикнул через плечо Эинар. — Думал, так быстрее доберусь до Хогвартса.

— Но так совсем не быстрее, — запротестовал Хагрид. — Так только заплутать и можно.

Эинар остановился и посмотрел на Хагрида:

— Это я уже понял, — сказал он.

Хагрид ждал, что профессор развернется и пойдет дальше, но Эинар опустился на корточки перед громадным кустом папоротника и отбросил в сторону широкие листья.

— Вот, — сказал он, уставившись в кустарник.

Хмурясь и не веря своим глазам, Хагрид подошел ближе к профессору.

— Я не знал, можно его трогать или нет.

— Здесь что-то случилось, — уверенно сказал Хагрид. — Гиппогрифы никогда не бросают яйца.

Эинар протянул руки к папоротнику, и Хагрид вздрогнул взволнованно, когда тот вытащил из центра кустарника большое розоватое яйцо. Профессор согнулся под его весом и не без труда поднялся на ноги.

— Думаю, никто не позаботится о нем лучше, чем вы, Хагрид, — сказал Эинар, передавая Хагриду яйцо.

Хагрид не заметил, как они с профессором снова оказались в школьном дворе. Эинар что-то рассказывал, пока они спускались по холму обратно к дому лесничего, но Хагрид его даже не слышал. Он поглядывал под ноги, но все его внимание было приковано к яйцу. Оно показалось ему слишком холодным. Но когда Эинар спросил, вылупится ли гиппогриф, Хагрид уверенно кивнул.

— Как вы его назовете, Хагрид? — спросил Эинар.

Он привалился к дверному косяку и наблюдал за тем, как Хагрид заботливо укладывает яйцо на некогда пустую лежанку.

— Хм, — Хагрид задумался. — Хотите чаю? — Он подошел к печи, разжег огонь, поднял перед собой чайник, пытаясь понять, достаточно ли в нем воды. — Я назову его Махаон, — сказал Хагрид.

— Это хорошее имя, — кивнул Эинар. — Оно что-то значит?

— Слишком многое, — ответил Хагрид, расставляя на столе громадные кружки.

За завтраком все ученики в Большом зале зевали. Началась настоящая осень, и теперь было еще сложнее выбираться из постелей по утрам.

Альбус с аппетитом поглощал эклеры, в то время как Скорпиус вложил пять кнатов в мешочек прилетевшей к нему совы и развернул перед собой газету.

— Что это? — спросила Роза.

— «Ежедневный пророк», — ответил Скорпиус. — Отец каждое утро читает эту газету.

— «Ежедневный пророк»! — воскликнул Лиам, сидящий справа от Скорпиуса. — Дай-ка сюда.

Он выхватил газету из рук оторопевшего Скорпиуса и начал перелистывать страницы одну за другой, пока вдруг не замер, зажмурившись.

Друзья удивленно переглянулись, наблюдая за тем, как Лиам осторожно приоткрыл один глаз, затем второй, а после, щурясь и кривя лицо, все же заглянул в газету.

— «Паддлмир Юнайтед» снова пролетели в отборочных испытаниях на Кубок! — перестав корчиться, гневно сказал Лиам и вернул Скорпиусу газету. — Что с ними творится в этом сезоне?!

— Ого! — сказал Скорпиус, разворачивая газету на той же странице. — Их обошли даже «Уимбурнские Осы». А ты болеешь за «Паддлмир Юнайтед»? Они хорошо сыграли на последнем Кубке по квиддичу. Мы с родителями на него ходили.

— Как же хорошо? — спросил его Лиам. — Одержали столько отдельных побед, а сам Кубок в итоге проиграли. Одни разочарования, — он взял из тарелки кусок бекона, повертел его перед глазами и бросил обратно.

— Это спортивная колонка? — спросил Альбус, выхватывая у Скорпиуса газету. — Ее ведет моя мама, дай почитать.

Скорпиус растерянно глянул на свои пустые ладони, в которых еще секунду назад был свежий выпуск «Пророка», и с наигранным гневом посмотрел на Альбуса.

— А мои родители терпеть не могут «Ежедневный пророк», — сказала Роза. — Мама вообще на дух не переносит СМИ, а папа выписывает «Придиру».

— «Придиру»? — из-за плеча Розы высунулась кареглазая девочка с золотыми волосами. — Это же самый бредовый журнал!

— И ничего он не бредовый, — Альбус отложил «Пророк» и повернулся к Джослин Янг. — Если ты не веришь в мозгошмыгов и морщерогих кизляков, это совсем не значит, что их не существует.

Скорпиус удивленно поднял брови, снова посмотрев на друга.

— Я в них тоже не верю, — шепотом сказал ему Альбус.

— А ты знаешь, — Скорпиус обратился к Джослин, — что во время Второй Магической войны из всех газет и журналов только «Придира» печатал правдивые сведения о происходящем? В то время как «Пророк» был под полным контролем Сама-Знаешь-Кого. Я хочу сказать, возможно, не такой уж это безнадежный журнал.

— Сама-Знаешь-Кого? — скривилась Роза и повернулась к Скорпиусу. — Скорп, это же просто имя. Не понимаю я этих страхов перед именем, — сказала она Альбусу.

— Да, я тоже, — пристыжено сказал Скорпиус. — А вообще, нам пора на урок, вы так не думаете?

Альбус и Роза согласно закивали, и, наспех проглотив остатки своего завтрака, друзья поднялись из-за стола и направились к выходу из Большого зала, как вдруг у стола Слизерина раздался голос:

— Эй, Уизли! Что-то быстро тебя подлатали.

К ним приближался слизеринец Эван Элмерз в сопровождении всюду следовавшего за ним Сета Марлоу. Низкорослый и щуплый Сет едва доставал Альбусу до переносицы. А на фоне высокого и грузного Эвана смотрелся и вовсе смешно.

— Что, рыжая, не осталось у тебя Оборотного зелья? — противно скривив губы, спросил Эван. — На твоем месте я бы использовал его разумнее. Попросила бы у кого-нибудь из симпатичных девчонок немного волос. Хоть пару часов бы не выглядела как пугало.

— Заткнись, Элмерз, — зло на него посмотрев, сказал Скорпиус и встал перед Розой. — Самого-то метла еле выдерживает, вот и завидуешь.

Эван нахмурился, и Альбусу показалось, что он сейчас ударит Скорпиуса, но тот только хмыкнул и сказал:

— Какая зависть, Малфой? Это же просто представление было! Мы даже ставки делали. Я поставил на то, что Уизли проведет в больничном крыле не меньше недели.

— Прости, что подвела, — ехидно сказала Роза, отодвигая Скорпиуса в сторону. — Жаль, что ты еще и на победу своей команды не поставил.

Вдруг рядом с друзьями появился Энтони МакМиллан, староста их факультета.

— Что у вас здесь? — он перевел взгляд с друзей на группу слизеринцев.

— Ты смотри, как ветром сдуло, — присвистнул Скорпиус, наблюдая за удаляющимися спинами Эвана и Сета.

— Все в порядке, Энтони, — сказала Роза.

— Это из-за квиддича? — спросил Энтони.

Роза кивнула.

— Ничего. Все сейчас только об этом и говорят, — вздохнул Энтони. — Не обращай внимания, через неделю-другую они уже об этом забудут. К тому же, ты сама виновата.

— Энтони! — возмутилась Роза. — Но ведь благодаря мне наша команда победила!

— Это не умаляет твоего проступка, — строго сказал Энтони. — Давайте, идите на урок.

— Сама виновата! — возмущенно причитала Роза, когда друзья шли по слабо освещенному коридору подземелья. — И не надо за меня заступаться, — накинулась она на от неожиданности споткнувшегося Скорпиуса. — Я сама могу за себя постоять.

— Разве я когда-то говорил, что не можешь? — спросил Скорпиус, поправляя съехавшую с плеча сумку. — Но я не буду молча стоять, когда тебя обижают.

Они вошли в кабинет Зельеварения и заняли свои места. Профессор Слизнорт стоял в центре класса, ожидая, когда последний ученик займет свое место. И, как только это произошло, заговорил:

— Доброе утро, класс. Сегодня у нас большая тема, поэтому, давайте, не будем отвлекаться.

Обычно исписанная различными волшебными формулами доска была чиста, но Слизнорт взмахнул палочкой, и на доске сами собой появились слова, заставив Энн Колинз восторженно ахнуть. На что Алисия Трэверс покачала головой. За столько времени в Хогвартсе Энн, выросшую в семье маглов, все еще можно было удивить самым примитивным волшебством. После того, как Альбус передал Энн врученный ему Алисией свиток, он все чаще начал замечать девочек болтающими в коридорах в перерывах между уроками. И Альбус понял, что они помирились. И сейчас девочки, одна — в зеленой мантии, другая — в красной, сидели за одной партой, привлекая неодобрительные взгляды однокурсников-слизеринцев.

— Как вы можете видеть, — продолжал Слизнорт, — сегодня мы начинаем изучать зелье Забывчивости.

Сразу после этих слов Альбус поник: он надеялся хоть как-то компенсировать свой дурной поступок с Оборотным зельем, впервые ответив лучше всех на уроке. Но весь прошлый вечер, проведенный за повторением Целебных эликсиров, оказался потраченным впустую.

— Ал, — прошептал Скорпиус.

У его друга была удивительная способность чувствовать настроение окружающих его людей. Он сам иногда шутил, что, возможно, все еще жив только благодаря этому своему чутью. Потому как в дружбе со вспыльчивой Розой оно оказалось просто необходимым.

— Вы извинились перед Слизнортом? — шепотом спросил Скорпиус.

— Нет, — ответил Альбус.

— Давайте потише! — повысил голос профессор Слизнорт и продолжил. — Следуем рецепту до пункта «шесть» на семнадцатой странице. А пока, согласно этому пункту, зелье будет настаиваться, мы запишем лекцию. И, приступили, — скомандовал профессор, садясь за свой стол.

— Вам нужно извиниться, Ал, — снова зашептал Скорпиус.

— Знаю я, что нужно, — сказал Альбус. — Я не знаю, как к нему подойти, — он замялся. — Мне стыдно.

— Конечно, стыдно. И это хорошо.

— Просто замечательно, — буркнул Альбус, разворачивая учебник.

— Хорошо, потому что он обязательно это заметит. Он увидит, что ты чувствуешь вину, и обязательно тебя простит. Вот увидишь, — сказал Скорпиус и повернулся к Розе, — Роза...

— Вы шепчетесь не так тихо, как вам кажется, — сказала Роза. — Мы подойдем к нему после урока. Хватит об этом.

Скорпиус замолчал, но Альбус видел, что его друг остался доволен.

Когда все ученики добрались до шестого пункта, класс утонул в дымке всех возможных оттенков: зелье оказалось сложнее, чем те, что они варили прежде. Скорпиус перечитывал страницу учебника и сообразил, что, по невнимательности, положил в котел три веточки валерианы вместо двух. И поняв, что тоже причастен к созданию охватившего кабинет тумана, он чуть громче, чем хотел, отругал себя за невнимательность. Зелье Альбуса испарилось, окрасив котел в фиолетовый цвет. А Роза сидела, вертя перед глазами расплавившуюся лопатку. У остальных учеников дела обстояли немногим лучше. За столами Слизерина Эван Элмерз сидел с почерневшим от сажи лицом, а Эллин Стоукс глупо озиралась по сторонам, будто забыв, зачем она здесь находится.

Слизнорт разочарованно оглядел класс и, принявшись разгонять палочкой отливающие всеми цветами радуги облачка, отпустил учеников с урока: сварить зелье заново они уже все равно не успеют.

Когда все ученики развеселые и улюлюкающие — кроме Эллин Стоукс, она все еще сидела на своем месте, удивленно разглядывая класс — направились к двери, друзья чуть поотстали. Альбус неуверенно переминался с ноги на ногу, не решаясь сделать шаг в сторону преподавательского стола, Роза выжидающе на него смотрела, Скорпиус, поняв, что так они могут простоять еще не одну минуту, сказал: «Я буду ждать вас в библиотеке» и вышел из класса, захлопнув дверь.

Альбус и Роза стояли так же не шелохнувшись и только поглядывали друг на друга, пока не услышали голос профессора Слизнорта, который, обернувшись, увидел учеников и подпрыгнул от неожиданности.

— А вы что копошитесь? — строго спросил он. — Можете потратить оставшееся время на изучение темы.

Альбус и Роза снова переглянулись и неуверенно зашагали к учительскому столу под удивленным взглядом Слизнорта.

— Профессор... — начала Роза.

— Простите нас, — подхватил Альбус. — Пожалуйста.

Слизнорт покачал головой:

— Это был дурной поступок, — помолчав, сказал он. — Главное, чтобы вы это поняли. На самом деле поняли. И разве стоило оно всех бед, что теперь посыпались на ваши головы?

Роза в упор посмотрела на профессора и с уверенностью в голосе сказала:

— Стоило, — Роза помолчала и снова заговорила. — Знаете, профессор, я не думаю, что пошла бы на это, если бы игроки Слизерина намеренно не вывели из строя ловца нашей команды.

Слизнорт переменился в лице и, откинувшись на спинку стула, внимательно посмотрел на ребят:

— Пойдете на все, чтобы помочь друзьям? — он улыбнулся. — Что ж, я должен был ожидать чего-то подобного. Хорошо. Можете больше не сидеть на моих уроках, так пристыжено опустив головы. А теперь ступайте.

И когда друзья уже подходили к двери, профессор Слизнорт снова их окликнул:

— Но поступок был и правда глупый, — сказал он. — В следующий раз сообразите более надежный план, мисс Уизли.

Роза улыбнулась, смущенно опустив глаза, а Альбус, сначала удивленно оглянувшийся, со значением кивнул головой, посмотрев на сестру. «Ну и ну», — сказал он ей. Они вышли из класса, но, не успели закрыть за собой дверь, как с другого конца коридора громко прокричали:

— Альбус! Альбус!

Альбус сощурил глаза, пытаясь рассмотреть во мраке подземелья приближающуюся фигуру, и, когда его взгляд сфокусировался, он увидел бегущего к ним Джесси Фелпса.

— Чего раскричался? — спросила Роза.

— Погоди, — махнув в ее сторону рукой, сказал Джесси и повернулся к Альбусу. — Там твой отец!

Роза, все еще недоуменно смотрящая на махнувшую в ее сторону руку, перевела взгляд на Альбуса:

— Что он здесь делает? — спросила она.

— Он периодически приезжает в Хогвартс давать уроки Защиты от Темных искусств, — пожал плечами Альбус. — Скорее всего, это и делает.

— Ого! Сам Гарри Поттер будет вести у нас урок? — восторженно воскликнул Джесси.

— Нет, он преподает только у студентов третьего курса и старше, — сказал Альбус. — Хотя, в прошлом году он приезжал к моему старшему брату Джеймсу на занятие дуэльного клуба, а ведь Джеймс тогда был только на втором курсе. Но все равно не думаю, что он будет вести наш урок. А где он?

— У лестниц. Беседует с портретом сэра Кэдогана, — ответил Джесси.

— Спасибо, что сказал, — кивнул однокурснику Альбус. Они с Розой переглянулись и быстрым шагом направились к выходу из подземелья.

— Он что, хотел приехать в Хогвартс, ничего об этом не сказав? — негодовал Альбус, когда они с Розой шли по светлому коридору первого этажа в сторону лестниц. — Интересно, Джеймс знает, что отец здесь?

— Может, он хотел сделать сюрприз, — предположила Роза, но тут же замолчала под мрачным взглядом брата.

Гарри Поттер стоял на площадке, одной из тех, к которым, меняя направление, примыкают движущиеся лестницы. Его лицо было обращено к одной из многочисленных картин, украшающих стены залы. Он разговаривал с пухлым рыцарем в серебряных доспехах, делая вид, что не замечает, с каким любопытством его рассматривают проходящие мимо ученики. Некоторые из них, преимущественно первокурсники, и вовсе стояли поблизости с раскрытыми ртами.

— Пап! Пап, привет, — сказал Альбус, подходя к отцу.

— Ал! Роза! — улыбнулся Гарри, обернувшись и увидев детей, но тут же его лицо посуровело. — Почему вы не на уроке? В расписании у вас в это время стоит Зельеварение.

— Профессор Слизнорт отпустил нас пораньше, — сказала Роза.

— А после него у вас еще есть занятия? — удовлетворенно кивнув, спросил Гарри.

— Да, — ответил Альбус. — Защита от Темных искусств через полчаса.

— Хорошо, — сказал Гарри. — Мне сейчас нужно зайти к МакГонагалл. Но после урока мы увидимся, договорились?

— Это насчет нашего наказания? — спросил Альбус.

— Какого наказания? — Гарри нахмурил брови. — Что вы еще натворили?

— Ничего! — хором ответили Роза с Альбусом.

— Мы так и не получили наказание за квиддич, — сказал Альбус, покосившись на сестру. — А уже ведь больше недели прошло.

— Может, МакГонагалл об этом забыла? — спросил Гарри.

— Тогда не напоминай ей, пожалуйста, — взмолился Альбус.

— Ничего она не забыла, — сказала Роза. — Может, просто хочет нас помучить, вот и тянет.

— Не хочет она нас мучить, — возразил Альбус.

— Она была в ярости, Ал, — сказала Роза, выпучив на него глаза. — Ну, в этой своей холодной ярости. Но она бы точно не забыла.

— Она наградила тебя тридцатью очками за победу, — напомнил Альбус.

— Конечно. Директор Стебль сняла с ее факультета пятьдесят очков. Конечно, она вернула часть, — сказала Роза.

— Потому что было за что возвращать, — не унимался Альбус.

— Она в ярости, Ал, — настаивала Роза. — Она сказала, что еще никогда ученики ее факультета не совершали подобных безрассудств.

Гарри, наблюдающий за перепалкой детей, поднял брови.

— Серьезно? — спросил он без тени эмоций. — Так и сказала?

— Да, — ответила Роза. — Слово в слово.

Гарри хмыкнул и сказал, посмотрев детям за спины:

— Ты слышал, Невилл?

Альбус обернулся и увидел, что в их сторону, широко улыбаясь, идет его крестный. Поравнявшись с друзьями, Невилл обнял Гарри, похлопав по плечу, и спросил:

— Что слышал?

— Что учудила моя племянница на прошлом матче по квиддичу, — сказал он — Альбус, удивленно выпучив глаза, посмотрел снизу вверх на отца — с гордостью.

Альбус повернул голову к крестному. Улыбка Невилла стала еще шире и, положив руку Розе на плечо, он ответил:

— Не думаю, что здесь есть хотя бы один человек, который об этом не слышал.

— А слышал, что сказала на это МакГонагалл? — спросил Гарри.

Невилл покачал головой, а Гарри посмотрел на Розу, жестом показывая говорить.

— Что еще никогда ученики ее факультета не совершали подобных безрассудств, — монотонно повторила слова МакГонагалл Роза.

— Серьезно? Так и сказала? — удивленно спросил Невилл и перевел взгляд на Гарри.

Мгновенье они молчали, глядя друг на друга, как вдруг громко расхохотались, чуть не хватаясь за животы.

Роза с Альбусом переглянулись и одновременно пожали плечами.

— Значит, ты больше на меня не сердишься? — спросил Альбус, когда смех чуть стих.

— Нет, Ал. Но это был глупый поступок, — тут же добавил Гарри и перевел взгляд на Розу. — Очень глупый. Ты могла пострадать на поле. Ты могла перепутать зелья у Слизнорта. Кстати, вы перед ним извинились за обман?

— Да, извинились, — пробубнил Альбус. — Только что.

Дети стояли, потупившись, и внимательно изучали носки своих ботинок.

— Ладно, что было — то было, — сказал Гарри, притягивая Альбуса к себе.

— Пап, здесь же люди! — возмутился Альбус, выбираясь из отцовских объятий.

— И что? — улыбнулся Гарри, потрепав его по волосам.

— А зачем вам к МакГонагалл? — спросила Роза, пока Альбус с недовольным лицом приглаживал волосы.

— Тебе все нужно знать, да? — вздохнув, сказал Гарри.

— А, правда, зачем? — спросил Альбус.

— По делу, — строго ответил Гарри и поднял глаза на Невилла. — Пойдем?

— Пойдем, — ответил Невилл и обратился к детям. — После урока идите к Хагриду, мы будем у него. И Скорпиуса с собой берите. Где он, кстати?

— В библиотеке, — закатила глаза Роза. — Весело проводит время.

— Ему нужно познакомиться с нашей Гермионой, — выразительно подняв брови, сказал Невилл Гарри. — Пойдем.

Урок Защиты от Темных искусств, как обычно, пролетел незаметно, но и не без происшествий. Сегодня класс отрабатывал новое защитное заклинание, и, по чистой случайности («Ну конечно же», — зло прорычала Роза), Эван Элмерз сломал этим заклинанием Скорпиусу нос. И, завершив урок, но велев до звонка не расходиться из класса, профессор Эинар повел Скорпиуса в больничное крыло.

— Нам сегодня везет, — сказал Розе Альбус.

Они спускались по крутому холму к дому Хагрида.

— Второй из двух уроков — сокращенный.

— Я убью Элмерза, — гневно сказала Роза. — Всем же было ясно, что он это сделал не случайно.

— Он точно не останется безнаказанным, — попытался успокоить сестру Альбус. — Может, Эинар и не оставляет учеников после уроков, но на следующем занятии он его обязательно как-нибудь проучит, вот увидишь.

Друзья просидели в доме Хагрида почти до темноты. Гарри рассказывал о том, как обстоят дела дома, и довольно посмотрел на сына и племянницу, когда Невилл хвалил их успехи в своем предмете. Гиппогриф Махаон заметно вырос с последнего визита друзей. Он теперь был ростом с маленького пони, но Хагрид все еще держал его в доме, говоря, что на улице холодно, а Махаон еще слишком мал. И что профессор Гесперус Эинар обещал в ближайшие дни сделать возле Хагридова дома пристройку, в которой сможет жить гиппогриф. Ну, а пока пусть лучше будет в доме.

Когда Альбус и Роза вернулись в гостиную Гриффиндора, их там уже ждал Скорпиус с чистым и снова прямым носом. Он протянул им по небольшому свитку, как только они заняли свои места у камина.

— Что это? — спросила Роза, рассматривая свой свиток.

— Это от МакГонагалл, — сказал Скорпиус. — Я не смотрел.

— Извещение о нашем наказании, — сказал Альбус, просматривая свой свиток. — Два раза в неделю до конца октября мы в полном распоряжении Филча. Просто блеск!

Конец октября приблизился незаметно. В свободное время друзья так же бегали в гости к Хагриду или гуляли по окрестностям школы, вдыхая морозный, почти зимний воздух. В вечера, которые Альбус и Роза проводили у Филча, Скорпиус отправлялся в библиотеку или делал домашние задания в гостиной факультета. Профессор Эинар, как и говорил Розе Альбус, и правда проучил Эвана Элмерза на следующем уроке, сделав его своим оппонентом в учебной дуэли. Весь класс катался со смеху, когда по всему телу Элмерза поползли маленькие цветочки, а на макушке распустился большой алый бутон. Так класс выучил новое, скорее шуточное, заклинание Цветочного сглаза, которое, при всем его комичном эффекте, вполне можно было использовать в защитных целях.

МакГонагалл на последних уроках выглядела какой-то рассеянной и, как показалось друзьям, встревоженной, и несколько дней подряд забывала давать им домашние задания. Невилл тоже ходил довольно мрачный, но на его уроках это никак не сказывалось. Чем лучше друзья узнавали Травологию, с тем большим интересом они ходили на эти уроки. Невилл часто отходил от программы учебника, показывая классу совсем необычайные растения. Как-то он даже разместил в центре своей теплицы огромную плотоядную росянку. И удивлялся, почему все его ученики жмутся к стенкам и никто не заходит в теплицу. Так Невилл стал их учить не только обращению с различными растениями, но и показывать новые заклинания, с помощью которых можно было бороться с опасными растениями вроде плотоядной росянки или дьявольских силков.

Профессор Флитвик же, в отличие от остальных преподавателей, в последние дни пребывал в прекрасном расположении духа, на одном из уроков он даже наградил оба факультета — и Гриффиндор, и Слизерин — с которым у ребят проходили уроки Заклинаний, пятнадцатью баллами практически ни за что. А все потому, догадался Скорпиус, что Когтевран, чьим деканом являлся профессор, одержал победу в последнем матче по квиддичу, обыграв Пуффендуй со счетом двести десять — тридцать. А в тот же вечер в гостиной друзья выслушали целую лекцию от Лиама Уоллера о важности спорта в жизни общества.

Вечером последнего дня октября Альбус, Роза и Скорпиус, как обычно, сидели в гостиной факультета. Скорпиус делал домашнее задание по Зельеварению, Альбус тут же его списывал, а Роза, развалившись в кресле, писала письмо родителям.

— Ал, нам пора идти к Филчу, — отложив перо, сказала Роза.

Она выбралась из кресла, убирая свернутый трубочкой пергамент в сумку, и выжидательно посмотрела на Альбуса.

Скорпиус сочувствующе поднял глаза на ребят и, пожелав им удачи, вернулся к своим конспектам, склонившись над стоящим у кресла столиком.

— Интересно, что Филч для нас придумает на этот раз? Я вообще не понимаю, почему МакГонагалл отправила нас к Филчу. Я бы лучше сидел и писал строчки, — сказал Альбус.

— Думаю, потому и отправила, — ответила Роза. — Но как можно было оставить нас отбывать наказание в Хэллоуин! Вот это уже перебор, — недовольно сказала она.

Друзья пробрались через портрет Полной Дамы и пошли по коридору в сторону движущихся лестниц.

Вся школа была украшена к празднику. По стенам бежали заросли плюща, аккуратно расположенные между висящих портретов. Во всех нишах каменных стен были расставлены тыквы со светящимися глазницами-дырами. В коридорах над головами учеников парили свечи. В честь праздника учителя по всей школе разместили множество кладов с волшебными сладостями, которые нужно было успеть собрать до начала банкета. Школа гудела. Студенты всех курсов, собравшись в группы, бегали по лестницам и коридорам, пытаясь обогнать друг друга, и заглядывали за все гобелены и статуи в надежде отыскать сладкий тайник. Пивз, радостно галдя, летал под потолком, быстро перемещаясь из одного коридора в другой, и ронял на головы охваченных азартом учеников навозные бомбы и маленькие тыковки, которые тут же громко взрывались.

— А вы чего такие понурые? — раздался голос из стены справа от ребят.

Они оглянулись и увидели сэра Кэдогана, пухлого невысокого рыцаря. Он, спотыкаясь, перепрыгивал из картины в картину, спеша за ними.

— Отчего же в такой веселый праздник двое детишек бредут с такими угрюмыми лицами?

— Добрый день, сэр Кэдоган, — вежливо поздоровался Альбус. — Идем к Филчу отбывать наказание.

— Вот негодяй! — воскликнул рыцарь. — Наказывать детей в праздник! Неслыханно! — сэр гневно затряс кулаком. — Передайте ему, что сэр Кэдоган вызывает его на дуэль, и участь его будет страшнее побежденной мною виверны!

Поблагодарив рыцаря за такое участие в их судьбах, полных несправедливости, Роза и Альбус ступили на лестницу, которая по воздуху понесла их к нижнему этажу. Оставив сэра Кэдогана позади, в портрете юной пастушки, увидев которую, рыцарь тут же о них позабыл.

В коморке Филча царил полумрак. Слабый свет, исходящий от свечей на стенах, освещал множество стеллажей с расставленными на них картотеками. В центре комнаты лежал старинный и довольно грязный ковер. А в конце комнаты у дальней стены стоял Филч возле стола из темного дерева, на котором были выставлены несколько коробок с выцветшими этикетками. Миссис Норрис, кошка Филча, расхаживала по столу, перепрыгивая через коробки, и перед каждым прыжком недобро зыркала на ребят.

— А, явились наконец-то, — скрипучим голосом сказал Филч. — Вы опоздали. Я непременно доложу об этом вашему декану. А сейчас принимайтесь за работу, — и он мотнул головой в сторону стола. — Это карточки нарушителей двадцатилетней давности. Перепишите их все и разложите по коробкам в хронологическом порядке. Пока они совсем не стерлись, — рявкнул он и зашагал в сторону двери, бормоча себе под нос, — тоже мне, наказание. Вот было время при профессоре Амбридж! Она бы им спуску не дала. Пойдемте, миссис Норрис, не нравится мне этот шум за дверью, — и тут же громко добавил. — Быстро за работу! Я вернусь через минуту!

И Филч громко хлопнул дверью.

Но он не вернулся ни через минуту, ни через полчаса. Альбус и Роза сидели за его столом на жестких стульях, перебирая карточки одну за другой.

— Смотри! Здесь Фред и Джордж Уизли!

Альбус раскрыл карточку, в которой значилось:

«Весь класс оказался в больничном крыле с различными недомоганиями, и никто не явился на урок по Защите от Темных искусств по вине Фреда и Джорджа Уизли.

Изъяты: блевальные батончики и кровопролитные конфеты.

Наказание: строчки в вечер четверга в кабинете профессора Амбридж.

Сообщил о нарушении: Винсент Крэбб»

— Да что же ты делаешь? — воскликнул Альбус. — Нас ведь снова оставят после уроков! Вернись на место!

Роза встала из-за стола и расхаживала по кабинету, внимательно осматривая все стеллажи и шкафы.

— Угомонись, Ал, — спокойно сказала она. — Филч еще не скоро вернется. Видел, что творится по всей школе? Бедняга, наверное, бегает с этажа на этаж, не зная, кого задержать за нарушение порядка: глаза разбегаются. Вот, глянь-ка, что здесь.

— Не вздумай его открывать! Роза, нам точно еще больше влетит!

Альбус вскочил со стула и подбежал к Розе, которая стояла, склонившись возле шкафа в самом темном углу комнаты, и с видом придирчивого покупателя накручивала рыжий локон на палец. Пока Альбус переминался с ноги на ногу у нее за спиной, Роза выдвинула ящик с табличкой «Опасно! Изъятые у учеников предметы с черной магией». Половину вещей, что лежали в беспорядке в ящике, Альбус никогда в жизни не видел. Но были там и вполне безобидные волшебные предметы, преимущественно изобретенные Фредом и Джорджем: те самые указанные в карточке, которую только что читал Альбус, блевальные батончики, были и драчливые телескопы, кусачие кружки, ириски «Гиперъязычки» и удлинители ушей, которые Роза ловким движением вытащила из ящика и сунула себе в карман.

— Ты хочешь отбывать наказание до конца летних каникул? — сквозь зубы процедил Альбус.

— Ал, посмотри, сколько там всего. Он и не заметит, — отмахнулась Роза.

Она негодующе посмотрела на Альбуса и задвинула ящик.

Когда Филч, злой и изрядно потрепанный, вернулся в свой крохотный кабинет, дети смиренно сидели за столом, переписывая карточки.

Через проеденную молью штору виднелась луна: банкет в честь Хэллоуина подходил к концу.

Когда уставшие и измученные Альбус и Роза вошли в гостиную Гриффиндора, время уже близилось к полуночи. Сытые ученики разбрелись по своим спальням, и лишь немногие, развалившись в креслах, лениво болтали, прежде чем отправиться спать.

Скорпиус лежал на ковре возле камина и с поразительной скоростью строчил своим мелким почерком в свитке, все дальше отодвигая его свободной рукой. В правой руке перо так и прыгало от пергамента к чернильнице, и обратно. Он приподнялся, увидев друзей:

— Ну, ничего себе, вы долго! Банкет давно закончился.

— Филч вышел разогнать учеников и исчез на несколько часов, — сказала Роза и опустилась на ковер рядом с ним, поджав под себя ноги. — Ты нам с праздничного стола ничего не прихватил? Я бы сейчас василиска съела, будь он проклят, этот Филч!

— Я не ходил на банкет, — ответил Скорпиус. — Сначала хотел дождаться вас и пойти вместе, а потом как-то увлекся, — он сделал движение рукой в сторону свитка, конец которого терялся где-то под диваном.

— Что, мелкота, проголодались?

На диване, закинув ноги на подлокотник, развалился уже поправившийся Джеймс и смотрел на них, хитро улыбаясь.

— Вы даже не представляете, какой сегодня был стол в Большом зале! В этом году такого еще не было, — сказал Джеймс, внимательно разглядывая лица друзей. — Мы с Лиамом так наелись, что с трудом дотащили себя до гостиной. Да ладно вам дуться! Перед Рождеством еще лучше будет.

Роза скривила губы, одарив Джеймса полным немого презрения взглядом, и снова повернулась к Скорпиусу, а Альбус залез в кресло напротив и свернулся калачиком, положив голову на подлокотник.

— Очень есть хотите? — помолчав, спросил Джеймс.

— А ты как думаешь? — Роза оторвала взгляд от свитка Скорпиуса и зло на него посмотрела.

— Ну, не ворчи, — сказал Джеймс сестре. — Есть место, где вы можете подкрепиться. Но время позднее. Поймают — отправитесь обратно к сквибу копаться в его архивах.

— К сквибу? — Скорпиус отложил перо и с интересом посмотрел на Джеймса. — Филч — сквиб?

— А Флоренц — кентавр? — в насмешке поднял брови Джеймс. — Ах, ну конечно, у вас еще нет уроков Прорицаний. Флоренц — кентавр, — сказал он и покачал головой, будто негодуя от их неосведомленности в таких очевидных вещах.

— Мы знаем Флоренца, — гордо сказал Альбус.

— А ведь я никогда не видела у Филча волшебной палочки, — перебила его Роза. — Неудивительно, что все эти карточки нам пришлось переписывать без волшебства.

— Так где мы можем поесть? — спросил Альбус. Он вытянулся в кресле, уже предвкушая сказочный пир.

— На кухне. У эльфов, — Джеймс подался вперед и, понизив голос, заговорил. — Спуститесь в подземелье, а дальше по коридору до картины с фруктами. Вам нужно будет пощекотать грушу, — он перевел взгляд с Альбуса на недоверчиво поджавшего губы Скорпиуса, — Да. Пощекотать грушу. Она засмеется и превратится в ручку. Как только это произойдет, открывайте картину — и вы на кухне!

Джеймс самодовольно на них посмотрел и, снова уронив голову на подлокотник, добавил в потолок:

— Сможете туда добраться — они вас голодными не отпустят.

Друзья начали подниматься, недоверчиво переводя взгляд друг с друга на Джеймса, и снова глядя друг на друга. И неуверенно поплелись к выходу из гостиной. Но голод брал свое, и, приближаясь к портрету Полной Дамы, они шли все быстрее. Когда Роза уже потянулась к портрету, Джеймс окликнул Альбуса и поманил к себе.

— Ну чего еще? — недовольно спросил Альбус, оглянувшись на опустевший проем. В животе заурчало.

— Подожди здесь, — сказал Джеймс, поднимаясь с дивана. — Я тебе кое-что дам.

Он пересек гостиную и быстро взбежал по ступенькам башни спален, оставив Альбуса совсем одного. Есть хотелось так, что он сам, пожалуй, съел бы василиска. И чем дольше Альбус ждал возвращения Джеймса, тем больше ему казалось, что брат в очередной раз решил над ним подшутить. Альбус попытался припомнить, когда Джеймс бескорыстно ему в чем-то помогал, и за всю жизнь припомнил только один такой случай. Это было в прошлом году, когда к ним в гости нагрянула родственница его мамы Мюриэль. Что за мерзкая оказалась особа! И как тогда заметил Альбус, родители тоже ее не особо жаловали. Неделя, в которую у них гостила Мюриэль, стала первой на его памяти, когда за все семь дней Тедди Люпин ни разу не зашел к ним на обед. Дети прятались от тетушки Мюриэль по всему дому.

И как раз в ту неделю родители лучшего друга Джеймса — Лиама Уоллера — приехали в дом Поттеров за Джеймсом. Они забирали его на уикенд в самый лучший парк Великобритании — «Алтон Тауэрс», что находится неподалеку от городов Манчестер и Бирмингем. А увидев Альбуса и Лили, предложили прихватить и их. Лили родители не отпустили, сказав, что она слишком мала, и бедняжка проплакала все выходные. А вот Альбусу повезло больше. И хотя Альбус понимал, что Джеймс ко всему этому волшебству, иначе и не скажешь, не причастен, но в те дни брат ни разу его не задел, не подшучивал над ним. И Альбус был ему за это искренне благодарен, в какой-то момент решив даже, что его старший брат не совсем безнадежен, как он думал прежде.

От мыслей Альбуса отвлек шум со стороны лестницы. Джеймс спустился в гостиную, держа что-то в руках.

— Это чтобы у Филча было меньше шансов вас поймать, — сказал он, сунув Альбусу сверток. — И не попадайтесь Пивзу, тот такой шум может поднять, что вся школа сбежится.

— Не поднимет, — гордо сказал Альбус. — Он слушается Розу.

Джеймс удивленно поднял бровь. «Ну и ну», — только и сказал он.

Альбус направился к портрету, но уже на выходе обернулся. Джеймс все еще стоял в гостиной, смотря в окно.

— Почему ты это делаешь? — спросил Альбус.

— Делаю — что? — переспросил Джеймс.

— Помогаешь мне.

— Ал, — покачав головой, назидательно сказал Джеймс. — Мы — семья. Если ты умрешь от голода, Лили будет безутешна. А этого допустить я не могу.

Альбус фыркнул и открыл портрет.

— Ты чего так улыбаешься? — спросила Роза, когда он вышел в слабо освещенный коридор. — И почему так долго?

— У меня кое-что есть, — ответил Альбус и показал друзьям серебристый, переливающийся в его руках, сверток.

— Джеймс одолжил, — сказал он. — Но если нас с этим поймают и отберут, он меня убьет. Поэтому, давайте тихо.

Альбус накинул на всех троих мантию-невидимку и они направились к гобелену.

Друзья тихо ступали по темному коридору, плотно прижавшись друг к другу под мантией-невидимкой. Идущая по центру Роза освещала им путь волшебной палочкой. Коридоры уже были пусты, а волшебники и волшебницы мирно спали в своих портретах. Молодая колдунья в высокой остроконечной шляпе подняла со стола на своей картине чернильницу и бросила ее в соседний портрет старого волшебника, который очень громко храпел, мешая ей спать. Тот лишь сонно отмахнулся и перевернулся на другую сторону в бархатном кресле. Ребята тихо спускались с этажа на этаж, заглядывая за каждый угол, прежде чем свернуть в новый коридор. И убеждаясь, что коридор пуст, шли дальше, придерживая мантию.

— Нокс!

Роза погасила свет волшебной палочки и, взяв мальчиков под локти, потянула назад к статуе колдуна, склонившегося над котлом. Как только они зашли за каменное изваяние, из темноты выскочила миссис Норрис и, повертев головой, побежала дальше.

— Фух, пронесло, — облегченно выдохнул Альбус.

Он поднял глаза на спрятавшую их статую древнего колдуна. Свет факела падал на бородавчатое лицо с длинной бородой, в недоброй ухмылке направленное к большому котлу. Как только палочка Розы вспыхнула слабым светом, ребята зашагали прочь от каменного старика.

— Долго нам еще идти? — спросил Скорпиус, хотя он уже давно изучил все ходы замка.

— Совсем немного осталось, — шепотом ответила Роза. — За той дверью лестница в подземелья, там мы уже вряд ли кого-то встретим. Можно будет идти быстрее.

Скрипнув дверью, ребята стали спускаться по темной лестнице из крупного камня. Их шаги эхом отскакивали от каменного пола подземелья, когда они шли по длинному коридору, слабо освещенному редкими факелами на стенах. В конце коридора с каждым их шагом все отчетливее виднелась большая картина с фруктами. Как только друзья приблизились к картине, Альбус стянул с них мантию-невидимку и затолкал ее во внутренний карман своей школьной мантии. Роза подошла совсем близко к картине и, неуверенно глянув на мальчиков, указательным пальцем почесала большую зеленую грушу. Груша тут же ожила и захихикала. А через секунду, сжавшись в размерах, вылезла из картины тонкой дверной ручкой. «Вау», сказал Скорпиус. Роза толкнула картину, и, переступив через порог открывшегося проема в стене, друзья очутились на большой кухне. Она была размером с Большой зал, по центру располагались четыре длинных стола, таких же, как столы факультетов, за которыми обедали ученики. В углу стояла большая каменная печь, у которой суетились крохотные человечки с очень большими ушами.

— Домовые эльфы! — восторженно воскликнул Альбус. — Никогда в жизни не видел их наяву.

К ним уже вприпрыжку бежал эльф в цветастом передничке и съехавшем набок колпаке.

— Винки приветствует гостей! — воскликнула эльф Винки тоненьким голоском, и ее длинный нос чуть не ударился об пол, когда она поклонилась друзьям.

— Здравствуйте, Винки, — Скорпиус вежливо склонил голову в ответ, на что Винки вытаращила свои и без того огромные глаза, будто увидела что-то совсем небывалое.

— Меня зовут Скорпиус Малфой, — сказал Скорпиус. — А это мои друзья — Альбус Поттер и Роза Уизли. Мы пропустили ужин, и нам сказали, что мы можем перекусить здесь.

— Поттер и Уизли, сэр! — подпрыгнула Винки, схватившись за свои уши, которые напоминали крылья летучей мыши. — Конечно, сэр! — пропищала она им через плечо, убегая куда-то вглубь кухни.

Ребята удивленно посмотрели ей вслед и сели на скамью.

— Какая-то она странная, — сказала Роза. — И зачем им здесь столько столов?

— Вы разве еще не поняли? — улыбаясь, Скорпиус смотрел по сторонам, восхищенно рассматривая кухню. — Вот как еда попадает в Большой зал! Отсюда! Мы же находимся прямо под ним. И готов поспорить, что эти столы расположены ровно под столами факультетов.

— Надо рассказать об этом Энн, — сказал Альбус. — Она, кажется, до сих пор мучается вопросом, откуда в Хогвартсе столько еды.

Перед ними возник старый сгорбленный эльф с длинным крючковатым носом-рыльцем, густыми белыми бровями и с тонкими длинными ручками. Его худое тельце покрывала белая наволочка, а на ноги были надеты теплые шерстяные носки.

— Кикимер рад приветствовать сэра Альбуса Поттера и мисс Розу Уизли, — скрипучим голосом произнес эльф и низко поклонился, бормоча себе под нос: — Гарри Поттер — один из величайших волшебников, которых знавал Кикимер, и никто не был к Кикимеру добрее мисс Гермионы. Молодая госпожа — вылитая мисс Гермиона.

Кикимер выпрямился и повернулся к Скорпиусу. Тот только начал называть свое имя, как эльф так же низко ему поклонился, продолжая бормотать себе под нос:

— Сэру Скорпиусу Малфою нет нужды представляться. Кикимер всегда узнает потомка древнейшего и благороднейшего рода. Он добр и вежлив, как хозяин Регулус. Ох, если бы моя госпожа видела! Сэр Гарри Поттер должен гордиться тем, что его сын дружит с волшебником такого знатного происхождения. А как похож на мою дорогую мисс Цисси!

И Кикимер, радостно похлопывая в ладоши, засеменил в сторону каменной печи, оставив всех троих друзей в полном недоумении. Они только молча переглянулись, пожав плечами, а эльфы уже суетились вокруг, накрывая перед ними стол. Кикимер бегал от одного эльфа к другому, давая распоряжения, и очень переживал, чтобы все было сделано в лучшем виде.

— А я ведь даже не думал, что Филч — сквиб! — сказал Скорпиус с таким лицом, будто только что прозрел.

— Двэсси дуал, фто он — свыб, — сказала Роза с набитым ртом.

Альбус пнул ее коленкой, и, сделав смачный громкий глоток, Роза сказала:

— Джесси Фелпс думал, что он — сквиб. Помните, он говорил в наш первый день в Хогвартсе? Я недавно слышала, как он говорил Тому, что думал тогда, будто Шляпа его отправит обратно домой. Вот смешной!

— Только не говори, что тебе не было страшно во время распределения! — сказал Скорпиус.

— Не было! — вспыхнула Роза. — Я с самого начала знала, что буду на Гриффиндоре.

— Я рад, что ты на Гриффиндоре, — улыбнулся ей Скорпиус, и Альбусу вдруг сделалось неловко.

Наевшись до отвала, ребята попрощались с эльфами, которые кланялись им, покуда они не ушли, а Кикимер и вовсе провожал до самой картины, чуть не волоча свой крючковатый нос по полу. Оказавшись снаружи, Альбус достал мантию-невидимку и накинул ее на друзей. И снова, прижавшись друг к другу, сонные и уставшие, они поплелись в свою гостиную.

— Откуда этот эльф нас знает? — шепотом спросил Скорпиус, когда они выходили из подземелий.

— Кикимер раньше служил нашей семье. А вот откуда он знает твою семью — для меня загадка, — сказал Альбус. — Совсем давно, нас с Лили еще не было, родители его отпустили. Но я и представить не мог, что после этого он пошел служить в Хогвартс!

— Не служить, а работать, — поправила его Роза.

В детстве Альбус и Роза слышали множество историй о домашних эльфах от матери Розы, Гермионы. В то время та еще работала в Отделе регулирования магических популяций в Министерстве магии и активно боролась за права домовиков. И, воодушевленная ее рассказами, Роза тоже мечтала, когда вырастет, заниматься защитой прав эльфов. Но вступить в Г.А.В.Н.Э все же отказалась.

— Хорошо, работать, — исправился Альбус. — А отцу он достался от его крестного Сириуса Блэка.

— Так вот оно что! — воскликнул Скорпиус и получил толчок локтем от Розы.

— Так вот оно что, — тихо повторил он, потирая ушибленное ребро. — Я все не мог понять, откуда он меня знает.

И, не дав Альбусу задать свой вопрос, дал на него ответ:

— Моя бабушка из семейства Блэков. Можешь себе представить! Крестный твоего отца и моя бабушка — родня! Я еще подумал, что это за «мисс Цисси», о которой сказал эльф? Честное слово, я никогда не слышал, чтобы мою бабушку кто-то так называл! И вот почему мне было знакомо имя Регулус. Я видел его на нашем семейном древе!

— Скорпиус, утихни, — шикнула Роза.

Но Скорпиус утихать и не думал. Альбус прямо-таки кожей ощущал исходящий от друга восторг.

— А помните, — продолжал Скорпиус, — Хагрид рассказывал, что отдал своего гиппогрифа Сириусу Блэку? Я тогда еще подумал, что имя знакомое. Но я хорошо знаю свое семейное древо, а там точно нет никакого Сириуса Блэка. Я тогда решил, что это просто однофамилец. А тут вот что получается! А, кстати, почему он был приговорен к смертной казни? — не обращая внимание на гневное сопение Розы, спросил Скорпиус. — Сириус Блэк.

— Я не знаю, — ответил Альбус. — Отец мне рассказывал об этом когда-то очень давно, но я уже мало что помню.

Спеша поскорее оказаться в теплых постелях, друзья свернули в коридор со скрытым гобеленом тайным ходом, как вдруг Роза, ахнув, крепко схватила мальчиков за руки, заставив их тем самым резко затормозить. В метре от них стояли двое.

Высокий мужчина в черной одежде, с точеным профилем и почти белыми волосами возвышался над худенькой волшебницей с длинными локонами, волнами струящимися по ее плечам. Услышав шум, они резко развернулись к ребятам, смотря сквозь них в пустоту. Увидев перед собой лишь длинный пустой коридор, Драко Малфой снова повернулся к Гермионе. Роза так крепко сжала руку Альбуса, что тот чуть не ахнул. Альбус во все глаза смотрел на свою тетку и всем телом чувствовал, что они попались. И когда Драко набрал в грудь воздуха, чтобы вновь заговорить, рука Гермионы взлетела вверх, давая ему знак умолкнуть. Она стояла, не шевелясь и, с подозрением сузив глаза, смотрела на то место, где мантия-невидимка укрывала ее дочь с друзьями. Альбусу казалось, что он забыл, как дышать. Ребята стояли, боясь пошевелиться, и крепко держали друг друга за руки. Еще секунда — и их раскроют. Молниеносным движением Гермиона подалась вперед, вытянув перед собой руку. Ее пальцы сомкнулись в воздухе перед лицами детей, в страхе отступивших на шаг назад. Разжав ладонь, она выпрямилась и вернулась на то место, где стояла, не отводя от них взгляда. Драко, наблюдавший за происходящим в полном недоумении, сомнительно поднял бровь и снова сделал попытку заговорить.

Альбус крепко сжимал руку Розы, не зная, что им делать дальше. Она немного повернула к нему лицо, взглядом сказав успокоиться. Но Альбус заметил в ее глазах тот же страх, что поселился в нем, а Роза снова повернула лицо к стоящим в пустом коридоре фигурам.

Медленно отвернувшись от скрывающихся под мантией детей, Гермиона взяла Драко за локоть и поманила за собой вглубь коридора.

— Алохомора! — произнесла Гермиона, и, мгновение спустя, за ними захлопнулась дверь пустого класса.

Альбус потянул друзей назад, но Скорпиус стоял не шелохнувшись. А Роза выскочила из-под мантии и побежала к только что закрывшейся двери, на ходу вынимая из кармана удлинители ушей, которые очень удачно вытащила из ящика Филча.

Мальчики переглянулись и побежали следом.

Снова все трое были укрыты мантией-невидимкой, когда, стоя у деревянной с железными вставками массивной двери, Роза раздавала друзьям оранжевые шнурки, которые тут же скользнули к узкой щелке между полом и дверью. И как только они поднесли их к ушам, раздались громкие голоса:

— К чему все это? — Мужской голос.

— Осторожность не бывает излишней, — Женский. Говорила Гермиона.

После короткой паузы вновь заговорил Драко:

— И все же, я не уверен, что Хогвартс для этого подходит.

— Малфой, других вариантов у нас просто нет, — ответила Гермиона. — Нет, не надо снова об этом. Я по своему опыту знаю, как ненадежно Министерство в таких вопросах. И даже беря во внимание проверенный Отдел мракоборцев во главе с Гарри, я не доверю Министерству эту задачу. И хотя еще Дамблдор когда-то говорил, что если нужно что-то спрятать, нет места надежнее Хогвартса, я не думаю, что Хогвартс действительно для этого подходит. Мне, как и тебе, не хочется подвергать Замок такой опасности. Я думаю, лучшим местом был бы Гринготтс.

— Разве, основываясь на все том же опыте, ты можешь назвать Гринготтс достаточно безопасным местом? — с усмешкой перебил ее Драко.

— Ха! — невесело хохотнула Гермиона. — Пожалуй, ты прав.

И, спустя мгновение, задумчиво добавила:

— Но, думаю, в Гринготтсе нам, как нигде, сопутствовала удача вкупе с парочкой непростительных заклятий.

За дверью Роза и Скорпиус удивленно переглянулись. До этого вечера они не знали, что их родители общаются. А у Розы, как и у Альбуса, не вставали в одну строчку ее мать и непростительные заклятия.

— После того случая защита Гринготтса была увеличена в десятки раз, — продолжала Гермиона. — Я не думаю, что сейчас есть более неприступное место, чем Гринготтс.

— Но укрыть его там нам попросту не позволят, — твердо сказал Драко. — Слушай, Грейнджер, я надавил на все рычаги, на какие только мог. Гоблины сказали свое слово. И переубедить их не получится.

— Потому и остается Хогвартс, — вздохнула Гермиона.

За дверью повисла тишина, а после заговорил Драко:

— Что-то мне подсказывает, что остальные одиннадцать попечителей будут того же мнения об этом всем, что и я.

— Потому ты и должен убедить их в том, что это правильное решение. Убеди их, что полностью поддерживаешь позицию Министерства. Примени максимум своего влияния, они должны согласиться.

— Сделаю все, что смогу. Но пора идти, совет попечителей вот-вот начнется. Ты будешь там?

— Да.

Друзья только успели вытянуть удлинители ушей и прижаться к стене, как дверь распахнулась, и их родители в спешке двинулись в сторону главной части замка.

Разгоряченные и запыхавшиеся, ребята влетели в гостиную Гриффиндора. Полная Дама все еще недовольно бурчала в пустоту на закрывающемся портрете.

— Что это было? — тяжело дыша, обратился к друзьям Альбус.

Гостиная уже была пуста, и они после быстрого бега через все коридоры и лестницы без сил упали в кресла возле затухающего камина.

— Они хотят что-то спрятать в Хогвартсе. Что-то опасное, — сказала Роза. — И что-то очень ценное, раз они пытались упрятать это в Гринготтс.

— Что-то очень опасное, — тихо сказал Скорпиус, сдвинув брови.

Он сидел в кресле, обхватив ноги, и сосредоточенно смотрел на догорающий огонь в камине.

— У моего отца хорошие связи в Гринготтсе, — заговорил он. — И, если даже они не помогли спрятать это там, значит, это что-то действительно опасное. Но почему он мне не сказал, что приедет в Хогвартс?

— Твой отец тоже работает в Министерстве магии? — спросила Роза.

— Нет, — покачал головой Скорпиус. — Наша семья очень богата, родители никогда не работали. Отец как-то сотрудничает с Гринготтсом и несколькими лавками в Косом переулке. Но на работу не ходит.

— Видимо, с Министерством магии он тоже сотрудничает, — сказала Роза.

— Но почему ваши родители обсуждали это перед собранием попечителей? И кто это — попечители? — спросил Альбус.

— Что-то вроде управления школы, — ответил Скорпиус. — Я знаю только, что их двенадцать и что они играют решающую роль во всех вопросах Хогвартса. Отец вступил в Совет незадолго до начала этого учебного года, — и, немного помолчав, добавил. — Я думаю, я могу спросить его, зачем он приехал.

— С ума сошел? — воскликнул Альбус. — Мало нам наказаний? Нас там не было, и никто не должен об этом знать. А сейчас, мне кажется, нам лучше идти спать. Опоздаем на Трансфигурацию — и еще одного наказания не избежать, — сам удивившись своему тону, сказал Альбус и выбрался из кресла, зашагав к лестнице.

Он уже задергивал полог, когда дверь скрипнула, и в спальню прошмыгнул Скорпиус.

— Ал, — шепотом позвал он. — Ты еще не спишь?

Альбус просунул голову между штор и, подозрительно сузив глаза, спросил:

-Ты что так долго?

Скорпиус растерянно пожал плечами.

— Я вот что хотел сказать, — прошептал он. — Ну ты и выдал там! — и он упал на кровать и дернул штору. — Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, — ответил Альбус, а через минуту из-за полога уже раздавался тихий храп.

Альбус же никак не мог уснуть. Он все думал о подслушанном ими разговоре. Зачем прятать что-то в обычной школе, если это так опасно, как говорит Скорпиус? Почему не спрятать это в Министерстве магии? И почему его тетка обсуждала это с отцом Скорпиуса? Альбус хорошо помнил, с какой неприязнью отец Розы указал им на стоящую в отдалении семью Малфоев, когда они были на платформе 9¾ перед отправлением в школу. И как его мать посмотрела на них. Так он потихоньку задремал. Размышления сменились сновидениями, в которых громадное чудовище ело суп, сидя за одним из столов кухни Хогвартса, а домовые эльфы, размахивая руками, бегали взад-вперед в поисках еще какой-нибудь еды. После в воображении всплыло лицо Полумны, которая сидела возле чудища и мечтательным голосом читала ему журнал, лежащий перед ней вверх ногами. И тут же Альбус понял, что сам сидит рядом с ними. А чудище, отодвинув тарелку, поворачивается к нему, его рот с двумя рядами мелких зубов раскрывается и, к удивлению Альбуса, чудище начинает говорить голосом профессора МакГонагалл.

Альбус проснулся мгновенно. Он лежал на спине тяжело дыша, тело взмокло от пота. В комнате было тихо. Альбус приподнялся и чуть отодвинул в сторону штору, чтобы убедиться в отсутствии зубастых чудищ. И напомнив себе, что где-где, а в башне Гриффиндора таких точно быть не может, он выглянул в комнату. В комнате было пусто. Но когда Альбус глянул на кровать Скорпиуса, по его спине побежали мурашки. Полог был распахнут, кровать — пуста.

Если бы не приснившийся кошмар, Альбус бы вряд ли придал этому значение. Но сейчас он не мог усидеть на месте. Подняв перед собой волшебную палочку, он тихо шепнул: «Люмос» и вышел на лестницу. Уже спускаясь по холодным каменным ступеням, Альбус сообразил, что забыл обуться, холод камня проникал через все его тело, заставляя ежиться с каждым новым шагом. Стараясь не обращать на это внимание, Альбус продолжал ступать с одной ступеньки на другую, все приближаясь к выходу в гостиную, откуда доносились тихие голоса.

Альбус осторожно выглянул из-за арки. На диване, спиной к нему, расположились две фигуры. Еще раз напомнив себе, что в башне Гриффиндора ничего страшного быть не может и что он обещал себе быть храбрым, Альбус вышел в комнату и обогнув диван, остановился напротив фигур. Фигуры замерли. Замер и Альбус.

В полном оцепенении он смотрел на свою тетку. Что она здесь делает? Может, узнала, что они бродили по коридорам ночью и подслушали разговор, который явно был не для их ушей. Им конец? Но Роза сидит рядом, и они обнимаются. Значит, все должно быть хорошо. Альбус заметил, с какой настороженностью на него смотрит Роза и, снова посмотрев на тетку, столкнулся с таким же настороженным взглядом. «Ну разумеется, — подумал он. — Пришел и замер как статуя». И решив, что с этим надо завязывать, он открыл рот, но, не найдя слов, снова закрыл.

— Милый, ты здоров? — озабоченно спросила Гермиона, выпуская Розу из объятий, и наклонилась к нему.

— А чего вы тут в темноте сидите? — выпалил Альбус.

Гермиона улыбнулась ему и извлекла из складок мантии волшебную палочку.

— Инсендио! — тихо сказала она.

Из волшебной палочки вылетела яркая искра, и в камине заполыхало жаркое пламя. Гермиона застыла взглядом на заплясавшем огне, а когда отвернулась, словно забыв о детях, посмотрела по сторонам, с грустной улыбкой пробежав взглядом по стенам и потолку. Она подсунула под себя ногу и, задрав подбородок, положила голову на спинку дивана.

— Мам, так что ты тут делаешь? — спросила Роза, и Альбус понял, что сама она вышла сюда незадолго до него.

Гермиона как-то неопределенно повела плечами, словно не желая возвращаться к реальности, но выпрямилась и посмотрела на детей.

— Приехала по работе, — сказала она. — Ал, садись, что ты стоишь как истукан. И почему ты не спишь?

— Меня разбудил какой-то шум, — смущенно ответил Альбус. Не говорить же, что ему приснился кошмар, и он так перепугался, что проснулся. — А потом увидел, что Скорпиуса нет.

— А-а-а... — протянула Гермиона. — Не волнуйся за него. МакГонагалл его разбудила, чтобы он повидался с отцом.

— Мам, — требовательно сказала Роза. — Ты так и не ответила.

— Не ответила? — удивилась Гермиона.

— Да, — кивнула Роза. — По какой работе? Почему ночью? Разве твоя работа связана с Хогвартсом? И что это за работа?

Альбус плотно сжал губы, увидев, как Гермиона посмотрела на дочь. Но через секунду ее лицо смягчилось, и она сказала:

— Слишком много вопросов, Роза. И это дела Министерства, я не могу об этом говорить, — она отстранилась от Розы, сев так, чтобы ей было одинаково хорошо видно обоих детей. — И почему, позволь спросить, ты спишь в одежде?

— Я... мы... — промямлила Роза.

Гермиона строго подняла брови и, скрестив на груди руки, посмотрела на дочь.

— Мы засиделись допоздна. За уроками! — выпалила Роза.

Гермиона выразительно посмотрела на Альбуса, и тому стало неловко перед сестрой. Он-то был в пижаме.

— Я только прилегла и не заметила, как уснула, — пропищала Роза. И, немного помолчав, подозрительно добавила. — А разве родителям можно посещать гостиные факультетов?

Гермиона хитро улыбнулась, показывая, что не верит этому оправданию, но решила не препятствовать желанию дочери сменить тему:

— Вообще, нет. Но МакГонагалл разрешила. Я ведь училась на этом факультете.

И снова грустно улыбнувшись, Гермиона откинулась на спинку, притянув к себе Розу. Несколько минут они так и сидели, обнимая друг друга, когда портрет с Полной Дамой распахнулся.

Скорпиус пролез через портретный проем и подскочил от неожиданности, увидев три силуэта на фоне горящего камина. Неуверенно качнув головой в знак приветствия, он быстрым шагом направился к винтовой лестнице, ведущей в спальни.

— Постой! — окликнула его Роза, выбираясь из крепко прижимавших ее к груди рук.

Скорпиус замер, как будто его заколдовали, но через секунду медленно повернулся.

— Мама, я хочу тебя познакомить с моим другом, — сказала Роза, жестом прося Скорпиуса подойти ближе.

Скорпиус неуверенно взглянул на Гермиону, которая, откинув голову на спинку, полулежала на диване гостиной их факультета.

— Я была ее любимой ученицей, — подмигнула Скорпиусу Гермиона, поняв его негодование. И выпрямилась, протягивая руку. — Гермиона Уизли, мама Розы. Я много о тебе слышала, Скорпиус.

Она улыбнулась ему, не обращая внимания на то, как от смущения Роза гневно покрывается красными пятнами, и пожала бледную ладошку.

— Роза говорит, ты очень помогаешь ей в учебе.

— Что вы, миссис Уизли! Роза одна из лучших учениц на нашем факультете, — закивал головой Скорпиус. — А видели бы вы ее на уроках Полетов! Там ей вообще нет равных! А после матча со Слизерином Мадам Трюк сказала, что в следующем году Роза точно попадет в сборную Гриффиндора.

Скорпиус с таким восторгом говорил, что сам не заметил, как присел в кресло напротив. И тут же осекся, поняв, что напомнил о проступке Розы. А Гермиона, подавшись вперед, подперла рукой подбородок и, не стесняясь, внимательно его рассматривала. Скорпиус неуверенно глянул на Розу, обежал глазами гостиную, с сомнением посмотрел на Альбуса и, еще немного посидев в молчании, пожелал им спокойной ночи и направился к лестнице.

Роза проводила его взглядом и снова развернулась к матери:

— Мам, как там Хьюго? Он по мне скучает?

— Очень, милая, — ответила Гермиона. — Но сейчас он в «Норе» у бабушки с дедушкой. На нас с Гарри в последнее время свалилось столько работы в Министерстве. И папа с Джорджем тоже на работе допоздна. В последние дни перед Хэллоуином они там разве что не ночевали. Так что Хьюго и Лили последние несколько недель под присмотром бабушки Молли. Но, думаю, им так даже веселее. С тех пор как вы двое уехали в Хогвартс, они стали совсем неразлучны.

Гермиона внимательно посмотрела на дочь, снова поправляя ей выбившуюся прядь, и перевела взгляд на Альбуса.

— Скучаете по дому?

Роза, вздохнув, опустила голову, с излишним вниманием рассматривая носки своих туфель. Но тут же закинула ноги на диван, обняв коленки, улыбнулась и посмотрела в глаза матери:

— Честно, не очень. Мне здесь нравится.

И, смущенно поджав губы, добавила:

— Я тут чувствую себя как дома. И на уроках очень интересно. Я, конечно, справляюсь не так хорошо, как Скорпиус. Но точно лучше Ала.

Роза глянула на Альбуса, одарив его победной улыбкой, он промолчал.

Гермиона посмотрела на Розу и, склонив набок голову, облокотилась на спинку дивана.

— Я рада, что вам здесь нравится. Я тоже очень любила это место.

И, притянув к себе дочь, чмокнула ее в щеку.

— А теперь идите спать. Завтра среда, еще проспите уроки, — сказала Гермиона. — И надень пижаму!

— В нашей компании просыпаю обычно не я, — сказала Роза и ойкнула, когда Альбус незаметно пнул ее ногой.

Дети убежали вверх по лестнице, в спальни, а Гермиона осталась сидеть на диване, не находя в себе силы выйти из гостиной. Она поднялась, все же решившись уйти, но не сделала и шагу в сторону портретного проема.

Поколебавшись, Гермиона развернулась и подошла к высокому окну, и долго стояла возле него, прижав к груди руки. Она не сводила взгляд с макушек деревьев Запретного леса, кругом было так тихо, что ей казалось, будто она слышит, как листва шумит под порывами ветра.

Мысли упорно возвращались в длинный темный кабинет, где за узким столом восседали двенадцать волшебников, сверля ее взглядом. Возможно, если бы у них с Роном было чуть больше денег, она бы тоже вступила в Совет попечителей. Тогда вопросами Школы, наверное, впервые занялся бы кто-то помимо задиравших нос толстосумов. Гермиона мотнула головой, прогоняя из воспоминаний кислые лица.

Портрет снова раскрылся, и в прямоугольнике света вырос силуэт.

— Проверяете, не решила ли я здесь остаться? — улыбнулась Гермиона, посмотрев через плечо, и снова отвернулась к окну.

Она слышала шелест мантии МакГонагалл, когда та шла через гостиную.

— Это так необходимо? — спросила МакГонагалл, останавливаясь рядом с Гермионой, но смотрела не на нее; взгляд МакГонагалл так же застыл на просторах Замка.

— Вы уже переговорили с мистером Малфоем, профессор? — спросила Гермиона.

МакГонагалл кивнула.

— Мы благодарны за ваше содействие, — сказала Гермиона.

МакГонагалл повернула к ней удивленное лицо, и, устыдившись своему тону, Гермиона залилась краской.

— Простите, профессор, — улыбнулась она. — Вы дадите мне минуту?

— Хоть час, — сказала МакГонагалл.

Уже когда скрипнул портрет Полной Дамы и гостиную пронзил луч света, Гермиона обернулась.

— Профессор Дамблдор говорил, что Хогвартс никогда не оставляет своих учеников в момент нужды, — сказала МакГонагалл.

Гермиона благодарно кивнула.

Когда портрет за профессором захлопнулся, Гермиона еще раз взглянула в окно, прогоняя из груди жужжащую в ней тревогу, подошла к камину и опустилась возле него на ковер. И невидящим взглядом уставилась в огонь.

Будто вчера они с Роном и Гарри сидели у этого камина, делая домашние задания. Вот она сидит в кресле, держа свиток на коленях. А вот в кресле напротив Гарри, морща лоб, чешет голову длинным орлиным пером, склонившись над учебником, который он положил рядом на подлокотнике. А у ее ног на полу лежит Рон и пытается заглянуть в ее конспект. И приходится делать вид, что ей это не нравится, но писать еще быстрее, чтобы исписанная часть пергамента спускалась с ее колен, сворачиваясь трубочкой на полу. Тогда Рону будет проще читать. И будто вчера они сидели у этого камина, ожидая, когда же в нем появится голова Сириуса Блэка.

Все последующие дни Роза, Альбус и Скорпиус пытались узнать, что же обсуждали их родители в пустом коридоре. Но Альбус строго-настрого запретил друзьям спрашивать об этом их родителей, опасаясь очередного наказания. Когда они на следующий день заглянули к Хагриду, Роза, как бы невзначай, обмолвилась о том, что их со Скорпиусом родители накануне приезжали в Хогвартс. А она даже не подумала поинтересоваться, зачем они здесь. Хагрид только улыбнулся, снисходительно на них посмотрев.

— Кстати, а вы заметили, что МакГонагалл ведет себя странно? — спросил Скорпиус.

Они вышли из Большого зала, где остальные ученики еще заканчивали свой завтрак, и направились в сторону внутреннего двора замка.

— Ты думаешь, это из-за той штуки, которую обсуждали ваши родители? — зачем-то понизив голос, спросил Альбус.

— Ну, о других ужасах, спрятанных в Замке, я пока не слышал, — со смешком ответил Скорпиус.

— И не только МакГонагалл ведет себя странно, — сказала Роза. — Все преподаватели какие-то встревоженные, что ли. Флитвик вон вообще вместо Левитационных чар начал нам рассказывать тему шестого курса.

— Хорошо, что ты уже прочитала весь учебник и сказала ему, что у нас в программе такой темы нет, — улыбнулся ей Скорпиус. — А то так бы и слушали про Невербальные заклинания.

— Ты ведь тоже это знал, — сказала Роза.

— Поправлять учителя? — поднял брови Скорпиус. — Нет, Роза, мы бы сидели и отрабатывали Невербальные заклинания, уж поверь.

— Во всем этом тоже есть свои плюсы, — сказал Альбус, вызвав удивление на лицах друзей. — Если МакГонагалл сегодня снова забудет дать нам домашнее задание, это точно будет плюс, — сказал он.

— Ну, нет! — воскликнул Скорпиус.

Роза прыснула. На последнем уроке Трансфигурации они избежали домашнего задания только потому, что, когда МакГонагалл, завершив урок, направилась к двери, все гриффиндорцы, не сговариваясь, кинулись к Скорпиусу, собирающемуся ее окликнуть, и повалили его на пол.

— Эй, Малфой! — раздался голос с противоположного конца двора.

К друзьям приближался слизеринец Эван Элмерз в сопровождении своей неизменной свиты.

— Слышал, к тебе на днях приезжал папочка? — протяжно сказал Эван. — Что, посмотрел на Поттера, и тоже стало одиноко вдали от дома?

Он приложил к глазам кулачки, изображая, будто утирает хлынувшие слезы.

— Кто бы говорил. Да, Элмерз? — злобно улыбнувшись, произнесла Роза. — Тебя-то на все рождественские каникулы родители оставляют одного в школе, — она самодовольно дернула головой. — До нас тоже кое-какие слухи доходят. Пойдемте, — сказала она друзьям, и, развернувшись, они зашагали в сторону кабинета Трансфигурации.

— Инкарцеро! — визгливо прокричал Эван им в спины.

И тут же Роза упала. Вылетевшие из волшебной палочки Эвана веревки опутали ее тело словно змеи. Все крепче затягиваясь, они поползли к ее шее.

— Роза! — закричал Альбус, бросаясь к сестре. — Скорпиус, убери их! — крикнул он другу.

Но Скорпиус уже склонился над Розой, пытаясь стянуть с нее веревки, но они только сильнее сжимались вокруг ее грудной клетки, другим концом уже добравшись до тонкой шеи. Роза лежала обездвиженная и полными ужаса глазами смотрела на попытки друзей ее освободить. Эван, казалось, сам не ожидал такого эффекта. Он стоял в нескольких футах от друзей, глядя на них во все глаза и не в силах пошевелиться. Веревка на шее Розы начала затягиваться.

— Фините Инкантатем! — крикнул кто-то, быстро к ним приближаясь.

Уже почти задушившие Розу веревки исчезли. Альбус помогал ей подняться, а Скорпиус тут же бросился к Эвану, готовый вцепиться ему в горло. Но Гесперус Эинар резким движением схватил его за ворот мантии и оттащил назад.

— Что здесь происходит? — строго сказал он.

Эван стоял как громом пораженный и не сводил взгляд с того места, где только что лежала Роза.

— Ничего, профессор, — быстро сказала Роза, зло косясь в сторону слизеринцев.

Профессор Эинар окинул ее внимательным взглядом и повернулся к жмущимся друг к другу мальчикам в зеленых мантиях.

— Откуда вам известно это заклинание? — обратился он к Эвану.

— Эм-м... мне... — запинаясь, залепетал мальчик.

— Минус двадцать очков Слизерину, — строго сказал профессор. — Сегодня в пять часов жду вас у себя в кабинете, мистер Элмерз.

Слизеринцы, поджав хвосты, засеменили в сторону замка, а профессор Эинар повернулся к друзьям:

— А вы трое, — начал он.

— Мы ничего не сделали! — возмутился Альбус, но тут же смолк под взглядом профессора.

— Он напал на вас без причины? — Эинар удивленно поднял бровь и перевел взгляд на Розу.

Друзья потупились, опустив головы. Трава под ногами вдруг показалась им чрезвычайно интересной.

— Я так не думаю, — продолжил профессор. — Пять очков с каждого.

— Но он первый к нам прицепился! — воскликнула Роза.

— А вы ответили, — сказал Эинар.— В следующий раз будете умнее, — закончил он и пошел в сторону дома Хагрида.

— Несправедливо! — негодовала Роза, когда они подошли к кабинету МакГонагалл. — Мы-то что сделали? Или мы должны игнорировать все его нападки?

— Ладно тебе, Роза, — сказал Альбус. — Нам повезло, что это был Эинар. Если даже он снял с нас баллы, то представь, что было бы, если бы вместо него там оказалась, например, МакГонагалл.

— Нам повезло, что он вообще там был, — мрачно сказал Скорпиус. — Я не знал этого заклинания. Я даже не знаю, на каком курсе его изучают.

— Я думал, ты все знаешь, — только и сказал Альбус, садясь за парту вместе с Розой.

Скорпиус сел за соседнюю парту, за которой сидела Джослин Янг.

— Добрый день, ученики.

МакГонагалл зашла в кабинет и, быстрым шагом пройдя по классу, остановилась возле учительского стола.

Весь урок они безуспешно пытались превратить серебряные кубки в фарфоровые вазы. К концу занятия только когтевранцу Коннору Гэлбрейду удалось видоизменить свой кубок, сделав его фарфоровым. А перед звонком МакГонагалл, к радости Скорпиуса, дала им двойное домашнее задание, в счет пропущенного.

Расстроенные гриффиндорцы вышли на улицу и все вместе направились к теплицам.

— Знаете что, — понизив голос, сказал Скорпиус Альбусу и Розе. — Элмерз натолкнул меня на одну мысль.

— Какую? — спросила Роза.

— Это насчет того, что, незадолго до приезда наших родителей, в Хогвартс приезжал твой отец, Ал.

— И что с того? — спросил Альбус.

— Ну, он ведь так и не провел ни одного урока по Защите от Темных искусств у старшекурсников, — сказал Скорпиус.

— Но мы знаем, что он ходил к МакГонагалл! — воодушевленно сказала Роза. — Думаешь, это связано?

— Да! Ведь все сходится, — сказал Скорпиус, посмотрев на Альбуса. — Приехал твой отец, переговорил о чем-то с МакГонагалл, а через пару недель здесь оказались наши с тобой родители, Роза, чтобы убедить совет попечителей что-то спрятать в Хогвартсе. Что-то, о чем мистер Поттер говорил с МакГонагалл.

— Звучит, конечно, разумно, — сказал Альбус. — Вот только что нам это дает? Или ты собираешься подойти к МакГонагалл и спросить, что Министерство прячет в школе?

— Да нет, конечно, — сказал Скорпиус. — С кем твой отец ходил к МакГонагалл?

— Невилл! — воскликнула Роза.

— Да. Профессор Долгопупс, — сказал Скорпиус.

— Думаешь, он нам что-то расскажет? — спросил Альбус.

— Разумеется, нет, — сказал Скорпиус. — Но попытаться что-нибудь разузнать можно.

— Не привлекая внимания, — понимающе кивнула Роза.

И Скорпиус кивнул в ответ:

— Не привлекая внимания.

Они уже подходили к теплицам, когда из-за угла им навстречу вышла группа пуффендуйцев.

— Вы куда? У нас же урок! — крикнул им идущий перед друзьями Джесси.

— Его не будет, — сказал идущий перед своими однокурсниками Закари Бутман. — Профессора Долгопупса нет в Замке.

— А где он? — хором спросили Альбус, Роза и Скорпиус.

— Мне откуда знать? — сказал Закари. — Радуйтесь, — он хлопнул Скорпиуса по плечу, — у нас свободный урок!

— Рано радоваться, — тихо произнес Джесси Фелпс и мотнул головой в сторону замка.

К стоящим посреди школьного двора ученикам шли Энтони МакМиллан и пятикурсница в желтой мантии, ее имени друзья не знали, но догадались, что она — староста Пуффендуя.

— Профессора Долгопупса сегодня не будет, — сказал Энтони, подойдя к первокурсникам. — Гриффиндорцы, за мной, — скомандовал он и поманил их за собой в замок.

— А почему нет профессора Долгопупса? — спросила Энтони Роза.

— Не знаю, — ответил Энтони. — Передо мной он не отчитывался.

— А куда мы идем? — спросил Джесси.

— К профессору Слизнорту, — сказал Энтони. — Вместо Травологии у вас будет Зельеварение.

И первокурсники раздосадовано заскулили.

В последующие недели уроки Травологии у всех учеников вела директор Стебль. До конца декабря Невилл так и не объявился.

* * *

В последний день перед каникулами Альбус, Роза и Скорпиус ехали на платформу деревни Хогсмид в безлошадных каретах, возле которых Альбус так боялся увидеть фестралов в их первый день в Хогвартсе. Ученики выпускали облачка пара и сильнее кутались в шарфы, а Роза терла замерзшие руки в новых пунцовых варежках.

Когда друзья проснулись рано утром, каждый из них обнаружил у своей кровати пеструю коробочку, перевязанную атласным бантом. Роза нашла в своей коробочке пушистые варежки, в коробке Скорпиуса лежал вязаный шарф, а Альбус, сняв крышку, увидел шапку с огромным помпоном. В каждой коробочке лежала записка:

«С Рождеством! С низким поклоном, Кикимер»

— Вы мне будете писать на каникулах? — обратился к друзьям Скорпиус.

— Рождественские каникулы ведь совсем короткие, Скорп, — ответил ему Альбус. — Не успеем отдохнуть от домашних заданий, как снова окажемся в школе.

— Я не хочу отсюда уезжать, — сказал Скорпиус, со вздохом оглядываясь на замок. — Я очень соскучился по родителям. Но мне правда не хочется уезжать. Я и не думал, что мне так понравится учиться.

— Правда? Не думал? — Альбус саркастически поднял брови. — Ты же лучший ученик на нашем курсе.

— Кроме полетов, — весело подмигнул Розе Скорпиус.

— Дело поправимое, — откликнулась Роза. — Тебе просто нужно больше практики, и все получится. Мы будем тебе писать, не переживай. Жаль, что мы не сможем отпраздновать Рождество вместе. А как ты собираешься проводить эти каникулы?

— Мы с родителями всегда празднуем Рождество в поместье бабушки и дедушки. В маленьком семейном кругу. Но это очень здорово! Бабушка каждый год украшает дом гирляндами так, что его за милю видно. И очень большая елка в главном зале. С горами подарков. Я очень люблю у них бывать. Мы с родителями гостим в поместье еще несколько дней после праздника, и каждый вечер, пока взрослые ведут разговоры за столом, бабушка их оставляет и идет ко мне, чтобы почитать перед сном сказки. Честное слово, я уверен, что будь я уже совсем взрослым и окажись в гостях у бабушки, она усядется на краю моей кровати со сборником сказок барда Бидля.

— Я обожаю сказки барда Бидля! — воскликнул Альбус. — В детстве мне мама их всегда читала перед сном.

Было морозное утро, и ученики, замотанные шарфами, торопились выскочить из открытых карет, чтобы скорее занять теплые купе «Хогвартс-экспресса» со своими друзьями. Ребята пробирались через образовавшуюся на перроне толпу, когда Скорпиус дернул Альбуса за рукав.

— Смотри, там Хагрид! — сказал он.

— Хагрид! — Альбус оживленно замахал рукой великану, подпрыгивая на месте, чтобы тот его разглядел.

— Вот вы где, — сказал Хагрид, приближаясь к ним.

Остальные ученики, завидев великана, в спешке расступались.

— Я решил, значит, что попрощаться нужно, ну, на время каникул, — лесничий протянул Скорпиусу руку. — А с вами, ребята, мы увидимся через пару дней, — он с улыбкой посмотрел на Альбуса.

— Ты приедешь к нам на Рождество? — просияв, спросила Хагрида Роза.

— Конечно, — ответил лесничий. — И не только я. В этом году в «Норе» мы все точно не уместимся! Невилл к Рождеству должен вернуться, а, значит, они с Ханной тоже приедут, а на прошлой неделе мне прислал письмо Рольф Саламандер. Написал, что они с Полумной тоже будут.

— Я не знала, что вы с ним — друзья, — перебила Хагрида Роза. — Вы же только этим летом познакомились.

— А кто этот Рольф? — спросил Скорпиус, переводя взгляд с Розы на Хагрида.

— О, Рольф — один из лучших магозоологов, которых я знаю, — ответил ему великан. — Внук, стало быть, того самого Ньюта Саламандера. Так жаль, что мы познакомились только этим летом, а не раньше. Чудесный человек. Написал, что нашел какой-то старый, богом забытый дневник своего деда. Не сказал, что в нем, но намекнул, что эти заметки будут для меня иметь огромную ценность.

— А кто такой этот Ньют? — спросил Альбус.

— Ал! — воскликнул Скорпиус, хлопнув его по плечу. — Это же самый известный магозоолог!

— Ну, а мне откуда знать? — недовольно сказал Альбус, потирая плечо.

— «Фантастические звери: места обитания», — перебила его Роза. — Я подарила тебе эту книгу на прошлый день рождения. И если бы ты ее хоть раз открыл, то увидел бы, что ее автор — Ньют Саламандер.

Скорпиус весело улыбнулся, наблюдая, как Альбус наматывает шарф на плечи, чтобы избежать последующих жестов негодования друзей, и обратился к Хагриду:

— Не поверю, что этот Рольф в правду смыслит в волшебных существах больше, чем ты, Хагрид.

Хагрид расплылся в улыбке и потрепал огромной ручищей Скорпиуса по шапке.

— Ну, бегите, — сказал он. — Поезд вот-вот отправится. Или хотите на все каникулы застрять в Хогвартсе?

— Я бы не против, — кинул ему на прощание Скорпиус, пропуская вперед Розу, и зашел вслед за друзьями в вагон.

— Ну вот опять! — раздраженно сказала Роза, когда они втроем шли вдоль закрытых дверей купе.

— Теперь что не так? — спросил Альбус.

— Мы снова одни из последних, — Роза исподлобья глянула на брата. — Опять все купе заняты, Ал!

— А что за нора? — спросил Скорпиус.

Альбус с ухмылкой посмотрел на друга, решив, что тот просто пытается сменить тему.

— Так называется дом наших бабушки и дедушки, — ответил он.

Дверь одного из ближайших купе отворилась, и из проема высунулся длинный тонкий нос, и довольный Альбус поймал устремленный на него взгляд больших карих глаз.

— Энни! — воскликнула Роза.

— Вас за закрытой дверью слышно, — весело сказала их однокурсница. — Давайте к нам.

В купе были только Энн Коллинз, с которой друзья учились на одном факультете, и Алисия Трэверс. Пропустив ребят, Энн плюхнулась на диван, а Алисия сдержанно кивнула головой в знак приветствия. Она сидела у окна, обхватив руками колени и, как всегда, прямо держа спину. Скорпиус и Альбус закинули багаж на полки и сели рядом с Энн, а Роза, подобрав под себя ноги, уселась напротив них рядом с Алисией.

— Интересно, сколько же гостей будет в этом году, если мы не поместимся в «Норе»? — задумчиво сказала Роза, провожая глазами Хогсмидский лес, все быстрее ускользающий в широком окне «Хогвартс-экспресса».

— Что за нора? — спросила Энн, с интересом посмотрев на друзей.

— Так называется дом наших бабушки и дедушки, — повторяясь и посмотрев на Скорпиуса, которому уже начал рассказывать про «Нору», сказал Альбус. — Это очень большой дом, — продолжил он. — У моей мамы большая семья.

— Я бы не сказала, что он большой, — перебила Роза. — Он высокий.

Она сидела, откинувшись на высокую спинку, и смотрела куда-то вверх, будто бы с интересом рассматривая потолок их купе.

— Мама шутит, что с каждым новым ребенком в семье Уизли в «Норе» появлялось по этажу, — сказала она. — А хотя, может, так оно и есть. Но места там правда много. И раз уж Хагрид говорит, что мы там все не уместимся, должно быть, гостей в этом году будет очень много.

— А мы с родителями на праздники едем в Швейцарию кататься на лыжах, — сказала Энн.

— Что еще за лыжи? — спросила Алисия.

Они со Скорпиусом смотрели на подругу в полном недоумении. И Алисия, и Скорпиус были из семей чистокровных волшебников и никогда не слышали о таком магловском развлечении, как лыжи.

— А мы катались на лыжах! — сказал Альбус. — Два года назад. И, кстати, как раз в Швейцарии.

— Ал, ты не катался, — перебила его Роза. — Ты сломал ногу, слезая с подъемника.

— Но на мне были лыжи!

И неохотно добавил, делая вид, что не замечает задыхающегося от смеха Скорпиуса:

— А Костерост — самое мерзкое зелье, которое мне доводилось пить. Серьезно, нет ничего хуже!

Пришла старушка с тележкой, полной сладостей. Набрав на всех вкусностей, все еще смеющийся Скорпиус вывалил их на диван возле Розы. Друзья сидели, в молчании уплетая драже «Берти-Боттс» и сахарные перья. Роза поднялась и протерла рукой запотевшее окно, пытаясь рассмотреть, где они сейчас едут.

— Ух ты! — воскликнул Скорпиус. — Роза, смотри, это твоя мама!

Он протянул подруге карточку от только что съеденной шоколадной лягушки. Из небольшого пятиугольного вкладыша друзьям улыбалась Гермиона.

— У меня таких две дома. Но я только сейчас понял, что это твоя мама, — сказал Скорпиус.

— У меня четыре с моей мамой и два — с папой, — Роза самодовольно улыбнулась.

— Твои родители есть на вкладышах в шоколадных лягушках? — спросила Алисия.

— Конечно, — ответила вместо Розы Энн. — Гермиона Джин Грейнджер и Рональд Билиус Уизли. У меня тоже есть такие карточки, — улыбнулась Энн.

Скорпиус сидел, рассматривая карточку.

— Твоя мама была старостой с пятого по шестой курс. Тут написано, — сказал он.

— И папа тоже, — подтвердила Роза.

Она сидела, поджав под себя ноги, и лучезарно улыбалась. Она очень любила, когда другие люди восхищались ее семьей.

— А папа Ала был капитаном сборной по квиддичу, — добавила она.

— Мой отец тоже был старостой, — сказал Скорпиус. — Вот бы и мы ими стали!

— Нам до этого еще четыре года отучиться надо, — сказал Альбус, сворачивая обертку от лакричной конфеты. — Но с твоей успеваемостью, Скорп, думаю, у них других вариантов не будет.

Дверь купе отворилась, и друзья увидели в проеме голову с черной шевелюрой.

— О, Коннор! Привет, — сказал Скорпиус, улыбаясь появившемуся на пороге однокурснику. — Ты ищешь кого-то?

— Не могу найти своих, — ответил мальчик. — Можно к вам?

— Конечно, заходи, — сказал Скорпиус, игнорируя недовольный взгляд Алисии. — Угощайся сладостями. Как вышло, что ты совсем один?

— Долгая история, — сказал Коннор, садясь рядом с Розой. — Мы не знакомы, — обратился он к Алисии. — Коннор Гэлбрейд.

— О, те самые Гэлбрейды? — спросила Алисия, удивленно подняв брови.

— Какие — те самые? — перебила ее Роза.

— Те самые, — со вздохом ответил Алисии Коннор.

— А я об этом даже не подумал! — воскликнул Скорпиус. — У нас вместе проходят занятия по Трансфигурации и Астрономии, и я ведь столько раз слышал твою фамилию...

— О чем речь? — громко спросила Роза, оглядывая ребят.

— Зазнайка Уизли не любит, когда кто-то обсуждает темы, в которых она ничего не смыслит, — хохотнула Алисия, обращаясь к Коннору. — Так ты на Когтевране, верно?

Роза покраснела как рак, гневно смотря на Алисию.

— Коннор из очень древней семьи волшебников, — демонстративно закатив глаза, сказала Алисия, разворачиваясь к Розе. — Я слышала, как родители перед началом учебного года говорили об их семье. Они спорили, будет ли их сын учиться в Хогвартсе.

— А где еще учиться, если не в Хогвартсе? — спросила Роза.

— Наша семья держится очень отстраненно, — тихо заговорил Коннор, разглядывая носы своих ботинок. — Родители не хотели отпускать меня в школу. Моя мама в Хогвартсе не училась, ее обучала дома моя бабушка.

— Так я же слышал о тебе! — воскликнул Альбус, заставив Скорпиуса подскочить на месте. — К вам ездил министр магии, чтобы убедить твоих родителей отпустить тебя в школу! Вот только до сих пор я не знал, удалось ли ему.

— Да, — сконфуженно улыбнулся Коннор. — Удалось. К счастью.

— А почему родители не хотели отпускать тебя в Хогвартс? — спросила Роза, от негодования забывшая о шоколадной лягушке, тут же выскочившей из ее рук.

— Гэлбрейды — открытые сторонники Сами-Знаете-Кого, — сказал Скорпиус и посмотрел на Коннора. — Я слышал о твоей семье.

— Открытые сторонники? — скривилась Роза. — Что за глупость?

— Это не глупость, — сказал Коннор, поднимаясь с дивана, и, резким движением перехватив шоколадную лягушку, обернулся к Розе. — Мать всю жизнь твердила мне, что после того, как Темный Лорд пал, миром волшебников правят олухи, поклоняющиеся грязнокровкам.

Энн передернула плечами, бросив на Коннора недовольный взгляд.

— Она говорила, что лучше жить самим по себе, чем в таком мире, — продолжал тот.

— А ты так не считаешь? — спросила Энн, в упор посмотрев на Коннора.

— Я не знаю, — ответил он, отвернувшись к окну. — Я вообще об этом мире почти ничего не знал, пока не приехал министр Бруствер.

— То есть как? — непонимающе спросила Роза.

Коннор посмотрел на нее и, замерев на долю секунды, вернулся на свое место.

— Давайте не будем об этом говорить, — сказал он. — Вы уже смотрели список литературы на рождественские каникулы?

Краем глаза Альбус заметил, как Скорпиус приободрился, услышав о списке литературы, и уже было открыл рот, чтобы поддержать интересную ему тему, но вдруг Энн подалась вперед и, не сводя глаз с Коннора, заметно поникшего после разговоров о его семье, почти шепотом сказала:

— Расскажи нам, пожалуйста.

— Я никогда не видел других людей до приезда мистера Бруствера, — после долгой паузы сказал Коннор.

— Вообще никогда? — выпучив глаза, спросила Роза.

— Нет, говорю же, наша семья живет очень уединенно. Мать то и дело твердит, что волшебное сообщество мешает свою кровь с маглами, а те немногочисленные чистокровные семьи волшебников, какие еще остались, сплошь и рядом — предатели, переметнувшиеся на другую сторону, стоило Темному Лорду пасть.

Скорпиус громко хмыкнул, заставив все купе обернуться к нему.

— Что? — возмущенно спросил он, оглядывая друзей. — И почему ты захотел поехать в школу, если твои родители всю жизнь убеждали тебя в том, что с такими, как мы, якшаться не стоит?

— Кингсли Бруствер сказал, что здесь у меня появятся друзья, — помолчав, тихо произнес Коннор.

Роза и Скорпиус быстро переглянулись.

— Появились? — спросила молчавшая всю беседу Алисия.

— Не только ты знаешь о моей семье, — сказал, глянув на нее, Коннор. — Нет, они обходят меня стороной. Поначалу я общался с ребятами из семей маглов, но потом и они перестали со мной говорить.

Он поднялся с дивана и потянулся к багажной полке за своим чемоданом. Густые леса сменились серым небом мегаполиса. Поезд прибывал к платформе вокзала Кингс-Кросс.

— Ты ведь вернешься в Хогвартс после каникул? — крикнул Скорпиус в закрывающуюся за Коннором дверь купе.

Дверь снова распахнулась и Коннор с улыбкой на него посмотрел:

— Малфой, ты лучший на нашем курсе. И даже тебя я обошел на последнем уроке Трансфигурации. Конечно, я вернусь.

Дверь с громким хлопком ударилась о стенку, а Скорпиус довольно оглядел друзей:

— Может, тоже уже пойдем?

— Это очень странно, — сказала Роза, ловя свой чемодан. Скорпиус влез на диван, подавая всем их багаж.

— Что странно? — спросил Альбус.

— Ну, знаешь, мы несколько месяцев проучились с ним, и совсем ничего о нем не знали.

— Ну, и сдался он вам? — бодро спросила Алисия, принимая свой багаж. — Знаете, моя семья тоже помешана на чистоте крови, у нас в роду нет ни одной полукровки. То-то же они взбесятся, узнав, что моя лучшая подруга из маглов, — засмеялась она, приобняв Энн. — Но эти Гэлбрейды... — продолжила она, покосившись на дверь. — Даже мои родители не желают с ними знаться. Мама как-то назвала их фанатиками. И, судя по всему, так и есть.

— Ты ведь объяснишь ей, что она не права? — спросил Скорпиус Энн, выразительно глянув на Алисию.

— Я постараюсь, — улыбнулась Энн и выпрыгнула из вагона. — Скоро увидимся!

— Хороших каникул! — замахала ей в ответ Роза.

— Роза, наши родители, — сказал Альбус, хватая сестру за локоть.

— Мы будем тебе писать, — обернувшись на ходу, крикнула Роза оставшемуся у вагона Скорпиусу.

Комната была охвачена легким полумраком. За задернутыми шторами еле-еле проглядывалась луна. Альбус лежал в своей постели, когда дверь тихонько отворилась, и в комнату вошел его отец.

— Ты еще не спишь? — шепотом спросил он.

— Нет, — ответил Альбус и, приподнявшись, облокотился на спинку кровати.

Гарри нащупал в темноте табуретку и придвинул ее к постели сына.

— У нас сегодня совсем не было возможности поговорить, — сказал Гарри. — Все заняты подготовкой к празднику.

Он мотнул головой в сторону двери, откуда все еще раздавался шум: мама пыталась загнать в постель Джеймса.

— Расскажи мне про Хогвартс, — продолжал Гарри. — Как там сейчас все? МакГонагалл? Хагрид? Он писал, его гиппогриф совсем подрос.

— Пап, в школе все хорошо, не волнуйся, — улыбнувшись, ответил Альбус.

— Значит, Роза больше не втягивает тебя в неприятности? — с усмешкой спросил Гарри.

— Пап, она и не втягивала. Не говори так, — сказал Альбус. — И ведь она выиграла тот матч.

Альбус улыбнулся, заметив, как дрогнули губы отца в легкой усмешке.

— А что ваш с Розой друг? Как же его, Скорпиус? Невилл говорит, вы совсем неразлучны.

— О, пап, Скорпиус очень хороший. Он лучший ученик на нашем курсе, представляешь! Опережает даже когтевранцев! — воскликнул Альбус и, на секунду замявшись, продолжил. — А мы не сможем пригласить его на Рождество?

— Нет, — сухо ответил Гарри. — Разве ему не с кем отмечать?

— Он говорил, что будет праздновать с родителями. Но разве мы не можем пригласить его после праздников? Знаешь, у него нет ни братьев, ни сестер. Я думаю, ему там очень скучно.

— Вы сильно сдружились за эти месяцы, да? — спросил Гарри, внимательно разглядывая лицо сына.

— Мы познакомились еще в поезде, когда ехали в Хогвартс. Можешь себе представить, в поезде! Как и ты.

— Как и я? — удивленно спросил Гарри.

— Ну, ты ведь познакомился со своими лучшими друзьями на всю жизнь именно в «Хогвартс-экспрессе». Ты сам говорил.

— Так, значит, Скорпиус — твой лучший друг на всю жизнь? — усмехнулся Гарри.

— Не знаю, — пожал плечами Альбус. — Я надеюсь на это. Он хороший, и мне с ним очень легко. А вот Розу, кажется, поначалу раздражало, что он во всем ее обходит, — договорил он, хитро улыбнувшись.

— Так уж и во всем?

— Ну, почти во всем. Летает Роза лучше, чем мы с ним вместе взятые.

Альбус замолчал, разглядывая отца в слабом свете ночника. Он будто исхудал за то время, что они не виделись. Лицо осунулось, под глазами появились впадины, окрашенные легкой тенью. Нос как будто стал острее, а волосы — чуть длиннее, чем всегда. Отец сидел напротив Альбуса, опершись локтями на колени и переплетя пальцы рук. И Альбусу показалось, что длинные тонкие пальцы немного подрагивают. Отец улыбался, глядя на него, но даже в этой улыбке чувствовалось непонятное Альбусу напряжение.

— И знаешь, что? — вдруг заговорил Альбус. — Я рассказал ему об уловке с Волшебной Шляпой! И это сработало!

— Правда? — удивился Гарри.

— Да, сработало! Я рассказал ему про Шляпу. Прости... — Альбус поежился, сконфуженно прикрываясь одеялом. — Я знаю, ты рассказал мне об этом по секрету. Но я видел, как он сомневался перед церемонией распределения. Пап, я должен был ему рассказать!

— Ал, ты сделал правильно, что рассказал ему об этом, — сказал Гарри, притягивая к себе сына.

— Правда? — взволнованно спросил Альбус, отстраняясь.

Когда Альбус был маленьким мальчиком, то есть, до того дня как он отправился в Хогвартс, отец часто его обнимал, и Альбусу всегда это нравилось. Но теперь он чувствовал себя неуютно.

— Я так волновался, что нельзя об этом говорить! Но ведь это сработало! — сказал он.

— Ну, видимо, сработало, — усмехнулся Гарри.

— Серьезно! Я сказал ему об этом, а в следующую минуту Шляпа без всяких колебаний отправила его на Гриффиндор!

— Без всяких колебаний? — подняв брови, спросил Гарри.

— Честное слово! — воскликнул Альбус, почти чувствуя, как горят его глаза.

Гарри ухмыльнулся и, к удивлению Альбуса, выпустил его из объятий. Он выпрямился, смотря куда-то в пространство невидящим взглядом. Альбус не знал того, что знал его отец. Что нет никакой уловки. Шляпа никогда не отправит тебя на факультет, на котором ты не достоин учиться. Она может только сомневаться в своем выборе. И лишь тогда твое желание сыграет решающую роль.

Несколько дней, проведенных дома, пролетели незаметно. Как бы Альбусу ни нравилось учиться в Хогвартсе, он понял, что по дому очень скучал. Лили не отходила от него ни на минуту, оставляя только на время сна. И постоянно расспрашивала о школе. Даже Джеймс в преддверии праздников Альбуса почти не задирал. А уже на второй день каникул в окно Альбуса влетел темно-серый филин с привязанным к лапке письмом. Скорпиус писал о том, что каминная сеть в его доме проходит какую-то министерскую проверку, и они с родителями путешествовали через портал, чтобы добраться до особняка его дедушки с бабушкой. И что это было «просто ужасно, лучше бы больше так не делать, и если трансгрессия вызывает те же ощущения, то он этому учиться не намерен». Скорпиус писал о том, что мама очень расстроена, что ее компьютер, а не компостер, как теперь знал Скорпиус, не работает из-за того, что в их доме нет электричества, и что он рассказал ей о том, что ему говорила Роза в их первый день в Хогвартсе. И что в день перед отправлением в поместье бабушки и дедушки в доме стоял настоящий хаос из-за того, что мама вызвала магловских мастеров, чтобы провести то самое электричество, а его отец воспринял это вмешательство не слишком благосклонно. Но, как писал Скорпиус, в доме мама главней, даже если отец об этом не догадывается, и электричество было проведено.

В утро Рождества Альбус крепко спал в своей постели, когда сквозь сон его настиг голос матери, пытающейся его разбудить. Он приоткрыл один глаз, посмотрел на размытое рыжее пятно, возвышающееся над его кроватью, и перевернулся на другой бок.

— Альбус, вставай! — строгим голосом сказала Джинни. — Завтрак на столе. Даже Джеймс уже спустился. Ну же, я знаю, ты уже проснулся.

Неохотно поднявшись на подушках, мальчик потянулся и вытащил из-под одеяла ногу в полосатой пижаме, нащупывая тапочки.

— Мы ждем тебя на кухне, — строго сказала Джинни и хлопнула дверью, оставив Альбуса в одиночестве.

Потерев глаза, Альбус все же выбрался из-под одеяла и подошел к столу, где все еще лежало письмо Скорпиуса.

Альбусу было стыдно, что он до сих пор не ответил. Альбус знал, что, в то время как он развлекается дома с Лили, Скорпиус совсем один. Альбус обмакнул перо в чернильницу и поднес его к пергаменту, когда из-за двери вновь послышался рассерженный голос матери. И пообещав себе, что после завтрака он непременно напишет ответ, Альбус переоделся и вышел из комнаты.

Когда он спустился в столовую, его рот тут же вытянулся в большую букву «О». Помимо его семейства за столом он увидел еще три, не считая его маму и Лили, рыжих шевелюры.

— А я думаю, что это совершенно безответственно, Рональд, — послышался голос из-за левого плеча Альбуса, и из кухонной арки выплыла Гермиона Уизли с подносом, на котором возвышалась гора оладий. — О, ты наконец-то проснулся! — она подбросила поднос к потолку и в один миг в ее руке показалась волшебная палочка, поднос застыл, а сама ведьма нежно потрепала мальчика по щеке. — Мы тебя уж заждались. Давай-ка садись за стол, у нас совсем мало времени на завтрак, столько всего еще нужно успеть перед отправлением!

Альбус оторопело застыл взглядом на своей тетке, еще ни разу не упустившей возможность его лишний раз потискать, и посмотрел на стол. Лили, увидев брата, энергично замахала ему рукой, жестами показывая, что приберегла ему место подле себя. И, изобразив неестественно радушную и приветливую улыбку, Альбус сдержанно кивнул Гермионе и молнией бросился к столу.

— Ну, неужели! — зашипела Роза, стоило ему опуститься на стул между ней и Лили. — Полчаса тебя уже ждем.

— А вы что тут делаете? — спросил Альбус, накладывая в тарелку дымящиеся оладьи.

— Как — что? — вскинула брови Лили. — Мы все вместе отправляемся на площадь Гриммо сразу после завтрака. Мама говорит, там столько работы, что и нам помогать придется. И успеть все надо до вечера, гости ведь приедут.

— Сразу после завтрака? — удивился Альбус. — Но ведь еще целый день впереди!

— Очень много работы, — покачала головой Роза. — Ничего, весело будет, вот увидишь. Мы ведь так давно хотели там побывать, Ал!

— Это-то да... — протянул Альбус. — Но мне еще ответ Скорпиусу написать надо. А если мы сразу после завтрака отправляемся, то я точно это сделать не успею.

— Он тебе тоже писал? — спросила Роза. — Жалко, что нам нельзя позвать его к себе на праздники, да?

— Тебе тоже запретили его звать?

— Ага, я спросила папу, а он тут же как разозлился! Никогда еще его таким не видела. Сказал, что у нас и так слишком много народу набирается и без всяких чистокровок.

— Ого, — только и сказал Альбус.

Альбус знал, что когда мама семейства Уизли бывает излишне строга к своим детям, и даже племянникам, что бывает довольно часто, это всегда компенсируется снисходительностью Рона, который совсем по-тихому позволяет им делать то, что Гермиона называет «ни в какие рамки не идущим баловством». Знал так же, как и то, что, если один из родителей в их семье что-то запретил, ко второму идти с той же просьбой точно не стоит.

— А потом я спросила у мамы, — сказал Роза.

— О-о-о, — выдохнул Альбус, не отводя от нее взгляд: вот это смелость.

— Надо было сразу у мамы спрашивать, — продолжила Роза. — Она сказала, что если Скорпиус сам захотел бы к нам приехать, и если бы родители его отпустили, она была бы не против.

— О-о-о!.. — снова протянул Альбус.

— Но потом я сказала, — продолжала Роза, — что папе эта идея очень не понравилась...

— И Скорпиус к нам не приедет... — закончил Альбус.

— Ага, — вздохнула Роза. — Хотя он, наверное, сам сейчас не хочет никуда уезжать.

— Почему? — нахмурился Альбус. Он был уверен, что друг будет только рад погостить у них на каникулах. — Ему ведь там, должно быть, очень скучно!

— Он очень волнуется за свою маму, Ал. Мне показалось, он и в Хогвартс не хочет возвращаться.

— Ты о чем? — спросил Альбус, возвращая нанизанный на вилку оладушек обратно в тарелку.

— Как же, он ведь писал, что его мама в последние дни очень плоха. И даже врачи из Мунго не могут понять, что с ней. Он очень волнуется за нее. Так хочется чем-то ему помочь, но я даже не знаю, чем.

— Мне он об этом не писал, — насупившись, сказал Альбус.

Он думал, что они со Скорпиусом лучшие друзья, чем Скорпиус и Роза. Конечно, сестру Альбус любил, но все эти месяцы он думал, что Скорпиус все же его друг, а не ее.

«А тут вот как получается», — насупившись, думал Альбус.

— Ладно тебе, — сказала Роза. — Его мама обязательно поправится. Но когда вернемся в школу, надо будет его как-то отвлечь. А он писал тебе, что прислушался к моему совету с электричеством? Мы договорились, что на следующих каникулах я обязательно отпрошусь у родителей, у мамы, если точнее, и погощу у него пару дней, чтобы научить его пользоваться компьютером. А он после научит своих родителей.

— Вау! Вот бы и мои меня отпустили! Представь, как здорово будет нам троим на каникулах!

— А то! — улыбнулась Роза.

Покончив с завтраком, Поттеры и Уизли вышли на просторную лужайку перед домом и образовали один большой круг, взявшись за руки. Альбус подался вперед, ввалившись в центр образованного круга, и оглядел присутствующих:

«Я, Роза, Рон, Хьюго, Гермиона, Лили, мама, Джеймс, папа. Снова я», — проговорил он про себя.

— А почему нельзя через ками-и-ин?..

Его слова растворились где-то далеко внизу у самой земли.

Альбуса завертело и закружило. Легкие сжались, и стало нечем дышать. За секунду до того, как его ноги оторвались от покрытой снегом земли, Альбус заметил, как фигуры всех родителей будто взмыли вверх, потянув за собой и детей, тут же неестественно вытянувшихся, будто макароны-завитушки вытягивались в спагетти. Альбус крепче вцепился в ладони Розы и отца, стиснул зубы. И, прежде чем он успел позволить страху наполнить свою грудь, ударился ногами о побелевший от мороза асфальт.

В этом году Рождество праздновали в доме, находящемся по адресу площадь Гриммо, 12. Потому как ни у кого из присутствующих жилье не было способно вместить такое количество гостей, которое должно было собраться в этот вечер.

Семьи Поттеров и Уизли появились на площади, когда солнце уже вовсю блестело в многочисленных кристалликах сугробов. Они так и стояли кругом, как запомнил Альбус, прежде чем его ноги оторвались от земли, а воздух сплющил тело.

«Я, Роза, Рон, Хьюго, Гермиона, Лили, мама, Джеймс, папа. Снова я, — на выдохе просчитал присутствующих Альбус. — Сомневаюсь, что портал Скорпиуса был хуже, чем это».

— Ну, вот мы и на месте! — бодро воскликнул Рон.

Альбус удивленно посмотрел на своего дядю, не понимая, как тот может оставаться таким жизнерадостным после того, что с ними только что приключилось. И как люди, проходящие рядом с ними, не замечают появившихся из ниоткуда девятерых людей. Но тут же его взгляд уловил какую-то еле заметную дымку вокруг них. И, еще раз оглядев всю семью, увидел, как Гермиона что-то непрерывно шепчет.

«Наверняка какие-то Маскирующие чары», — со знанием дела подумал Альбус. В школе он еще ничего подобного не изучал, но был уверен, что еще полгода назад ни за что бы до этого не догадался.

— Ал, площадь Гриммо! — восторженно прошипела ему на ухо Роза, слишком сильно схватив за локоть. Что заставило Альбуса тут же громко ойкнуть.

Альбус и Роза много слышали о доме на площади Гриммо. Альбус знал, что этот дом принадлежит его отцу, но они в нем никогда не жили. На какое-то время, очень давно, в этом доме поселились Рон и Гермиона, почти сразу после окончания Хогвартса. А когда родилась Роза, купили свой дом рядом с морем. И с тех пор, как знал Альбус, в доме на площади Гриммо не бывало никого. Отец много рассказывал Альбусу о войне и о том, как он с Роном и Гермионой в этом доме укрывались от Пожирателей смерти. Знал, что Кикимер, который когда-то был их домашним эльфом, тоже здесь жил. Отец рассказывал, что дом ему достался от крестного отца и что раньше он принадлежал «благороднейшему и древнейшему» семейству Блэков. Говоря эти слова, отец всегда морщился. Но сколько Альбус его не упрашивал, еще ни разу отец не согласился показать ему этот необыкновенный дом. И вот, наконец-то, он здесь.

— Пойдемте, — сказала Джинни. — Гарри, мы уже замерзли.

Альбус перевел взгляд на отца. Тот стоял не шевелясь и смотрел прямо между домами «11» и «13». И Альбусу показалось, что отец грустит. Он смотрел тем же взглядом, с которым спрашивал у Альбуса о Хогвартсе, и о МакГонагалл, и о Хагриде.

«Он скучает!» — удивился Альбус.

Губы отца разомкнулись, и он начал что-то быстро шептать. Шептать очень тихо. Так, что никто не слышал его слов, но тут же до всех присутствующих донесся шум, и Альбус, повернувшись на его источник, снова сложил рот в удивленную букву «О». Дома «11» и «13» медленно разъезжались в разные стороны, раскрывая между собой еще один дом, который Альбус до этого не видел. Но проходящие мимо волшебников люди, казалось, ничего не замечали. Как и те люди, что были в окнах домов «11» и «13». Они, не обращая внимания на то, что их дома плавно движутся, продолжали ужинать, сидя со своими семьями за столами, бегать по комнатам, мелькая то в одном окне, то в другом. И когда дома остановились, а между ними вырос такой же дом с табличкой «пл. Гриммо, 12», Гарри сказал:

— Идемте.

Гарри вошел первым и, на мгновение остановившись, зашагал по коридору, давая следующим за ним детям знак поторопиться. Альбус и Роза неуверенно переступили через порог. Рядом с входной дверью стояла уродливая подставка для зонтов в форме ноги тролля. Коридор был длинным, узким и очень темным. По правую руку поднималась лестница на верхние этажи, а чуть дальше коридор слабо озарялся светом из приоткрытой двери кухни.

— Мерлиновы кальсоны! — громко выругалась Роза.

И тут же произошло сразу несколько вещей. Сначала Альбус от неожиданности замер. После Роза получила звонкий подзатыльник от своей матери. Потом Альбус начал суматошно оглядывать коридор, пытаясь понять, что вызвало такой бурный всплеск негодования его сестры. И увидел. На стене на манер охотничьих трофеев висели головы домовых эльфов. Много голов. Наверное, столько же, сколько домовиков Альбус видел на кухне Хогвартса. Но не успел он задать вопрос, как прихожая утонула в пронзительном крике.

— Выродки! Осквернители крови! Не смейте переступать порог моего дома, поганые грязнокровки!

— Заткнись! — крикнул Рон из-за спин детей и взмахнул волшебной палочкой, закрывая портьерой огромный портрет какой-то волшебницы с очень злым лицом.

«Вот кто кричит», — понял Альбус.

Крик не прекратился, но стал тише.

— Знакомьтесь, — с недовольным лицом сказала Гермиона. — Вальбурга Блэк.

— Мерзавцы! Отребье! Порождение порока и грязи! Полукровки, мутанты, уроды! Вон отсюда! Как вы смеете осквернять дом моих предков!..

— А пойдемте-ка на кухню, — сказал Рон, подталкивая Альбуса в спину.

— Кажется, ясно, почему родители не хотели нас сюда возить, — прошептала Альбусу на ухо Роза, когда они входили в просторную комнату с длинным деревянным столом.

Альбус хмыкнул и многозначительно кивнул:

— Гостеприимство точно не конек этой Вальбурги, — сказал он.

Рон обогнул детей и расселся на одном из стульев, оглядывая кухню. Гарри ходил вдоль комнаты, скользя глазами по стенам, Джеймс изображал его вторую тень, а Гермиона, Джинни и Хьюго застыли в проходе.

— Ну что, — тихо сказала Гермиона. — За работу?

День пролетел быстрее, чем их перемещение на площадь Гриммо. Пока мамы орудовали на кухне, а папы, размахивая палочками, убирали пыль и отправляли вещи по своим местам, детей отправили готовить спальни для гостей.

— Я себе это представляла несколько иначе, — недовольно сказала Роза, взбивая перину на широкой железной кровати, от которой тут же поднялось облачко пыли. — Зачем заставлять делать это нас, когда у родителей это займет не больше минуты!

— Куда девался твой энтузиазм? — со смехом спросил Альбус.

— Ладно вам, — крикнула Лили из-за горы подушек, которые они с Хьюго закидывали обратно на кровать. — Мы же еще никогда ничего такого не делали.

— Лучше бы и не делали, — ответила Роза. — Как жаль, что нам нельзя пользоваться магией вне Хогвартса!

К вечеру, когда за окном уже стемнело, а дети добрались до последней спальни, к ним вошла Гермиона и, с жалостью на них посмотрев, взмахнула волшебной палочкой. Одеяло вырвалось из рук Розы, тут же расправившись на кровати, пыль исчезла, и люстра стала светить ярче, шторы подпрыгнули, вдеваясь в крючки на гардине, а старинный ковер ловко просунул свой уголок под ножку пухлого кресла.

— Сразу бы так, — буркнула Роза, но тут же смолкла под взглядом матери.

— Отребье! Поганые полукровки! — послышалось из-за двери.

— А вот, кажется, и гости приехали, — с улыбкой сказала Гермиона. — Спускайтесь на кухню.

Она развернулась к выходу, но тут же замерла и обернулась. Оглядев детей, она снова взмахнула волшебной палочкой и, довольно качнув головой, вышла.

— Нет! — воскликнула Роза, рассматривая свое отражение в окне. — Она снова сделала мне эту прилизанную прическу!

Альбус подошел к сестре и тоже посмотрел в окно. Его волосы все еще топорщились в разные стороны, но, в целом, выглядел он опрятнее, чем минуту назад.

Лили бросилась к двери, крикнув уже с верхнего пролета:

— Не ждите меня, я вас догоню!

Альбус и Роза переглянулись и, пожав плечами, направились к двери, пропуская вперед Хьюго.

На кухне были раскрыты окна, но снежинки все равно растворялись, будто сталкиваясь с невидимой преградой, и не проникали в кухню. Зато воздух был свежий и прохладный.

— Мама опять сожгла ужин, — шепнул Хьюго Рон, косясь на Гермиону. — Нужно проветрить. Все отлично, дорогая! — вдруг крикнул он. — Пахнет восхитительно!

Гермиона презрительно подняла бровь и отвернулась.

— Хагрид! — обрадовался Альбус, увидев школьного лесничего. — Ты уже приехал!

— А где наши подарки? — спросила Роза, подходя к ним.

— Будут утром под елкой, — раздался ответ с другого конца кухни. Гермиона шла к столу с огромным подносом со сладостями, один вид которых тут же заставил Розу позабыть о всяких подарках.

В следующий час шум стоял такой, что соседи бы точно вызвали кого положено, если бы не заклятие, наложенное на дом № 12. То и дело звенел звонок и распахивалась входная дверь, пропуская новых гостей. Вальбурга Блэк неистово кричала такие слова, каких Альбус прежде и не слыхивал. Первыми после Хагрида приехали Полумна с близнецами и мужем Рольфом, которому Хагрид, казалось, был рад больше, чем всем остальным обитателям дома. Позже появились Билл с женой-вейлой Флер, а с ними высокий мужчина с огненно рыжими волосами, убранными в конский хвост и с серьгой-клыком в ухе — даже Чарли Уизли оставил своих драконов, чтобы провести Рождество в кругу семьи. Чуть позже, робко постучавшись, в кухню заглянул такой же рыжий, но более сдержанного вида, Перси Уизли. На нем была строгая черная мантия, а на переносице покоились очки по последней моде. Спустилась Лили в новой мантии из розового атласа. Приехали бабушка и дедушка Уизли, тут же бросившиеся обнимать своих внуков. Даже другие бабушка и дедушка Розы и Хьюго, которые были маглами, посетили дом, полный волшебников. Их Альбус прежде никогда не видел. А Гермиона засияла, стоило им войти, так, как Альбус, пожалуй, тоже никогда не видел. Чуть позже из коридора раздался громкий смех и в дверь протиснулся Джордж под руку с женой Анджелиной. Но не успел он поздороваться со всеми присутствующими, как Роза, схватив его за рукав мантии, увлекла за собой в дальний конец комнаты, рассказывая ему о школьном полтергейсте Пивзе. И, когда, чуть запоздав, в кухню вошел Невилл с женой Ханной, Рон, тяжело вздохнув, принялся нашептывать, размахивая палочкой, заклинание Незримого расширения.

Весь вечер Альбус не сводил взгляд с отца. Обычно общительный, сегодня он был удивительно молчалив. Но в одном Альбус был уверен: это оттого, что он счастлив. Ведь когда ты по-настоящему счастлив, больше всего хочется молчать.

Гарри Поттер сидел во главе стола, переводя взгляд с одного гостя на другого. Он улыбался, слушая их разговоры, и смеялся так, что в один момент у него даже пунш вырвался изо рта. «Рон, не шути, пока я не сделаю глоток!» — крикнул он, хохоча.

Когда шум голосов начал понемногу угасать, и гости начали разбредаться, кто к выходу, чтобы отправиться домой, кто вверх по лестнице, пожелав остаться на ночь, Гарри Поттер сидел у окна, подперев рукой подбородок, и смотрел куда-то вдаль. Джинни замерла возле него, положив руки ему на плечи. Рон помогал Гермионе убирать со стола, а Невилл, только что вернувшийся после того, как показал своей жене, где находится их спальня, снова разжигал огонь в камине.

Альбус подошел к родителям и крепко их обнял.

— Спокойной ночи, — сказал Альбус.

Получив по поцелую в лоб от мамы и папы, он взял за руку Розу, и они направились к выходу. Хьюго и Лили, как самые младшие, были отправлены в комнаты еще полчаса назад, а Джеймс убежал чуть позже них, сославшись на то, что ему непременно нужно отправить поздравительную сову его другу Лиаму.

— Классный был вечер, да? — спросила Роза, когда они поднимались вверх по лестнице в спальни.

Альбус, Джеймс и Хьюго спали в комнате, что прежде принадлежала крестному его отца, Сириусу Блэку. Джинни поначалу была против этой идеи, исключительно из тех соображений, что негоже расселять детей в комнате, где на стенах красуются магловские плакаты, закрепленные какими-то сильными Приклеивающими чарами. Такими, что даже Гермионе Уизли не удалось их отклеить. Хотя Альбусу показалось, что она не очень-то и старалась это сделать. Во всяком случае, когда она с печальным вздохом сказала: «Нет, не получается», его отец ей довольно подмигнул. Но маме Альбуса они не нравились не потому, что они магловские. На всех плакатах красовались мотоциклы и красивые девушки в купальниках. Решением стало: завесить плакаты на время пребывания мальчиков в этой комнате. А Альбус думал о том, как ему жаль, что у него нет возможности познакомиться с таким бунтарем, как Сириус Блэк.

«Сколько же надо храбрости, чтобы завесить стены магловскими плакатами, когда в коридоре висит портрет Вальбурги Блэк, — подумал Альбус, впервые переступив порог этой комнаты. — Да еще такими!»

Почти дойдя до своей комнаты, Альбус обо что-то споткнулся и тут же кубарем повалился на пол, утянув за собой и Розу.

— Ты что тут делаешь? — крикнул он.

— Тише ты, — прошипел в ответ Джеймс.

Он сидел на корточках, прислонившись лицом к перилам, а к уху прижимал оранжевый шнурок.

— Ты что, подслушиваешь?!

Джеймс картинно выдохнул и повернулся брату:

— Зачем, по-твоему, Невилл вернулся на кухню? — заговорщически шепнул он.

Роза, которая в подобных ситуациях соображала быстрее Альбуса, тут же выпрямилась:

— Если ты не поделишься с нами Удлинителями ушей, я буду говорить громче с каждым словом, — сказала она, как и обещала, громче произнося каждое следующее слово.

— Да тише ты! — прошипел Джеймс, протягивая ей шнурок, и еще один — Альбусу.

— Думаете, там будут разговоры о чем-то интересном? — спросил Альбус, и тут же умолк под гневным шиканьем с обеих сторон.

Он поднес Удлинитель к уху и начал вслушиваться в тишину, которая тут же разразилась громким голосом его отца, будто он стоял у него за спиной:

— Беспокойства дошли уже и до Лондона, — сказал Гарри. — Пострадала семья маглов. И что бы ни писали в газетах, я уверен, здесь не обошлось без темной магии. На той неделе двое моих ребят взяли Пожирателя смерти, но не знаю, причастен ли он к этому нападению. Молчит как рыба.

Альбус и Роза переглянулись. Глаза Розы были так широко раскрыты, что казалось вот-вот выскочат из орбит. И Альбус был уверен, что он сам выглядит так же. Он крепче прижал к уху шнурок.

— Пожиратели смерти? — прозвучал басистый голос Невилла. — Я думал, все Пожиратели смерти в Азкабане.

— Не все, — хмурым голосом отозвался Рон.

— Рон! — воскликнула Гермиона. — Мы уже столько раз об этом говорили!

— Гермиона, главный Пожиратель смерти посвящен в наши дела, — ответил ей Рон. — Пусть и не во все, но он знает о планах и целях Ордена. Что мешает ему передать эту информацию своим собратьям-Пожирателям?

— Давно несуществующего Ордена и бывший Пожиратель смерти, — строго сказала Гермиона.

— Да какая разница? — негодующе воскликнул Рон. — Откуда столько уверенности, что Малфой на нашей стороне? Откуда тебе знать, что он не переметнется обратно? Окончил школу и перестал слушаться своего папочку — ярого приверженца идей и взглядов Волан-де-Морта.

У Альбуса в животе что-то рухнуло: отец Скорпиуса — Пожиратель смерти.

— Рон, утихни, — перебила его Джинни. — Знать нам это неоткуда. Но допустить сомнений друг в друге мы не можем. И если Гермиона с полной уверенностью говорит, что мы можем верить Малфою, давай не будем впредь ставить это под сомнение.

Спор стих, и все замолчали, пока от раздумий их не отвлек Невилл:

— Гарри. Пожиратели смерти.

— Да. Это не те Пожиратели смерти, с которыми мы сражались, — сказал Гарри. — По крайней мере, большинство из тех точно в Азкабане. А остальные, если еще живы, не кажут носа из своих укрытий. Тот, которого мы взяли, слишком молод. Его просто не могло быть в армии Волан-де-Морта. Но на руке у него есть Черная метка.

— Немудрено. Глупо было бы полагать, что после Войны наступит вечный мир. Всегда найдутся охочие до власти, всемирного господства и травли грязнокровок, — невесело фыркнула Гермиона.

— Есть шанс, что Волан-де-Морт мог каким-то образом возродиться? — очень тихо спросил Невилл.

— Но ведь шрам не болел уже девятнадцать лет, — не то утвердительно, не то с вопросом сказал Рон.

— Шрам не болит не потому, что Волан-де-Морта нет, — сказал Гарри. — Во мне больше нет того, из-за чего он болел. Из-за чего я чувствовал Волан-де-Морта и мог видеть его мысли. Даже если допустить, что он вернулся, я вряд ли смогу это как-то понять.

После долгого молчания снова заговорил Невилл:

— А мы можем это допустить? Ведь все крестражи уничтожены.

Взрослые снова стихли. После затянувшейся паузы, ответила ему Гермиона:

— Это как сказать. Мы думаем, что все крестражи уничтожены. По сути, количество крестражей было блестящей догадкой Дамблдора. А всем, даже Дамблдору, свойственно ошибаться. Но было бы немыслимо допустить, что Волан-де-Морт мог создать еще больше крестражей, ведь для него это значило бы разорвать свою и без того измученную душу на еще большее количество еще меньших частей. Но ведь и шесть крестражей, а как оказалось на деле — семь, вызывает не меньший ужас. Так что нет, я бы не стала исключать этот вариант.

— Думаю, мы должны снова созвать Орден Феникса, — закончил разговор Гарри Поттер.

Альбус почувствовал, как шнурок выскользнул из его руки, и, подняв голову, увидел, что Джеймс уже стоит, возвышаясь над ним, и сматывает Удлинители в один прочный клубок.

— Идите спать, детвора, — мрачно сказал он.

Альбус перевел взгляд на Розу. Она так и сидела с раскрытым ртом и держась одной рукой за перила.

Внизу послышались шорохи — кто-то поднимался по лестнице.

— Да, — быстро сказала Роза. — Завтра поговорим, Ал.

И, резво поднявшись, она побежала наверх, в свою спальню, где уже полчаса спала Лили.

Ноги ударились о побелевший от снега асфальт.

Джордж разжал ладонь, выпуская руку Анджелины, и огляделся по сторонам.

На улице не было ни души. Небо уже почернело, и в окнах стоящих в ряд домов горел свет.

— Мы точно прибыли по верному адресу? — нахмурила брови Анджелина. — Я не вижу дома с номером «12».

Джордж хотел ответить, но услышал голос Фреда, тут же появившегося у него из-за плеча.

— Вас ждать не учили? — накинулся он на брата, но смолк, проследив за взглядом Анджелины. — Ты не сказал ей как войти?

— Видишь эти дома? — проигнорировав Фреда, сказал Джордж, обращаясь к Анджелине. — Одиннадцать и тринадцать.

Анджелина кивнула.

— Смотри на них, — продолжил Джордж, — и проговаривай про себя: «Площадь Гриммо, 12».

— Другое дело! — воскликнул Фред, не отрывая взгляд от разъезжающихся в стороны домов. — Ох, и давненько мы тут не были! Как вспомню дни уборки, так в пору удавиться. Рабский труд! Я это родителям еще припомню.

— Ну ничего себе! — ахнула Анджелина, когда дома «11» и «13» остановились, а между ними вырос еще один точно такой же дом с табличкой «12». — Нам нужно идти, — не оборачиваясь к близнецам, сказала она и опустила ногу с тротуара, уверенным шагом переходя улицу. — Мы и так уже опоздали.

Джордж перевел взгляд с удаляющейся спины жены на брата и пожал плечами:

— Нужно — значит, нужно, — сказал он. — Хотя, уверен, мы — не последние. Спорим?

— Ставлю на Хагрида, — сказал Фред. — Или нет! На Чарли. Он никогда не приезжает на семейные праздники.

— Что? — обернулась Анджелина. Она уже поднималась по лестнице, ведущей к входной двери.

— Говорю, Чарли никогда не приезжает, — сказал Джордж. — И сомневаюсь, что Хагрид нас опередил. Так что, мы точно не последние.

Он взбежал по лестнице и затарабанил в дверь.

— Лучше зажмите уши, — предостерегающе сказал Фред.

Но не успел он договорить, как дверь распахнулась, и тишину безлюдной улицы прорезал пронзительный вопль:

— Выродки! Осквернители крови!

— Мерлин, что это?! — воскликнула Анджелина, прижимая руки к ушам.

— Вальбурга Блэк, — сказал Джордж и, со значением подняв брови, глянул на брата.

— Я говорил, — ухмыльнулся Фред.

В дверном проеме стоял Гарри. Обняв друзей, он пропустил их в прихожую и направил волшебную палочку на висящий на стене портрет, расходящийся в проклятиях. Гарри произнес заклинание, заставив портьеры захлопнуться.

— Я все равно ее слышу, — недовольно сказал Фред.

— Не обращайте на нее внимания, — поморщился Гарри, закрывая за гостями дверь. — Пойдемте, все вас уже заждались.

— Все? — изумился Фред.

— Только не говори, что и Хагрид уже здесь! — поддержал брата Джордж.

— Хагрид прибыл одним из первых, — усмехнулся Гарри.

— Ладно... — сказал Фред. — Чарли никогда не приезжает. Так что можно считать, что мы — не последние.

— Вы не поверите, но даже Чарли приехал! — не услышав Фреда, сказал Гарри.

— И Чарли здесь? — воскликнул Джордж, в изумлении покосившись на брата. — Вот это да-а-а, — протянул он. — Кажется, вечеринка будет — что надо.

Гарри провел их в кухню, которая уже была битком.

Джордж увидел родителей. Они сидели рядом с внуками, и, из того, что услышал Джордж, было ясно, что разговор идет о магловских штучках: племянник Джорджа Джеймс во весь голос объяснял деду, что такое смартфон.

— Дурацкое какое-то слово, — сказал Фред. — Я пойду послушаю.

Джордж кивнул брату, оглядывая остальных присутствующих. Рон с Гермионой стояли в дальнем конце комнаты, разговаривая с двумя пожилыми людьми. Мужчина держал Гермиону за плечи, крепко прижимая к себе, а женщина нежно улыбалась Рону. Джордж уже видел этих людей прежде. На свадьбе младшего брата. И теперь даже присутствие Чарли не удивляло так, как минуту назад, ведь на их празднике были даже маглы — родители Гермионы. Джордж увидел Хагрида, который, не замечая никого вокруг, беседовал с мужем Полумны Рольфом.

— Погоди, — сказал Фред, снова подходя к брату. — Мы ведь не были на свадьбе Полумны. Это же тот самый Рольф Саламандер, да? Внук Ньюта Саламандера.

— Да, — тихо ответил Джордж. — Тебе-то что до него? Ньют — тот самый. Рольф — только его внук.

— Все равно, — буркнул Фред. — Круто же.

— Ты собирался пойти послушать про какой-то там мафон, — напомнил брату Джордж.

— Я, вообще-то, и иду, — сказал Фред. — Эй! Берегись! — воскликнул он, указывая глазами на что-то за плечом Джорджа.

Но не успел Джордж сообразить, что к чему, как чьи-то пальцы вцепились в рукав его мантии, увлекая его в сторону.

— Дядя Джордж! — раздался звонкий голос чуть ниже его груди. — Я по тебе скучала. А ты?

Роза стояла рядом с ним, смотря на него снизу вверх, и крепко держа его за одежду.

— Что я тебе сейчас расскажу! — восторженно воскликнула Роза, потащив его за собой.

Джордж обреченно глянул на Фреда, но тот уже направлялся к отцу и его беседе о таинственном «мафоне».

— Дядя Джордж, — не умолкала Роза. — У меня в Хогвартсе появился друг, какого ни у кого нет!

Она смолкла, всем своим видом показывая, что не заговорит, пока не услышит нужного вопроса.

Джордж повернулся к племяннице:

— Совсем ни у кого? — поддаваясь темпу ее слов, спросил он. — Только у тебя?

— Пивз! — закричала ему в лицо Роза, чуть не подпрыгивая на месте.

— Пивз? — недоверчиво поморщился Джордж.

— Да, Пивз! — закивала головой Роза. — Представляешь! Он меня слушается! Однокурсники теперь говорят, что я должно быть, страшнее самого Кровавого Барона, раз Пивз меня слушается.

— Слушается? — ошарашено переспросил Джордж.

— Ну да! — воскликнула Роза. — Ты только представь!

— Ты только представь, — удивленно протянул Фред, показываясь из-за спины Розы. — Первый наш племянник, которым мы можем по-настоящему гордиться, — сказал он. — Заткнуть под ноготь самого Пивза! — Фред картинно провел пальцем по столу.

— Да! — не унималась Роза. Она вцепилась в мантию Джорджа, не отрывая от него блестящих в восторге глаз. — И это все ваша с дядей Фредом заслуга!

— Правда? — удивленно спросил Фред.

— Правда? — тут же переспросил Джордж.

— Да! — ответила Роза. — Он, как только меня увидел, заговорил о вас. Он говорит, что я ему вас очень напоминаю. А перед каникулами, когда мы прощались, сказал, что «мы им всем еще покажем», — договорила она, передразнивая скрипучий голос Пивза.

— Ого! — Фред хлопнул брата по плечу. — С нами он себя так не вел. Думаю, она нас переплюнула.

— Он что, — Джордж осел на стоящий рядом стул, не замечая реплики брата, — он по нам скучает?

— Да! — сказала Роза. — Он постоянно говорит, как вас не хватает в школе.

Джордж, хитро улыбнувшись, глянул на Фреда и перевел взгляд на племянницу:

— Ты задай им там за нас, хорошо? — сказал он, потрепав ее за плечо.

— Уж задам, — с такой же хитрой ухмылкой ответила Роза.

— Вот не думал, — сказал Фред, когда Роза убежала, завидев прибывшего Невилла, — что больше всех в Хогвартсе по нам будет скучать именно Пивз.

— Правда? — спросил Джордж. — Ты вспомни наши последние дни в школе. Я вот нисколько не удивлен.

Когда детей отправили спать, гости тоже стали потихоньку расходиться.

— Пойдем? — спросил Фред, кивая на сонную Анджелину. Она сидела за столом, все еще пытаясь поддерживать разговор с Полумной, который ей, судя по всему, был не очень интересен.

— Да, пойдем, — ответил Джордж.

Он попрощался с друзьями, помог подняться со стула Анджелине, которая тут же с благодарностью на него посмотрела. Кивнул расстроенной Полумне.

Они втроем трансгрессировали во дворик своего дома, неспешно зашагав по вымощенной кирпичом тропинке, ведущей к входной двери.

— Посидим немного? — спросил Фред. — Не хочу еще спать.

— Я скоро приду, — бросил Джордж удаляющейся Анджелине. — Посижу немного здесь.

Она кивнула и скрылась за дверью.

Фред развалился в пухлом кресле, подставив ноги к горящему камину.

— Может, нам наведаться в Хогвартс? — спросил он.

— Неужели хочешь повидать Пивза? — удивился Джордж.

— Было бы неплохо, — отозвался Фред. — Только представь, что мы им там можем устроить! Не думал, что этот сорванец будет по нам скучать.

— Я по тебе скучаю, — вдруг тихо произнес Джордж.

Фред нахмурился.

— Но я же здесь, — непонимающе сказал он.

— Мне дико тебя не хватает, — словно не замечая его слов, сказал Джордж.

— Джордж, — раздался голос из дверного проема. Анджелина заглянула в гостиную. На ней уже была надета кружевная сорочка, чуть прикрывающая бедра. — Пойдем спать, — нежно проговорила она.

— Да, я иду... — эхом отозвался Джордж, поднимаясь с дивана и направляясь в сторону двери, где только что стояла его жена.

— Эй, — окликнул его Фред.

Джордж обернулся, опершись на дверной косяк, и окинул взглядом гостиную с горящим камином и стоящим напротив него пухлым бархатным креслом, в котором сидел его брат.

— Я здесь, — сказал Фред, поднимая руку и постучав указательным пальцем по виску. — Я всегда с тобой.

Джордж медленно моргнул, снова пробежав глазами по пустой комнате.

Альбус бежал по Запретному лесу. Тонкие ветви деревьев били его по лицу, но он не останавливался, а только прибавлял скорости. Он не замечал боли от новых царапин, в его голове была одна мысль: только бы не споткнуться. Если он упадет — ему конец.

Кругом ничего не было видно. Над Хогвартсом нависла небывало черная ночь. Располневшую луну заволокли тучи. Макушки деревьев исчезали где-то высоко, растворяясь. Неба не было видно. Была только чернота, поглотившая деревья и, казалось, стремящаяся захватить и весь лес. И Альбуса вместе с ним.

Альбус прибавил ходу. В легких уже свистело, воздуха не хватало. Вдруг правый бок пронзила острая боль. И в воображении Альбуса возникла высокая фигура в черном плаще. Широкие рукава ее мантии свисали, оголяя худые руки, а тонкие костлявые пальцы сжимали крохотную куклу с черными волосами, вонзая в ее живот длинную иглу. Альбус побежал еще быстрее, стараясь не думать о боли.

За его спиной что-то вспыхнуло. Альбус споткнулся, но не упал, продолжая бежать. Благодаря на мгновение озарившему лес свету, взгляд Альбуса выхватил впереди торчащий из земли корень, о который он точно бы споткнулся, если бы не эта вспышка.

Альбус ловко перепрыгнул через возникшую преграду и побежал дальше, не сбавляя скорость. Где-то вдалеке раздался протяжный вой, от которого мурашки побежали по телу. Но Альбус чувствовал, что этого воя ему не стоит опасаться. Он слишком далеко. Бояться нужно того, что вспыхивает за его спиной, преследуя по пятам.

Что-то выбило землю у него из-под ног, и Альбус упал, больно ударившись лицом. Все кругом перевернулось, от удара будто весь воздух вышел из легких. Альбус приподнялся на дрожащих руках и глянул через плечо. Того, что его преследовало, видно не было. Но он слышал, как где-то вдалеке трещат ветки. Этот треск с каждой секундой становился все громче. Все ближе.

Альбус попытался подняться, но не смог. Неведомая сила рванула его назад, протащив по земле. Альбус чувствовал, как его мантия рвется, цепляясь о мелкие камни и ветки. Его рука скользнула по какой-то торчащей из земли коряге, и Альбус, повинуясь инстинкту, ухватился за нее с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Что-то все еще тянуло его назад, а к треску веток, что стал еще громче, добавилось утробное рычание. Но Альбус не был уверен, что это можно назвать рычанием. Будто что-то бурлило. Как лава бурлит в жерле вулкана.

Альбус еще крепче схватился за корягу, прижимаясь к ней грудью, сильнее обхватывая руками. Его нога взорвалась болью. Альбус глянул через плечо. Тот торчащий из земли корень, который он так вовремя заметил, вырвался из земли и теперь держал его, обвив щиколотку, не переставая тянуть его назад.

Вспышка. Широкие стволы деревьев возникли перед Альбусом на секунду, но тут же исчезли во вновь поглотившей их тьме. Бурлящее рычание становилось все громче. И вот из-за деревьев показался силуэт. Огромный монстр грузно перебирал своими лапами, и каждый его шаг отдавался ударом в ушах Альбуса.

Грудь Альбуса будто налилась свинцом от охватившей его паники. Руки и ноги окаменели, больше не повинуясь ему. Из груди отчаянно рвался полный ужаса крик. Но Альбус не кричал. Рот сковало страхом, губы были плотно сжаты. Он вдруг подумал, что уже несколько минут, кажется, даже не дышит. Рычание было уже совсем близко.

Альбус проснулся.

Он подпрыгнул на своей постели, забегав глазами по стенам с потрескавшимися от времени обоями. За спиной лежала влажная от пота подушка. Рычание было все так же близко.

Альбус переборол порыв спрыгнуть с кровати и броситься прочь и посмотрел туда, где тишину ночи разрывал бурлящий рев. От охватившего его отчаяния Альбус чуть было не взвыл, грозясь разбудить своим воплем весь дом. На раскладушке у соседней стены, свесив с нее ногу, спал Джеймс. Джеймс храпел.

Альбус перевел взгляд на еще одну кровать, где таким же утробным храпом Джеймсу отвечал Хьюго. Все было спокойно. Альбус мысленно обругал обоих братьев, вновь упав головой на подушку, и плотнее накрылся одеялом. Спать больше не хотелось. Он отвернулся к стене, пытаясь выбросить из головы страшные образы, явившиеся ему во сне, и крепко жмурил глаза, но толку от этого было не больше, чем пытаться договориться с Пивзом, когда рядом нет Розы.

После праздника Рождества прошло уже несколько дней, но семьи Уизли и Поттеров все еще оставались в доме на площади Гриммо. Альбус не понимал, почему родители не спешат разъезжаться по домам, но был этому рад. Если не считать храпящего Джеймса и вечно орущего портрета Вальбурги Блэк, ему нравилось, что можно столько времени проводить с Хьюго и Лили. Альбус заметил, что, за время его учебы, младшие брат с сестрой сдружились еще больше. Только Роза была расстроена, что отец оставил ее новую метлу дома. Но на все ее недовольства Рон Уизли отвечал, что здесь, на площади Гриммо, им летать все равно нельзя. В первое же утро после празднования, Альбус написал ответное письмо Скорпиусу, но прошло несколько дней, а ответа от друга все не было. В один из дней приезжал дядя Альбуса Перси и что-то долго обсуждал с его отцом. Бабушка и дедушка Уизли приехали днем позднее, они хотели забрать внуков в «Нору». И как Альбус с Розой ни умоляли родителей их отпустить, те оставались непреклонны. В один из вечеров, пока Рон Уизли и Гарри Поттер с Джеймсом и Розой играли в плюй-камни, Альбус сидел над шахматной доской, переставляя фигуры, не без помощи своей тетки, а по другую сторону доски с таким же сосредоточенным лицом сидела его мать, перед каждым ходом окликая брата, Альбус понял, почему родители не отпустили их к бабушке с дедушкой.

После очередного заливистого всплеска храпа, раздавшегося с раскладушки, Альбус гневно отбросил одеяло и выбрался из постели. Пить хотелось так, будто он на самом деле несколько минут назад со всех ног мчался по Запретному лесу. Еще раз мысленно обругав братьев, Альбус вышел из комнаты на темную лестницу.

Альбус вспомнил, как минувшей осенью, когда родители провожали их в Хогвартс с платформы 9¾, Джеймс говорил отцу, что готов спать в одной комнате с Альбусом, только бы отец согласился взять Тедди жить к ним. И если тогда Альбус был готов эту идею поддержать, то теперь он был уверен, что первым будет выпроваживать Тедди из их дома, только тот зайдет на обед.

В доме было тихо. Альбус медленно начал спускаться, щуря глаза, чтобы случайно не оступиться. Скатиться кубарем вниз, разбудив всех обитателей дома, — а, главное, Вальбургу Блэк — хотелось меньше всего. И стоило ему об этом подумать, как ступенька, на которую он опустил ногу, предательски скрипнула. Альбус замер, всем своим существом обратившись в слух. Вокруг было все так же тихо. Альбус миновал один пролет, прошел мимо двери с табличкой «Регулус Арктурус Блэк», за которой спали Роза и Лили, пересилил желание войти к ним, чтобы разбудить Розу, и ступил на следующую лестницу.

Через пару минут Альбус вошел в просторную кухню, но решил не включать свет, и в потемках нащупал кружку, которую тут же наполнил проточной водой. За окном виднелась пустынная улица, запорошенная снегом. Соседние дома были украшены гирляндами, озаряющими улицу всеми цветами радуги. Где-то далеко за окном слышались невнятные и что-то распевающие голоса, а вслед за ними в свете фонарей показались такие же невнятные фигуры, они в обнимку, и чуть шатаясь, шагали по пустынной улице.

Вдруг голоса стали громче, и Альбус вздрогнул. Голоса били слишком близко. Так же близко, как гигантская саламандра в его недавнем сне. Не успев подумать, все так же повинуясь инстинкту, Альбус бросился наутек. Но к выходу бежать было нельзя: голоса раздавались именно оттуда, и в этот момент Альбус заметил в дальнем конце кухни крохотную дверь, едва достающую ему до пояса. Бросив кружку с недопитой водой на столе, он опрометью бросился бежать к этой двери, молясь, только бы за ней было достаточно места, чтобы он смог укрыться.

За дверью оказалась крохотная комнатка. Настолько крохотная, что ее с натяжкой можно было бы назвать даже чуланом. Альбус забился в нее, не оставив свободного пространства, и тихонько прикрыл за собой дверь. Когда голоса стали настолько громкими, что стало ясно: говорящие вошли в кухню, Альбус мысленно себя обругал. Возможно даже сильнее, чем недавно — Джеймса. Ведь родители не стали бы на него сердиться за то, что он не спит ночью, если бы он объяснил, почему встал. Возможно, они даже бы отселили его в отдельную комнату. Но теперь это было лишь прекрасной грезой — спать Альбусу под этот чудовищный храп до тех пор, пока они не вернутся в свой дом. И мысль выбраться из своего убежища теперь казалась еще более пугающей, чем быть обнаруженным на кухне среди ночи.

Альбус прислушался к голосам. Суть их слов еще не достигла его сознания, но он точно знал: на кухне его тетя и отец.

— Нет, я не думаю, что он в этом замешан, — сказала Гермиона.

— Многие с тобой не согласятся, — ответил Гарри, и Альбус услышал неприятный скрип: его отец протащил по полу стул, чтобы сесть. — Но даже если он тут ни при чем, — продолжал Гарри, — вопрос все равно очень серьезный.

— Ох, Гарри! — воскликнула Гермиона. — Мне тоже все это не нравится! Но выбора нет.

— А что, если его найдет кто-то из учеников?

— Да как же? — воскликнула Гермиона. — Ученикам туда ходить нельзя. Да даже, если было бы можно, им туда не пробраться. Говорю же, я продумала все до мелочей. А с магической силой МакГонагалл, и Флитвика, и Слизнорта... этот план — совершенство. Ну или почти совершенство.

— Это уже было, — серьезно сказал Гарри. — И они думали, что никто не пройдет. Но ведь прошли.

— Кто прошел? О чем ты?

— Мы прошли, Гермиона! — громко сказал Гарри, и Альбус услышал, как тетка на него зашикала.

— Тише ты, — сказала она. — Во всем доме люди спят.

«Ага, — подумал Альбус. — Если хотите, чтобы люди спали, уберите Джеймса и Хьюго подальше».

— Неужели тебе это не напоминает то, как в Хогвартсе прятали философский камень? — спросил Гарри, и Альбус неосознанно прижался ухом к дверце. Он не знал, о каком камне говорит его отец, но одно его название уже обещало интересную историю.

— Лучшие волшебники своего времени выставили вокруг него всевозможные ловушки, — продолжал отец. — А прошли мы. Первогодки.

Альбус замер, еще крепче вжимаясь в дверь. Отец много рассказывал ему о Хогвартсе, но совсем не рассказывал о таких невероятных приключениях вроде победы в Турнире Трех Волшебников и нападениях на Замок, о которых Альбус узнал уже в школе от других учеников, которые, казалось, знали о жизни его отца даже больше, чем сам Альбус.

— Но ведь сейчас за дело взялись мы. Те самые первогодки, — ответила Гермиона, и, как показалось Альбусу, она улыбалась.

— Как бы там ни было, выбор у нас не велик, — спустя какое-то время, сказала Гермиона. — Его нужно упрятать, и понадежнее. А надежнее места, чем Хогвартс, я пока придумать не могу. Мы только о нем узнали, а за ним уже идет охота. Не представляю, как они о нем прознали, Гарри, но он им нужен.

— И ты уверена, что Драко Малфой в этом не замешан, — сказал Гарри.

— Да, — ответила Гермиона.

— Но почему? Откуда такая уверенность?

— Я видела его сына, — сказала Гермиона.

— Я тоже его видел, — сказал Гарри. — Но при чем здесь Скорпиус?

— Я не просто его видела, Гарри. Я говорила с ним.

— И этого разговора достаточно, чтобы вычеркнуть Малфоя из «черного» списка?

— Ничто так хорошо не характеризует человека, как его ребенок, — сказала Гермиона.

— Извини меня конечно, — с какой-то осторожностью в голосе сказал Гарри, — но это ведь твоя дочь выпила Оборотное зелье и в облике моего сына проникла на матч по квиддичу?

Гермиона фыркнула. Альбус помнил ту кричалку, что получила Роза после матча. Выслушивая ее, он сам чуть было не забился в слезах, что уж говорить о Розе. И потому это фырканье его особенно удивило. Он понял: на самом деле его тетка не была зла из-за этого проступка. Мерлиновы кальсоны, она гордилась!

— А я организовала движение против школьной системы на пятом курсе, — безразличным тоном сказала Гермиона.

— Против движения Амбридж, — поправил ее Гарри.

— Да какая разница? — воскликнула Гермиона. — Я была против установленных порядков и приняла меры. То же сделала и Роза. И ведь она одержала победу.

— И победу признали... — протянул Гарри.

— Что тебя беспокоит? — помолчав, спросила Гермиона.

— То, как они похожи на нас, — тихо ответил Гарри. — И полгода не проучились, а уже ввязались в скандал, прогремевший на всю школу.

— Кровь, — со значением ответила Гермиона. И после долгой паузы добавила. — Не думаю, что нам стоит за них переживать. Роза отчаянная. Альбус ее сдерживает. Но все это пока что не выбивается за рамки школьной жизни.

— Пока что, — сказал Гарри.

— Нет, — перебила его Гермиона. — Они не могут ввязаться во что-то опасное. В это дело они не ввяжутся.

— Потому что они — не мы? — спросил Гарри.

Гермиона не ответила.

— Так что со Скорпиусом? Что ты о нем думаешь? — снова заговорил Гарри.

— Ну, из того, что мне говорила Роза, могу сказать, что он необычайно талантлив. И он учится на Гриффиндоре, что, как по мне, о многом говорит. А из рассказов Розы я сделала вывод, что, как бы он не тянулся быть лучшим в учебе, на первом месте у него дружба. Он вытягивает наших детей, как когда-то вас тянула я. Роза не раз в письмах говорила о том, что они занимаются до полуночи, и Скорпиус не пускает их спать, пока они не закончат домашние задания, но не дает им списывать. Невилл мне как-то писал, что он напоминает ему меня на первых курсах, — она усмехнулась. — Такой же всезнайка. Но... Как писал Невилл, и что увидела я, поговорив с ним... — Гермиона как-то странно хмыкнула и продолжила. — Он скромен. При всем его потенциале он очень скромен! И хорошо воспитан, — сказала она. — И просто возмутительно красив.

Альбусу казалось, что он уже слился с дверцей, став с ней одним целым. Он сам не заметил, что улыбается во все лицо. Его тетя полюбила их друга. Она тоже увидела, может, и не полностью, но она увидела, что он особенный. Альбус и без того знал, что его решение подружиться со Скорпиусом было правильным, но сейчас, когда его, казалось, всегда строгая тетка одобрила его выбор, Альбусу стало легче. То, что он услышал об отце своего друга, когда они с Джеймсом и Розой подслушали разговор родителей, не давало ему покоя все эти дни. Но теперь он знал: его переживания напрасны.

— Он совсем не похож на Драко в годы учебы, Гарри, — продолжила Гермиона. — Он другой. Лучше. В разы лучше. И Драко в нем. Это он его так воспитал. Не был бы Скорпиус таким, если бы Малфой остался тем... — она замялась.

— Тем алчным до власти и травли грязнокровок гадом, — закончил за нее Гарри.

— В общем, да, — выдохнула Гермиона. — Я уверена, война показала ему, что важно, а что — нет. Останься он при прежних взглядах, он бы не воспитал такого сына. Мне этого достаточно, чтобы ему поверить.

— Но, если бы он поддерживал связь с Пожирателями... — заговорил Гарри.

— То — что? — спросила Гермиона.

— Нам бы это пригодилось.

— Не думаю, что он настолько на нашей стороне, — ухмыльнулась Гермиона.

— И он не Снегг. Он так не сможет. Его либо раскроют, либо он переметнется на их сторону, — раздался голос где-то вдалеке, и Альбус понял: в кухню вошел Рон.

В комнате повисла тишина. Альбус все так же прижимался ухом к двери, молясь только о том, чтобы его не раскрыли. Попасться сейчас, после всего, что он услышал... Ему очень хотелось спать, маленькая комнатка так и звала его свернуться калачиком и уснуть. Но Альбус боялся, что, поддавшись порыву, следующим, что он увидит, будут лица его родителей, обнаруживших его в своем укрытии по утру. А это грозило неприятностями. И он ждал, когда же родители отправятся по своим комнатам, чтобы он вернулся в свою. Спать под оглушительный храп Джеймса.

— Невилл уверен, что все получится, — сказал Рон.

— Я тоже так думаю, — ответила Гермиона.

— Так может, ты в таком случае пойдешь спать? — спросил Рон.

Альбус подумал, что еще никогда не любил своего дядю так, как в этот момент.

Дождавшись, пока за дверью все стихнет, и, на всякий случай, подождав еще несколько минут, Альбус выбрался из своего укрытия и, посмотрев по сторонам, подошел к столу. Его кружка все еще была на месте. Обрадовавшись тому, что родители не придали значения не пойми откуда взявшейся на чистом столе посуде, Альбус допил оставшуюся воду и на ватных ногах направился к лестнице. Хотелось спать. Альбус был уверен, что его сну теперь не помешает даже храп. И как ему ни хотелось теперь, подслушав разговор родителей, ворваться в комнату девочек и разбудить Розу, чтобы все ей рассказать, желание упасть лицом в подушку было сильнее.

Решив, что обсуждение услышанного вполне потерпит до утра, Альбус медленно зашагал по лестнице, аккуратно опуская ноги на каждую следующую ступень. И обругал себя, поняв, что не помнит, которая из них скрипит.

В спальне все еще стоял невероятный храп. Хьюго все так же сладко спал, свернувшись калачиком. Альбус еле удержал себя от того, чтобы не пихнуть ногой его кровать, и влез под одеяло.

Он все думал о том, что его тетя говорила об их с Розой друге, и от этого на душе становилось тепло. Альбус ни за что не поверит, что отец Скорпиуса может быть замешан в чем-то противозаконном. Гермиона была права: Скорпиус очень хороший, он не был бы таким, если бы его отец был плохим человеком. И из головы не шли слова о том, что в Замке уже все готово для того, чтобы упрятать там эту опасную штуковину. Он понял одно: прятать ее будут там, куда ученики не смогут добраться. Но что это за место? Быть может, Хогсмид? Но старшекурсникам туда ходить можно. Погрузившись в свои мысли, Альбус не заметил, как заснул.

— Ал, вставай, — шепотом сказала Роза.

Альбус приоткрыл один глаз и, увидев нависшее над ним лицо сестры, натянул одеяло по самый подбородок.

— Ну, поднимайся же! — громче сказала Роза.

— Роза, у нас же каникулы, — сквозь сон пробормотал он.

— Уже почти обед, — ответила Роза и сдернула с него одеяло, отчего Альбус тут же подтянул коленки к животу.

— Мы отправляемся через час, — не унималась Роза.

— К-куда отправляемся? — непонимающе спросил Альбус, приподнимаясь на подушке.

— По домам едем, — сказала Роза.

Альбус подпрыгнул на месте, заозиравшись по сторонам: братьев в комнате не было.

— Я вчера подслушал разговор родителей! — прошептал он, приблизив лицо к Розе.

— Когда? — удивилась она. — Мы же пошли спать одновременно.

— Я вставал ночью, — сказал Альбус. — Ходил на кухню попить воды, а туда пришла твоя мама с моим отцом.

— И они тебя не заметили? — изумилась Роза.

— Не заметили, — сказал Альбус, — я спрятался в какой-то комнатушке, что в конце кухни. Видела, там есть крохотная дверца? Я ее прежде не замечал.

— Да, я видела, — ответила Роза. — Это комната Кикимера, — самодовольно сказала она. — Я у мамы спросила про эту дверь в первый же день.

— Того самого Кикимера из Хогвартской кухни? Ну ничего себе, — присвистнул Альбус.

— Так что ты услышал? — спросила Роза.

— Они говорили о той штуке, про которую мы слышали тогда, после праздника. И о Скорпиусе.

— О Скорпиусе? — глаза Розы поползли на лоб.

— Да, — улыбнулся Альбус. — Твоя мама сказала, что он ей нравится.

Роза как-то странно улыбнулась и снова посмотрела на Альбуса:

— А что с той штукой? — спросила она.

Дверь распахнулась, и в комнату заглянул Рон.

— Просто чтобы ты знал, — сказал он, обращаясь к Альбусу. — Мы с твоим отцом поспорили. И если через пять минут он не увидит тебя за кухонным столом, набивающим рот яичницей, до конца каникул будешь работать у нас во «Вредилках», — Рон многозначительно выпучил глаза.

— Работать во «Вредилках»? — восторженно воскликнул Альбус, и Рон, недоверчиво сощурив глаза, сказал:

— Да, мыть туалеты.

И хитро улыбнувшись, он захлопнул за собой дверь.

— Не вышло, — понимающе улыбнулась Роза. — Так что насчет разговора? — спросила она, внимательно посмотрев на Альбуса.

— Роза, — серьезно сказал он, свесив ноги с кровати и потягиваясь. — Я не хочу мыть туалеты. Пойдем завтракать.

На кухне было полно народу. Мама Альбуса суетилась у плиты, бросая через плечо один за другим дымящиеся блинчики. Джеймс их ловил с завидным мастерством и отправлял по тарелкам. Отец сидел в изголовье стола, развернув перед собой газету, и то, что за газетой скрывается именно он, Альбус понял только по торчащим над бумагой черным волосам. Сверху слышались возбужденные голоса: Гермиона бегала по комнатам, собирая багаж всех членов семейств и наспех прибираясь в комнатах, а Рон ходил за ней, делая вид, что помогает, отчего ее голос становился только громче и раздражительнее. Лили и Хьюго сидели возле окна и играли в волшебную игру «пикси-докси-василиск». Споры о том, что появилось раньше: эта игра или магловская ее версия «камень-ножницы-бумага» не давали покоя ученым из соответствующего ведомства Министерства магии и по сей день.

Когда весь багаж был уложен, а дети накормлены, семьи Поттеров и Уизли направились к выходу под нескончаемые крики Вальбурги Блэк, в которых, впрочем, впервые за время их пребывания на площади Гриммо, 12, слышались нотки радости.

Оставшиеся дни зимних каникул, которые Альбус провел в своем доме, пролетели незаметно. Лили, лишившаяся компании Хьюго на занесенной снегом улице площади Гриммо, оккупировала все личное пространство Альбуса, каждый вечер провожая его спать до самой двери его спальни и встречая на ее пороге, только он вставал с постели. Джеймс был увлечен тренировками полетов, проводя все дни с отцом на заднем дворе. А мама вела ту обыденную жизнь, к которой привык Альбус, когда он еще не учился в Хогвартсе: днем она наводила порядок в их доме, проводила время с детьми, а по вечерам усаживалась за письменный стол, придумывая новый текст для спортивной колонки «Ежедневного пророка». Письма от Скорпиуса все не было.

В день отправления в Хогвартс Альбус проснулся прежде, чем кто-то пришел его будить. Он вышел из комнаты и спустился в гостиную. В гостиной было пусто. По телу Альбуса пробежал холодок: они про него забыли. Не может быть, чтобы они уехали без него! Альбус бросился к лестнице, но навстречу ему уже, быстро перебирая ногами по ступенькам, летел Джеймс.

— Мы проспали! — крикнул он брату. — Почему никто меня не разбудил?

— Меня тоже никто не разбудил, — сказал Альбус.

— Что вы шумите? — недовольно сказала Лили, высунув голову пролетом выше.

— Где родители? — снова крикнул Альбусу Джеймс.

— Не знаю, — ответил тот.

Они замерли, осматривая комнату. Никого не было.

— Ладно, — серьезно сказал Джеймс, — уехать на вокзал без нас двоих они не могли. Допустим, они бы могли забыть тебя. Ой!

Альбус пнул брата ногой.

Входная дверь распахнулась, заставив мальчиков вздрогнуть. На пороге стоял Хагрид.

— О, вы уже встали! — довольно сказал он, похлопывая бороду. — Ну, значится, готовы ехать.

— Где наши родители? — спросил Джеймс, с нескрываемым подозрением посмотрев на Хагрида.

— Ты повезешь нас в школу? — спросил Альбус.

— Та-ак... — протянул Хагрид. — Значится, вот как было указано. Мы с вами сейчас отправляемся на вокзал Кингс-Кросс. Лили, — он посмотрел наверх, откуда с него не спускала глаз встревоженная Лили, — к тебе с минуты на минуту приедет бабушка. Та, которая нашенская, значит. Уизли.

Хагрид неуверенно переступил порог под взглядами троих детей и снова посмотрел на Альбуса:

— Чемоданы ваши сложены, я надеюсь?

— Сложены, — машинально ответил Альбус.

— А где мама и папа? — подала голос Лили.

— Дела у них, — лаконично ответил Хагрид. — Заняты. Велели мне. Давайте, — он обратился к мальчикам, — хватайте свое добро и вперед. Не то на поезд опоздаем. А тогда что делать? «Фордика» ж уже нет. Да и то было бы паршивой идеей, отцы-то ваши это на своем опыте уже знают. Ну, что стоите как истуканы? Бегом за чемоданами!

Альбус сорвался с места, Джеймс поспешил за ним. Времени размышлять о том, почему в школу их провожает Хагрид, а не родители, не было. Альбус был уверен, они с братом думают об одном: только бы не опоздать на поезд.

Когда Альбус и Джеймс вышли из дома вслед за Хагридом и направились вдоль дороги, Альбус ужаснулся догадке, что им предстоит идти до ближайшего метро. Дом Поттеров находился в деревушке, в которой не было маглов, далеко за чертой города. И до ближайшей станции идти бы пришлось очень и очень долго. Но Хагрид остановился у дороги, под удивленными взглядами мальчиков извлек из складок своего плаща старый розовый зонтик и бросил его на землю. Альбус и Джеймс переглянулись. Но не успели они задать волнующий их обоих вопрос, как тишину улицы прорезал пронзительный рев тормозов, и перед братьями из ниоткуда возник высоченный автобус.

— Ха, быстро приехал! — довольно воскликнул Хагрид, глянув на ребят. — Давайте полезайте скорее, — он схватил их чемоданы и закинул в салон, где их тут же подобрал какой-то волшебник, унося прочь.

Удивленные такой дерзостью и волнующиеся за свой багаж мальчики запрыгнули в автобус. Хагрид вошел следом. С виду автобус был вполне обычный: вдоль окон стояли кресла, на некоторых из них сидели люди, как решил Альбус, волшебники. Это было ясно по их нетипичной для маглов одежде. В проходе невысокий худой человек, по-видимому, кондуктор, толкал их чемоданы, неустанно кряхтя и отдуваясь. Хагрид протолкнул братьев глубже в салон, и они тут же уселись в ближайших креслах, все так же с любопытством осматривая автобус. Дверь захлопнулась.

— Трогай, Эрн! — раздался крик за их спинами. Кричал кондуктор. И только слова сорвались с его губ, как автобус дернулся так, что Альбуса буквально вдавило в спинку его кресла. Он уже думал, что еще немного, и он точно провалится сквозь нее, но автобус подпрыгнул на повороте, и Альбус подлетел к самому потолку, не успев ухватиться за подлокотники.

— О-ох! — воскликнул Хагрид, повалившись на сидение напротив. — Держитесь крепче! Доедем с ветерком!

Альбус не мог сказать ни слова, он хватался за кресло, пытаясь усидеть на месте. Он в ужасе глянул на Джеймса. Лицо брата опасно позеленело.

— Добро пожаловать на борт автобуса «Ночной Рыцарь»! — раздался бодрый голос над ухом у Альбуса. Он отвернулся от брата и увидел, что в проходе, разделяющем их с Хагридом, стоит тот самый кондуктор. Стоит, ни за что не хватаясь. Альбус от удивления раскрыл рот, а кондуктор продолжал. — Это автобус для ведьм и волшебников, попавших в трудное положение. Я — Стэн Шанпайк...

— Мы не были в трудном положении, пока не попали в этот автобус, — слабым голосом прохрипел рядом с Альбусом Джеймс; его лицо приняло еще более зеленый оттенок, а побелевшие от напряжения пальцы вжимались в подлокотники кресла.

— Он доставит вас в любую точку мира, находящуюся не под водой! — словно не замечая Джеймса, продолжал Стэн.

— На! — крикнул ему Хагрид, протягивая руку.

Альбус увидел, как лесничий опустил в ладонь кондуктора несколько монет. Тот пересчитал полученные деньги и, довольно улыбнувшись, повернулся к детям:

— Желаете какие-нибудь горячие напитки? — спросил он с излишней, как показалось Альбусу, заинтересованностью. — Какао? Зеленый чай? Огневиски?

— Иди уже отсюда! — крикнул Хагрид. — Ничего им не надо.

Стэн фыркнул и зашагал по проходу, подпрыгивая в ритм бешеной езды автобуса.

— Не вздумайте заказывать горячие напитки, — обратился Хагрид к братьям. Он, как и мальчики, вжимался в спинку кресла. Его лицо тоже было подозрительно зеленым.

— Я просто хочу отсюда выйти, — простонал Джеймс.

Альбус посмотрел в окно, и его тело сковал ужас. Пейзажи по ту сторону стекла проносились с такой скоростью, какой Альбус не видел даже во время полетов на метле. И он был уверен: дело вовсе не в том, что он плохо летает. В один момент, когда автобус взял резкий поворот и неминуемо должен был врезаться в стоящий на его пути телефонный столб, Альбусу даже показалось, что столб отпрыгнул в сторону. Они летели по дорогам, обгоняя десятки машин, которые их, казалось, даже не замечали.

— Они нас не видят, — подтвердил мысли Альбуса Хагрид.

Его слова заглушил громкий хлопок, и, не отрывающий взгляд от окна Альбус, увидел, как зеленые лужайки вмиг сменились серыми домами и тротуарами. Альбус посмотрел на Хагрида, и тот кивнул.

— Трансгрессировали, — прохрипел он.

Автобус с пронзительным визгом колес об асфальт затормозил, и Альбус с Джеймсом повалились на пол. Хагриду удалось удержаться в кресле.

— Вокзал Кингс-Кросс! — бодро провозгласил Стэн Шанпайк.

Выходя из автобуса, Альбус бросил на кондуктора взгляд, полный ярости, на какую только он был способен. Но тот, провожая пассажиров и подавая им их чемоданы, лучезарно улыбался, как ни в чем не бывало.

— Приехали, — выдохнул Хагрид, когда автобус в одно мгновение исчез, будто его и не было.

Мальчики говорить не могли. Джеймс, зеленый как растения в теплицах Невилла, держал у рта руку, а Альбус стоял как вкопанный, боясь, что если пошевелится, то тут же упадет на землю.

Хагрид проводил братьев до входа вокзала и протянул им билеты:

— Как попасть на платформу, вы уже знаете, — сказал он, — а я пойду, — он сунул в руку Альбуса две бумажки и неровным шагом направился прочь, то и дело хватаясь за лицо.

— Вот это поездочка, — сказал Альбус, посмотрев на брата. — Пойдем?

Джеймс кивнул, и они вошли в здание вокзала, оказавшись на платформе, по обе стороны которой стояли поезда с бегающими от вагона к вагону маглами.

— Нужно найти девятую платформу, — сказал Альбус.

— Туда, — еле слышно сказал Джеймс и потянул Альбуса за собой.

Оглядевшись, чтобы не попасться на глаза маглам, мальчики проскользнули сквозь кирпичную стену между платформами 9 и 10 и оказались на набитой волшебниками в мантиях самых разных цветов платформе 9 ¾. Не увидев никого из друзей, Альбус тут же направился к поезду, но Джеймс отстал. Альбус оглянулся, разыскивая брата. Тот уже обнимался со своим другом Лиамом, и Альбус был готов поклясться, что Джеймс в шаге от того, чтобы разрыдаться у него на плече. Вздохнув, Альбус направился дальше, разглядывая лица учеников, надеясь увидеть среди них Скорпиуса или Розу. Друзей видно не было. Альбус забрался в поезд и, только найдя свободное купе, зашел в него, плотно закрыв дверь. Друзья наверняка будут его искать, и им понравится то, что он нашел для них троих купе. Дверь распахнулась, и Альбус гневно зашикал на какого-то забредшего к нему когтевранца, а уже когда тот убежал, хлопнув дверью, понял, как глупо он, должно быть, в этот момент выглядел.

Поезд тронулся, и Альбус развалился на диване, уставившись в окно, наблюдая за тем, как плавно сменяются пейзажи от кирпичных стен вокзала к зеленым лугам с пасущимися на них коровами. После поездки на «Ночном Рыцаре» это казалось истинным наслаждением.

Дверь снова распахнулась, и, сверкнув гривой рыжих волос, в купе ввалилась Роза.

— Вот ты где! — крикнула Роза, бросив свой чемодан на пол между диванами и плюхнувшись на мягкое сидение напротив Альбуса.

Альбус тут же повеселел, увидев сестру.

— А где Скорпиус? — спросил он, глянув на дверь. Он был уверен, что к этому времени друзья уже придут вместе.

— Вообще-то, — сказала Роза, — я думала, что он уже с тобой.

Альбус развел руками, как бы показывая, что кроме него в купе никого нет.

— Подождем, — решительно сказала Роза, откинувшись на спинку.

Альбус покосился на ее чемодан, валяющийся посреди прохода, но, встретив грозный взгляд сестры, решил ничего не говорить.

— Ты даже не представляешь, как я сюда попал, — сказал Альбус спустя какое-то время.

Роза поморщилась:

— Полагаю, сквозь стену между платформами девять и десять, — сказала она с сарказмом.

— Да я не о том, — сказал Альбус. — На вокзал. Нас привез Хагрид. Точнее, «Ночной Рыцарь».

— «Ночной Рыцарь»?! — воскликнула Роза. — Ты прокатился на «Ночном Рыцаре»?

— Ну да, — неуверенно сказал Альбус. — А что?

— Я всегда мечтала на нем поездить! — она с негодованием всплеснула руками.

— Поверь, — серьезно сказал Альбус, — то еще удовольствие...

Роза вдруг выпрямилась и серьезно посмотрела на брата:

— Твоих родителей тоже не было? — спросила она.

— И твоих? — переспросил Альбус.

— Нет! — ответила Роза. — Меня вместе с Виктуар привезли Билл и Флер.

— Это странно... — сказал Альбус задумчиво.

— Наверняка это связано с той штукой, — заключила Роза. — Что ты там говорил на площади Гриммо? Кстати, где Скорпиус? Ему пора бы уже нас найти.

Не сговариваясь, друзья похватали свои чемоданы и вышли в коридор. Они снова, как и в первое свое путешествие на «Хогвартс-экспрессе», шли по вагонам, заглядывая в каждое купе. Но теперь они искали не где бы расположиться. Теперь они искали своего друга. Которого нигде не было.

Обойдя все вагоны, они, отчаявшись, вошли в последнюю дверь, за которой оживленно беседовали Энн и Алисия. Увидев однокурсников, девочки заулыбались и пригласили их к себе. Решив, что найдут Скорпиуса в школе, Альбус и Роза без сил повалились на диван.

Поезд начал замедлять ход, и в окне мелькнула деревянная вывеска с надписью «Хогсмид».

Взяв чемоданы, первокурсники вышли из поезда, направляясь, теперь, к безлошадным каретам, что стояли в конце перрона. Альбус глядел по сторонам, все еще пытаясь высмотреть белесую макушку друга. Скорпиуса видно не было.

Никаких фестралов, которыми его пугал Джеймс, Альбус снова не увидел, когда они с Розой, Энн и Алисией спустились на тропинку, вдоль которой рядами стояли кареты, отъезжающие, только в них забирались ученики. Кареты все еще были безлошадными.

Усевшись на жестком сидении кареты, Альбус впервые за день понял, как же он устал. Когда друзья добрались до замка, и девочки поспешили в Большой зал, Альбус, решив, что после поездки в волшебном автобусе, не сможет есть еще как минимум пару дней, отправился в башню Гриффиндора. К его счастью, за время каникул пароль к портрету Полной Дамы не изменился, и Альбус беспрепятственно прошел в спальню, тут же переодевшись в пижаму и забравшись под одеяло. Но полог задвигать не стал. Он лежал в постели, ожидая, когда с ужина придут его однокурсники. Альбус думал, придет ли Скорпиус в тот же восторг, что и Роза, когда он расскажет ему, что добирался до вокзала Кингс-Кросс на «Ночном Рыцаре». Главное, чтобы Роза ему не рассказала об этом за ужином.

Альбус открыл глаза. Он и не заметил, как задремал. Комнату заполняло равномерное дыхание спящих учеников. Поначалу Альбус немного обиделся на друга, что тот его не разбудил, вернувшись с ужина. Ведь они не виделись все каникулы, и Скорпиус так и не ответил на его последнее письмо. Но решив, что это не повод обижаться и что у Скорпиуса наверняка найдется объяснение, которое Альбуса успокоит, он выбрался из постели, намереваясь разбудить друга. Они действительно не виделись все каникулы. Но только сейчас Альбус понял, как скучал по другу. Альбус на носочках подошел к кровати Скорпиуса, чтобы не разбудить остальных однокурсников.

Постель Скорпиуса была пуста.

Утром первого учебного дня Альбус в полудреме ползал по своей кровати, отбиваясь от настырно дергающейся подушки. Незадолго до рождественских каникул Роза заговорила ее, устав от постоянных опозданий брата. Альбус перекатывался с боку на бок, нырял под одеяло с головой, пытаясь уползти туда, где должны бы лежать ноги, но подушка, подпрыгивая, преследовала его по пятам. Совсем отчаявшись и с удивлением обнаружив, что он в принципе проснулся, Альбус гневно отбросил одеяло, отодвинул полог и уселся, свесив ноги с кровати. И тут же его взгляд упал на стоящую напротив пустую кровать.

«Ну, замечательно, — раздраженно подумал Альбус. — Мог бы и разбудить».

Небо за окном уже посветлело. Комната была пуста — все ученики уже убежали в Большой зал на завтрак.

Альбус лениво сполз с постели и поежился, когда холодок паркета лизнул его босые ступни. Чемодан стоял у кровати распахнутый. С вечера у Альбуса не было сил его разбирать. Он нырнул в ворох перемешанной между собой одежды в поисках мантии.

— Надо бы попросить Розу научить меня тому заклинанию моментального разглаживания... — задумчиво протянул он, вытягивая из чемодана комок черной ткани.

Он наспех оделся и почти бегом спустился по каменным ступеням башни. Когда он вошел в гостиную, он увидел только Розу. Она развалилась в кресле, перекинув обе ноги через подлокотник, но ее почти не было видно под ворохом пергаментов, накрывающих ее от самой шеи и до колен. Один из них она сжимала в руках, быстро бегая по нему глазами и что-то шепча себе под нос.

— Нам же ничего не задавали на каникулы, — неуверенно сказал Альбус, подходя к сестре. Но у него тут же неприятно засосало под ложечкой: что если он снова забыл про какое-то задание, а после завтрака урок Трансфигурации... МакГонагалл в первый же день лишит Гриффиндор очков из-за его рассеянности, однокурсники его возненавидят, а друзья отвернутся.

— Пусть и не задавали, — ответила Роза, и Альбус облегченно вздохнул. — Но ведь спрашивать будут наверняка. Сегодня МакГонагалл сразу после завтрака. Не хочу снова ударить в грязь лицом, — она вдруг запнулась, подняв глаза и смотря куда-то Альбусу за плечо. — А где Скорпиус? Ты его не разбудил?

Альбус замялся. Сам-то он рассчитывал узнать, где Скорпиус, у Розы.

— Его нет в спальне, — сказал Альбус. — Я думал, он с тобой.

— Ну, со мной его нет, как видишь, — Роза зашуршала пергаментом, сворачивая его в тонкую трубочку. — Он что же, ушел на завтрак, не подождав нас?

Роза начала ссыпать и заталкивать свитки в свою громадную школьную сумку, и Альбус отметил про себя, что в каждом ее движении чувствуется раздражение.

— Всегда же нас ждал! — Роза возмущенно топнула ногой, и Альбус прыснул. Но тут же собрался. Попасть под горячую руку сестры хотелось меньше всего.

— Нет, — замотал головой Альбус, — его и ночью не было. Я просыпался, когда с ужина уже все вернулись. Его не было.

Роза закинула сумку на плечо и внимательно посмотрела на брата.

— Как это — не было? — спросила она, подозрительно прищурившись.

— Вот так, — Альбус пожал плечами. — Он не вернулся с ужина.

— Но его не было на ужине! — воскликнула Роза. — Я-то решила, что он, как и ты, сразу отправился в башню.

В гостиной воцарилась тишина, нарушаемая только потрескиванием поленьев в камине и щебетанием Полной Дамы по ту сторону портрета.

— Он что, не приехал в школу? — наконец спросила Роза.

— Я не знаю, — шепотом ответил Альбус. Он понял, что напуган. Как кто-то мог не вернуться в школу? Уж тем более Скорпиус, который школу так любил. Неужели с ним что-то случилось?

— Я думал, что ты в курсе, — снова заговорил Альбус. — Тебе ведь он писал чаще, чем мне, — он тут же осекся. Тон вышел более обиженным, чем он рассчитывал.

— Он не писал уже несколько дней, — со вздохом ответила Роза.

— Почему вы еще здесь? — раздался строгий голос со стороны лестницы спален мальчиков, и друзья подпрыгнули от неожиданности. В гостиную спустился их староста Энтони МакМиллан. — Хотите остаться без завтрака? — спросил Энтони, переводя взгляд с Альбуса на Розу.

Альбус уже собрался бегом направиться к портрету Полной Дамы, как вдруг его осенило.

— Ты знаешь, где Скорпиус? — спросил он Энтони.

Энтони — староста. Он все должен знать.

— Скорпиус? — переспросил МакМиллан. — Что значит — где? На завтраке, наверное. Как и все, в отличие от вас, — он с укором посмотрел на ребят.

— Нет, — запротестовала Роза. — Альбус говорит, что его не было в комнате ночью, когда все вернулись с ужина. А я не видела его на ужине.

Энтони нахмурился, задумавшись.

— Скорпиус Малфой, — протянул он, будто припоминая, о ком идет речь. — Нет, я не знаю. Мне о нем ничего не сообщали.

Альбус и Роза переглянулись в растерянности.

— Он не вернулся в школу после каникул, — сказал Альбус, уже полностью уверенный в том, что друга в школе нет.

— Вы ведь трое везде вместе ходите, — сказал Энтони. — И вы не знаете, где он?

— Думаешь, мы бы спрашивали, если бы знали? — гневно глянула на него Роза.

— Так, ладно, — вздохнул Энтони. — Отставить панику. Я узнаю у МакГонагалл после завтрака. Хорошо?

Альбус кивнул и хотел ответить, но Роза его перебила:

— У нас урок у МакГонагалл после завтрака, — недовольно сказала она. — Мы сами узнаем.

Она поправила сумку на плече и, развернувшись на каблуках, зашагала к портрету. Альбус еще раз глянул на Энтони, Энтони пожал плечами, и Альбус поспешил за Розой.

— Что-то случилось, — серьезно сказал Альбус, когда они выбрались из скрывающего путь к их башне гобелена. Энтони отстал, и они с Розой остались наедине.

— Что такого могло случиться, чтобы он не вернулся в школу? — спросила Роза. Альбус видел, что его сестра волнуется. И вдруг показалось, что даже больше, чем он сам.

Они пробежали мимо портретов волшебников, приветствующих их после каникул, и ступили на лестницу, которая тут же по воздуху понесла их к нижней площадке.

— Он бы написал, если бы что-то случилось, — сказала Роза, когда они шли по коридору первого этажа, где тишина замка уже растворялась в шуме, раздающемся из-за высоких дверей Большого зала.

— Ты уверена, что он ни о чем таком тебе не писал? — с надеждой спросил Альбус. — Может, он говорил, что задержится дома и приедет в школу чуть позже?

— Нет, Ал, — твердо сказала Роза. — Ничего такого он не говорил. Меня беспокоит то, что он не писал несколько дней. Все каникулы я получала от него в день по письму, и вдруг — ничего.

Альбус насупился. Ему друг писал не так часто, и, к своему стыду, он понял, что обижен на Розу. Он знал, что сам отвечал Скорпиусу не сию минуту, бывало, затягивая с ответом на два дня, но он получил от Скорпиуса за все каникулы только три письма.

— А что это вы так одиноко бредете вдвоем? Где ваша белобрысая компания? — крикнул кто-то из-за стола, когда Роза и Альбус шли по Большому залу в поисках свободного места.

— Джеймс, не лезь, — злобно бросила Роза и зашагала еще быстрее.

С дальнего конца стола, широко улыбаясь, им замахала черноволосая девочка, жестами показывая, что приберегла для них место.

— А где Скорпиус? — спросила Энн, когда друзья влезли на скамейку рядом с ней.

— Его нет, — только и сказал Альбус, неохотно накладывая в тарелку перед собой горячую овсянку.

— То есть как? — снова спросила Энн и повернулась к Розе.

Альбус оглядел Большой зал. Вроде бы все ученики были на своих местах, преподаватели сидели за своим столом. Некоторые из них были заняты поглощением всяких разных вкусностей, кто-то переговаривался, посмеиваясь. Все было как обычно. Почему Скорпиуса нет в школе, а они все ведут себя как обычно?!

— Похоже, он не вернулся в школу после каникул, — услышал он рядом с собой голос Розы. Она сидела, невидящим взглядом осматривая блюда с едой, ее тарелка все еще оставалась пустой.

— Скорпиус не вернулся в школу? — изумилась Энн.

Но она тут же отвлеклась, задрав голову к потолку: в Большой зал одна за другой влетали совы, роняя перед студентами письма и посылки. Крупная сипуха опустилась рядом с блюдом с тостами, чуть не задев его, и протянула лапку с привязанным к ней мешочком Энн.

Энн, пошарив в карманах, опустила в мешочек пять кнатов, и сова улетела, оставив на столе свежий выпуск «Ежедневного пророка». Энн тут же развернула перед собой газету, бегло просматривая страницы.

— Ну да, — проворчала она, — очередная буря в стакане.

— Ты о чем? — спросил Альбус.

Он ковырял вилкой в каше, оглядывая стол факультета в надежде, что вдруг увидит белесую макушку друга. Роза все так же сидела перед пустой тарелкой, казалось, не замечая ничего вокруг.

— Да то, что они пишут, — ответила Энн. — Ах, ты же не выписываешь «Пророк»!

— Отец говорит, что это бесполезная газетенка, — машинально ответил Альбус. — Он предпочитает «Придиру».

— «Придиру»? — Энн поперхнулась тыквенным соком, забрызгав газету. Изображенные на первой полосе волшебники тут же поморщились, обтираясь.

— Он говорит, что там больше правды, чем в «Пророке», — сказал Альбус. — Я не знаю, я не читаю газет. По-моему, в них ничего полезного.

— Ну, как сказать... — проговорила Энн.

— А что там? — спросил Альбус, кивнув на «Пророк». — Что за буря в стакане?

— А, да незадолго до каникул они писали о неком магическом катаклизме, — ответила Энн. — Статья была под авторством Риты Скитер, так что я сразу усомнилась в ее достоверности. Эта особа любит раздувать скандал из ничего. Достаточно несколько месяцев почитать «Пророк», чтобы это понять, — со значением сказала она.

— Что за катаклизм? — спросила Роза.

Она отодвинула от себя пустую тарелку и теперь смотрела на однокурсницу. Альбус, подняв брови, уставился на сестру. Впервые на его памяти разговоры ту интересовали больше еды. Роза только цыкнула и снова повернулась к Энн.

— Незадолго до каникул они писали, — продолжала Энн, не заметив их немого диалога, — что в Нзерекоре был зафиксирован сильный всплеск магической энергии. Скитер в своем стиле описывала это как нечто невероятное, грозящее всему волшебному миру «крупными проблемами», — она в воздухе изобразила пальцами кавычки. — А следующая ее статья была уже о разводе Виктора Крама. А в следующей она пыталась раскрыть махинации на черном рынке. Никакой последовательности.

— О разводе Виктора Крама? — воодушевленно спросила Роза, отчего Альбус невольно поморщился.

Когда они были на Чемпионате мира по квиддичу, где играл Виктор Крам, Роза отдала все свои деньги за его статуэтку, посмотрев матч с его участием. Впрочем, спустя какое-то время, статуэтка таинственным образом исчезла, оставив на своем месте мешочек с десятью галлеонами, каких денег у Розы прежде не бывало.

Но после того матча Альбус видел сестру такой впервые. По возвращении домой Роза до ночи пропадала на заднем дворе, выписывая всевозможные пируэты. Она не давала своему отцу и его, Альбуса, родителям даже поесть, пока они не поиграют с ней в квиддич, и неподдельно обижалась, если видела, что те ей поддаются. Альбус помнил дни, когда родители, продрогшие, возвращались на кухню и набрасывались на горячий суп, приготовленный Гермионой. И с какой неохотой после, впервые в его жизни, они говорили, что на выходные их семья снова едет в «Гнездо». Дом Уизли находился на утесе, под которым всегда бушевали волны, и, если посмотреть на него издалека, он вправду напоминал гнездо. Дом был низким, всего на два этажа, но очень широким, а венчала его просторная крыша с раскинувшейся на ней беседкой.

Розе всегда нравился квиддич, но Альбус был уверен, что одержимой этим спортом его сестра стала после того чемпионата, где блистал Виктор Крам. И стоило Гарри и Джинни Поттерам появиться во дворике «Гнезда» — их уже поджидали Роза и Рон с метлами в руках. И если родители Альбуса не скрывали вынужденного смирения перед своей участью, то отец Розы, напротив, отдавался тренировкам дочери целиком. Альбус хорошо знал своего дядю. И было что-то в его поведении, что не давало Альбусу покоя. Слишком уж много в нем было энтузиазма. И если бы Альбус не знал, как Рон Уизли любит квиддич, Альбус бы наверняка решил, что того гложет чувство вины. И, возможно, подумав об этом, он бы задался вопросом: куда девалась статуэтка Виктора Крама?

— Он слишком стар для тебя, — холодно сказал Альбус и вновь посмотрел на Энн. — А что там с этим всплеском?

— Да ничего, — ответила Энн, пожав плечами. — Странно, что они вообще вернулись к этой теме. Пишут, уже не Рита, что это было вызвано каким-то ритуалом несколькими из местных шаманов. Переусердствовали с заклинаниями, — деловито сказала она и отложила газету.

— И это все?

Энн кивнула.

— Почему ты ее выписываешь? — растерянно спросил Альбус.

— Потому что волшебники читают «Пророк», — усмехнувшись, сказала подошедшая Алисия. — Что у вас сейчас? — спросила она.

Альбус обернулся, поприветствовав однокурсницу, и краем глаза заметил в другом конце зала лица нескольких слизеринцев, в числе которых был Эван Элмерз. Они с нескрываемым неодобрением смотрели на Алисию.

— Твои друзья не очень-то рады тому, что ты здесь, — сказал Альбус Алисии.

Она фыркнула и обернулась, помахав рукой однокурсникам. Те сразу отвернулись, уставившись в свои тарелки.

— Ну и Мерлин с ними, — сказала она, снова поворачиваясь к друзьям. — Будто я не слышу, как они перемывают мне косточки у меня за спиной. Главное, что при мне они по струнке ходят.

— Надолго ли?.. — будто в пустоту спросила Роза. — Послушай! — она вдруг оживилась, воззрившись на однокурсницу. — Ты ведь принадлежишь к очень древней семье, так?

— Ну, так, — хмуро отозвалась Алисия. — И что?

— Я слышала, что древние семьи волшебников тесно общаются.

Алисия рассмеялась так, что все гриффиндорцы, сидящие достаточно близко, повернули головы к друзьям.

— Я поняла, к чему ты клонишь, — все еще подрагивая от смеха, сказала Алисия. — Скорпиус не вернулся, — понимающе договорила она.

— Так ты знаешь об этом? — напряглась Роза.

— Нет, просто я не слепая, — ответила Алисия. — Уизли — один из самых древних родов, — сказала она. — Ну? Со многими чистокровными семьями вы поддерживаете связь?

— Уизли — осквернители крови! — подбежав к Алисии, со смехом крикнул ей в ухо Джеймс. — Вы дружите со слизеринкой, серьезно? — он обернулся к брату, скорчив презрительную гримасу и, не сбавляя темпа, вместе с Лиамом зашагал к выходу.

— Которая во многом лучше тебя, — крикнула ему вдогонку Роза и обернулась к Алисии. После слов Джеймса та как будто сжалась в размерах, и теперь стояла, неловко бегая глазами по сторонам.

— Не обращай на него внимания, — сказала Роза.

— Он глупый, — поддержал Альбус.

— В общем, я о том и говорила, — помолчав, продолжила Алисия. Но теперь она говорила тише. — Не стоит равнять всех под одно.

— Прости, — потупившись, сказала Роза. — Я просто подумала...

— Что я могу знать, где он, — продолжила Алисия.

Она жестом указала Энн подвинуться и втиснулась между учениками, сев на скамейку.

— Я не знаю, — сказала она, посмотрев на Альбуса. — Я еще вчера заметила, что вас двоих нет на ужине. Я-то решила, что вы сразу пошли спать.

— Я и пошел, — сказал Альбус.

— А сегодня увидела, что вас только двое, — продолжала Алисия. — Мои родители не общаются с Малфоями, — сказала она, виновато посмотрев на друзей. — Мне неоткуда узнать.

— Я думала, у вас такая семья, — не подумав, брякнула Роза, но Алисия пропустила ее слова мимо ушей.

Альбус перевел взгляд с Розы на Алисию, но не решился открыть рта.

— Вы что, совсем не общаетесь с другими чистокровными семьями? — спросила Энн, выручив Альбуса.

— Общаемся, конечно, — сказала Алисия. — Но не с Малфоями.

— Почему не с Малфоями? — насторожилась Роза.

— Мама говорит, от них могут быть неприятности, — сказала Алисия.

Альбусу показалось, что Роза хотела что-то спросить, но она придвинула к себе тарелку и плюхнула в нее овсянку так, что брызги разлетелись, испачкав всех вокруг.

— Ваш факультет через пару дней играет с Пуффендуем? — спросил Альбус Алисию, но сам не сводил глаз с Розы. Она сидела и молча ковыряла вилкой овсянку, так ни разу и не поднеся вилку ко рту.

— Ага, — сказала Алисия. — Надеюсь, мы победим. Когтевранцам они продули перед каникулами... а мы продули вам, — Алисия с ухмылкой покосилась на Розу. — Мы просто обязаны выиграть этот матч.

— Продуете и его — кубка вам не видать, — сказала Роза. — Пойдемте на уроки.

— Нельзя опаздывать к МакГонагалл, — подхватила Энн, поднимаясь с места. — А у вас сейчас что? — спросила она Алисию.

— Травология с Пуффендуем. Я читала учебники перед отправлением в школу, — говорила Алисия, когда они вчетвером направлялись к выходу из Большого зала. — И кто бы мне сказал тогда, что Травология станет одним из моих любимых предметов — ни за что бы не поверила! — она рассмеялась.

— Профессор Долгопупс знает свое дело, — закивала Энн.

— Да! — воскликнула Алисия, поворачиваясь к подруге. — Мне интереснее, чем у него, разве что у Эинара. Ну, и у МакГонагалл тоже интересно... Вот только у нее я даже дышать порой боюсь.

Все рассмеялись, и, помахав друзьям на прощание, Алисия направилась к теплицам, а Роза, Альбус и Энн зашагали по внутреннему дворику, плотнее кутаясь в шарфы, к противоположному крылу, где находился класс Трансфигурации.

— Уизли!

Друзья обернулись. К ним бежал Стивен Олдридж.

— Привет, — сказал он, остановившись напротив них и переводя дух, посмотрел на Розу. — Есть разговор.

— Я вас догоню, — сказала Роза друзьям.

Поняв, что им в этом разговоре не рады, Альбус неохотно зашагал прочь, потянув за собой Энн.

— Что это там у них? — спросила Энн, то и дело поглядывая через плечо на Розу и Стивена.

— Не знаю, — буркнул Альбус. — Какая разница?

Альбус переставлял ноги в глубоких сугробах и сам не понимал, отчего он так обижен на сестру. Он уже привык за месяцы учебы, что, кто бы не подошел к ним троим, обращаются всегда именно к Розе. Даже Пивз переставал швырять в детей попавшими под руку предметами, если рядом оказывалась Роза, и тут же подлетал узнать, как у нее дела и не нужно ли ему, Пивзу, надрать кому-нибудь от ее имени причинное место. В пользу Розы, она всегда с надиранием причинных мест справлялась сама.

В кабинете МакГонагалл как обычно стоял легкий полумрак, а сама профессор восседала за своим столом, ожидая, пока все ученики рассядутся за партами.

Альбус сел за ближайшую свободную парту в конце класса, а Энн, зная, что он ждет Розу, прошла дальше и подсела к их сокурснице Джослин Янг.

— Тут свободно? — раздался голос над ухом у Альбуса. Он обернулся и увидел мальчика из Когтеврана, с которым они ехали в одном купе на каникулы.

— Извини, — сказал Альбус, — я жду Розу, она вот-вот придет.

Коннор Гэлбрейд понимающе кивнул и задрал подбородок, выглядывая свободные места. Спустя какое-то время он подсел к Дэвину Саймону со своего факультета.

— С возвращением, ученики! — заговорила МакГонагалл, когда все расселись. Она поднялась из-за стола и вышла в центр класса, сплетя перед собой руки.

Альбус невольно глянул на дверь. Розы все еще не было.

— Надеюсь, вы хорошо отдохнули за время каникул и готовы с новыми силами браться за учебу, — с легкой улыбкой продолжила профессор.

Альбус на секунду застыл на ней взглядом. Он вспомнил, как его тетя говорила, что МакГонагалл помогает укрыть «то самое что-то» в Хогвартсе. И если бы Альбус об этом не знал, он бы точно ни за что не догадался!

МакГонагалл ходила между рядами, пробегая глазами по лицам учеников:

— Мы сегодня с вами начнем изучать новую трансфигурацию. Это уже не спички, и будет сложнее, — она остановила взгляд на Альбусе и, подняв брови, выразительно посмотрела на свободное место рядом с ним. Альбус робко поежился, чувствуя, как начинают гореть его щеки. Он вспомнил недавние слова Алисии и вдруг понял, что ему тоже сложно дышать.

Он неловко посмотрел на МакГонагалл, но не успела та задать вопрос, как дверь с грохотом распахнулась, и в класс влетела запыхавшаяся и совершенно неприлично улыбающаяся Роза.

— Профессор! Простите! — отдуваясь, выпалила она. — Я не уследила за временем...

Роза застыла в дверях, порываясь сделать шаг к партам, но, видно, не решалась.

— Думаю, мы начнем урок с того, — вздохнула МакГонагалл, — что я научу вас превращать людей в часы на примере мисс Уизли, — сказала она. Лицо Розы побледнело. — Проходите, — сказала МакГонагалл и, словно забыв о Розе, зашагала дальше по классу.

— Где ты была? — накинулся на сестру Альбус, говоря так тихо, чтобы никто больше не слышал.

— Сам знаешь, — буркнула Роза в ответ, вытаскивая из сумки учебники и конспекты и раскладывая их перед собой. — После урока, — твердо сказала она, и Альбус понял, что с этой минуты сестра его не слышит. Вся она обратилась к профессору, не упуская ни одного слова.

После каникул, когда Альбус вставал ближе к обеду, а все его свободное время проходило за играми, урок тянулся целую вечность. Без Скорпиуса пришлось совсем тяжко. Розе удалось ухватить пять очков для их факультета, и столько же, к удивлению всего факультета, заработал и Аарон Мансфилд. Но все лавры на этот раз достались когтевранцам. Альбус был уверен, что Коннор Гэлбрейд и Эвелин Бэйлор провели все свои каникулы, зубря учебники, потому что иначе их успех Альбусу объяснить было нечем. Или он не хотел объяснять это чем-то другим. Но эти двое существенно прибавили кристаллов в песочные часы своего факультета.

Когда домашние задания были записаны и весь класс вывалился на заснеженные просторы внутреннего дворика замка, Альбус задержался в дверях, жестом показывая Розе идти дальше.

— Я сам спрошу, — шепнул он сестре, и, дождавшись, пока последний ученик покинет класс, решительным, насколько он был способен, шагом, направился к МакГонагалл под ее удивленным взглядом.

— Профессор, — заговорил Альбус, остановившись у преподавательского стола, — вы случайно не знаете, почему Скорпиуса нет в школе?

МакГонагалл кивнула, но Альбуса насторожило выражение ее лица. Была в нем какая-то грусть, какой Альбус понять не мог.

— Вы волнуетесь за своего друга, Поттер, — сказала МакГонагалл, и то был не вопрос.

Альбус кивнул.

— Он не вернется в Хогвартс, — сказала она, но заметив, как изменилось лицо Альбуса после ее слов, торопливо продолжила. — В ближайшее время. Его отец уведомил меня, что мистер Малфой останется дома на какое-то время. Вам не стоит волноваться.

— А почему его оставили дома? — спросил Альбус.

МакГонагалл пожала плечами.

— Этого мне не сообщили, — сказала она. — Но меня уверили, что он вернется и нагонит всю программу. В этом я не сомневаюсь, — она улыбнулась.

— И вы правда не знаете, почему его не пустили в школу? — резко спросил Альбус и сразу потупился, почувствовав, что переходит черту.

— Мистер Поттер, — сказала МакГонагалл, — даже если бы я знала, я была бы не в праве вам об этом сообщать. Идите на урок.

Альбус, коротко кивнув, направился к выходу. Он уже опустил ладонь на дверную ручку, когда из-за спины его настиг голос профессора:

— Пишите ему, — сказала она. — Даже если он не ответит.

Альбус оглянулся в растерянности.

— Да. Хорошо, профессор, — сказал он и вышел из класса.

— Ну что? — бросилась к нему Роза, только он вышел во двор.

— Почему ты опоздала? — спросил Альбус, хмуря брови.

— Что со Скорпиусом? — не унималась Роза.

— Я не знаю! — ответил Альбус. — МакГонагалл, думаю, тоже. Но она сказала... — он замялся, пытаясь понять, что же он почувствовал в тех ее последних словах.

— Что?

— Она сказала писать ему. Даже если он не ответит, — сказал Альбус.

— Что-то случилось, — уверенно сказала Роза.

— Напишем ему письма сегодня, — сказал Альбус. — После уроков. А вечером отнесем в совятню и отправим.

Роза закивала и, сильнее затянув шарф и ежась от холода, направилась к главным дверям замка.

— Так почему ты опоздала на Трансфигурацию? — спросил Альбус, нагоняя ее.

— О, это невероятно! — воскликнула Роза, словно позабыв обо всем, столько восторга было в ее голосе. — Стивен сказал, что хочет, чтобы я тренировалась со сборной факультета.

— Что? — не поверил своим ушам Альбус. — Ты не можешь тренироваться! Ты не в сборной! И первокурсникам даже нельзя иметь свои метлы. И учителя этого не допустят.

— В том и дело, — сказала Роза. — Стив говорит, что он уже обсудил это с МакГонагалл. Она не против, чтобы я тренировалась, если это будет не в урон моей успеваемости. Свою метлу я и правда привезти в школу не могу, так что придется летать на школьной развалюхе. Но, может, после таких полетов, на своей метле я буду творить чудеса? — она задорно улыбнулась брату.

— Но ведь ты не в сборной, — снова сказал Альбус.

— Да, — покачав головой, отозвалась Роза. — Но Ориан Пасс, она загонщица нашей команды...

— Я знаю, — перебил Альбус.

— Так вот. Ориан Пасс сейчас на седьмом курсе, — сказала Роза, многозначительно посмотрев на брата. — А, значит, следующий учебный год начнется с отборочных на место нового загонщика. И после той игры Стив не хочет видеть в команде никого другого.

— Но ты же отыграла ловцом, — сказал Альбус.

— Ну да, — ответила Роза. — Но мне это не очень понравилось. Мне кажется, быть загонщиком — куда интереснее.

— Ну и ну... — протянул Альбус.

— Что?

— Ты нарушила все школьные правила, а МакГонагалл уже сейчас одобрила тебя в команду, — сказал он.

— Обалдеть, да? — просияла Роза.

— Только вот что... — продолжила она, помолчав. — Тренировка сегодня вечером. Мы напишем письма Скорпиусу! — тут же сказала она. — Только я не смогу пойти в совятню, мне нужно быть на поле.

— Ладно, — сказал Альбус, — я сам их отнесу.

День тянулся все так же долго. На последнем уроке у профессора Бинса Альбус не уснул только потому, что на полях своего конспекта весь урок делал наброски для письма Скорпиусу. Но он не волновался, что попадется, потому что, как все знали, профессор не замечал ничего, что происходит в классе. Даже когда Закари Бутман, мальчик с Пуффендуя, начал покрываться красными пятнами, профессор Бинс этого не заметил. И только когда напуганная происходящим Зои Милтон выбежала из-за парты, чтобы привлечь внимание профессора, тот кивнул другим ученикам, чтобы они отвели Закари в больничное крыло. Альбус тоже не на шутку перепугался, но Роза шепнула ему: «Забастовочные завтраки», и он с понимающим видом ответил «О-о-о» и продолжил делать пометки на полях.

— Что ты пишешь? — спросил Альбус, вытягивая шею, чтобы заглянуть в пергамент Розы.

— Не твое дело, — отмахнулась она, заерзав на ковре так, чтобы закрыть спиной свое письмо.

Учебный день был закончен, на завтра в расписании стояли другие уроки, и пока можно было не волноваться о домашних заданиях. Альбус представил, что было бы, если с ними сегодня был Скорпиус. Наверняка, он не отстал бы от них, пока они не напишут все конспекты, ведь «завтра заданий прибавится!».

Альбус поставил точку в своем письме, еще раз пробежав глазами по конспекту Истории магии, проверяя, ничего ли он не упустил. Аккуратным почерком внизу пергамента он вывел «Возвращайся скорее. Альбус», и зашуршал пергаментом, сворачивая его в трубочку.

— У меня все готово, — сказала Роза.

— У меня тоже, — ответил Альбус.

Она протянула ему свой свиток и поднялась с кресла.

— Пойдем?

Альбус кивнул.

Они вместе вышли из гостиной, миновали все секретные ходы и лестницы, пока не оказались на улице. Махнув брату на прощание, Роза побежала в сторону поля для квиддича, а Альбус неспешно зашагал к совятне.

Во всем Хогвартсе было белым бело. За каникулы снега выпало столько, что Альбус волновался, как бы не утонуть с головой в очередном сугробе. Он, крепко держась за перила, аккуратно поднялся по лестнице, боясь поскользнуться и съехать вниз. И только когда он ступил на площадку у входа в башню, выдохнул, глянув через плечо на скользкие ступеньки, которые ему удалось одолеть. Самодовольно сам себе улыбнувшись, Альбус вошел в совятню и подпрыгнул от неожиданности: на фоне дыры в стене, что служила здесь окном, стоял человек. Он не заметил вошедшего Альбуса и быстро распихивал что-то по карманам, еще не заплатив ожидающей его на жердочке сове.

— Что делаешь? — спросил Альбус, и Коннор, встрепенувшись, выронил несколько предметов из тех, что рассовывал по карманам.

— Ох, Ал, это ты, — облегченно выдохнул он. — Ничего, получаю почту.

Коннор резво опустился на корточки, подбирая что-то, что Альбус разглядеть не успел.

— Правда? — подозрительно спросил Альбус.

Альбус прошел в совятню, выискивая взглядом неясыть, кто-то сказал ему, что они летают быстрее прочих сов. И пока он привязывал к ее лапке два письма, Коннор стоял на том же месте, будто его поймали с поличным.

— Так что у тебя там? — спросил Альбус, выпустив сову в открытое небо.

— Да так, — дернул плечами Коннор. — Посылка по учебе.

Альбус в подозрении сузил глаза, но вопрос застыл на губах, когда со стороны окна послышался шум крыльев. Альбус обернулся, не понимая, почему его сова вернулась назад, но в помещение влетела другая сова, довольно крупная, но исхудавшая и местами лишенная перьев. Она опустилась на жердочку, чуть не упав с нее на пол.

— Ого! — воскликнул Альбус. — Повезло кому-то с совой.

— Это моя сова, — настороженно сказал Коннор.

— Так что, ты не возьмешь письмо? — спросил Альбус. Коннор стоял, не сводя взгляд с совы, но не шевелился.

— Я не жду писем, — тихо сказал тот.

— Наверное, оно от родителей, — предположил Альбус.

— Я не жду писем, — повторил Коннор.

— Оно не тебе, — раздался грубый голос из дверного проема.

В совятню вошел высокий молодой человек с черными, как смоль, глазами и такими же черными волосами, затянутыми в «хвост». Альбус уже видел его прежде, на матче по квиддичу, это был семикурсник Тайлер Скотт, загонщик сборной Слизерина.

— Прочь с дороги, — рявкнул он и, подойдя к сове, снял с ее лапки письмо.

— С чего мои родители пишут тебе? — спросил Коннор, задрав голову. Тайлер был намного выше него и выше любого из своих сокурсников. Здоровый, как гора, он презрительно глянул на Коннора и, поморщившись, сказал:

— Не твое дело.

Коннор сжал кулаки и сделал шаг навстречу старшекурснику, но Альбус схватил его за локоть.

— Что, малявки, хотите со мной потягаться? — рассмеялся здоровяк. — Идите в свои башни, вы же не хотите, чтобы вас поймали после отбоя, да еще и в синяках.

Еще раз глянув на мальчиков, он развернулся и направился к выходу, но тут же замер. В дверном проеме появилась скрюченная фигура с фонарем в руке.

— Никому не двигаться! — грозно прохрипел Филч. — Нарушаем школьные правила?

— Мы ничего не нарушаем, — торопливо сказал Коннор. — Еще пара часов до отбоя, нам можно здесь быть!

— А запрещенные артефакты получать не можно! — рявкнул Филч.

— Мы не получаем никаких запрещенных артефактов! — возмутился Альбус, но краем глаза заметил, как побелело лицо Коннора и как замер Тайлер.

— Сейчас же вывернуть карманы!

Филч дернулся, словно выплюнув слова, и фонарь в его руке заходил ходуном — завхоз был вне себя от восторга. Альбус видел, как тот уже предвкушает наказание.

— Вывернуть карманы! — снова крикнул он, но все мальчики замерли, будто статуи.

Филч сделал шаг, останавливаясь напротив Коннора, чьи руки были опущены в карманы и явно что-то сжимали.

— Сейчас же!

Коннор неохотно вытащил руку, раскрывая ладонь с темным перевязанным лентой свертком.

— Ага! — ликующе воскликнул Филч, выхватывая сверток и подняв его перед глазами. — Заказываем запрещенные штучки. Теперь остальные!

Коннор неохотно высыпал перед собой еще несколько свертков.

Филч с жеманной улыбкой повернулся к Альбусу.

— У меня ничего нет, — сказал Альбус, выворачивая карманы и потянув их за ткань так, чтобы было видно, что они пусты. Он мысленно поблагодарил судьбу за то, что успел отправить письма. Роза бы ему не простила, попади ее письмо в чужие руки, Альбус точно знал.

Филч недовольно поморщил нос и повернулся к Тайлеру Скотту:

— Теперь ты!

— У меня ничего! — ответил тот.

— Карманы! — рявкнул Филч, алчно уставившись на его руки.

Тайлер, передернув плечами, извлек содержимое карманов. Всем содержимым оказалось только полученное минуту назад письмо.

— Вот! — Филч выхватил письмо из его рук.

— Не имеешь права! — крикнул Тайлер, потянув руку за письмом, но Филч резво отпрыгнул назад, Альбус удивился этой резвости от всегда сгорбленного и шаркающего ногами Филча.

— Это моя почта! — повторил Тайлер.

— Так-так... Посмотрим... — пробормотал Филч, разворачивая свиток. — Тоже заказываешь запрещенные штучки.

Но лицо Филча переменилось. Ликующая улыбка сползла с лица, и он затряс перед собой письмо, вертя его и так и этак. Альбус тоже не сводил взгляд с письма. Лист пергамента был чист.

— Здесь ничего нет, — удивленно сказал Филч.

Тайлер самодовольно поднял брови и шагнул к завхозу, протянув руку за письмом.

— Но-но! — сказал Филч, отдернув руку.

— Это мое!

— Здесь явно какая-то черная магия... — проговорил Филч. — Пусть сначала ваш декан ознакомится с этим предметом.

Он сунул письмо в карман и, напоследок подозрительно глянув на Альбуса, зашагал к выходу.

— А вас двоих, — сказал он, уходя, — деканы уведомят о наказании.

— Но Альбус ничего не сделал! — возмутился Коннор.

Филч остановился, обернулся, посмотрев сначала на Коннора, а после перевел злобный взгляд на Альбуса.

— А этого я не знаю, — с противной улыбкой сказал он. — Может вы вместе заказывали эту штуку, — он похлопал по карману и снова направился к выходу.

— Жалкий сквиб, — буркнул себе под нос Тайлер.

Филч молниеносно обернулся, метнув на него гневный взгляд:

— Что ты сказал?! — прорычал он.

Тайлер молчал.

Филч исчез за дверью, спустя какое-то время Тайлер пошел следом, даже не взглянув на мальчиков. Альбус и Коннор остались в совятне вдвоем. Коннор виновато изучал свои ступни, а Альбус в недоумении переводил взгляд с него на дверь.

— Прости, — тихо сказал Коннор, все еще смотря себе в ноги.

— За что? — удивился Альбус.

— Тебя накажут по моей вине, — он посмотрел на Альбуса, и тот увидел, как сложно ему это далось.

— Ну, ты же сказал ему, что я не при чем, — пожал плечами Альбус. — Ладно уж, не впервой. Главное, я свои письма отправить успел. А если не хотим схлопотать еще одно наказание, лучше поторопиться в замок.

Они вышли из совятни на скользкие ступеньки и начали медленно спускаться. На последних ступеньках Альбус все же поскользнулся, так что на покрытой снегом земле он оказался первым, пусть и спускался, подпрыгивая и ойкая. Коннор нагнал его, хохоча, и подал руку, помогая подняться.

— Так что там было? — спросил Альбус, когда они вошли в главные двери замка.

— Где? — спросил Коннор.

— Где-где, — передразнил Альбус, он знал, что Коннор понял, о чем он говорит. — В тех свертках, что забрал Филч. Там что, действительно было что-то запрещенное?

Коннор промолчал, его плечи поникли, и Альбус открыл от изумления рот.

— Там правда было что-то запрещенное!

— Не смотри так, — отмахнулся Коннор. — Ничего такого там не было. Только пара штуковин из «Вредилок». Экзамены через пару месяцев, а я совсем не готов! Я не представляю, как это все успеть! — воскликнул он, оправдываясь.

Альбус нахмурился:

— Решил сжульничать на экзамене? — удивленно спросил он.

— Нет, что ты! — возмутился Коннор, глянув на Альбуса так, что тому сделалось даже немного стыдно.

— Это не жульничество, — сказал он. — Ладно, не совсем жульничество... Это такая штука, чтобы не спать. Говорят, с ней можно не спать неделями. Я думал, что так мне хватит времени подготовиться.

Альбус тяжело вздохнул.

— Вот оно что... — протянул он. — «Отчаянный кутеж на основе кофеина». Ты что, не читал побочные эффекты? Как ты вообще его купил? Это товар с ограничениями по возрасту.

— Там было сказано, что я не буду хотеть спать, мне этого было достаточно, — буркнул Коннор.

— Да, только заниматься ты бы тоже не смог, — со знанием дела сказал Альбус. — Его и продают только взрослым не просто так, — Альбус вдруг рассмеялся, представляя, что бы было, если бы Коннор воспользовался этим зельем. Он вспомнил, как дядя Джордж хвастался его маме этим новым изобретением. Гуляки его расхватывали на раз, Джордж только и успевал создавать новые экземпляры. — Ты бы ходил по Хогвартсу, — задыхаясь от смеха, выдавил из себя Альбус, — вприпрыжку, — он остановился, переводя дух и хватаясь за живот. — Постоянно бы пританцовывал и без остановки повторял что-нибудь вроде «туц-туц», — Альбус задергал плечами, изображая танец.

— Это зелье для гуляк, зависающих в магловских клубах — отдышавшись, сказал Альбус.

Коннор потупился, но через минуту они уже поднимались по лестнице, смеясь на всю школу.

— А этот слизеринец, — заговорил Альбус, когда они остановились в коридоре перед высоким гобеленом, где их пути должны были разойтись, — он твой родственник?

— Нет, — хмуро ответил Коннор.

— Так почему тогда твои родители написали ему письмо?

— Я не знаю, — ответил Коннор.

— Пустое письмо, — сказал Альбус.

— Я не знаю, — повторил Коннор.

— Ну ладно, — сказал Альбус, пожав плечами, — все равно он его не получил.

Он помахал Коннору на прощание и пролез в потайной ход. Но, несмотря на то, что Альбусу начинал нравиться Коннор, он чувствовал: тот ему солгал.

Драко Малфой сидел в глубоком кресле, откинувшись на спинку. Сквозь легкие шторы полуденное солнце просачивалось в комнату, окрашивая все вокруг в нежный голубой цвет. В противоположном углу комнаты стояла небольшая кровать резного дерева, заправленная голубым покрывалом. Но он ее будто не видел. Драко ничего не видел вокруг себя. Время от времени ему казалось, что и его самого здесь нет.

Он закрыл глаза, но комната никуда не исчезла. Напротив, он увидел ее ярче, чем минуту назад. Теперь он по-настоящему был в ней.

Все в комнате осталось таким же, как и минуту назад, за исключением кровати. Теперь на ее месте оказалась крохотная колыбель.

Из колыбельки то и дело раздавался звонкий детский смех. Драко знал, что так веселит его сына: мобиль, подвешенный над его люлькой. Подарок троюродной тетки отца, преподнесенный их семье еще до того, как Скорпиус появился на свет. Драко помнил, с каким торжествующим лицом тетушка вручала ему коробку с бантом. И помнил, какого труда ему стоило перебороть свое отвращение, когда он снял крышку.

К звеньям мобиля были привязаны крошечные головы эльфов-домовиков. Игрушечные, и от этого, наверное, еще более уродливые. Он не знал, как успел трансфигурировать игрушку прежде, чем к ним подошла Астория, но был уверен, что, увидь МакГонагалл, с какой скоростью он превратил сморщенные головешки в метлы, паровозики и снитчи, она бы точно накинула ему очков.

Тетка с ним больше не заговаривала, покуда не распрощалась. Но весь вечер хмуро косилась на Драко и все бубнила себе под нос. Он расслышал только обрывки вроде «без отца совсем размяк» и «она дурно на него влияет». Она — Астория, это Драко знал. В ближних кругах уже давно шли разговоры о «причудах» его жены, он же с удивлением для себя обнаружил, что для него это не имеет ровным счетом никакого значения. Даже его мать не высказывала, казалось бы, ожидаемых недовольств. Только как-то раз посоветовала Драко держать свои семейные трудности за закрытой дверью.

И сегодня все то, о чем обычно Драко не думал, никак не шло у него из головы. Он не отрывал взгляд от вертящегося над колыбелью мобиля, но вместо детского смеха слышал только как хрустит пергамент, который мнут его длинные пальцы.

На первом этаже хлопнула дверь. В любой другой день он бы с облегчением вздохнул: он не слишком любил оставаться наедине с сыном. Он знал, что в глубине души любит Скорпиуса. Но это чувство засело очень глубоко в недрах его сознания, и Драко не знал, как вытянуть его наружу. Он понимал любовь Астории к их сыну — порой он узнавал в ней свою мать и ее чувства к нему. Но когда он пытался что-то повторять за женой, это каждый раз выглядело скомканно и даже нелепо. И оставалась только холодность. Астория знала, что эта холодность лишь снаружи. Во всяком случае, ему хотелось в это верить.

И сегодня, когда дверь внизу хлопнула, оповещая его о возвращении жены, он испытал лишь беспокойство.

Драко сжал пальцами подлокотники, еще сильнее сминая под ними письмо, и поднялся. Скорпиус продолжал хохотать, протягивая пухлые бледные ручки к мобилю, и лепетал что-то, что понять могла только мать. Драко еще раз глянул на колыбель и вышел из комнаты.

Несколько ступеней скрипнули, когда он спускался вниз, на стенах свечи в светильниках по обе стороны зажигались перед ним с каждым его шагом. И, когда Драко сошел с лестницы, мрачный коридор за его спиной уже светился десятком крохотных огоньков.

Астория шла по просторной гостиной, что-то таща перед собой. По воздуху за ней медленно плыли две картонные кружки с крышками. Драко знал — в этих крышках есть маленькие дырочки. Из них поднимались тонкие струйки пара. Ноги Астории в узких джинсах казались совсем худыми и какими-то угловатыми. Волосы были распущены, скрывая такие же угловатые черты лица, и виднелся только кончик длинного острого носа. Рукава на водолазке были закатаны, и Драко увидел на предплечье синяк.

— Вот! — с ликующей улыбкой сказала Астория, указывая на непонятный предмет. Она поставила его к стене и отошла на шаг, чтобы лучше его рассмотреть. — Знаешь, что это?

Драко знал. Он уже видел пару таких. Когда-то давно. Много лет назад ему случилось побывать в центре Лондона, и он видел таких же металлических рогатых коней на колесах, как он тогда о них подумал.

— Это — влесопед! — гордо сказала Астория, не дожидаясь его ответа.

Драко молчал. Он посмотрел на жену, пытаясь скрыть легкий укор во взгляде.

— Зачем он тебе? — наконец спросил он.

— Но это же здорово! — сказала Астория, ее глаза блестели от восторга. Она закинула за голову руки и одним движением скрутила волосы в упругий узел на затылке. — Маглы ездят на таких. Это почти как летать на метле!

Драко подошел к ней, взял ее руку в свою и поднял выше, ближе к глазам.

— Ну, я пару раз упала, — сконфуженно сказала Астория, вытягивая руку из его крепких пальцев. Она потянула за рукав водолазки, опуская его до запястья, чтобы скрыть синяк. — Знаешь, если бы я упала, летая на метле, я бы свернула себе шею, — сказала она, многозначительно посмотрев на Драко.

— Так где ты его взяла? — спросил Драко. Он сунул руки в карманы брюк и чуть наклонился, с интересом разглядывая велосипед.

— На барахолке, — пожала плечами Астория и плюхнулась на стоящий поблизости стул.

Драко заметил, что она потирает колено, но, перехватив его взгляд, Астория тут же выпрямилась и закинула ногу на ногу, еле заметно скривив лицо.

— Знаешь, очень многие маглы ездят на влесопедах, — заговорила она. — Я сегодня шла по Лондону, и они были повсюду. И я все не понимала: как это они не падают!

— Теперь поняла? — с иронией в голосе спросил Драко.

— Нет, — хмуро отозвалась Астория. — Я дважды упала и решила прикатить его так. Попробую у нас на лужайке, — она глянула в окно. — По крайней мере, там не так больно падать, как на асфальте. И посмешищем выглядеть не буду.

— Над тобой кто-то смеялся? — в момент посуровев, спросил Драко.

— Ну, нет... Не то, чтобы... — Астория замялась. Она поднялась со стула, подошла к велосипеду и села перед ним на корточки. — Как же они это делают? — еле слышно прошептала она, проводя рукой по металлической дужке.

Драко вдруг почувствовал, как что-то колет ему левую ладонь, и вспомнил о письме. Он крепче сжал руку в кармане.

— Между прочим, — продолжала Астория, — несколько маглов тут же бросились мне на помощь. Видел бы ты, как они удивились, узнав, что я никогда не ездила на влесопеде!

— Вообще-то, — перебил ее Драко, — я почти уверен, что это произносится как «велосипед».

— Ве-ло-си-пед, — проговорила Астория, будто пытаясь распробовать слово на вкус. — Хм, — хмыкнула она задумчиво и вдруг нахмурилась. — С тобой все в порядке?

Она поднялась, подошла к Драко и обхватила его лицо руками, пытаясь заглянуть в глаза.

Драко отвернулся и дернул головой. Недавно уложенные волосы разлетелись прядями по высокому лбу.

— Что это? — спросил Драко и кивнул в сторону парящих в воздухе стаканов.

— А, это кофе, — ответила Астория как ни в чем не бывало.

Теперь она не заговорит с ним о своем беспокойстве, пока Драко сам не расскажет. Это он в ней ценил больше прочего.

— Я наткнулась на эту кофейню, когда шла на рынок за влесопедом... за велосипедом, — исправилась она. — И там та-а-ак па-а-ахло... — она мечтательно вдохнула. — Что ни говори, а кофе маглы варить умеют, — Астория улыбнулась и взмахнула волшебной палочкой, приманивая картонные стаканы.

— Что за кофейня? — пытаясь скрыть безразличие, спросил Драко.

— «Жареное зерно», — ответила Астория, подхватывая свой стакан и направляя второй ближе к Драко. Но ответ ему уже был не нужен. Что-то очень далекое и почти забытое шевельнулось под ребрами, как только до его носа долетел терпкий аромат. — Ты был там? — удивленно спросила Астория, рассматривая его лицо, и Драко понял, что улыбается.

— Когда-то очень давно, — ответил он.

— В магловской кофейне? — чуть не со смехом снова спросила она.

Драко дернул плечом и протянул руку к стакану.

— Я не испытываю твоего восторга перед маглами, если ты об этом, — сказал он холодно.

Кофе из «Жареного зерна» было первым, что он выпил, выйдя полностью оправданным из Министерства магии. Это случилось меньше, чем через год после окончания войны. Когда всем студентам его курса разрешили вернуться в школу, чтобы завершить учебу, Драко был вынужден таскаться на слушания. Не помогли даже богатства их семьи.

Драко отпил из стакана и довольно ухмыльнулся. Столько лет прошло. Вкус ничуть не изменился.

— А восторгаться есть чем, — сказала Астория. — Ты только подумай, какие невероятные вещи они изобретают. Да взять хотя бы этот влесопед! — она махнула рукой на велосипед.

Драко хохотнул, с улыбкой покачал головой и зашагал вглубь гостиной, где напротив высокого отделанного булыжником камина стоял широкий диван черной кожи.

— Знаешь, — снова заговорила Астория где-то у него за спиной. — Я ведь не прошу тебя их любить.

Драко развалился на диване и разжег поленья.

— Думаю, мне их немного жаль... — будто переборов что-то в себе, закончила она.

— Жаль? — удивленно спросил Драко и глянул через плечо на жену. Она стояла у него за спиной и с какой-то непонятной ему грустью смотрела как языки пламени лижут каменные стенки камина.

Астория перевела на него взгляд, о чем-то размышляя. Будто прикидывая, осудит он ее слова или нет.

— Знаешь, маглы ведь удивительные, — сказала она.

Драко сидел вполоборота, закинув одну ногу на диван, и внимательно смотрел на жену. Она запрокинула голову и в пару глотков допила кофе. Обошла диван, не глядя на рассматривающего ее с любопытством мужа, и бросила пустой стакан в огонь.

— Они ведь такие же люди, как и мы, — сказала Астория, и Драко невольно поморщился. — Они такие же, — немного жестче повторила она. — Они так же мыслят, они так же чувствуют и переживают. И мечтают так же, как и мы.

— Я не мечтаю, — сказал Драко и ловким движением бросил свой стакан в камин. Тот перелетел через комнату, и его схватило пламя.

— И, возможно, в чем-то они даже умнее нас, — не обращая внимания на его слова, продолжала Астория.

— Так почему же тогда тебе их жаль? — спросил Драко, скрестив руки на груди.

— Они ведь не могут колдовать, Драко, — еле слышно, будто открывала ему какую-то тайну, сказала Астория и опустилась на ковер между ним и камином.

Драко только открыл рот, чтобы ответить, как со второго этажа послышался громкий плач.

— Я сама, — сказала Астория, поднимаясь, хотя Драко и не думал вставать.

— Спасибо, — бросил он ей через плечо и сам себе поморщился: спасибо?

Ступеньки заскрипели, и Драко упал на диван всем телом, подтянув под голову атласную подушку. Он сунул руку в карман, извлекая из него измятое письмо.

— Они ведь не могут колдовать... — растягивая слова, проговорил он, держа перед глазами развернутый пергамент. И вдруг рассмеялся, и смех был горьким на вкус. — Интересно, как тебе это понравится? — с ухмылкой спросил он письмо.

Со второго этажа послышалась тихая песня: Астория убаюкивала Скорпиуса. Драко снова скомкал письмо и бросил в огонь вслед за стаканом, следя взглядом за траекторией его полета.

Солнечные лучи грели стекла в оконных рамах, освещая гостиную, в которой все равно было холодно.

Драко опустил босые ноги на мягкий ковер, не спеша снова обуваться. Он посмотрел на часы, короткая стрелка покоилась на цифре «два». Значит, у них оставалось не больше трех часов. Мать писала, что отца доставят в Министерство к шести.

Он не знал, на какие рычаги пришлось надавить Нарциссе, чтобы отца выпустили из Азкабана. Она писала, что он совсем плох. Может, Министерство просто сжалилось. Спустя годы, проведенные в тюрьме, вряд ли Люциус Малфой еще хоть на что-то способен.

Взгляд Драко упал на стоящий у стены велосипед, и он вдруг решил, что не станет просить Асторию надеть мантию вместо джинсов. И снова с ненавистью подумал про себя: «Интересно, как тебе это понравится?».

Со второго этажа лилась по ступенькам, заполняя коридор, а с ним и всю гостиную, тихая песня. И Драко вдруг понял, что все, чего он сейчас хочет, — чтобы эта песня никогда не смолкала.

Драко вздрогнул всем телом и открыл глаза. Он не был уверен: спал ли или ему настолько хотелось вернуться в тот день, что воспоминания сами лезли в голову.

Драко посмотрел на пустую кровать сына, поднялся из кресла и вышел в коридор.

Огни в светильниках не загорались, когда он спускался по лестнице в гостиную. Ступеньки не скрипели.

Драко остановился у окна и выглянул на улицу. Зеленая лужайка была залита светом искусственного солнца. В пруду не осталось ни льдинки. По свежей траве — Драко даже сквозь стекло чувствовал ее запах — кружил на велосипеде Скорпиус.

Чуть дальше, за высоким кованым забором, лежали сугробы.