Для них это химическая реакция (гет)

Аннабет.

В наше время у большинства людей уже с малых лет прочно сидит мысль о поиске любви и второй половинки. В детском саду девочки шепелявыми голосами хвастаются друг другу, что, наконец, тот самый Джимми или Сэм или кто-то там ещё обратил на одну из них внимание. Не всегда это бывает порывами любви, а именно порывами дружбы, ведь детские умы еще не сильно подпорчены натиском общества. Детям хочется играть, и неважно, где и с кем. Они не думают о крутости, не строят планов на будущее, а развивают ум познавательными уроками и придумыванием новых игр. Чего не скажешь о многих современных подростках. Многим хочется обязательно иметь парня или девушку. И не всегда из-за влюбленности и пылких чувств. Просто потому, что это круто. Просто потому, что так делают все. А что потом? Гулять и целоваться? Всего-навсего удовлетворять свои потребности в любви? Но ведь мы еще и социальные существа, нам нужно общение. А любовь для галочки — наверное, это все же биологическая потребность, потому что и животным хочется ласки. Парень или девушка — в общем, вторая половинка, — должны стать верным другом, который утешит, поможет или просто развеселит. С которым интересно общаться. Заводить отношения ради понтов — то же самое, как купить навороченную электробритву последней модели и ею не пользоваться. Купить, чтобы выглядеть крутым и подняться в глазах окружающих. Фальшивые чувства и деньги — вот что заправляет этим миром. По хотению не живут. Захотел — замутил с кем-то, захотел — бросил. Отношения — неважно, дружеские или романтические, должны быть настоящими. Иначе, зачем вообще с кем-то сближаться, если это не нужно? Зачем играть с чужими чувствами? Мне шестнадцать, у меня нет парня, зато есть верные друзья, родители и любимые увлечения. Я счастлива.

Хочу рассказать вам одну историю, которая приключилась со мной, и… О, нет, кажется, я догадываюсь, о чем вы подумали. Нет, я не меняла благодаря этой истории своё мнение. Не будьте так стереотипны. Я просто не хотела влюбляться, а любовь вцепилась в меня мёртвой хваткой… Напала со спины и вцепилась, когда я этого совсем не ждала.

* * *

Все началось обычным майским днём. Приближался конец года, на улице становилось теплее и учёба всем даром, конечно, была не нужна. Всем, кроме меня. Я — прилежная ученица и к тому же отличница — просто привыкла сидеть за учебниками и разного рода книгами. Учёба даётся мне легко, поэтому я часто интересуюсь дополнительной информацией по понравившейся теме. Например, на тот момент я изучала более подробно средневековый город: его устройство, архитектуру и быт. Конечно, это все для меня было очень увлекательно. Я засиживалась часами за чтением (впрочем, хоть сейчас и лето, меня по-прежнему не оторвешь от книг, но уже меньше) и родители часто ругались (и ругаются!) на моё домоседство. Я просто предпочитаю жить тихой жизнью интроверта, как вы уже, наверное, догадались. Ну… В принципе, я и погулять с друзьями не прочь, только не очень часто.

В учебниках оставались последние темы, а на носу сидели переводные экзамены. Обязательным в этом году значилась математика, а по выбору я брала историю. Сейчас вам, наверное, интересно: почему именно история? Дело в том, что я собираюсь идти на архитектора, а черчение в качестве экзамена брать нельзя, поэтому решила взять что-то поближе к этому. В конце концов, я люблю историю, и в ней немалая роль отводится архитектуре. Ну, это, так сказать, первая причина. Вторая же заключается в том, что на протяжении всех этих лет, начиная класса с шестого, я беру именно или литературу или историю, чтобы идти к своей мечте потихоньку, и чтобы было легче сдавать экзамены в одиннадцатом.

Так вот, обязательным значилась математика. Конечно, я много занималась, ведь, несмотря на то, что я хорошо учусь, моя память могла меня подвести, ну знаете, от волнения, поэтому я старалась все повторить. Да к тому же неизвестно, какие могли быть вопросы — это вам не ОГЭ, чтобы весь год решать тренировочные варианты и примерно знать, какие будут задания — темы-то были известны, а вопросы по ним — нет.

Май — вообще период сложный и ответственный. Кроме экзаменов ещё куча контрольных, к которым тоже требовалась подготовка. И что вы думаете? В такой ответственный период меня и угораздило влюбиться. С моей-то везучестью.

Мне, если честно, до сих пор непонятно, как это все началось. Просто в какой-то момент я стала понимать, что что-то со мной не так. Я пыталась списать на весеннее обострение и продолжала жить дальше, но какая-то легкость поселилась в моей голове, и что-то жаркое щемило в груди, мешая дышать. Звучит довольно сопливо, но я, как реалист, могу объяснить эти перемены с научной точки зрения. Щемящее чувство в груди — не сердце, переполненное влюбленностью, а именно реакция солнечного сплетения — крупного узла нервных клеток — на переизбыток эмоций. Ну да, сейчас вы скажете, что я зануда и не понимаю всей этой романтики, всех этих красивых возвышенных выражений. Думайте, как хотите. Я уже говорила, что не расположена была любить и вся это любовь для меня не более чем химическая реакция в мозгу.

Наверное, в тот день я впервые и поняла, что часто заглядываюсь на одного парня. Так как он везде сидит на последней парте, а я на второй или третьей, иногда на уроках мне приходится оборачиваться чуть назад, чтобы разглядеть подсказки, висящие на стенах, например, таблицу квадратов или таблицу растворимости кислот. За это время мое боковое зрение успевает мельком разглядеть все, что творится в классе. Так как я сижу у окна, то есть противоположно стене с подсказками, одноклассники предстают взору как на ладони, но мой быстрый взгляд цеплялся тогда именно за черную макушку в дальнем конце. И в тот день, уже полностью повернувшись к своей тетрадке, я неожиданно почувствовала, что напрочь забыла, зачем поворачивалась. Помню, я пару раз бессмысленно моргнула и сообразила, наконец, что писала ионное уравнение, собираясь посмотреть растворимость двухвалентного гидроксида железа. Твердо решив больше не смотреть на стенд, я открыла форзац учебника. Да, знаю, вы скажете, что я изначально могла это сделать, но поверьте просто чуть повернуть голову и быстро найти на большом формате — гораздо легче, чем класть ладонь на страницу с заданием, вместо закладки, и открывать форзац. Кстати, благодаря этому случаю я, наверное, на всю жизнь запомнила, что двухвалентный гидроксид железа не растворяется. И именно после этого случая, смотреть на стенд с подсказками ни на одном уроке я больше не решилась.

Признаю: мне целый день было неловко смотреть на этого парня. На уроках я с некоторой осторожностью оборачивалась назад, когда кто-то из одноклассников просил дать списать или спрашивал что-то. В движениях появилась некоторая резкость и нервозность. В голову лезли разные непрошеные мысли, совершенно мешая мне сосредоточиться. Первый день моего осознания был самым трудным, потому что я толком не понимала, что со мной и что с этим делать. Видимо, я вела себя настолько неестественно, что это заметила не только Пайпер — моя лучшая подруга и соседка по парте на некоторых уроках, — но и Перси с Гроувером, которые тоже мои лучшие друзья, но, в отличие от Пайпер, не настолько проницательны.

— Аннабет, тебя что-то тревожит? — спросил Перси, присаживаясь на соседний стул, когда заметил, что я опять уставилась в одну точку в раскрытом учебнике. Мы дружим довольно давно, с шестого класса, и, признаться честно, его поддержка была нужна как никогда, но вряд ли он что-то смыслит в девичьих мыслях и чувствах, поэтому я решила на этот раз ему ничего не говорить, пока все не образуется.

— Ты какая-то задумчивая сегодня, — подхватил Гроувер и нахмурился, проводя ладонью у меня перед глазами. — В другой раз бы я сказал, что ты опять много думаешь и чрезмерно анализируешь решение своей домашки, но сегодня, похоже, не тот случай.

Да, мне говорили уже не раз, что я слишком много думаю, но ничего не могу с собой поделать. У меня не получается… мало думать. Наверное, это самый большой мой недостаток, потому что я часто из-за этого страдаю, перегружая и накручивая себя.

— Согласен, бро. Что тебя тревожит? — повторил Перси свой вопрос и попытался заглянуть мне в глаза, когда я подняла голову. Честно, не люблю, когда так делают, особенно если мне плохо, — кажется, видят душу и все мои проблемы насквозь. Поэтому я упрямо отвела взгляд и почувствовала себя провинившимся котенком, который стащил без спросу огромный кусок мяса с кухни.

— Мне, — я прерывисто вздохнула, — очень трудно, ребята. Но я не могу вам пока сказать. Мне нужно самой разобраться. Я запуталась и мне кажется, что сейчас утешителем будет только Пайпер.

— Это как «между нами девочками», да? — понимающе кивнул Гроувер, а Перси, кажется, немного обиделся, потому что в его голосе появился неестественный юмор и сарказм:

— Пайпер? Ну да, девочкам же проще понять друг друга, чем нам их, конечно. Ха-ха.

А потом прозвенел звонок. Гроувер отошел за свою парту, а Джексон наотрез отказался оставлять соседний со мной стул и «любезно» поменял местами свои вещи и Пайпер. В тот день он не оставлял меня ни на минуту. Ну и пусть, приятно же, когда о тебе беспокоятся, даже тогда, когда мягко посылаешь их к черту.