Вовка Жвакин – будущий гениальный писатель (джен)

Эта история приключилась в те далёкие времена, когда ни я, ни мои друзья ещё не знали слова «фанфик», библиотека почиталась как святая святых, а интернет вполне мог сойти за волшебство.

Пасмурным декабрьским утром ученик пятого класса самой обычной школы Вовка Жвакин, то есть я, прошлёпал босыми ногами на кухню, где в такую рань мог находиться только один человек на свете — мама. На плите негромко пофыркивала каша, мама штопала носки под лампой, а у маминых ног терлась и вторила каше своим мурлыканьем рыжая Манька.

— Мама, я решил, что буду писателем, — вместо доброго утра осчастливил признанием сын.

Мама оторвалась от починки носков и вместе с Манькой смерила меня заспанным взглядом. Вообще-то взгляд должен был быть подозрительным, но утро и впрямь выдалось очень пасмурным, а на календаре значился понедельник.

— Вова, что ты натворил? — начала было мама, но тут же умолкла. И придя к выводу, что для приключений утро было слишком уж ранним, сменила тактику. — И где твои тапочки? Простудишься ведь!

У каждого человека есть темы, на которые с ним бесполезно спорить. У мамы это были тапки и «слова, которые воспитанные люди никогда не произносят». Пришлось возвращаться в комнату и в потёмках шарить под кроватью.

— Тебе что-то приснилось? — продолжила допрос мама, стоило мне вновь появиться на пороге кухни.

— Да нет же. Просто у меня случилось это… озарение. Я проснулся и понял, что мне очень нужно стать писателем. Поведать миру… что-то важное.

Знать бы ещё что: как раз об этом озарение мне сообщить забыло. Но настоящие писатели не пасуют перед трудностями.

— М-м… ну, хорошо, — отложив в сторону носки, мама быстро пересекла кухню и пощупала рукой мой лоб. Тот оказался холодным, что никак не прояснило ситуацию. — Садись, раз уж ты встал, будешь завтракать.

Но так просто ей было от меня не отделаться.

— Мама, о чём мне написать свой первый рассказ? — спустя несколько минут спросил я, ковыряя ложкой кашу.

— Не знаю, дорогой, — мама снова принялась терзать носки — кучка из свежезаштопанных постепенно росла. — Может, о том, почему в этом доме у всех одновременно рвутся носки?

Я задумался, отправив в рот очередную ложку каши и заедая её бутербродом. Кашу я не любил. Но кусок свежего хлеба, щедро намазанный маслом, каждый раз примирял меня с действительностью.

— Нет, про носки неинтересно, — через пару ложек вынес свой вердикт будущий писатель. — Нужен какой-то сюжет.

— По-моему, это и есть сюжет — целый детективный роман можно написать, — вздохнула мама. — Напиши про мальчика, который помогает своей маме.

— А где же этот… как его… конфликт? — не на того напали — я всё же кое-что смыслил в писательском ремесле.

— О, господи, какой такой конфликт? Я не знаю, — мама капитулировала без боя. — Сейчас папа проснётся — у него и спроси. Или у сестры.

Но спросить мне так ничего и не удалось. Утро перестало быть слишком ранним, и нашу без того тесную кухню заполнили домочадцы — так, что она стала похожа на пьяный троллейбус. Кто-то искал свои носки, кто-то — завтрак, кто-то — повод остаться дома и весь день смотреть телевизор. И только моя младшая сестра Алёнка сладко сопела в своей кровати. Туда же, подальше от утренней суеты, поспешила перебраться Манька.

* * *

О своём внезапном озарении я после уроков рассказал своим лучшим друзьям — Мишке и Лизе. Мишка Калашников, с которым мы дружили с первого класса, тоже обладал некоторыми талантами. Например, умением лихо менять буквы в моей фамилии. Так что за время нашей крепкой дружбы я успел побывать и Чвакиным, и Рвакиным, а в особо тяжёлых случаях даже Собакиным.

— Ты, Квакин, — это была Мишкина любимая вариация, — не тем занимаешься. Не мужское это дело — писульки всякие писать.

— То есть как это? — даже обидно стало за коллег по перу. — А как же Пушкин? И Лермонтов, и… кто-то там ещё.

— Да нытики они, — отмахнулся Мишка. — Давай лучше бомбу самодельную в класс математики подложим, а?

— Подождёт твоя бомба, — характером я обладал покладистым и обычно во всём Мишку поддерживал. Но в тот день мятежный дух писательства гнал меня вперёд — навстречу великим свершениям.

* * *

— Писать обычные рассказы — это прошлый век, — учила меня присоединившаяся к нам Лиза. Из нас троих она была той, кто всегда держит руку на пульсе. — Сейчас модно комбинировать.

— Чего делать?

— Комбинировать, — откуда, скажите, нам было знать, что такое «кроссовер». — Например, напиши про Ивана-Царевича, который попадает в космос.

— Ага, и с Кощеем они на световых мечах дерутся, — то ли поддержал, то ли тонко высмеял идею Мишка. — А вместо серого волка — космоволк последней модели.

— А помните, недавно сериал про бедную девушку показывали?

— Да нам только сериалы ваши смотреть не хватало! — возмутился Мишка, и я его горячо поддержал. Ведь пара-тройка серий не считается? Меня сёстры заставили, я сопротивлялся, честное слово! Но настоящие мужчины должны иногда уступать девчонкам, правда? Только Мишке об этом знать необязательно.

— Ладно-ладно, — Лиза давно привыкла к нашим, как она их называла, мужским заскокам. — Короче, слушайте. Мы с подругами рассказ сочинили по этому сериалу. С другой концовкой. Героиня вышла замуж за миллионера из Америки и навсегда уехала из своей деревни. Так что держи полезный совет: если в какой-то книжке нет свадьбы, ты её обязательно сделай.

— Ага, свадьбу Чебурашки с крокодилом Геной, — снова подал голос Мишка.

— Ну конечно, тебе бы больше понравилось, если бы Чебурашка и Гена подложили бомбу в кабинет математики, — недобро прищурившись, протянула Лиза. — А Шапокляк на шухере стояла бы.

— Конечно! — он даже отпираться не стал. — Это хотя бы весело. Не то что эти ваши свадьбы.

— Ах, так?

— Вот так! Уж лучше про бандитов читать.

— Про каких ещё бандитов?

— Обычных, которых милиция ловит.

— Продажная?

— Почему это продажная? — обиделся за родную милицию Мишка.

— Потому что это хотя бы весело! — передразнила Лиза.

Никакая бомба, не говоря уже о милиции, не могла остановить Мишку и Лизу, когда они начинали спорить. В такие моменты я чувствовал себя третьим лишним.

— Да ну вас, — расстроился я. — Пойду домой над сюжетом думать.

— А ещё у героя обязательно должно быть запоминающееся имя! — крикнула мне вслед подруга.

* * *

— Про рыцаря и принцессу! — выпалила Алёнка ещё до того, как я закончил излагать свою идею. Мы только что ввалились домой, щедро запачкав пол в прихожей следами подтаявшего снега. В нашем городке снег отчего-то был белым и чистым только в первый день. Дальше же начиналась, как говорил мой старший брат, тотальная грязюка, а заодно и мамина головная боль.

— Чего расшумелись? — из кухни высунулась лохматая голова Сашки.

Братец мой был одним из тех, кому я не спешил сообщать о своём новом призвании. Но если хочешь о чём-то поведать всему свету — просто скажи Алёнке.

— Наш Вовка писателем хочет стать! — радостно сдала явки и пароли сестра. — Напиши про то, как храбрый рыцарь спасает принцессу от дракона!

— А принцессу, конечно, зовут Елена Прекрасная? — подмигнул Сашка.

— Ага! А что будет на обед?

Отпихнув Сашку, Елена Прекрасная устремилась на кухню, вмиг позабыв про храбрых рыцарей и их несчастных, ожидающих спасения принцесс.

— А ты почему не в школе? — я попытался увести разговор от вмиг образовавшейся сенсации.

— Уметь надо, — ухмыльнулся братец. — Кстати, могу подкинуть идею для книги: «Тысяча и один способ избежать школы и провести время с пользой». Давай, дерзай. Только сначала убери за собой. Ну и болото вы здесь развели, господин писатель.

Похлопав меня по плечу, он удалился на кухню, где Алёнка, судя по звукам, как раз успела что-то уронить.

— Вообще-то, кроме меня, здесь ещё была принцесса, — пробурчал я и поплёлся за тряпкой, — и господин Как-ничего-не-делать.

* * *

За окном уже стемнело, когда мама, придя с работы, принялась хлопотать на кухне. Мы с Алёнкой расположились в гостиной на видавшем виды диване, по ночам служившем родителям кроватью. Я, с неохотой отложив свои писательские дела, уныло бороздил просторы географии. Сестра что-то рисовала в альбоме, не забывая интересоваться, как идут дела на литературном фронте.

— А сейчас? Сейчас придумалось?

— Нет! Ты спрашивала об этом две минуты назад.

— А если я спрошу не через две, а через три минуты, оно придумается?

— Эй, мастер пера и чернил! — Сашка, как всегда, подкрался внезапно, заставив меня подпрыгнуть на месте. — Как успехи?

— Прекрасно, — мой насупленный вид говорил сам за себя.

— Могу подкинуть ещё одну идейку. Напиши о том, как дракон спасает рыцаря от влюблённой принцессы. Будь оригинальней.

— Очень смешно.

— А ещё лучше напиши про юного автора, которому влетело от сестры, — Сашка выдержал драматическую паузу. — За то, что он написал о том, как дракон спасает рыцаря от влюблённой принцессы. Будь не таким, как все, и читатели к тебе потянутся!

— Да ну тебя к черту! — возмутился я и для пущего эффекта громко захлопнул учебник.

— Вова! — некоторые слова мама могла бы услышать даже с другого конца планеты. — Чтобы я больше не слышала, как ты ругаешься!

— Упс, кажется, дракон по имени Мама уже победил автора.

— И тебя, Саша, это тоже касается!

* * *

— Для начала нужно выбрать жанр, в котором ты собираешься писать,— отложив в сторону книгу и поправив очки, Люда смерила меня долгим многозначительным взглядом. В следующем году она оканчивала школу и по части знаний могла дать фору даже самой толстой энциклопедии. — А ещё было бы неплохо взять псевдоним. Потому что фамилия, которой нас наградил папа… Хм, так вот, о жанрах. Например, ты хочешь написать роман. Или повесть. Или, может быть, балладу. О несчастной любви.

— Эм-м, роман о приключениях? — робко предложил я.

— В таком случае…

* * *

— Вова, куда, интересно, ты собрался? — мама поймала меня в коридоре. — Скоро сядем ужинать.

— Я к папе схожу, — начинающему писателю был срочно необходим глоток свежего воздуха. Казалось, ещё чуть-чуть и из ушей повалит пар. От всех этих фабул, коллизий, протагонистов и оксюморонов.

— Хорошо, только шапку не забудь. И скажи папе, чтобы шёл ужинать. Не успел с работы прийти, а уже ему что-то в гараже понадобилось.

* * *

— Писателем? Интересно, — виновник неблагозвучной фамилии высунулся из-под старенького Москвича. — О чём будешь писать?

— Ну, я… мониторю вкусы читателей, — эту фразу я тоже подцепил от Люды. — Современный писатель не должен быть непонятым гением. Он должен идти в ногу со временем, взаимодействовать с публикой, но при этом э-э... сохранять индивидуальность.

Я умолк, чтобы самому переварить сказанное. Вот это да! Кажется, во мне и впрямь просыпался литературный дар.

Папа тоже был впечатлён: он даже покинул своё временное убежище.

— Молодец, сын. На твоём месте я бы писал про космические приключения. Это и интересно, и популярно сейчас.

— Ага, — я быстро отогнал явившихся в моём воображении Ивана с Кощеем, продолжавших вдохновенно рубиться на световых мечах.

— Не забудь потом дать почитать, — количество моих фанатов росло не по дням, а по часам.

Папа запер гараж, и мы направились к дому. Под ногами скрипел снег, но я изо всех сил вслушивался в шёпот муз, витающих над моей головой.

— Да, кстати, и дневник не забудь показать.

Кажется, музам придётся подождать…

* * *

Я со вздохом поглядел на лежащую передо мной тетрадь. Пока что единственным моим достижением были старательно накарябанные на первой странице слова «Вовка Жвакин». Нужно же было с чего-то начать.

— Что, вообще никак? — сочувственно поинтересовался Мишка. Ради меня он даже не пошёл на перемену, оставшись в классе и разделив со мной тяготы творческих мук.

— Понимаешь, у меня столько идей вертится. Но как только вижу этот белый тетрадный лист — всё.

— Так в чём проблема? Пиши на парте!

— Ну да, чтобы потом папу в школу вызвали. Как тогда, помнишь? Когда мы из плевалки хотели в Кошкина попасть, а попали Пушкину прямо в глаз.

— Да-а, — лицо Мишки приобрело мечтательное выражение. — Хорошее было время. Слушай, тебе просто нужен этот… как его… стимул, вот! Дай-ка сюда.

Он забрал у меня ручку и, прикусив от усердия кончик языка, принялся выводить что-то в моей тетрадке.

— «Вовка Жвакин — будущий генеальный писатель», — с трудом разобрав написанное, я посмотрел сначала на Мишку, потом на его каракули, а после снова на Мишку. Друг сиял, как начищенный пятак. — А ты уверен, что слово «гениальный» именно так пишется?

— Ой, да какая разница? Тут дело в другом. Ты лучше смотри и проникайся!

И я принялся проникаться изо всех сил.

То ли надпись действительно была волшебная, то ли Мишка обладал даром убеждения, но через несколько минут я и правда почувствовал прилив вдохновения. Схватив со стола карандаш, нацарапал начало будущего романа. Целое предложение!

Жил-был один мальчик.

— Кажется, получилось! Вот это да!

— Ну так, — Мишка по-отечески похлопал меня по спине. — Не благодари.

* * *

Зимними воскресными вечерами мы обычно смотрели телевизор. При этом каждый занимался своими делами или витал в далёких далях. И порой мной овладевало странное, необъяснимое чувство, чем-то напоминающее одиночество.

Но в тот вечер всё было по-другому. Вся моя семья собралась на кухне, чтобы заслушать шедевр, над которым я корпел целую неделю. По такому случаю Сашка принёс из гостиной два лишних стула и ещё одну табуретку — с балкона. А мама решила испечь свои коронные пирожки с яблоками и клюквой.

Даже если бы моей безумной идеи не существовало, её следовало бы придумать. Мне редко удавалось оказаться в центре внимания. То ли дело Люда — отличница, умница и гордость родителей. Или Сашка — их вечная головная боль. Или Алёнка — младшая дочка, «папино солнышко». Я же был обычным, ничем не примечательным мальчишкой.

Семья терпеливо ждала, и обычный, ничем не примечательный мальчишка торжественно раскрыл свою тетрадку. Будучи дальновидным автором, я постарался учесть все пожелания моих читателей, внеся в повествование неповторимые черты своей индивидуальности.

Жил-был один мальчик. И звали его Иммануил. Он был очень добрым и всегда помогал своей маме. Однажды он вместе с приятелем подложил самодельную бомбу в кабинет математики, но позже раскаялся. Но потом у него случилась несчастная любовь, и он решил отправиться в космос. По дороге у него сломался космолёт, но ему помог пролетавший мимо миллионер из Америки. И мальчик полетел дальше. Летел он, летел, пока не попал на планету Рваных носков, которую захватили бандиты. Во главе банды стоял некто по кличке Дракон. Он похитил у короля планеты его дочь Принцессу. Мальчик помог местным жителям победить банду Дракона и освободил девушку. Она вышла за него замуж, и они улетели обратно на Землю, где Принцесса научилась штопать носки. И жили они долго и счастливо.

В кухне воцарилась тишина. Кажется, даже часы, впечатлённые, на минутку перестали тикать. Папа прочистил горло и быстро переглянулся с мамой, которая принялась разглаживать пальцами и так недавно выглаженную скатерть. Сашка издал какое-то странное хрюканье, и Люда, нервно поправив очки, украдкой ткнула его локтем в бок. Общее замешательство нарушила Алёнка, радостно захлопав в ладоши. Родители расслаблено вздохнули, и в натянутой улыбке мамы заиграли тёплые искренние лучики.

— Ну… по-моему, неплохо для первого раза, — вынес вердикт папа.

— Очень… оригинально, — отозвалась Люда, бросив ещё один уничтожающий взгляд на Сашу. — И открывает большой простор для... дальнейшей работы.

— Главное, что спас принцессу, — добавила, широко улыбаясь, Алёнка.

— И что носки жили долго и счастливо, — не сдержался Сашка.

— Ты молодец, дорогой, — мама поцеловала меня в макушку. — Я уверена, в следующий раз получится ещё лучше. А теперь давайте пить чай. Пирожки как раз поспели.

— Мяу! — подытожила из-под стола Манька.

Про телевизор в тот день мы так и не вспомнили. После чая с пирожками Сашка принёс новенькую коробку с «Менеджером»⁽¹⁾ — подарком тёти Тани на Алёнкин день рождения. И все, кроме Люды, взявшейся исправить орфографические ошибки в моём творении, с радостью включились в игру. Особенно Манька — цветные бумажки не могли оставить её равнодушной.

И пусть творение моё не тянуло на шедевр, оно наполнило тот вечер весёлым смехом и позабытым уже ощущением единения. Как будто каждый из нас вылез из своей норки и подарил другим частичку своего тепла.

* * *

Великим писателем я так и не стал, спустя год променяв литературу на секцию по карате. Зато позже, поступив в институт и переехав в соседний город, стал писать маме письма. Это была наша маленькая традиция, которую мы сохранили по сей день, вопреки интернету и телефонной связи. А не далее как вчера, вскрыв очередное письмо, я обнаружил в конверте старенькую тетрадку. Корявая надпись на первой странице гласила: «Вовка Жвакин — будущий генеальный писатель». Оказывается, мама столько лет хранила мои каракули. Я, конечно, показал тетрадку Лизе и Мишке, и мы тогда прохохотали весь вечер, вспоминая Чебурашку, продажную милицию и самодельную бомбу в кабинете математики.

Лиза по-прежнему «комбинирует», фикрайтерство стало её любимым хобби. Калашников теперь ходит в море и по-прежнему придумывает мне забавные прозвища. А ровно пять лет назад Лиза сказала мне «да», и Мишка был свидетелем на нашей свадьбе. Но это, как говорится, уже совсем другая история.

1) «Менеджер» — настольная игра, русский аналог «Монополии».

Вернуться к тексту