Просьба не беспокоить эту гробницу (джен)

Боль. Какое-то время я не мог сконцентрироваться ни на чем, кроме тупой, ноющей, тошнотворной головной боли. До недавних пор мне казалось, что прошли те времена, когда я напивался до беспамятства и просыпался Сила знает где с адским похмельем. Увы, судя по всему, мне это только казалось. Какая же все-таки замечательная штука — холодный каменный пол. Еще какое-то время полежав и примирившись с действительностью, я попробовал открыть глаза.

Тусклое фиолетовое освещение, зловещие статуи, нарочито-грубая кладка каменных стен — словом, типичный интерьер ситхской гробницы. Пора бы мне уже завязать пробуждаться в них: после первых нескольких раз это больше не весело. Впрочем, я был жив, свободен и не заключен ни в древнюю ловушку, ни в более современное пыточное устройство одного из моих коллег, так что для дня, начавшегося с пробуждения в гробнице, дела шли просто замечательно. Правда, вчерашний день я по-прежнему не помнил, но эти воспоминания либо вернутся сами, либо не вернутся вообще.

Сюрреалистичный снежный ландшафт, окружающий лестницу к Вечному трону. Посылаемые Вишейтом потоки пурпурной энергии, лишь слегка промахивающиеся по мне, и мои собственные руки, посылающие почти таки же потоки обратно в него. Теней слишком мало, и я вынужден полагаться на скорость вместо скрытности, бежать, прыгать, перекатываться, уходя от атак моего оппонента. Вишейт каким-то образом переходит от тьмы к свету, и я зеркально повторяю его.

Память все же начинала возвращаеться, и начало было многообещающим. Вишейт, он же Тенебри, он же Валкорион, он же просто Император. Владыка, которому я когда-то приносил клятву верности. Величайший ситх, правивший не одной, но двумя империями одновременно многие сотни лет. Предатель, оставивший свою имерию в час нужды. Мертвец, убитый собственным сыном. Учитель и опасный союзник, бесплотным духом поселившийся в моем сознании и ведший меня к победе и власти. Он все же ударил, когда я был в шаге от Вечного Трона, и, учитывая, что я оставался сам собой, проиграл. Для начала неплохо, хотя и совершенно не объясняет, что я делаю в гробнице. Я наконец решил встать и осмотреться, тем более что головная боль немного утихла.

Результаты были довольно странными. Портативный плазменный мостик над нажимной плитой около прохода в длинный коридор, сильно обугленный женский, предположительно, человеческий или околочеловеческий труп и валяющийся у стены мертвый или потерявший сознание коренастый деваронианец недвусмысленно указывали на неуспешную попытку ограбить гробницу.

Хотя картина повреждений намекала на действия ситхского призрака, что само по себе было небезынтересно, не эта часть комнаты приковала мое внимание. Нет, по-настоящему странной была явно центральная часть этой гробницы: огромный каменный саркофаг, явно лишь недавно вскрытый. А вернее, находящаяся внутри вместо мумии или скелета каменная статуя. Статуя, одетая в мои Крутые Парадные Ситхские Доспехи.

Это был довольно внушительный и дорогой комплект, который я заказал вскоре после вступления в Темный Совет. Непропорционально большие наплечники, ужасающая стилизованная под древность маска, капюшон, отбрасывающий таинственную тень на лицо, огромное количество бессмысленных ситхских иероглифов, встроенная подсветка для пущего драматического эффекта — одним словом, предельно эффектный комплект, полностью соответствующий представлению окружающих о том, как должен выглядеть один из могущественнейших ситхов. Нет, функционал не был забыт, было и более чем достойное бронирование, и настоящие руны Силы — правда, на внутренней стороне, где их куда сложнее повредить, да и при всем этом они оставались относительно удобны, хоть и требовали телекинеза для ношения. Отличные доспехи, одним словом. Не останавливаясь на достигнутом в деле присвоения моего обмундирования, в своих руках статуя держала мой треклятый световой посох и какой-то голокрон. Хотя нет, не совсем голокрон, теперь я узнал в этом предмете тюрьму для душ, в которой Вишейт хранил своего отца.

— Тенебри! Раздели со мной смерть! — да, призрак давно умершего сита Лорда Драмата на пустяки не разменивался. Он каким-то образом сжигал свою душу. Я чувствовал в Силе его присутствие как сгусток чистой, раскаленно-белой ненависти, он превращал самого себя в ненависть и обращал ее против своего блудного сына, пробивая бреши в бурлящей тьме по имени Валкорион, рассеивая его, нарушая его баланс и ритм и давая мне шанс на победу.

Привычным усилием воли я призвал свое оружие в руку, и немедленно почувствовал, что что-то идет не так: фриковая гарда как-то непривычно лежала в моей руке. И проблема была вовсе не в рукояти. Проблема была в руке. Моя ладонь оказалась несколько шире и, кстати говоря, заметно темнее привычного: цвета темной бронзы вместо нормального мертвенно-бледного. Все наконец начало становиться на свои места.

Я не пережил боя со старым Императором Ситхов.

* * *

Битва шла уже какое-то время и шла, без ложной скромности, хорошо. Мне удалось похитить главный козырь Вишейта, душу его дочери, Вэйлин, и он был вынужден сражаться лично. Конечно, его атаки были крайне опасны, но, чтобы продолжить бой, он был вынужден все больше и больше подстраивать себя под реальность нашего поля боя или рисковать потерять все и быть отвергнутым моим сознанием. Огромный прогресс, учитывая, что в начале конфронтации себя вынужден был изменять я. Я все больше и больше восстанавливал контроль над своим разумом, и, как понимали мы оба, мой оппонент должен был выложить все свои козыри или признать поражение.

— Ничто меня не остановит! — провозгласил Вишейт, буквально сметая меня бесконечным потоком злобы, скопленным им за долгие столетия, украденной жизненной силой миллионов собственных подданных, самой своей сутью. Я был почти что уничтожен на месте.

Но в этой битве «почти что» не считалось, и теперь он был открыт.

— Ты ошибаешься, Валкорион. Склонись пред драконом Закуула! — прокричал я кодовую фразу, по которой у Вейлин срабатывали закладки на абсолютное подчинение. Вот только теперь такие же закладки были у императора — просто потому, что я так захотел. Вишейт слишком хорошо подстроился к нашему полю битвы — к моему разуму. И теперь я контролировал и его тоже.

— Нет… Это работает только против Вейлин!

— Здесь властен я — и я решил: что годится для Вейлин, годится и для тебя.

— Умно.

— Склонись, отец. Склонись пред драконом Закуула! — присоединилась к нам Вейлин, с энтузиазмом расплачиваясь за все унижения ментального контроля.

— Все окончено. Оставь его, — а вот и Арканн. Я всегда знал, что из совращенных джедаев получаются самые жестокие и отмороженные ситхи, а вот благодаря нему выяснилось, что верно и обратное: из темных адептов получаются на редкость правильные и занудные джедаи. Век живи, век учись.

Однако чего-то этой сцене семейного воссоединения явно не хватало.

— Сенья.

Вот теперь идеально.

— Ты в последний раз отвернулся от семьи.

Сенья была отличной иллюстрацией того, что нет гнева подобного гневу отвергнутой женщины, а в сочетании с разыгравшимися материнскими инстинктами это просто-таки смертельно опасная комбинация. Что Сенья моментально и доказала. Световым мечом. По морде.

— Я бессмертный Император. Вам не победить меня, — напыщенная фраза Вишейта плохо вязалась с его прямо-таки обиженной интонацией. Впрочем, не мне его винить — если бы мне тыкали световым мечом в лицо, а я не мог ответить, я бы тоже звучал неадекватно.

— Раньше или позже, смерть все равно настигла бы тебя, — произнес я. Не в моих правилах разрушать столь мелодраматичные сцены, раз уж все остальные участники настаивали.

— Супруг, — в голосе Семьи звучат боль и грусть от разрушенной мечты о простом семейном счастье.

— Отец, — сожаление с легким привкусом понимания и примирения. Я безумно надеялся, что Арканн не станет в последний момент разглагольствовать о каком-нибудь дурацком искуплении.

— Монстр! — желчь, ненависть, мстительность. На Вейлин всегда можно положиться.

— Дай своей семье то, чего они заслуживают, — ну и позволь мне хорошо выглядеть в глазах могущественнейших из моих вассалов. Естественно, вторую часть моей мысли вслух я не произносил.

— У Бога не может быть семьи. Прежде чем я удостоил вас своим присутствием, вы были лишь комками грязи, тонущими в хаосе пустоты, — давай, Вишейт, усиливай мою позицию, продолжай демонстрировать свое неприкрытое презрение к тем, кто считал тебя своим родичем. И, Сила побери, сколько все-таки пафоса.

— А ты, одинокий ситх, раздувшийся от краденой силы. Я выковал из тебя создание, достойное Вечного трона. Без меня ты — ничто, — а вот это было обидно. Стоп, он что, сознательно провоцирует нас? Но зачем?

— Нет, Валкорион, это ты нуждался во мне. Теперь ты остался один и никто не защитит тебя от давно заслуженой кары!

Пока я нес этот высокопарный бред, мой разум обшаривал самые отдаленный уголки моего сознания. Весьма странное и неприятное ощущение, но догадка, пришедшая ко мне в голову, была еще неприятней.

— Вспомни обо мне, когда твой Альянс обратится в пепел.

Будь ты проклят, Вишейт. Будь ты трижды проклят! Он снова каким то-образом разделил свою сущность и сейчас старательно сращивал фрагменты своей души с моей. Если я дам ему закончить, они станут неотделимы и неотличимы от меня — до поры до времени. Так он сможет годами, а то и столетиями ждать одного-единственного момента моей слабости, и я ничего не смогу с этим поделать, однажды я просто стану им.

Если, конечно, не предпринять радикальных мер прямо сейчас и не воспользоваться опытом Лорда Драмата. Скорее всего, мне даже не придется сжигать себя целиком. Скорее всего.

— Изыди! — прокричал я, вкладывая в этот крик всю свою ненависть и боль. Ненависть к безумному императору, оставившему свою империю в час нужды. Будь ты проклят за смерть Марра. Будь ты проклят за идиотизм Малгуса. Будь ты проклят за боль от плети надсмотрщика на моей шкуре. Будь ты проклят, Вишейт! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ!

А потом меня не стало.

* * *

Что ж, вот как все закончилось. Из положительного: мой безумный фокус явно удался, иначе бы я сейчас об этом не задумывался. Из отрицательного же…

Усилием воли я поднес крышку саркофага к своим глазам. И надпись на ней подтвердила худшие мои подозрения.

«Здесь покоится дух Дарта Империуса, лорда Дома Каллиг, наследника Тулака Хорда, Темного Владыки Древних Знаний, сокрушителя Вечной Империи, командующего Вечного Альянса, Повелителя Духов, Бархатной Перчатки Империи Ситхов. Горе тому, кто нарушит его покой!»

Так и есть, это моя собственная гробница, а я призрак силы, вселившийся в чье-то тело. Охрененно.