Робин Гуд из Шервудского леса (джен)

Привольно весной под сенью лесной!

Как запах жаркого хорош,

Как весел и дружен приятельский ужин,

Когда ты оленя убьешь!

Дождешься дождей, холодных ночей,

Короткого зимнего дня —

С гульбой попрощайся, домой возвращайся,

Сиди до весны у огня.

"Черная стрела". Р.Л. Стивенсон

Робин Гуд стал фигурой мифологической уже в Средние века. Самые ранние записи баллад о нем датируются серединой («Робин Гуд и монах») и концом XV века («Ма­лая жес­та о Ро­бин Гу­де»), а упоминаются они еще в поэме Уильяма Ленгленда «Видение о Петре Пахаре» около 1377 года. Согласно начальным преданиям Робин Гуд жил в конце XIII — начале XIV веков, был простолюдином, йоменом. Неизвестно имелся ли у него реальный прототип, историки и литературоведы не устают находить претендентов на эту роль. Например, Роберт Гоуд (Гуд или Ход) родился в 1290 году, жил в эпоху Эдуарда II, в возрасте 32 лет оказался на службе у графа Ланкастерского, который потерпел поражение в ходе поднятого им восстания против короля. Слуги графа были объявлены вне закона, и, чтобы избежать правосудия, Роберт ушел в Шервудский лес, где собрал разбойничью банду с целью выколачивания денег из богачей. Про этого же Роберта есть запись, что он несколько месяцев работал при дворе Эдуарда II — легенда красиво обыграла эпизод, выстроив свою хронологическую последовательность событий. Умер Роберт в 1346 году в Кирклейском монастыре от тяжелой болезни. Другая несколько похожая по хронологии событий легенда гласит, что Роберт Гоуд жил в Уитерби и сбежал от правосудия короля — об этом факте говорится в судебном документе от 1226 года, найденном в Лондонском общественном архиве. В документе также прописано, что шериф Йорка завладел имуществом сбежавшего «Робин Гуда», однако в казну деньги не передал, а через год объявил в розыск, называя его «преступником и злодеем нашей земли». Чуть позже разбойника нашли и казнили. Существует версия, что Робин Гуд являлся сторонником Симона де Монфора, убитого в Ившеме в 1265 году. С уверенностью можно сказать, что Робин Безземельный стал популярным персонажем народной мифологии к тому времени, как Уильям Ленгленд написал свое "Видение о Петре-пахаре" в 1377 году.

Вскоре каждого пятого разбойника стали именовать «Робин Гудом». К середине XIII века Робин (или Роберт) Гуд (или Ход, или Хьюд) стало популярным прозвищем мелких преступников. Кажется неслучайным, что имя Робин созвучно слову "роббинг" (ограбление). Интересно, что фраза "Rob in Hood" дословно означает "грабитель в капюшоне". Непонятно, то ли имя Робин появилось из этой фразы, то ли само слово от имени разбойника. Дела всех Робин Гудов суммировались, становясь источником для баллад и легенд.

В современной культурной традиции сформировался образ благородного разбойника, который грабит богатых, чтобы отдать деньги бедным, но первоначально его деятельность трактовалась не столь благостно. Самая длинная, и, вероятно, старая история "Небольшое славное приключение Робин Гуда" предположительно была записана в 1492-1510 годах, но скорее всего существовала она намного раньше. В ней упоминается, что Робин сделал много хорошего для бедняков, помог деньгами рыцарю, испытывающему финансовые затруднения, однако, как и в других ранних балладах, ничего не говорится о деньгах, отданных крестьянам, о планомерном перераспределении благ в пользу неимущих. Зато присутствует рассказ, как разбойник искалечил уже побежденного противника и даже убил ребенка.

О том, что Робин Гуд был благородным человеком, грабящим богатых и отдававшим деньги бедным, написал шотландский историк Джон Мейджер в 1521 году. Согласно ему, Робин не причинял никакого вреда женщинам, не задерживал товары бедняков, щедро делился с ними тем, что брал у богачей. Такое благородство могло быть объяснено соответствующим происхождением, и некоторые баллады считают Робин Гуда незаконным сыном графской дочери.

"Зеленая чаща приют им дала,

И прежде чем кончилась ночь,

Прекрасного сына в лесу родила

Под звездами графская дочь."⁽¹⁾

Граф простил непутевую дочь и дал внуку имя лесной птицы — малиновки (Robin).

Деятельность Робин Гуда традиционно связывается с Шервудским лесом, остатки которого ныне являются парковой зоной вблизи деревни Эдвинстоу в графстве Ноттингемшир. Однако такая локализация не является единственной. В сборнике баллад, вышедшем в 1489 году, знаменитый разбойник промышлял в графстве Йоркшир, которое расположено севернее. Стоит упомянуть, что Йоркширская Большая Северная Дорога, на которой по этой версии действовал Робин Гуд, действительно обладала дурной славой из-за многочисленных грабежей путешественников.

Конфликт вольного стрелка из Шервудского леса с властьимущими был предопределен общественной системой. Чтобы оценить его глубину, необходимо бросить хотя бы беглый взгляд на лесное законодательство той эпохи.

Правовая система королевского леса была одним из немногих новых институтов, введённых в стране после нормандского завоевания, которые затронули практически всё английское общество. Если англосаксонское государство не выделяло лесное право в качестве самостоятельной отрасли, то в период англо-нормандской монархии отношения по поводу леса превратились в совершенно особый институт, выведенный из системы обычного права и регулируемый исключительно королевскими предписаниями.

В те времена центральная Англия обладала обширными лесными массивами, и практический вся территория в пространстве между Ноттингемом и Мансфелдом образовывала, почти сплошную линию леса Уитби (Whitby). Так называемые "королевские леса" существовали примерно с 1068 года, и представляли из себя, обнесенную частоколом и рвом, лесную территорию, где культивировалась всевозможная дичь, представляющая хозяйственный и промысловый интерес. По свидетельству Англосаксонской хроники, Вильгельм Завоеватель установил, что за убийство оленя в королевском лесу полагается ослепление. Наказания ещё более ужесточились при Вильгельме II и его преемниках. Вплоть до 1135 года нарушение границ королевских лесов и несанкционированная охота в них наказывалось "утратой" частей тела и изъятием личного имущества. Позднее была введена практика финансовых взысканий, которая прекратила телесные наказания, однако, пойманный с поличным преступник мог быть тут же на месте повешен.⁽²⁾

Важность Лесного права была настолько велика, что при переиздании Великой хартии вольностей в 1217 году её положения, касающиеся заповедных лесов, были выделены в отдельный закон — Лесную хартию Генриха III. По словам Ричарда Фитц-Нигеля, автора «Диалога о Палате шахматной доски» (около 1180 года): "Леса — это священные заповедники королей и источник их высочайшего наслаждения, они приезжают в леса охотиться, оставив на время свои заботы и набираясь свежих сил. Леса являются естественным отдохновением от двора, и здесь король может вдохнуть глоток чистой свободы. Поэтому проступки против леса подлежат наказанию по воле короля".

Объектами королевской охоты⁽³⁾ являлся довольно ограниченный круг животных: благородный олень, лань, косуля и кабан. Бароны в собственных лесах, а также некоторые лица, получившие особое разрешение монарха, могли охотиться на лисиц, волков, куниц, зайцев, кроликов и другую мелкую дичь, а также фазанов и куропаток, однако четыре вида животных королевской охоты должны были оставаться неприкосновенными. Хотя на кабана имел право охотиться только король и случаи пожалования такой привилегии иным лицам не известны, дикий кабан в Англии был полностью истреблён к концу XIII века. С другой стороны, численность волков в XII веке была настолько велика, что короли держали целый штат егерей и охотников для истребления этих животных, а за голову убитого волка полагалась награда. В результате спустя несколько веков волки также полностью исчезли из английских лесов.

В понятие «королевского леса» включались не только собственно лесные массивы, но и пустоши, луга и заболоченные территории, где могли кормиться олени и другие объекты королевской охоты. На землях, объявленных заповедником, также могли находиться жилые поселения, вплоть до небольших городов, которые оказывались таким образом под действием лесного права. Территории, выделенные под королевские леса, располагались во всех частях страны. Их площадь неуклонно увеличивалась в период правления Нормандской династии и достигла пика при Генрихе II, когда заповедные леса составили около трети общей площади Англии. Позднее, под давлением аристократии, недовольной изъятием такого количества земель для личных целей короля, и из-за резко возросшей потребности английских монархов в денежных средствах для ведения войн во Франции, значительная часть королевского леса была уступлена за вознаграждение баронам или переведена в разряд территорий обычного права. Однако ещё во время правления Ричарда I и его ближайших преемников сохранялась практика объявления заповедным лесом крупных территорий, что приводило к изгнанию жителей деревень и разорению крестьянских хозяйств. Под действием лесного права находилось целиком графство Эссекс, а от Линкольншира до Темзы тянулась почти непрерывная цепь заповедников (Кестевен, Ратленд, Хантингдон, Рокингем, Селси, Уайтвуд, Бернвуд, Вихвуд). Крупным лесным массивом являлся Виндзорский лес к юго-западу от Лондона и Шервудский лес в Ноттингемшире. Из всех английских графств лишь в Норфолке, Саффолке и Кенте не существовало королевских лесов.

Лесное право регулировалось исключительно законами короля, а не обычным правом Англии. Это позволяло современникам говорить, что в отношении королевских лесов не существует абсолютной справедливости, а лишь справедливость по законам о лесе.

Общим принципом лесного права в средневековой Англии было запрещение любого умаления прав короля в отношении его заповедников. Животный мир и его среда обитания находились под особой защитой. Вся дичь считалась собственностью короля.

Охота, а также рубка леса или кустарников, были категорически запрещены. Крестьяне, проживающие на территории королевских лесов, имели некоторые привилегии: они могли пасти свой скот в лесах на протяжении всего года, кроме периода отёла оленей при условии уплаты небольшого платежа, собираемого королевскими чиновниками. Крестьяне также могли собирать валежник для отопления и ремонта своих жилищ. Однако любое другое посягательство на растительный и животный мир королевского леса жёстко каралось государством. Было запрещено огораживать участки для пастбищ или возводить строения в пределах границ леса, расчищать лес для пахоты и просто рубить деревья или кустарники.

1. Далее, он (король) запрещает, чтобы кто-либо имел луки, и стрелы, и собак, и соколов в лесах его, если он не имеет поручителем короля или кого другого, кто мог бы поручиться за него.

2. Далее, он воспрещает дарить, продавать, рубить и сводить деревья из королевских лесов; но жители могут забирать из лесу упавшие деревья (т.е. не срубая их), если им необходимо, под присмотром королевского лесничего.

3. Далее, король приказал, чтобы никто не смел гонять и пугать диких животных в лесу или за его пределами, под страхом тюремного заключения сроком в один год и уплаты штрафа; и чтобы никто, под страхом того же наказания, не смел возводить никаких преград для диких животных в промежутке между лесом и тем местом, где живет он сам.

4. Далее, он повелел, чтобы обрезали когти сторожевым собакам везде, где его звери пользуются и привыкли пользоваться охраной.

В Вудстокской ассизе 1184 года, первом собрании законов английских королей по лесному праву, содержится целый комплекс мер против причинения ущерба королевскому лесу. Помимо лесов, находящихся в непосредственной собственности короля, под их действие частично попадали также любые лесные массивы в Англии, в том числе принадлежащие баронам и находящиеся в общинной собственности: их владельцы не могли охотиться на оленей, кабанов и некоторых других представителей животного мира лесов под страхом крупного штрафа в пользу короля. В случае нахождения костей или мяса оленя или другого животного королевского леса жители четырёх окружающих деревень должны были немедленно провести расследование, установить виновника и поместить его в тюрьму до очередной сессии королевского суда. Если арестованному удалось выжить в ожидании суда, он мог быть приговорён к штрафу, размер которого был абсолютно произволен, тюремному заключению на длительный срок, изгнанию и конфискации всей его собственности, ослеплению или казни. Если преступник не был найден, вина ложилась на жителей окружающих деревень, которые выплачивали огромный штраф либо могли быть лишены свободного статуса и обращены в вилланов. Штрафами карались и те служащие королевского леса, ненадлежащее исполнение обязанностей которых привело к ущербу для животного и растительного мира заповедника.

Лишь после утверждения Великой хартии вольностей 1215 года и Лесной хартии в 1217 санкции за причинение ущерба королевским лесам были снижены, и казнь как наказание за охоту без разрешения перестала применяться.

Такой жесткий подход объясняется вполне материальным интересом. Дело даже не в том, что зверина была одним из важных продуктов питания аристократии и короля, а лес служил источник строительного материала. Благодаря крупным штрафам, налагаемым на нарушителей законов о лесе, королевские заповедники в XI—XIII веках играли большую роль для финансирования государственных расходов. В 1176 году в одном лишь Хемпшире за преступления против королевского леса было осуждено более сотни человек, а сумма взысканных штрафов и платежей за выгул скота превысила 2000 фунтов стерлингов. В конце XII века доля поступлений от заповедных лесов составляла 9,8 % доходов королевской казны.

Несмотря на всю жестокость законов о королевском лесе, применение их на практике не всегда было последовательным. Многие служащие — такими же держатели земель, как и прочие мелкие рыцари, сержанты или фригольдеры лесной округи — не всегда приводили в исполнение суровые постановления короля и часто закрывали глаза на небольшие проступки против лесного права. Об этом свидетельствуют неоднократно издававшиеся королями указы о необходимости усиления контроля за соблюдением прав короля в заповедниках и наказаниях за ненадлежащее исполнение своих обязанностей лесничими. При попустительстве местных служителей заповедников в лесах скрывались беглые крестьяне или осуждённые рыцари.

Король спросил, вставая, веселых удальцов:

«Зачем же вы живете в тени густых лесов?»

И Гамелин бесстрашный ему ответил сам:

«Кому опасен город, тот бродит по лесам.

Сэр, никому на свете мы не желаем зла,

Но в ланей королевских летит порой стрела".⁽⁴⁾

Вольные стрелки в Шервудском лесу нарушали закон ежедневно, ежечасно, когда разводили костер, сооружали землянки, рубили ветки кустарника для ложа. Тем более, когда охотились. Браконьерство входило в категорию особо тяжких преступлений, которые рассматривал суд шерифа или королевский суд. Робин Гуд бросал всей государственной системе. Разумеется, власть в лице шерифа принимала соответствующие меры. Конфронтация была неизбежна, независимо от личных человеческих качеств. Даже если бы шериф был честнейшим, благороднейшим человеком, он должен был преследовать Робин Гуда. Это была его прямая обязанность.

1) Роберт Бернс в переводе Маршака.

Вернуться к тексту

2) Такая мера была основана на древнем еще англо-саксонском обычае, дающем право казнить на месте (подозреваемого) вора, пойманного в своем имении.

Вернуться к тексту

3) Животными королевского леса (англ. beasts of the Forest), как именовали их средневековые источники.

Вернуться к тексту

4) "Черная стрела", Р.Л. Стивенсон

Вернуться к тексту