Грязная игра (джен)

— Наконец-то! Надеюсь, ты не рассчитывал на немедленный ужин, потому что у меня к тебе есть срочный неаппетитный разговор! — Драко резко поднялся с дивана, как будто только и ждал появления Гарри. Хотя почему «как будто»?

— Что стряслось, кого убили? — настороженно спросил еще не вышедший из рабочего модуса аврор Поттер, и ответная ухмылка Драко ему совсем не понравилась.

— Пока — никого, но я планирую накапать тебе на мозги так, что потом можешь обвинить меня в подстрекательстве...

Грохнувшая наверху дверь прервала его на полуслове. Гарри вскинул голову и увидел на лестнице бледную и мрачную Джинни. Та сверлила Драко совсем не дружелюбным взглядом.

— Спасибо за вводное слово, Малфой, но, думаю, поговорить с мужем — я справлюсь сама.

— Кто накачан успокоительным и должен дрыхнуть еще полтора часа? — недовольно отозвался тот. Появление Джинни явно не входило в план его выступления.

— Побоялась проспать что-нибудь важное. Гарри, мы можем поговорить?

— Эм? — уточнил Гарри у Малфоя, но тот с равнодушной миной уже укладывался обратно на диван и только пренебрежительно отмахнулся в ответ:

— Семейная драма — ваше неотъемлемое право. Не смею мешать. Но потом я изложу тебе свою точку зрения, и она тебе не понравится.

Джинни смотрела умоляюще, так что Гарри ничего не оставалось, кроме как подняться на второй этаж и вслед за женой войти в ее комнату — бывшую вторую гостевую спальню.

— Что у вас стряслось?

— Только у меня, — Джинни прикрыла дверь, уселась на край кровати, и вид у нее сделался несчастный и очень виноватый. — Гарри, у меня пятая неделя беременности. Я уже договорилась в Мунго, завтра же ликвидирую. Прости. Я знаю, что мы это отдельно обговаривали...

— Джинни, погоди, — Гарри опустился на кровать рядом с ней. — Если ты нашла кого-то...

— Никого я не нашла! — Джинни истерично всплеснула руками. — Никого особенного! Клянусь, я не знаю, как это могло произойти! Я сережку-амулет ношу, не снимая, и дополнительно пью противозачаточные зелья, чтобы уж наверняка. У меня же, кроме нашей договоренности, еще и в контракте отдельный пункт на эту тему!

Она почти кричала, теребила маленькое колечко в ухе так, будто собиралась выдрать его с мясом, и Гарри осторожно предложил:

— Тебе, может, еще успокоительного?

— Нет уж, мне хватит, — Джинни явно сделала усилие, взяв себя в руки. — И вообще, это я спокойна как надгробие, слышал бы ты, как я утром орала. Гарри, я ужасно виновата, правда! Мне жаль. Не знаю, что еще сказать.

— Слушай, о чем речь вообще? Я просил, чтобы наши дети были именно от меня, а раз ты все равно собираешься избавляться от беременности, то передо мной ты уж явно ни в чем не виновата! Могу только посочувствовать, наверное, в этом мало приятного. Или я могу как-то помочь?

— Ты святой, да? — Джинни шмыгнула носом. — Гарри, ты хоть понимаешь, как я тебя подставила?

— Ну, наверное, не смертельно, Джинни? — Гарри постарался сказать это мягко, а не обреченно. — Много народу знает, да?

Джинни виновато кивнула.

— Понимаешь, я же не знала, что беременна. Сегодня был стандартный ежеквартальный медосмотр и... А командный врач обязан докладывать о таких вещах старшему тренеру. Я его просила промолчать, говорила, что завтра же ничего не будет, а он такой: «А твой муж разделяет твою уверенность?» А потом, после тренировки, я рванула в Мунго, там подтвердили беременность и тоже спросили, в курсе ли муж. Кэйсил прямо сказала, что без ведома Гарри Поттера делать аборт его жене никто не рискнет, свое здоровье дороже. Там мне, правда, Драко помог.

— Он-то здесь каким боком?

— Не знаю! — Джинни резко помрачнела, хотя и так выглядела безрадостно. — Извини, но, кажется, он просто подслушивал под дверью. Нарисовался в кабинете под предлогом, что помогал мне с выбором противозачаточного амулета и хочет увериться, что это не его косяк. Устроил мне допрос с пристрастием. Но зато сказал, что если после наступления беременности я продолжала носить амулет, то сохранять беременность — вообще не вариант, ничем хорошим это не кончится. И велел позвать Сметвика, тот пришел и подтвердил. Так что аборт у меня по медицинским показаниям, и это к лучшему, наверное, иначе решать пришлось бы мне, а я... — она нервно осеклась и сменила тему:

— Сам знаешь, как в Мунго дела с врачебной тайной. Боюсь, уже завтра Рита выдаст подробный отчет о жене самого Гарри Поттера, и от тебя все будут хотеть комментариев. Я уже слышала, как медиведьмы обсуждали, что ты хочешь ребенка, а я в тайне от тебя его вытравливаю ради карьеры. Их, правда, Драко быстро разогнал. Но лицо у него было такое... вот он-то мне точно не простит очередного скандала с твоим именем в центре.

Последние слова Джинни попыталась произнести иронично, но впечатление смазал затравленный взгляд, который она бросила на Гарри.

— Драко добрый, пожует и выплюнет, — неубедительно утешил тот. Неубедительно — потому что, судя по настрою, недавно продемонстрированному оным Драко, жевать он будет долго и со смаком.

— Угу, — согласилась с невысказанным Джинни. — И, в общем, будет прав. Мерли-и-ин, я не понимаю, как такое могло произойти?! Может, надо было соглашаться на кулон, его Драко первым предлагал? И зелья надо было покупать не где попало, а при Мунго?

— Спроси завтра у Кэйсил, она-то, наверное, хорошо в этом разбирается, — Гарри понял, что Джинни моргает слишком часто и слишком медленно, вспомнил слова про «накачана успокоительным» и поднялся на ноги. — Поспала бы ты, вот что. С Ритой и остальными будем разбираться завтра.

— Ты простишь меня, Гарри? — Джинни снова шмыгнула носом.

— Спи уже, жена моя неверная. Пойду попробую обезвредить Малфоя.

— А я на него еще бухтела, что он Асторию совсем запер и не выпускает. Вот он мне теперь-то объяснит, как был прав!

— Спи, кому сказано!

Джинни послушно опустила голову на подушку, а Гарри прикрыл дверь и отправился вниз, прямо в пасть василиску.

Малфой, безусловно, будет исходить ядом, но в чем вина Джинни, если произошел явный форс-мажор, для нее же в первую очередь неприятный, Гарри все равно не понимал. Это Астория, воспитанная в одних с Драко традициях, восприняла собственную безусловную верность до рождения первого ребенка как само собой разумеющееся. В договоренности Драко с женой Гарри не лез, но так же ограничивать Джинни считал просто недопустимым: сам-то он ни в чем себе не отказывал. Ну, а от внезапных неприятностей и некачественных зелий никто не застрахован.

Эти мысли Гарри крутил в голове, пытаясь выстроить линию защиты. А на середине лестницы еще слегка обиженно подумал, что судьба героя какая-то совсем идиотская: почему это он утешает Джинни и готовится отбиваться от Малфоя, хотя именно он в данном случае ни в чем не виноват и вообще лицо, морально пострадавшее? Но тут над диванной спинкой показался Драко, и по выражению его лица Гарри понял, что не отобьется.

— Ну что, посочувствовал бедняжке? — ласково процедил Малфой, гостеприимно хлопая по дивану рядом с собой. Гарри вздохнул и покорно сел лицом к лицу с главным обвинителем всего и вся.

— Слушай, ну там реально какая-то фигня случилась...

— Тебя в аврорате точно терпят только по протекции. Когда случилось что-то, что по факту случиться не могло, ты в протоколе так и пишешь «фигня»?

— Видимо, косяк какой-то с зельями...

— Ой, заткнись лучше! К счастью, хоть один вменяемый волшебник в этом доме все-таки есть. Джиневра тебе пожаловалась, что я совал нос куда не надо и допрашивал ее самым циничным образом? Ты-то до такой низости не опустился, я полагаю? Удовлетворился формулировкой «фигня случилась»?

— Драко, остынь, а? Это моя жена и...

На этот раз Драко его не перебил, просто посмотрел так, что Гарри умолк сам. Редко он видел Драко в такой темной, нутряной ярости. Гарри тихо выдохнул и потянул его на себя, обнимая за плечи.

— Спокойно. Я тебя слушаю. Что ты выяснил?

Драко шумно выцедил воздух сквозь сжатые зубы и слегка расслабился под рукой.

— Я помогал ей подобрать этот амулет, поскольку Джиневра совсем не видит магического потенциала вещей. Я твердо уверен, что с ним все абсолютно нормально. Более того, я специально подбирал амулет так, чтобы он не мешал и его вообще не требовалось снимать. А когда Джиневра надела серьгу, я дополнительно зачаровал ее на нетеряемость. То есть, Поттер, вынуть эту серьгу из уха Джиневра могла бы только собственноручно и только имея четкое желание сделать это, а не зацепив случайно. Угадай, что первое я проверил, как только услышал о проблеме Джиневры?

— Чары на серьге.

— Именно. И я обнаружил, что они обновлены и изменены. Джиневра снимала ее.

— Вот как, — убито произнес Гарри. Не то чтобы он верил в святость Джинни, но считал, что откровенно врать ему она не станет. Глупо получилось...

— Ты рано скис, я еще не закончил! — безжалостно одернул его Малфой. — Угадай, что я сделал дальше?

— Заранее сдаюсь.

— Подлость, недостойную звания целителя! Джиневра как раз начала в очередной раз скандалить, доказывая, что беременной никак не может быть, и я заботливо поднес ей успокоительное, самую малость разбавленное веритасерумом. Правда, потом пришлось минут пятнадцать без пауз задавать ей исключительно правильные вопросы, чтобы она ничего лишнего не ляпнула при целительнице Кэйсил. Но зато все, что хотел, я узнал в мельчайших подробностях. Угадаешь, что?

Гарри стало противно. Следовало послать Малфоя с его слизеринскими замашками, и Гарри даже открыл рот, чтобы сказать, что он думает от таких методах добычи информации, но что-то во взгляде Драко его остановило. Остановило и заставило сказать:

— Не угадаю. Рассказывай.

— Твоя жена была искренна в каждом слове. Она твердо уверена, что никогда не снимала амулет и пила зелья после каждой неодинокой ночи. Я отдельно спросил, не могло ли зачатие произойти в результате алкогольного опьянения и сопутствующих ему глупостей. Я вообще спросил все, что можно было спросить, не наводя целителей на ненужные мысли, и чуть было не получил за это по физиономии от твоей благоневерной. Полный ноль, Джиневра вне подозрений.

Гарри слушал Малфоя с возрастающим напряжением.

— То есть Обливиэйт?

— Других идей у меня нет. А дальше мы можем накрутить версию в духе придворных интриг Люциуса I, что Джиневре зачем-то понадобилось заняться сексом без серьги, а потом забыть об этом. Сюжет интересный, но зачем? У меня опять-таки нет идей. Зато я знаю одно заклинание, которое заставляет людей делать то, что иначе бы они ни за что не сделали. Это заклинание называется...

— Империус, — хором с ним закончил Гарри. — Мордред! Но все равно: зачем кому-то понадобилось подстраивать беременность Джинни?

— Скажем так: причин для того, чтобы кому-то захотелось подставить жену Гарри Поттера и звезду «Холихедских Гарпий», я могу придумать заметно больше, чем причин такого поведения самой Джиневры.

— Мордред! — Гарри вскочил. — С какой точностью определяется срок беременности? Кто еще знает, на каком сроке сейчас Джинни?

— С точностью до нескольких дней. Да кто угодно знает, это же Мунго, рассадник сплетен.

— Мордред! Мордред! Мордред! Это был испанский этап Кубка Вронского! Всем известно, что игроки две недели не покидали спортивного городка! Придется доказывать, что у меня был порт-ключ в Испанию, и что-то сочинять про проникновение в общежитие, иначе Джинни сожрут!

— Вот! — с мрачным торжеством кивнул Драко. — Значит, это уже не просто попытка оставить своего ребенка в чужой жене, а вполне себе осмысленный удар по репутации. Возможно, там еще и было применено зелье, повышающее фертильность, иначе вероятность зачатия с первой попытки... Впрочем, мы не знаем, сколько было попыток. И заметь, Поттер: все это скрывалось за твоей изящной формулировкой «произошла какая-то фигня» и вполне могло так навсегда и остаться скрытым за ней. И сама интрига, и тот мелкий факт, что Джиневра не просто сняла серьгу, но и занялась сексом без нее. А секс под Империусом я, например, считаю изнасилованием.

— Мордред! — Гарри врезал кулаком по диванной спинке, чувствуя, как сатанеет от ярости и острого чувства вины. Его Джинни, героиню войны, боевую подругу, почти сестру! Он снова не защитил...

— Так, до нужной кондиции я тебя раздраконил, — хмуро констатировал Драко, перехватывая его поперек груди и прижимая к себе спиной. Тепло малфоевских рук моментально вернуло Гарри способность мыслить здраво. По крайней мере, идея аппарировать из дома прямо в мордредову Испанию и убить там любого мужчину, который хоть на милю приближался к спортивному городку, перестала казаться единственно верным планом действий.

Драко снова опустился на диван, продолжая удерживать Гарри в объятьях. Некоторое время просто прижимал к себе, шумно дыша в волосы, потом заговорил, и в его голосе снова послышались нотки ярости:

— Не буду врать, сперва я думал, что Джиневра темнит. И если бы я оказался прав, я бы из нее душу вынул, будь уверен. Но вышло как вышло. Так что, если по итогам частного расследования ты решишь кого-нибудь убить, смело приглашай меня в сообщники.

— Джинни уверена, что ты и сейчас злишься на нее. Говорит, лицо у тебя было такое, будто ты ее убить готов.

— Убивать хотелось, это правда. Но не ее.

— А ей ты почему сразу не сказал?

— Когда я привел ее из Мунго, она уже засыпала на ходу. Решил, что лучше дождаться, когда она будет нормально соображать. Да и надо бы хорошо расспросить ее о тех днях, в том числе и о сексуальных связях, может, найдется зацепка. Предпочитаю с замужними дамами таких разговоров не вести, а если вести, то только в присутствии и с одобрения мужа. А то у Джиневры рука тяжелая.

Неприятный разговор решили отложить на «после операции». Утром Гарри сопроводил жену в Мунго и с самым виноватым видом лично объяснил и целительнице Кэйсил, и всем, кто совершенно случайно оказался на расстоянии слышимости, что они с женой были безалаберны, и вот теперь Джинни приходится расплачиваться здоровьем за неосторожность обоих. Джинни стояла рядом, вцепившись в его руку, смотрела в пол и тихо плакала. Когда Гарри уже неподдельно виновато сказал ей, что должен убегать в Аврорат, она коротко прижалась к нему и шепнула:

— Спасибо. Ты правда святой! — и Гарри в ответ поцеловал ее в лоб.

На работе он с рекордной скоростью разобрал и привел в удобочитаемый вид целую гору черновых отчетов, которая уже месяца полтора вгоняла в уныние весь отдел, и этим эпическим подвигом заслужил приправленную суеверным ужасом благодарность от Лонгюссона. И тут же, пока начальство еще не отошло от шока, попросил отгул на вторую половину дня. Видимо, из Мунго уже просочились какие-то слухи, потому что Лонгюссон кивнул с искренним сочувствием и без дополнительных вопросов распрощался с Гарри до следующего утра. Так что к тому моменту, когда Джинни отлежала в наблюдательной палате положенные после принятия абортивного зелья пять часов, Гарри уже снова был рядом, принял усталую и заплаканную жену с рук на руки у целительниц и самолично аппарировал домой с соблюдением всех предписанных предосторожностей.

Еще час Джинни продремала в своей комнате, потом достаточно оправилась, чтобы выпить чаю с тостами, и Гарри решил, что дальше тянуть уже не стоит. Подсел на край кровати и принялся рассказывать с самого начала до самого конца — от бессовестного, но эффективного Малфоя до неизвестного ублюдка, вероятно, применившего Империус.

Финальный вывод он озвучить не успел. После слов об Империусе Джинни позеленела и, зажимая рот руками, метнулась в ванную. Гарри бросился следом, опасаясь, что после аборта ей может стать по-настоящему плохо, но Джинни только отмахнулась от его встревоженного голоса и склонилась над унитазом. Расставшись с недавно съеденным, она нетвердо поднялась на ноги и начала остервенело сдирать с себя одежду.

— Мне надо в душ. Я в порядке, мне просто надо в душ. Не смотри на меня! — вдруг истерично взвизгнула она, и Гарри поспешил отвернуться.

Выходить из ванной он все же не рискнул — слишком уж нехороший цвет лица был у Джинни. Остался стоять, будто наказанный ребенок — носом в угол возле двери, — успел обозвать себя бесчувственным чурбаном за то, как вывалил на жену гнусную правду сразу после и так неприятной процедуры, и тут понял, что вода шумит как-то неправильно.

— Джинни, у тебя все в порядке? Джинни?

Ответа не было. Гарри молниеносно развернулся и рванул душевую шторку. Жены он не увидел. Только смутные очертания фигуры внутри тугого водяного смерча.

— Джинни!

Гарри попытался выдернуть ее из ванны, но вода ударила по руке так, будто он сунул пальцы в вентилятор, а водоворот чуть качнулся и отстранился глубже к стене. Фигура в нем сделала движение, вроде бы обхватывая себя руками, и сквозь шум воды снова раздался пронзительный вопль:

— Не смотри на меня! Не прикасайся!

Гарри потребовалось неприлично много времени, чтобы опознать спонтанный магический выброс. Он слишком привык видеть их только изнутри и совершенно не знал, что теперь делать. Надежное решение было только одно. Гарри буквально стряхнул с палочки патронуса и продиктовал:

— Драко, приди домой, срочно!

Отправив оленя, он обнаружил, что водоворот вокруг Джинни разбух и начал всасывать в себя вещи с полочек у зеркала. Это надо было срочно прекращать, пока она не поранилась всерьез. Гарри попробовал наложить истощающее магию заклинание, которым целители останавливали его самого, но поосторожничал, боясь сделать его слишком сильным и навредить Джинни. В результате чары, наоборот, вышли совсем слабыми и заметного эффекта не оказали. К счастью, не прошло и минуты, как в ванную ворвался Малфой.

— Щитом закройся! — скомандовал он, запрыгивая в ванну. Водоворот ударил его, протащил спиной по стене и попытался отбросить прочь, но Драко успел протолкнуть руку внутрь и нащупать за взбесившейся водой живое тело.

— Джиневра, очнись! Все равно не отпущу! — за этим выкриком последовало болезненное шипение, а потом вода рухнула вниз, волной выплеснувшись из ванны, и вместе с ней упали Драко и Джинни. Несколько секунд Гарри растерянно смотрел, как они барахтаются в полупустой ванне, и голая Джинни больше самого Драко путается в мокрых складках его мантии. Драко попытался провести свой фирменный целебный захват, но Джинни вывернулась и снова закричала:

— Не прикасайся! Не смотри!

— Поттер, сделай простыню побольше, живо!

Гарри трансфигурацией вчетверо увеличил банное полотенце с вешалки. Некоторое время в ванне продолжалась борьба, но с помощью Гарри Драко удалось закутать Джинни в простыню, словно в кокон.

— Сядь с ней где-нибудь, — скомандовал он и тут же заворковал тем специальным голосом, которым всегда разговаривал с сильно расстроенными девушками. — Джиневра, милая, давай прямо сейчас ты постараешься никого не убить? Позволь Гарри подержать тебя на руках, хорошо? Гарри надежный и теплый, сидеть у него на коленях намного уютнее, чем на полу. Сейчас я тебе помогу, станет легче. И контролировать магию станет легче, и вообще. Тебе не холодно? Могу еще накинуть что-нибудь сверху, если нужно.

Под его тихие увещевания Гарри послушно уселся на мокрый пол и устроил Джинни у себя на коленях. Она всхлипывала, но больше не пыталась сопротивляться и не кричала. Драко опустился напротив, черной кляксой раскидав мокрые полы мантии, и наконец-то положил ладони на лоб и солнечное сплетение Джинни. Некоторое время в ванной стояла напряженная тишина. Потом лечение начало приносить видимый результат: Джинни стала ощутимо расслабляться, а после и вовсе прижалась к Гарри и протяжно вздохнула:

— Спасибо. Я в норме, кажется. Извините за... Вы в порядке? Оба?

— Ничего, стоящего внимания. Ты не против еще немного посидеть на руках у Поттера? Мне надо закрепить результат, а то срыв может повториться сразу, как я прекращу держать твою магию.

— Ты весь мокрый.

— Да, и Поттер тоже. Это поправимо. Как ты себя чувствуешь?

— Как... Как будто... — Джинни резко всхлипнула, и на остатках воды в ванной появилась стремительно нарастающая рябь. Драко нахмурился, прикрыл глаза, и рябь улеглась.

— Понял. Сейчас станет лучше. Гарри тебя крепко держит и никуда не уйдет.

Подтверждая его слова, Гарри поплотнее прижал к себе кокон с Джинни и даже начал слегка покачиваться, словно убаюкивая ребенка. Девушка снова всхлипнула, но уже тише, и завозилась, поудобнее устраиваясь у него в руках.

— Вот умница, отдыхай, — снова заворковал Драко, кивком сообщая Гарри, что тот все делает правильно. Еще через несколько минут он осторожно отвел от Джинни правую руку и с некоторым трудом нашарил в мокрой мантии волшебную палочку. Джинни к этому моменту успела прикрыть глаза и пропустила его манипуляции. Драко довольно сощурился и одними губами произнес усыпляющее. Дыхание девушки стало ровнее и глубже, и Гарри позволил себе немного расслабиться. А еще через минуту Малфой устало откинулся спиной на стену.

— Сейчас я вас высушу, и отнесешь ее в спальню. И сигналку поставь — она не должна оставаться одна, когда проснется.

Когда Гарри устроил жену в ее спальне, привел себя в порядок и спустился в гостиную, Драко привязывал письмо на лапу своему филину. Отпустив птицу, он прокомментировал:

— Сообщил начальству, что возвращаться сегодня уже не планирую.

— Думаешь, проснется, и снова будет выброс?

— А кто ее знает? В любом случае, надо понаблюдать ее сегодня и завтра с утра. Она не ты, для нее такой расход магии — серьезный удар по здоровью.

— Мне отпроситься на завтра у Лонгюссона?

— И в Хогвартс не пойдешь?

— Если надо.

Драко неуверенно покосился на лестницу, будто ожидая, что Джинни снова появится на верхней ступеньке.

— По-хорошему, ее бы отправить к матери. Женщины как-то умеют утешать в таких случаях.

— Твоей или ее?

Драко раздраженно хохотнул:

— По идее, к ее. Но извини, в тактичность мамаши Уизли я не верю. Впрочем, стоило бы отправить Джиневру в лоно отчей семьи хотя бы ради того, чтобы она следующим выбросом снесла их жуткую халупу. Только саму Джиневру жаль, так что нет. Завтра посмотрю и решу, что делать. А ты вали на свою работу, ладно уж. Все равно утешитель из тебя, как видим, не получился. Это же началось, когда ты ей рассказал, я правильно понимаю?

— Сразу же, — виновато вздохнул Гарри. — Я думал, она разозлится, ну, поплачет, наверное, но чтобы так... Не знаю, что делать в таких случаях.

— Записывай рецепт, не дай Мерлин, еще пригодится. Женщину, на личную неприкосновенность которой совершено грубое посягательство, необходимо, во-первых, укутать во что-нибудь плотное, а во-вторых, отдать — буквально — в руки тому, кому она полностью доверяет. Работает в девяноста девяти процентах случаев.

— Это тебе на курсах спасателей рассказали? — с сомнением уточнил Гарри. Как-то ему показалось, что в случае с Джинни целительские навыки Малфоя сыграли бОльшую роль, чем простыня и дружеские объятья.

— Пэнси посоветовала на шестом курсе. Когда Лорд жил в поместье, это знание было весьма востребованным.

Почему сама Паркинсон на шестом курсе знала такие вещи, Гарри решил не задумываться.

Первым, кого Гарри увидел с утра, выйдя из общественного камина в Аврорате, был Дин Томас с «Пророком» в руках. И когда Томас, в свою очередь, увидел Гарри, то шарахнулся в сторону и попытался спрятать газету в складках мантии. Этого было достаточно, чтобы сделать выводы.

— Привет, дашь почитать? — мирно спросил Гарри.

Дин неуверенно кивнул, сунул газету ему в руки и моментально заскочил в закрывающиеся двери ближайшего лифта. Гарри хмуро посмотрел ему вслед и быстро пролистал свой трофей.

Заметка Скитер была относительно скромной по размеру и даже располагалась не на первой странице, а в рубрике «Быт и нравы магического Лондона»:

Прискорбные и удивительные новости из больницы Святого Мунго

Как стало известно нашему изданию, вчера по медицинским показаниям была прервана беременность звезды британского квиддича Джиневры Поттер. Её супруг сопроводил Джиневру до приемного покоя и выглядел при этом подавленным и огорченным. Несомненно, такое событие оказалось для мистера Поттера весьма печальным, ведь его любовь к крестнику и детям друзей и знакомых хорошо известна нашим читателям.

Что ж, мы могли бы только выразить искреннее сочувствие молодой семье, однако есть факты, немного мешающие лично мне воспринимать их потерю столь однозначно. Во-первых, «медицинские показания к аборту». Неужели в ином, более благополучном случае Джиневра Поттер, удостоенная в 2002 году звания самого результативного охотника среди игроков Британской Национальной Лиги, покинула бы «Холихедских Гарпий» до окончания своего контракта, который, напомню, истекает в декабре 2003-го? Или отважная охотница планировала играть отборочные матчи следующего Кубка Вронского, находясь на последних сроках беременности?

Во-вторых, особое внимание нашего источника в больнице Св. Мунго привлекло первое посещение миссис Поттер, состоявшееся позавчера. По его словам, Джиневра была удивлена, можно сказать, шокирована информацией о своем положении, что, согласитесь, довольно странно для взрослой, давно уже замужней женщины. И эта новость отнюдь не показалась ей радостной. По свидетельствам очевидца, миссис Поттер устроила форменную истерику, отрицая диагноз, поставленный опытной целительницей-акушеркой Дж. Кэйсил. И, внимание, дорогие читатели, это третий и самый занимательный из ставших известным «Пророку» фактов — в разгар этой истерики в кабинете целительницы Кэйсил появился не кто иной, как консультант по темным проклятьям Драко Малфой! Вы думаете, супругу Национального Героя прокляли старые враги? Отнюдь! Мистер Малфой всего лишь подробно опросил Джиневру об обстоятельствах, приведших к беременности (вы тоже хорошо себе представляете, какие это были вопросы, не так ли? Напомню, что официально мистер Малфой не является специалистом-акушером, и заданные им вопросы были просто вопросами постороннего мужчины. Однако миссис Поттер ответила на них весьма охотно). На основании полученных сведений мистер Малфой и постановил, что беременность необходимо прервать. Целительница Кэйсил, напомню, ничего такого не заметила. Однако мистер Малфой привлек на свою сторону авторитет Главного целителя Гиппократа Сметвика, и вопрос о прерывании беременности был окончательно решен.

Вам, дорогие читатели, наверняка интересно, какие же «медицинские показания» оказались не замечены опытной целительницей, но были очевидны для мистера Малфоя? Мне это тоже интересно, однако сведений об этом у нашего информатора нет. Он лишь сообщил еще, что мистер Малфой был явно взволнован и раздосадован всей ситуацией. Должно быть, переживал за мистера Поттера, с которым, как мы с вами помним, мистер Малфой весьма дружен в последние годы. Дружен семьями, хочу подчеркнуть.

Есть лишь одно предположение, которое объясняло бы все странности этого неприятного события. Возможно, и миссис Поттер, и мистер Малфой имели причины опасаться, что первенец нашего черноволосого Героя будет иметь тяжелые наследственные дефекты внешности, а именно — серые глаза и белокурые волосы. Согласитесь, это действительно оказалось бы серьезной угрозой здоровью... Чьему именно? Думаю, каждый из моих читателей сможет сам ответить на этот вопрос.

Обещаю держать руку на пульсе событий.

Ваша Рита С.

Заметку Гарри дочитал как раз на выходе из лифта, и последний абзац радикально поменял его планы на утро. Но тут из кабинета высунулся Либс и замахал рукой.

— Поттер! Тебе Фальк велел сразу как придешь к нему зайти! Сказал, срочно!

— Считай, что ты меня не видел! — процедил Гарри, разворачиваясь обратно к лифту, который, к сожалению, уже успел уехать с этажа.

— Фальк велел зайти к нему прежде, чем поругаешься со Скитер! Сказал, это важно для расследования! — сообщил Либс ему в спину. Подходить ближе напарник не рисковал. Общение с разозленным Поттером вообще считалось в Аврорате плохой приметой, и добровольно на такой подвиг мало кто отваживался.

Гарри прикрыл глаза и сделал несколько медленных вдохов-выдохов. Ну действительно, что он может поделать со Скитер? Убить не убьет, а любое неприятное проклятье она превратит в тему очередной скандальной статьи. И вряд ли Фальк упомянул про некое «расследование» только для того, чтобы тормознуть взбеленившегося героя — не в его это духе. А Скитер можно и потом проклясть, все равно статейка уже вышла и исправить ничего нельзя.

— Хорошо. Спасибо, Гай.

— Так ты идешь к шефу?

— Иду.

Либс облегченно выдохнул и с чувством выполненного долга исчез за дверью.

В кабинет Главного Аврора Гарри вошел почти спокойно, но демонстративно помахивая газетой.

— Присаживайтесь, Поттер, — дружелюбно кивнул Фальк. — Вижу, вы уже ознакомились с новостями из собственной семейной жизни. Чрезвычайно рад, что вы все же не бросились вершить справедливость собственными руками. Дело в том, что «Пророк» опубликовал этот опус по заданию Аврората.

— Очень интересно, — ровно отозвался Гарри, но бумаги на столе Главного Аврора внезапно всколыхнулись, словно тронутые коротким порывом ветра. У Фалька уже был достаточный опыт общения с Избранным, чтобы правильно трактовать эту воздушную аномалию.

— Не злись! Сейчас я все объясню! Выпей! — он сунул Гарри под нос флакон с успокоительным. — У нас серьезное дело, Поттер, и нам некогда восстанавливать Аврорат после твоих...

— Детских выбросов, я в курсе, — Гарри отвел от лица флакон с зельем. — Спасибо, господин Главный Аврор, я обещаю держать себя в руках. Так что за расследование потребовало таких... следственных мероприятий?

— «Дело Сандры Лагхолл» тебе о чем-нибудь говорит?

Голос Фалька доносился до Гарри сквозь грохот крови в ушах. Малфой посвятил много времени попыткам обучить его контролировать собственную магию и определенно добился значительных успехов, иначе кабинет Главного уже лежал бы в руинах. Но все же сохранность этого кабинета давалась Гарри очень тяжело. Он снова начал длинно дышать, Фальк настороженно уставился на него, и Гарри отрицательно мотнул головой:

— Не слышал о таком. Продолжайте, — надеясь, что сможет сосредоточиться на рассказе и успокоить рвущийся из груди смерч.

— Ты точно в норме?

Неожиданно для себя Гарри хихикнул, и этот нервный смех словно масло разлился по бурным волнам его магии.

— Бросьте, Фальк. Вы меня никогда всерьез не боялись, иначе не допустили бы к работе после стажировки.

— И надеюсь сохранить статус-кво. Не разочаруй меня, парень. Так, о чем это мы? Странно, что ты не помнишь скандала вокруг Лагхолл, хотя, вероятно, летом девяносто пятого ты уже был слишком занят, чтобы следить за квиддичными событиями. Сандра Лагхолл была ловцом «Уимбурнских Ос» в девяносто первом-девяносто пятом годах. Как раз в девяносто пятом «Осы» вышли в финал Британской Лиги и имели серьезные шансы на призовые места в мировом первенстве Лиги Чемпионов. Но вот незадача: за два дня до начала мировой Лиги их ловца накрыл самый настоящий психоз. Сперва девушка утверждала, что некто преследует ее, потом в прессе появились ее компрометирующие фото, а она уверяла, что они — фальшивка, потом внезапно сообщила, что просто переутомилась и вынуждена взять тайм-аут. В большой спорт она так и не вернулась. Так вышло, что в то время проблемы звезды квиддича оказались отнюдь не в приоритете у Аврората. Позже, зимой девяносто шестого, это дело снова подняли, но к тому моменту Лагхолл уже покинула Британию и отказалась от всех показаний. А подняли это дело вот почему: на успехи «Ос» в мировой Лиге ставили очень большие деньги. Несравнимо бОльшие, чем обычно крутятся в квиддиче. В результате внезапного ухода Лагхолл из команды эти деньги были проиграны, в большинстве своем — зарубежным бетторам. И по странной случайности, проигравшими британскими бетторами оказались многие весьма одиозные личности: Малфой, Крэбб, Нотт, всего около десятка имен, трогательно совпадающих со списком главных обвиняемых по делу Пожирателей Смерти, — это помимо более мелких фигурантов.

— Вывод капитала? — Гарри сам не заметил, как шторм в его груди улегся, а ярость оказалась частично вытеснена азартом гончей, которой показали след.

— Не доказано. Но в то время вопросы политики и финансов были под самым пристальным наблюдением Департамента магического правопорядка, а вот спортом никто особо не интересовался с момента окончания Чемпионата девяносто четвертого года. Из-за событий, которыми он завершился, общественность в тот год вообще охладела к квиддичу, а Министерству, как я уже сказал, было не до того. Когда же проигранные деньги начали переходить в руки зарубежных бетторов, то заморозить или хотя бы оспорить эти переводы — значило бы уже нарваться на международный скандал. Деньги ушли, а мордредовы лорды только томно вздыхали и сетовали на такой неожиданный провал перспективной команды. В начале девяносто девятого тех проигравших, что к тому моменту гостили в Азкабане, опросили еще раз, но ничего не добились. И все же дело Лагхолл не отправлено на бессрочное хранение, а осталось в работе — такие деньги на дороге не валяются. И вот теперь, аврор Поттер, мы уже пару недель наблюдаем неуклонный рост ставок на «Холихедских Гарпий». Такого уж очевидного присутствия особо крупных британских бетторов мы не наблюдаем, однако явно заметна скупка ставок со стороны зарубежных игроков. Согласись, на таком фоне скандал вокруг Джиневры выглядит очень подозрительно. И если бы просто скандал! Вчера поздно вечером мисс Скитер получила предложение о сотрудничестве, поровну состоящее из угроз и обещаний, к тому же приправленное сотней галлеонов задатка. Неизвестный дал наводку на информатора в Мунго — не то чтобы у Риты не было там своих ушей — и потребовал раздуть шумиху вокруг аборта Джиневры. И, аврор Поттер, я сейчас попрошу вас снова держать себя в руках...

— Ну что там еще? — раздраженно отозвался Гарри. — Колдофото Джинни в объятьях Малфоя? А почему не опубликовали?

— Нет, Гарри, — покачал головой Фальк. — Историю об адюльтере с Драко Малфоем придумали уже мы. Нам было важно отследить реакцию заказчика на неточное исполнение его требований, чтобы попытаться понять, на кого именно нацелен удар. На самом деле заказчик требовал похожего материала, но с другим вбросом. Гарри, Джиневре определили срок беременности около пяти недель. Ты ведь понимаешь, что в это время она находилась...

— В Испании! — проблема вошла в заранее рассчитанное русло, и Гарри вполне искренне повеселел: по крайней мере, это тонкое место они смогли угадать и прикрыть. — Я вас умоляю, Главный Аврор! Мы с Джинни, оба — молодые здоровые люди, и вы думаете, мы действительно встречаемся раз в три недели? Да я бы на такой «диете» сдох от, простите, излияния спермы в мозг!

— Значит, это все-таки был ты! — облегчение Фалька, кажется, можно было черпать горстями.

— Естественно. Что бы ни думала Скитер и «доброжелатели», но Джинни никогда не станет меня обманывать. Понимаю, что звучит как наивная уверенность неопытного мужа, но поверьте, это так!

— Ну что сказать, парень, я чертовски рад за тебя! — по-отечески снисходительно усмехнулся Фальк, и Гарри поздравил себя с чисто отыгранным раундом. — Но хотелось бы узнать, где ты взял незарегистрированный портключ?

— А его у меня нет, Главный Аврор, сэр! Я просто аппарировал.

— Через пролив? Помнится, даже Реддл так не мог.

— Вы все еще не боитесь меня, господин Фальк? — вкрадчиво спросил Гарри, но тут же криво усмехнулся, показывая, что это просто шутка. — Магловская яхта. Я аппарировал с берега на нее, а с нее — на континент.

— Всё равно, только одна промежуточная точка на такой дистанции — это очень мало.

— Ну, я не Реддл, но дальность аппарации у меня хорошая.

— Хм, учту. В таком случае...

— В таком случае, у Скитер есть возможность разразиться статьей «Поттер опять плюет на правила», — перебил его Гарри. — Хотя я был под обороткой все время, кроме, хм, моментов полного уединения с Джинни, так что пусть доказывает.

— И это добавляет мне понимания ситуации. Наш заказчик предложил Рите развить именно тему адюльтера в Квиддичном городке. Посоветовал сделать первую статью не слишком громкой, а для второй обещал предоставить неопровержимые доказательства связи Джиневры с одним из иностранных игроков, — Фальк покосился на Гарри, и тот кивнул, подтверждая, что использовал волос именно «одного из игроков». — Понимаешь, нам требовалось, с одной стороны, продемонстрировать готовность и желание Риты разрабатывать эту тему, но, с другой, спровоцировать заказчика на дальнейшее общение. Сейчас в редакции «Пророка» и в доме Скитер находятся наши люди. Постараемся отследить сову. Ну и будем надеяться, что из последующих его писем сможем извлечь информацию о его целях, а может, и о личности.

Фальк сделал паузу, с сомнением посмотрел на Гарри и продолжил, осторожно подбирая слова:

— Я понимаю, что по отношению к Джиневре эти следственные действия крайне неэтичны. Но, надеюсь, ты понимаешь, если бы Рита ответила категорическим отказом, то преступник просто нашел бы другой путь достижения своих целей, который мы не смогли бы держать под контролем.

— Конечно, понимаю, господин Главный Аврор, — кивнул Гарри, преданно поедая начальство глазами. — Высшее Благо требует жертв! Я это очень хорошо понимаю!

— Поттер, не заводись! Скорее всего, Джиневра все равно оказалась бы под ударом, только ее проблемы не приближали бы нас к поимке этого негодяя.

— Я же сказал, что понимаю! И я совершенно спокоен.

— Хорошо, как только все это закончится, в «Пророке» будет статья-опровержение. Ваша семья — эталон любви и верности, и об этом узнают все: от министра до школьника. И разумеется, никакого муссирования в прессе темы твоих посещений Испании. Идёт?

— Министр и так в курсе, — несмотря на злость, Гарри уже откровенно веселился, глядя на мучительные попытки Фалька как-то сгладить ситуацию. — Я услышал и принял предложенную компенсацию, не волнуйтесь. Сейчас мне хотелось бы знать, чего ожидать дальше. И как я могу поучаствовать.

— Дело ведут Масволд и Шеннер под прямым кураторством Лонгюссона. Официально я тебя к этому делу не подпущу, сам понимаешь: член семьи среди пострадавших, личная заинтересованность. Но неофициально... Нам сейчас грозит уход заграницу серьезной суммы денег и международный скандал вокруг Британской Квиддичной Лиги: второй эпизод крупных ставок на де-факто подставные матчи — это не книзл начхал, и вряд ли зарубежные наблюдатели окажутся повально слепыми. Не говоря уж о безопасности самих квиддичистов. Скажем так, я готов закрыть глаза на многое, если это «многое» поможет в решении имеющихся проблем.

Гарри смерил Фалька долгим задумчивым взглядом и холодно улыбнулся.

— Я вас понял, Главный Аврор. Похоже, вы наконец-то разобрались, как мной пользоваться? И фамилия Малфой совершенно случайно прозвучала первой в списке проигравших?

Ответный взгляд Фалька тоже оказался весьма прохладным.

— Вы осознаете, Поттер, что аврор Масволд должен был сегодня побеседовать с вашей женой, узнать, не получала ли она угроз, не имел ли место шантаж и так далее? Это очевидный шаг в официальном расследовании. Я лично предложил ему не спешить с этим. Мне показалось, что вы предпочтете самостоятельно поговорить с Джиневрой, чтобы не подвергать ее лишнему стрессу. Я думал, что иду вам навстречу. Но если, по-вашему, я вас «использую»...

Фальку весьма удался вид оскорбленного достоинства, но все же Гарри уловил секундную неловкость, проскользнувшую в самом начале этого монолога. А потому кивнул в ответ кротко, но не виновато.

— Извините за подозрения! Конечно, я предпочту поговорить с Джинни сам и очень благодарен вам за заботу о ней. И разумеется, всё, что мне удастся узнать в частных беседах, я незамедлительно сообщу следствию.

— Свободен, Поттер! Работай иди! — Фальк комично замахал на него какими-то листами со стола, словно от пчелы отбивался. — Только не наломай дров, очень тебя прошу!

До этого разговора Гарри был подспудно уверен, что беда произошла с Джинни только потому, что она — Джинни — была женой Того-Самого-Гарри-Поттера. Так что Фальк, сам того не зная, снял с его души камень размером с Астрономическую башню. Разумеется, Джинни по-прежнему надо было спасать, а ее обидчиков — найти и сделать с ними что-нибудь ужасное, но теперь эта необходимость диктовалась чем угодно, но точно не чувством собственной неизбывной вины.

Так что в родной отдел Гарри вернулся если не веселым, то уже не опасным для окружающих. Коротко объяснил, ни к кому конкретно не обращаясь, что на этот раз Рита наврала просто глупо, но за доброе имя жены все равно обидно, и, сочтя на этом тему закрытой, отправился за свой стол писать записку Малфою. В записке он поинтересовался, как дела у Джинни и видели ли они оба сегодняшний «Пророк», а еще попросил задать Люциусу вопрос относительно его крупного проигрыша на квиддичных ставках в девяносто пятом. Просто так, чтобы подготовить мистера Малфоя к разговору с самим аврором Поттером. Сходил отправить сову, а потом смиренно поступил в распоряжение напарника. Либс сходу оценил настроение Гарри, вспомнил его вчерашний подвиг и цинично воспользовался прецедентом, чтобы проделать руками напарника титаническую работу в архивах. Зато на очередное занятие в Хогвартсе Гарри был отпущен без обычных недовольных комментариев.

Занятие Хаффлпафф-Слизерин тоже прошло вполне мирно. Гарри подспудно опасался, что начитавшиеся «Пророка» студенты могут полезть с комментариями, и твердо вознамерился терпеть, улыбаться и никого не убить. На деле же хаффлпаффцы лишь украдкой бросали на него заинтересованные и испуганные взгляды, а Слизерин в полном составе демонстрировал, что вообще ничего не знает о существовании в мире какой-либо периодической печати, так что занятие прошло абсолютно штатно.

Вернувшись в Аврорат, Гарри нашел на своем столе запечатанный ответ от Малфоя. Драко сообщил, что Джинни по-прежнему в раздрае и к тому же ослаблена после выброса, а газету они оба видели, как и вопиллер от Молли Уизли, недовольной тем, что дочь «убила собственное дитя», не спросив «совета родной матери». Так что сегодняшний день Джиневра проводит в гостях у Астории под негласным присмотром Нарциссы. А Люциус очень просит аврора Поттера посетить его сегодня в любое время, удобное уважаемому аврору.

Ну что ж, неожиданностей не было, и то хлеб. Так что остаток дня Гарри отработал в обычном режиме, только под конец вежливо попросил у аврора Масволда разрешения почитать материалы дела Лагхолл. Папка оказалась совсем тощей, и ничего нового из нее Гарри не почерпнул, только скопировал себе на всякий случай полный список «проигравших». На этом он счел, что все возможные дела в Аврорате на сегодня закончены, и удрал с работы. Вернее, ушел вовремя, а не на полтора часа позже, как это случалось обычно. Останавливать его никто не стал.

— Ты решил не сообщать официальному следствию, что Джиневра подверглась Обливиэйту и, вероятно, Империусу? — скептически переспросил Малфой, когда за ужином Гарри отчитался ему о событиях дня.

— Как я мог это сообщить, не упоминая, что ребенок не от меня, а Джинни мы напоили веритасерумом? Фальк, конечно, нормальный мужик и не побежит надиктовывать Скитер новую статью, но посвящать его в подробности моей личной жизни я всё равно не хочу. Ну, и он же мне дал карт-бланш практически, так что как-нибудь справлюсь замять тему именно с Джинни. Не надо ей официального разбирательства.

— Как знаешь. Ближайшие дни ей этого точно не надо, тут ты прав. И вообще, Поттер, я сейчас скажу крамольную вещь: Джиневру надо обливиэйтить.

— Зачем?

— Затем, что через неделю начало австралийского этапа. А в том состоянии, в каком Джиневра сейчас, ей будет не до игры. Пусть лучше снова думает, что произошла «какая-то фигня». Но перед этим надо с ней все-таки поговорить, рискуя снова вызвать срыв, но надо.

— Сначала я поговорю с Люциусом. Вдруг он даст достаточно зацепок, чтобы можно было идти по ним, а Джинни уже не дергать?

— Я бы на это не рассчитывал. Но мне без разницы, если хочешь, давай сперва поговорим с отцом.

— МЫ поговорим?

— Да, Поттер! Речь, между прочим, идет о деньгах, которые я должен унаследовать и которые уплыли неизвестно куда! — Драко изобразил такое пламенное негодование, что Гарри невольно рассмеялся. Малфой немедленно ткнул в него пальцем и обвиняющие припечатал:

— Вот! Человек, который может ржать, когда на кону судьба крупной суммы денег, совершенно точно не должен обсуждать такие вопросы без присмотра! — и, выйдя из образа, закончил уже буднично: — Отец сказал: «ПриходиТЕ, когда сможеТЕ», — так что дело, похоже, действительно о семейных интересах.

— Мне хана, — удрученно констатировал Гарри. — Вы меня съедите.

— Как сказал один славный парень: «Драко добрый, пожует и выплюнет», — мило улыбнулся Малфой.

— Джинни меня сдала? Ну всё, теперь точно хана. Ладно, пошли уже! — Гарри одним махом утрамбовал в рот остатки ужина и поднялся на ноги.

— Поттер, дай мне доесть спокойно, если уж сам не обучен дожевывать за столом, — недовольно отозвался Малфой.

— Как ты можешь есть, когда на кону судьба крупной суммы денег? — округлил глаза Гарри.

Драко его царственно проигнорировал, не спеша подобрал с тарелки последний кусочек пудинга, глотнул чаю, промокнул губы салфеткой и только после этого изволил подняться из-за стола и проследовать в аппарационную.