Столкновение или... притяжение? (гет)

Начало весны. В Париж она обычно приходит намного быстрее, чем в другие страны, однако в этом году всё было по-другому. Дни были серыми и местами даже тусклыми. Шло много дождей, а солнце выглядывало из-за густых туч достаточно редко.

Но, как ни удивительно, такая погода не портила настроение оптимистичным французам. Многие ждали настоящей весны с солнышком с ещё бо́льшим энтузиазмом и радостью. Для некоторых такая погода, наоборот, создавала атмосферу романтичности, особенно в таком городе, как Париж.

Но этого никак нельзя было сказать о мужчине среднего возраста, который, сидя за столом в своём кабинете, печатал свою очередную статью. Это был самый строгий и суровый ресторанный критик Антуан Эго.

Он был достаточно высок, имел очень стройное телосложение, в его карих глазах редко можно было увидеть что-нибудь, кроме суровости, насмешки, издёвки или строгости.

Его давно ничем невозможно было удивить или же как-то переубедить. Он всегда твёрдо стоял на своём и писал свои статьи так, что у читателей вставали волосы дыбом. Особенно он любил писать разгромные статьи о том или ином ресторане — это приносило ему истинное удовольствие.

Да, его боялись почти все повара Парижа. Боялись его прихода в их рестораны, ведь от репутации ресторана, количества звёзд и положительных статей критиков зависело всё.

И вот сейчас Эго вновь получал удовольствие от написания очередной разгромной статьи для очередного ресторана Парижа, попивая дорогое французское красное вино. Довольная ухмылка расползалась на его лице. Внезапно это удовольствие было прервано стуком в дверь.

Недовольно буркнув себе под нос, Антуан ответил:

— Войдите!

Дверь открылась, по полу мелкими шажками засеменил его слуга, неся в руках утреннюю чашку чёрного кофе и новый выпуск газеты. По его выражению лица можно было понять, что он также побаивался своего хозяина.

— Какие у нас сегодня новости? — безразлично и не оборачиваясь к слуге, спросил Эго.

Повисла небольшая, но очень напряженная пауза.

Слуга боялся сказать хоть слово.

Ведь новости были достаточно грандиозными.

Но связаны они были с рестораном, который Эго особенно презирал и, можно даже сказать, ненавидел — это был ресторан Огюста Гюсто в самом центре Парижа. Именно от недавней разгромной статьи Эго ресторан потерял одну звезду.

— Ну, что же ты молчишь? — уже недовольно и слегка повернувшись, спросил Эго. —Уж не наводнение ли?

— Нет, месье, — всё так же испуганно промямлил слуга.

— Тогда что же?

— Гюсто... — слуга тихо вымолвил лишь одно слово.

Лицо Эго резко переменилось. Он бросил писать свою статью, почти полностью повернулся к слуге и с иронией спросил:

— Неужели ресторан, слава богу, закрывается?

— Нет... — робко отозвался слуга.

— Снова финансовые проблемы?

— Нет... — так же робко ответил слуга.

— Запустили производство мороженой шаурмы? Что, что? Выкладывай! — уже немного выходя из себя, повысил голос Эго.

— Он... Он... Снова стал... популярен... — еле выговорил слуга.

В этот момент Эго едва ли не поперхнулся глотком отпитого вина, а эмоции сменялись на его лице одна за другой: недоумение, удивление, злость, скепсис.

После некоторой паузы он заговоил.

— Я не писал о «Гюсто» столько лет... В последний раз я назвал его забегаловкой, — бормотал Эго, роясь в своём ящике со статьями. — Вот текст: «Гюсто наконец нашёл своё место в истории. Я бы настоятельно рекомендовал ему служить поваром в сети «Макдональдса».

— Да, месье. Метко, — тихо ответил слуга.

Прочитав этот текст, Антуан резко поднялся со своего стула и подошёл вплотную к слуге. Сейчас он был в настоящем бешенстве.

— Это было моё последнее слово. Скажите, Гигльстерн, как он может быть после этого популярен?! — Эго изо всех сил старался сдерживать свои эмоции, но у него это явно плохо получалось.

— Статья в газете... — прерываясь от страха, молвил Гигльстерн. — Во вчерашнем и сегодняшнем выпусках газет все только и говорят о «Гюсто». Её написал молодой критик, мадемуазель Кэтрин Локонте; благодаря ей ресторан снова получил ещё одну звезду... — с этими словами слуга наконе, протянул чашку кофе и новый выпуск газеты своему хозяину.

Повисла ещё одна очень напряженная и неловкая пауза. Наконец Эго, немного успокоившись, сказал:

— Понял. Ступай, Гигльстерн. Спасибо за новости.

Слуга, не задерживаясь, покинул кабинет Антуана.

Эго, подойдя к своему столу, поставил на него трясущейся рукой чашку кофе, чуть не пролив его.

Он резким движением открыл газету, и самым первым и огромным заголовком в ней был заголовок именно о ресторане «Гюсто»:

«Ресторан «Гюсто» снова интригует нас! Новые деликатесы поражают своим невообразимым вкусом!»

Антуан уже хотел было разорвать эту газету в клочья, однако что-то привлекло его внимание, и он стал читать дальше:

«Недавно побывала в ресторане «Гюсто». Не могу подобрать слов, насколько сильным было моё восхищение, когда я попробовала фирменные блюда из его меню, а также особые блюда от шеф-повара. Вкус каждого ингредиента был передан настолько деликатно, что еда просто таяла во рту! А какие здесь услужливые и интеллигентные официанты! Какой роскошный богатый интерьер!»

Антуан, раскрасневшись от гнева, бросил читать эту статью и сразу посмотрел в самый её конец, где была подпись того самого критика, которая настолько превознесла этот ресторан. Подпись была такой:

«С наилучшими пожеланиями, искренне ваша, мадемуазель Кэтрин Локонте».

Рядом с подписью была прикреплена фотография молодой девушки. На вид ей можно было дать всего лет двадцать пять. Она улыбалась искренней милой улыбкой, а пышные каштановые волосы, завитые локонами, красиво обрамляли её лицо.

Эго совсем не заметил за собой того, как засмотрелся на эту фотографию. Он буквально начал утопать в этих добрых радостных глазах.

По телу пробежала еле заметная дрожь.

В следующее мгновение, придя в себя, он яростно бросил статью на пол и несколько злобно прошептал себе под нос:

— Ну что же, мадемуазель Локонте... Посмотрим, кто кого! Не думайте, я так просто не сдамся! Война начата!