Столкновение или... притяжение? (гет)

Начало весны. В Париж она обычно приходит намного быстрее, чем в другие страны, однако в этом году всё было по-другому. Дни были серыми и местами даже тусклыми. Шло много дождей, а солнце выглядывало из-за густых туч достаточно редко.

Но, как ни удивительно, такая погода не портила настроение оптимистичным французам. Многие ждали настоящей весны с солнышком с ещё бо́льшим энтузиазмом и радостью. Для некоторых такая погода, наоборот, создавала атмосферу романтичности, особенно в таком городе, как Париж.

Но этого никак нельзя было сказать о мужчине среднего возраста, который, сидя за столом в своём кабинете, печатал свою очередную статью. Это был самый строгий и суровый ресторанный критик Антуан Эго.

Он был достаточно высок, имел очень стройное телосложение, в его карих глазах редко можно было увидеть что-нибудь, кроме суровости, насмешки, издёвки или строгости.

Его давно ничем невозможно было удивить или же как-то переубедить. Он всегда твёрдо стоял на своём и писал свои статьи так, что у читателей вставали волосы дыбом. Особенно он любил писать разгромные статьи о том или ином ресторане — это приносило ему истинное удовольствие.

Да, его боялись почти все повара Парижа. Боялись его прихода в их рестораны, ведь от репутации ресторана, количества звёзд и положительных статей критиков зависело всё.

И вот сейчас Эго вновь получал удовольствие от написания очередной разгромной статьи для очередного ресторана Парижа, попивая дорогое французское красное вино. Довольная ухмылка расползалась на его лице. Внезапно это удовольствие было прервано стуком в дверь.

Недовольно буркнув себе под нос, Антуан ответил:

— Войдите!

Дверь открылась, по полу мелкими шажками засеменил его слуга, неся в руках утреннюю чашку чёрного кофе и новый выпуск газеты. По его выражению лица можно было понять, что он также побаивался своего хозяина.

— Какие у нас сегодня новости? — безразлично и не оборачиваясь к слуге, спросил Эго.

Повисла небольшая, но очень напряженная пауза.

Слуга боялся сказать хоть слово.

Ведь новости были достаточно грандиозными.

Но связаны они были с рестораном, который Эго особенно презирал и, можно даже сказать, ненавидел — это был ресторан Огюста Гюсто в самом центре Парижа. Именно от недавней разгромной статьи Эго ресторан потерял одну звезду.

— Ну, что же ты молчишь? — уже недовольно и слегка повернувшись, спросил Эго. —Уж не наводнение ли?

— Нет, месье, — всё так же испуганно промямлил слуга.

— Тогда что же?

— Гюсто... — слуга тихо вымолвил лишь одно слово.

Лицо Эго резко переменилось. Он бросил писать свою статью, почти полностью повернулся к слуге и с иронией спросил:

— Неужели ресторан, слава богу, закрывается?

— Нет... — робко отозвался слуга.

— Снова финансовые проблемы?

— Нет... — так же робко ответил слуга.

— Запустили производство мороженой шаурмы? Что, что? Выкладывай! — уже немного выходя из себя, повысил голос Эго.

— Он... Он... Снова стал... популярен... — еле выговорил слуга.

В этот момент Эго едва ли не поперхнулся глотком отпитого вина, а эмоции сменялись на его лице одна за другой: недоумение, удивление, злость, скепсис.

После некоторой паузы он заговоил.

— Я не писал о «Гюсто» столько лет... В последний раз я назвал его забегаловкой, — бормотал Эго, роясь в своём ящике со статьями. — Вот текст: «Гюсто наконец нашёл своё место в истории. Я бы настоятельно рекомендовал ему служить поваром в сети «Макдональдса».

— Да, месье. Метко, — тихо ответил слуга.

Прочитав этот текст, Антуан резко поднялся со своего стула и подошёл вплотную к слуге. Сейчас он был в настоящем бешенстве.

— Это было моё последнее слово. Скажите, Гигльстерн, как он может быть после этого популярен?! — Эго изо всех сил старался сдерживать свои эмоции, но у него это явно плохо получалось.

— Статья в газете... — прерываясь от страха, молвил Гигльстерн. — Во вчерашнем и сегодняшнем выпусках газет все только и говорят о «Гюсто». Её написал молодой критик, мадемуазель Кэтрин Локонте; благодаря ей ресторан снова получил ещё одну звезду... — с этими словами слуга наконе, протянул чашку кофе и новый выпуск газеты своему хозяину.

Повисла ещё одна очень напряженная и неловкая пауза. Наконец Эго, немного успокоившись, сказал:

— Понял. Ступай, Гигльстерн. Спасибо за новости.

Слуга, не задерживаясь, покинул кабинет Антуана.

Эго, подойдя к своему столу, поставил на него трясущейся рукой чашку кофе, чуть не пролив его.

Он резким движением открыл газету, и самым первым и огромным заголовком в ней был заголовок именно о ресторане «Гюсто»:

«Ресторан «Гюсто» снова интригует нас! Новые деликатесы поражают своим невообразимым вкусом!»

Антуан уже хотел было разорвать эту газету в клочья, однако что-то привлекло его внимание, и он стал читать дальше:

«Недавно побывала в ресторане «Гюсто». Не могу подобрать слов, насколько сильным было моё восхищение, когда я попробовала фирменные блюда из его меню, а также особые блюда от шеф-повара. Вкус каждого ингредиента был передан настолько деликатно, что еда просто таяла во рту! А какие здесь услужливые и интеллигентные официанты! Какой роскошный богатый интерьер!»

Антуан, раскрасневшись от гнева, бросил читать эту статью и сразу посмотрел в самый её конец, где была подпись того самого критика, которая настолько превознесла этот ресторан. Подпись была такой:

«С наилучшими пожеланиями, искренне ваша, мадемуазель Кэтрин Локонте».

Рядом с подписью была прикреплена фотография молодой девушки. На вид ей можно было дать всего лет двадцать пять. Она улыбалась искренней милой улыбкой, а пышные каштановые волосы, завитые локонами, красиво обрамляли её лицо.

Эго совсем не заметил за собой того, как засмотрелся на эту фотографию. Он буквально начал утопать в этих добрых радостных глазах.

По телу пробежала еле заметная дрожь.

В следующее мгновение, придя в себя, он яростно бросил статью на пол и несколько злобно прошептал себе под нос:

— Ну что же, мадемуазель Локонте... Посмотрим, кто кого! Не думайте, я так просто не сдамся! Война начата!

Прошло несколько дней с того момента, как Эго узнал о новом критике. Все эти дни его голову не покидали мысли об этой молодой девушке. Безусловно, такое внимание общественности к персоне мадемуазель Локонте несколько били по его самолюбию. Он ведь привык, что все слушали только его и никого больше, привык, что абсолютно всё внимание общественности и прессы сосредоточено на нём.

Безусловно, Антуан видел в Кэтрин Локонте своего конкурента. Он в негодовании вновь и вновь перечитывал её хвалебную статью, понимая, что у неё уже появились единомышленники. Поползли слухи о том, что, возможно, Эго и не такой уж гениальный критик. Некоторые и вовсе после всего произошедшего перестали читать его статьи.

Но Эго так просто не собирался сдаваться. В его голове назрела идея — писать новые статьи, давить, давить настолько, чтобы у юной мадемуазель даже язык не поворачивался сказать что-нибудь поперёк.

Ох, как же он желал отомстить ей. Но отомстить так, чтобы эта месть оказалась тихой, никому не заметной.

Сегодня Эго пришло приглашение на банкет. Он с удовольствием согласился, мысленно понимая, что, возможно, встретит на нём Кэтрин Локонте.

«Наверняка её тоже пригласили, как одного из самых уважаемых критиков Парижа. Да кто она такая! Выскочка! Написала одну статейку, точнее, даже статеечку, и думает, что после этого все дороги перед ней открыты?! Ох, как же вы ошибаетесь, мадемуазель Локонте...» — думал с ироничной улыбкой Эго, завязывая свой самый лучший галстук перед зеркалом. До банкета оставалось ещё много времени, однако он был перфекционистом, любил, чтобы всё было идеально, поэтому всегда собирался на мероприятия задолго до их начала.

Прошло ещё некоторое время. Эго заметно нервничал. Он то ходил по своему кабинету взад-вперёд, то вальяжно садился в шикарное чёрное кресло, то снова ходил по комнате и думал. Он думал о своих дальнейших перспективах, думал также и о своей репутации, об авторитете. С появлением этой молодой девчонки всё могло дальше пойти наперекосяк, ведь он только-только недавно обрёл власть...

Подойдя к окну, Эго посмотрел вдаль. Из его жилища открывался великолепный вид на город, а также и на Эйфелеву башню. Уже стемнело, город горел разноцветными огоньками. Снова шёл дождь, и такая погода полностью соответствовала тому, что Эго чувствовал в душе на данный момент. Или же эти ощущения были у Антуана давно, даже ещё тогда, когда в его жизни ещё не существовало мадемуазель Локонте?

Определённо, да. Но сам он полностью отвергал и не хотел признаваться себе в том, что давно уже живёт неполной серой жизнью. Это можно было понять по его эмоциям и чувствам — с большим трудом можно припомнить, когда же на лице Эго в последний раз была радостная искренняя улыбка.

Размышления прервал вошедший в кабинет слуга Гигльстерн, который оповестил хозяина о том, что автомобиль с водителем ждёт его внизу.

* * *

Зал для банкета выглядел безупречно: ало-золотистые обои, дорогая мебель, огромная хрустальная люстра в центре, переливающаяся всеми цветами радуги — всё говорило о том, что в этой комнате собралась высшая интеллигенция Парижа.

Повсюду слышалась чистая французская речь, что придавало атмосфере ещё больше некого шарма.

Антуан Эго повстречал здесь многих своих знакомых и коллег, с которыми учтиво поздоровался, но не более того. У него сейчас не было совершенно никакого настроения с кем-либо заводить беседу. По правде говоря, он уже был зол сам на себя за то, что согласился приехать на этот, по его мнению, никчемный и дурацкий банкет. Эго даже и не знал, в честь чего он был организован.

Безусловно, он с кем-то перебрасывался парочкой слов, но чувствовал себя невероятно одиноко в этом обществе.

Вдруг совершенно неожиданно в Эго врезалась молодая девушка с бокалом вина, которая поспешным шагом шла ему навстречу.

Красное пятно от вина тут же расползлось по дорогущему пиджаку Антуана.

Тот едва сдерживал себя, чтобы не взорваться от негодования.

— Пардон, месье! — искренне и с большим беспокойством извинилась девушка. — Здесь столько народу!

— Не стоит извинений, мадемуазель, — покачал головой Эго, вежливо улыбнувшись. Он демонстративно вытирал платком пятно, поэтому ещё не успел рассмотреть лицо своей собеседницы достаточно хорошо.

— А вы, должно быть... месье Антуан Эго? — с каким-то волнением и даже беспокойством в голосе спросила девушка.

— Как же вы догадливы... — усмехнулся Антуан и поднял взор на девушку. В следующее мгновение до боли знакомые карие глаза буквально пронзили его. Эго пораженно понял, кто сейчас стоит перед ним.

— А вы... мадемуазель Кэтрин Локонте, если не ошибаюсь?

— Да, это я! — доброжелательно ответила та и обворожительно улыбнулась. Выглядела она просто идеально: слегка завитые каштановые волосы красивым ручейком спадали ей на плечи, вечерний макияж подчеркивал её естественную красоту лица, а шикарное блестящее платье до пола нежно-сиреневого оттенка подчеркивало её фигуру.

Антуан в следующее мгновение понял, что вновь начинает утопать в этих глазах, как тогда, когда он впервые увидел её фотографию. Нежный цветочный аромат её духов ещё больше начал дурманить его...

Но в следующее мгновение он откинул от себя это наваждение и, вежливо улыбнувшись, ответил:

— Да-да, я читал вашу недавнюю статью... Она весьма занимательна, скажу я вам. Однако, по моему мнению, вы ещё слишком пылки и юны, чтобы делать такие однозначные заявления. Вы многого не понимаете, мадемуазель, — в его глазах мгновенно проскользнула усмешка.

— Почему же? — вмиг посерьёзнела Кэтрин. Она, конечно же, знала, какой Эго человек, ей многие о нём говорили и рассказывали, но она даже и подумать не могла, что он вот так откровенно будет насмехаться над ней.

— Да потому... — он сделал паузу, пытаясь придумать что-нибудь максимально едкое. — Да потому, что вы ещё совершенно ничего не смыслите в том, что вы делаете. Поёте такому убогому заведению такие... дифирамбы, если можно так выразиться. По моему мнению, вы несколько глуповаты для того, чтобы называть себя критиком, — ответил Эго, едва сдерживаясь, чтобы откровенно не засмеяться. Однако довольная ухмылка уже давно расползлась по его лицу.

— Да как вы смеете! — мгновенно вспыхнула Кэтрин. — Вы... Вы!.. Вы не человек! Что вы вообще о себе возомнили?! Только и можете унижать других, писать разгромные статьи да придираться к каждой мелочи! У вас нет сердца! Вы зверь! — последнее выражение Кэтрин буквально выплюнула ему в лицо со всем своим негодованием, которое сейчас вспыхнуло у неё в душе.

Эго же, полностью взбешённый такими заявлениями о своей персоне, подошёл почти вплотную к Кэтрин и, схватив её за руку, прошептал ей на ухо:

— Даже не думайте. Ничего у вас не выйдет, милая мадемуазель Локонте. Вы никто по сравнению со мной, пустое место. А меня лучше не злить. Только попробуйте сказать ещё что-то против... — он не успел договорить, так как она со злостью вырвала руку:

— Не смейте прикасаться ко мне! Это мы ещё посмотрим, кто кого! Ненавижу вас! — выкрикнула она Эго в лицо и, злобно сверкнув своими карими глазами, быстро развернулась и пошла прочь к своим друзьям и знакомым, которые уже давно перешёптывались между собой, глядя на эту картину.

Эго злобно сжал кулаки. Он люто ненавидел, когда кто-то смел ему перечить. А здесь это был кто? Какая-то несносная молодая девчонка!

«Вы ещё пожалеете об этом, ох как пожалеете, мадемуазель Локонте... Я своего так просто не отдам, даже и не надейтеся...» — думал про себя Эго, направляясь к выходу из зала.

Было уже абсолютно понятно, что в ближайшее время об этом инциденте будут кричать все главные газеты города, обсуждая столкновение двух критиков. Но Антуану было всё равно. Он не собирался отступать и уступать только потому, что появилась эта девчонка!

Однако было и ещё одно чувство, которое было для Эго совершенно непонятным. Он всё никак не мог забыть её полные искренностью карие глаза, в которых ему хотелось утонуть. От этого какое-то совершенно непонятное и еле заметное тепло разливалось по его телу...

Как же давно он не чувствовал ничего подобного!

Гости стали расходиться.

Ночь постепенно вступала в свои права, опускаясь над столицей Франции.

Кэтрин никак не могла понять, почему же Эго был настолько сильно настроен против неё. Спустя несколько дней после того злополучного банкета все газеты столицы Франции голосили об их противостоянии с Эго, но Кэтрин изо всех сил старалась это игнорировать. Безусловно, ей было морально тяжело от всего этого.

Было безумно неприятно и больно от осознания того, что такой знаменитый и восхвалённый многими критик так пренебрежительно и настолько агрессивно отнёсся к ней.

Да, она прекрасно понимала, что её мнение кардинально противоположно мнению Антуана. Но всё-таки...

Ведь все имеют право на своё мнение, разве нет?

Да, Кэтрин безусловно понимала, что у всех на всё разные взгляды, что кому-то что-то всегда не нравится, и это вполне нормально. Не соглашаться с кем-либо или с чем-либо — это вполне в порядке вещей. На то и существуют критики, чтобы высказывать своё СУБЪЕКТИВНОЕ мнение.

Но когда начинается такое откровенное высмеивание, откровенное пренебрежение и такая жгучая ненависть, то сразу возникает ощущение, что здесь явно что-то не так.

По взгляду и поведению Эго можно было понять, что он действительно возомнил о себе слишком много и считает своё мнение истиной последней инстанции.

И здесь самое ужасное — это то, что он наотрез НЕ ХОЧЕТ признавать никаких других мнений, кроме своего.

«Что же он за человек-то за такой?! — думала про себя Кэтрин, попивая ягодный чай в своей комнате, которая также являлась для неё и рабочим кабинетом. — Как можно быть таким высокомерным, таким дерзким грубияном?» — такого рода мысли сейчас проносились в её голове.

Она задумчиво глядела в окно, наблюдая за тем, как мелкие капли дождя медленно расползаются и стекают по стеклу.

Внутри у Кэтрин была пустота.

Она ничего не ощущала, ни малейшей эмоции.

Хоть и прошло уже несколько дней, но Кэтрин всё никак не могла прийти в себя после той стычки с Эго. Слишком много душевных и моральных сил отнял он у неё в тот вечер.

Но помнила она и другое. Помнила тот его необычный взгляд, от которого начинали бежать мурашки, а по телу разливалось какое-то еле заметное тепло.

Это было что-то непонятное и необъяснимое, что-то загадочное и неуловимое.

Антуан в тот момент посмотрел на неё таким взглядом, в котором можно было разглядеть восторг, некую томность, долю страсти и ещё что-то непонятное.

Безусловно прославленный критик произвёл на неё сильное впечатление.

Однако Кэтрин ожидала от встречи с ним совершенно другого исхода событий...

В дверь комнаты постучали.

— Войдите! — не раздумывая, ответила на стук Кэтрин и привстала со своего места за столом, чтобы поприветствовать служанку.

Та относилась к ней с невероятным добром и теплом. Можно было даже подумать, что это вовсе не её служанка, а её хорошая подруга.

Через несколько мгновений в дверном проеме показалась девушка среднего возраста, которая бодрым шагом направилась напрямую к своей хозяйке.

Одета она была весьма скромно, но со вкусом: платье нежно-розового оттенка было чуть выше щиколоток, на голове был белый ажурный платок, а на поясе был завязан белоснежный фартук.

— Мэри, дорогая! — улыбнулась Кэтрин своей самой доброй улыбкой. — Спасибо, что зашла. Рада тебя видеть, как и всегда!

— Благодарю вас, мадемуазель Локонте, — так же по-доброму улыбнулась служанка. — Вот, — она протянула Кэтрин новый выпуск газеты. — Новый сегодняшний выпуск, который почему-то выпустили позже обычного времени. Какая-то задержка произошла... — задумчиво протянула Мэри.

— Да... Достаточно странно, ведь уже давно вторая половина дня... — также призадумалась Кэтрин.

В следующее мгновение она забрала из рук Мэри газету и, ещё раз её поблагодарив, села в удобное кресло, приготовившись к чтению.

Служанка ушла, оставив её в одиночестве.

Внутри Кэтрин ощущала какое-то совершенно непонятное ей волнение — было страшно открывать первую страницу газеты.

Но, набравшись смелости, она открыла первую страницу и сразу же пришла в шок от первого увиденного заголовка:

«Между двумя критиками разразилась нешуточная война! Кто же победит в этой жаркой схватке?»

Безусловно, это была огромная статья про её инцидент с Эго на банкете. Кэтрин с огромным трудом читала её, стараясь сдерживать рвущееся наружу негодование. Её руки еле заметно тряслись.

Как же сейчас ей хотелось провалиться сквозь землю! Чего только и не напридумывают эти противные журналюги!

А фотографию какую разместили... Именно ту, где Эго схватил её за руку и стоял непозволительно близко к ней!

С трудом дочитав эту статью и переведя дух, Кэтрин перелистнула страницу. В следующее мгновение она об этом по-настоящему пожалела.

Почти на весь разворот страницы красовалась фотография Антуана Эго и его новая статья!

Кэтрин изо всех сил сдерживала себя, чтобы не порвать газету в клочья или же не закричать от жуткого негодования. Она прекрасно понимала, о чём была эта статья, даже ещё не приступив к её чтению. Однако любопытство всё-таки перевесило злость, и она начала читать.

Текст статьи был таков:

«Недавно я вновь посетил ресторан «Гюсто», славящейся совершенно бездарной работой всего персонала и не только. Пришёл туда в предвкушении чего-то нового. Однако ничего необычного, к моему огромному сожалению, я не нашёл ни в блюдах, подаваемых мне, ни в интерьере.

Позолоченная скатерть была слегка вытерта по краям, что, по моему мнению, совершенно неприемлемо для ресторана высшего класса. А еда также совершенно не соответствовала ресторану, имеющему в недавнем прошлом все пять звёзд.

Не понимаю тех, кому нравится это захолустье, кто пишет восторженные отклики об этом заведении. Видимо, эти люди совершенно глупы на голову, раз не понимают очевидных вещей...»

После этой фразы Кэтрин резко поднялась с кресла и в гневе порвала газету в клочья.

На её глазах навернулись слёзы от обиды и совершенно испепеляющего гнева.

«Вот сволочь! К чему он придирается?! К скатерти!!! Ничего подобного там не было, скатерть там идеально мягкая и вовсе не потертая! Что он за бред несёт?!» — думала она, топча газету каблуком.

Таких сильных эмоций Кэтрин не испытывала очень и очень давно.

И такой сильный гнев уже второй раз она испытывала из-за одного и того же человека.

«Да как он смеет публично осмеивать меня?! Совсем страх потерял, что ли?!! Кто он вообще такой, что он возомнил о себе?! Ненавижу! Даже не думайте, месье Эго, я так просто не сдамся! Вы ещё у меня ох как попляшете!» — именно с такими мыслями Кэтрин вышла из своей комнаты, громко хлопнув дверью.

Она была настроена действительно очень решительно.

Кэтрин Локонте была не из тех, кто так просто сдаётся.

И она решила, что сделает всё от неё зависящее, чтобы отстоять своё мнение.

День пролетел совершенно незаметно. Кэтрин даже и не помнила ничего особо из этого прошедшего дня, так как пребывала весь день совершенно в расшатанном и потерянном состоянии.

Единственным светлым чувством за сегодня было то, что она вновь сходила в свой любимейший ресторан «Гюсто» пообедать. Кэтрин зашла в него вовсе не для того, чтобы выполнять свою работу, а лишь для того, чтобы получить удовольствие. Его она, как обычно, получила сполна, но даже это не смогло полностью затмить тяжёлое состояние её души.

В первой половине дня Кэтрин буквально потряхивало от гнева, обиды и даже некого отчаяния. Слёзы несколько раз за день проступали на её красивом лице. Морально ей было невероятно тяжело после того, как она прочла эту новую злополучную статью Антуана. Для неё это было сильным ударом.

Даже не то, что Эго вновь стал критиковать ресторан в своей манере, вовсе нет.

Тяжелей и больней всего было именно от того, что он начал публично высмеивать её, совершенно не стесняясь этого. Да, от Эго можно было ожидать чего угодно, но того, что он начнёт делать такое, Кэтрин никак не ожидала. Безусловно, Антуан в своей статье не упоминал её имени, но всем и так было понятно, о ком тот говорил, ведь статья Кэтрин была опубликована также совсем недавно.

Видимо, она своим появлением, своими высказываниями действительно вывела прославленного критика из себя настолько, что он перешёл в такое наступление.

Но несмотря на очень подавленное состояние, она отчаянно не хотела сдаваться. Кэтрин искренне хотелось отстоять свою точку зрения так, чтобы она просто имела место быть. Ничего более. Чтобы она просто была рядом с точкой зрения знаменитейшего Антуана Эго. Да, она была другой. Да, она была КАРДИНАЛЬНО ПРОТИВОПОЛОЖНОЙ. Но Кэтрин всей душой хотела, чтобы она была признана.

Обидней всего было именно то, что Эго не желал даже ничего слышать. Он настолько был уверен в своей правоте, что считал другие мнения пустым местом.

Но... почему же нельзя пойти на компромисс? Можно же принять другую точку зрения, но не соглашаться с ней. Чаще всего так и происходило. То есть лично для себя можно всё равно придерживаться своего мнения, однако при этом принимать и другие, даже уважать их, при этом не отрицая их существования. А уж тем более не высмеивать публично людей за то, что они просто высказывают своё мнение, и называть их глупыми.

Ответа на все эти вопросы у Кэтрин не было. Безусловно было понятно, что Эго был полностью замкнут на своей персоне и своём мнении. Но как же тогда можно быть критиком?...

Всё это без остановки крутилось в голове у Кэтрин, которая в данный момент сидела за своим столом в кабинете, собираясь печатать свою новую статью для газеты. Она, конечно же, не собиралась высмеивать в ней Антуана или что-то подобное. Она была выше этого и просто хотела поделиться с читателями ещё одним своим походом в этот замечательный, по её мнению, ресторан.

Кэтрин печатала с огромным вдохновением, с какой-то бешеной энергией, взявшейся непонятно откуда. В её красивых карих глазах отражались блики от настольной лампы.

Она печатала невероятно филигранно — с одной стороны, она выражала своё видение и свои ощущения, а с другой — оформила всё это так, что это выглядело как ответ на прошлую статью Антуана Эго. Она этим самым давала ясно понять, что не собирается сдаваться.

Но это было выверено настолько тонко, что далеко не все смогли бы разглядеть в этом критическом высказывании какой-то скрытый подтекст, вызов.

Так за кропотливой работой и пролетело несколько часов. Уже была глубокая ночь, когда Кэтрин закончила свою работу. Она решила, что завтра утром передаст эту статью своей служанке, чтобы та как можно скорее отнесла её в издательство. К вечеру статья должна была появиться в вечернем выпуске газеты.

На утро дел никаких намечено не было, поэтому Кэтрин со спокойной душой легла спать, надеясь утром поспать чуть больше обычного.

* * *

Проснувшись пораньше с утра, Антуан Эго по своему обыкновению попросил слугу принести ему в комнату чашку кофе и новый утренний выпуск газеты. Настроение у него было на огромную редкость хорошим. Он был явно доволен тем, что опубликовал недавно свою новую разгромную статью в газете, которую наверняка читала мадемуазель Кэтрин Локонте.

На самом деле писал он эту статью в основном для неё.

Ох, как бы он хотел видеть в тот момент её лицо!

Эго также был доволен тем, что пока от неё больше не было никаких ответов. Ему казалось, что она смирилась и решила больше не пытаться как-то высказывать свою точку зрения и бороться.

«Ну что же... Раз такое дело, то приглашу-ка я мадемуазель Локонте на чашку кофе, дабы убедиться в своих догадках. Если же это не так, то я всё равно доломаю эту несносную... и невероятно красивую... девчонку. Так, второе было явно лишним! Главное, убедить её в том, что лучше всё решить мирным путём, а именно — не перечить мне. Ведь всё так легко и просто!» — думал про себя Эго.

Он со скоростью света написал для Кэтрин карточку с приглашением, в которым указал место и время, передал её своему слуге, а сам начал постепенно собираться.

Сказать, что Кэтрин была в шоке от приглашения Эго — не сказать ничего.

Когда она получила его, то сразу же многочисленные эмоции наполнили её сердце. Это были и шок, и волнение, и негодование, и сомнение...

Она не понимала, с чего это вдруг сам Антуан Эго приглашает её попить кофе, да ещё и так неожиданно. Ведь он до этого так злобно высмеивал её в статье, а когда они где-то мимолетно пересекались, то по взгляду и поведению Эго можно легко было понять, что он её даже на дух не переносит.

Однако Кэтрин решила не отказываться. Любопытство перевесило все возникшие вопросы, сомнения и страхи. Она хотела знать, зачем прославленный критик так внезапно захотел видеть её.

Отдав свою напечатанную статью Мэри, она начала собираться, совершенно никуда не спеша. Времени у неё было достаточно, поэтому она долго подбирала себе подходящий образ. Безусловно, она хотела произвести впечатление на Эго своим внешним видом.

После долгих раздумий её выбор пал на деловой костюм нежно-сиреневого цвета.

Подобрав к нему подходящие аксессуары, Кэтрин завила себе волосы с помощью плойки и нанесла лёгкий дневной макияж, сделав акценты на глазах и на губах.

Посмотревшись напоследок в зеркало, Кэтрин улыбнулась и пшикнулась своими любимыми ягодными духами. Знала бы она, насколько этот аромат уже давно пленил одного человека...

Собрав небольшую дамскую сумочку, она накинула на себя светло-серое пальто и тихо вышла из своей комнаты, направившись к уже ожидавшему её внизу такси.

* * *

Антуан Эго пришёл несколько раньше намеченного им же времени и занял столик у окна, из которого открывался великолепный вид на Эйфелеву башню. Он пребывал в каком-то совершенно непонятном ему волнении. Подумать только, сам Антуан Эго волнуется перед встречей... с девушкой?

Быстро отбросив ненужные мысли, он постарался сосредоточиться на цели встречи.

Спустя несколько минут дверь уютной парижской кофейни хлопнула и в неё вошла Кэтрин. Окинув взглядом весь зал, она увидела Эго, помахавшего ей, и уверенно направилась к нему.

Подойдя к столику, она вежливо и всё так же по-доброму улыбнулась:

— Добрый день, месье Эго.

— Добрый день, мадемуазель Локонте, — слегка улыбнулся Антуан в ответ.

Не успела она отодвинуть свой стул, чтобы присесть, как он буквально сорвался со своего места и подлетел к ней, чтобы отодвинуть ей стул.

Кэтрин же была ещё больше удивлена таким поведением Эго.

Сказать, что Эго был полностью сражён её красотой — значит не сказать ничего.

Он вновь сам не замечал того, как начинал утопать в её карих глазах, в которых всё так же плескались искренность и добро, даже после всех стычек, которые были между ними. У него возникло непреодолимое желание зарыться носом в эти локоны...

А эти духи...

Как же они пленили его...

Справиться с этим наваждением у Эго получилось не сразу. И он понимал, что Кэтрин это заметила.

Однако он как ни в чем не бывало продолжил разговор:

— Чашечку кофе?

— Нет, благодарю, — вежливо улыбнулась Кэтрин. — Мне лучше какао с маршмеллоу, — после этой фразы у неё в глазах загорелись огоньки некой детской радости.

Антуан был несколько удивлён этим, однако виду не подал. Он подозвал к себе официанта и сделал заказ.

— Так зачем вы хотели меня видеть, месье Эго? — поинтересовалась Кэтрин. Уж очень ей хотелось узнать, зачем Антуан позвал её и почему он так странно себя ведёт.

— Видите ли, мадемуазель Локонте, — тот на мгновение призадумался. — Я решил предложить вам пойти на компромисс, — он посмотрел Кэтрин в глаза. — Как я понимаю, вы решили больше не писать статей?

Этот вопрос на секунду поставил Кэтрин в тупик. Но она уверенно ответила:

— Почему же, собираюсь. И ваша персона не будет мне помехой, — и слегка едко улыбнулась, давая понять, что понимает, к чему клонит Эго.

— Ха-ха-ха, вы совсем не знаете меня, дорогая мадемуазель Локонте, — Антуан немного понизил голос и как бы случайно дотронулся до её руки, которая лежала на столе. Тысячи мурашек сразу же побежали по телу Кэтрин. — Вы не знаете, на что я способен, — уже полушепотом закончил он.

— Уж поверьте, знаю, — с некой иронией ответила Кэтрин, стараясь держать себя в руках. Она не понимала, почему по телу начало вдруг вновь разливаться тепло от его взгляда, как и тогда, когда у них произошла стычка на банкете.

Дискуссия двух критиков была прервана тем, что принесли напитки.

Эго с неким равнодушием стал попивать свой кофе, в то время как Кэтрин буквально с детским восторгом начала пить своё какао, ловя языком каждое из маршмеллоу.

Она незаметно для себя улыбалась, иногда слегка прикрывала глаза от удовольствия.

Антуан Эго невольно залюбовался ею. На его лице появилась небольшая улыбка. Он поражался тому, с какой радостью, восторгом Кэтрин пьёт принесённый ей напиток, насколько искренне выражает свои эмоции, ничего не скрывая.

Завитый каштановый локон слегка выбился из прически, упав вперёд, что придало ей ещё большего шарма. Антуану так и хотелось протянуть руку, чтобы заправить этот локон ей за ушко, но всё-таки смог сдержать себя.

Эго поражался тому, сколько удивительных качеств сочетала в себе сидящая напротив девушка — с одной стороны, совершенная несгибаемость и твёрдость характера, а с другой — необыкновенная элегантность, воспитанность, красота, шарм...

Он также с удивлением отметил про себя, что Кэтрин так искренне радуется простым мелочам.

А когда в последний раз Эго ощущал что-то подобное?

Он совсем не мог этого припомнить...

— Так любите какао? — решил-таки поинтересоваться Эго у Кэтрин.

— Да, с самого детства! — та искренне улыбнулась, радостно сверкнув глазами. — Полюбила ещё с того момента, как мама стала мне его давать.

— Да? Как необычно... — протянул Эго и в следующее мгновение задал следующий вопрос: — А где же сейчас ваша мама?

— Она живет неподалёку под Парижем с моим папой. К сожалению, у них пока нет возможности переехать в Париж, но я изо всех сил помогаю им, чем могу... В том числе очень помогает и то, что я стала критиком, начала писать статьи... — лицо Кэтрин стало полусерьезным и даже немного грустным...

— Так вы... Зарабатываете на статьях и отдаёте потом всё родителям? — буквально изумился Эго.

Он даже и подумать не мог, что она отдает все свои деньги на помощь родителям, почти ничего не оставляя для себя.

— Да, это именно так... Раз у меня получилось пробиться, то нужно пользоваться этой возможностью... А вы мне всё только рушите... — последнюю фразу она сказала максимально тихо, но Эго смог её расслышать.

Она еле заметно смахнула непрошеную слезу и продолжила:

— Но я так просто не сдамся, даже не мечтайте об этом... — после этой фразы она поднялась со своего места, собираясь уходить.

— Куда вы? — несколько обеспокоенно спросил Эго, пытаясь остановить её, слегка схватив за руку.

— Прошу прощения, мне пора идти... До свидания, месье Эго, — так же тихо ответила Кэтрин и аккуратно высвободила свою руку из его руки. И, взмахнув своими каштановыми локонами, она покинула кофейню, оставив после себя еле уловимый шлейф ягодных духов.

Эго ещё долго сидел, глядя в одну точку. В его душе были совершенно непонятные смешанные чувства. Он не мог понять, что вообще с ним произошло, но было ощущение, будто эта девушка растопила огромный кусок льда в его душе...

До этого дня он даже и помыслить не мог, что будет ощущать что-то подобное.

Антуан даже и представить не мог себе, что эта, казалось бы, гордая девушка на самом деле настолько искренняя, ранимая и добрая, которая помогает своим родителям в трудной ситуации.

Эго не помнил того момента, как он расплатился за счёт, как вышел из кофейни, как доехал домой...

Он был действительно до глубины души потрясён.

И когда слуга Гигльстерн принёс ему вечерний выпуск газеты, то Эго читал статью Кэтрин о её походе в ресторан «Гюсто» с уже совершенно другим пониманием.

Моментами он даже улыбался от того, насколько искренне эта невероятно сильная девушка выражает свои эмоции. Прославленный критик ясно увидел тот скрытый ответ, который явно был адресован ему, но сейчас он воспринял его совершенно без доли негатива.

Как же удивительно было то, что она не старалась кем-то казаться, как многие другие люди! Она просто старалась быть самой собой, совершенно не притворяясь.

И это поистине было совершенно новое явление в мире критики, заслуживающее уважения...

Эго откровенно не понимал, что с ним происходит, но у него полностью пропала прошлая ненависть и злоба к Кэтрин. Его сердце пропускало удары, как только он думал о ней, по телу разливалось невероятное тепло.

Именно с такими смешанными ощущениями и чувствами Антуан Эго лёг спать, не переставая думать о той, которая являлась виновницей всего этого душевного переполоха.

Обстановка в ресторане «Гюсто» была в последнее время достаточно необычной. Все только и твердили об этом противостоянии между собой двух критиков. И это было неудивительно, ведь самым обсуждаемым заведением вновь стал именно ресторан «Гюсто».

Но был и ещё один фактор, который так или иначе повлиял на мерно текущую жизнь сотрудников ресторана.

Некоторое время назад в ресторан пришёл несколько неуклюжий молодой человек с письмом от матери. Он пришёл с просьбой предоставить ему работу и в этот же день получил её. Однако его назначили лишь уборщиком, что несколько было неожиданно для него.

Письмо это, которое при встрече было передано шеф-повару кухни, а по совместительству и директору ресторана, так и не было прочитано. Месье Живодэр небрежно сложил его вперемешку с другой почтой, чтобы потом, когда будет свободное время, прочесть его.

Он даже и не подозревал, какую важнейшую информацию скрывало это письмо...

Молодого человека звали Альфредо Лингвини. Он был довольно высокого роста, худ, немного бледен, имел рыжие, слегка кучерявые волосы.

Судьба его сложилась так, что, к сожалению, ему невероятно трудно было получить хоть какую-то работу. Его отовсюду гнали и шпыняли за его крайнюю неуклюжесть, и бедняга уже совсем потерял надежду найти хоть какую-нибудь работу.

Как же он был рад, когда получил работу уборщика в лучшей ресторанной кухне Парижа!

Однако в первый же день его работы произошло нечто невообразимое.

Убираясь, Альфредо случайно задел и уронил на пол большую кастрюлю с супом, который вскоре нужно было подавать на стол. Половина содержимого пролилась, однако молодой человек успел поставить кастрюлю на место так, что оставшаяся часть супа была таким образом спасена.

Альфредо был в ужасе от своего неуклюжего поступка, поэтому он судорожно стал сыпать различные специи и приправы в суп, даже не разбираясь вообще, нужны ли эти они для этого супа или же нет...

Он просто сыпал, не понимая, что только ещё больше портил блюдо...

Затем он отошёл убираться в другое место, а когда вернулся, то увидел, что на кастрюле сидел маленький серый крысёнок, который был явно чем-то увлечён. Альфредо сначала не поверил своим глазам — этот крысёнок кидал специи в суп!

Но этот необычный момент продлился недолго.

Месье Живодэр прибежал для того, чтобы попробовать и подать суп на стол, как вдруг увидел, что Лингвини держит в одной руке половник, а второй сильно прижимает дуршлаг к кухонной поверхности.

Ох, как месье Живодэр разозлился тогда на него!

Пока он отчитывал несчастного Альфредо за то, что тот готовил на его кухне, суп тем временем был налит в тарелку и отнесён клиенту.

— Ты уволен, Лингвини! У-ВО-ЛЕН, УВОЛЕН! ВОН! — кричал что есть мочи Живодэр на Альфредо.

Однако через несколько мгновений официант вернулся в кухню и немного взволнованно сказал:

— Вас спрашивают, шеф...

Живодэр явно не ожидал такого поворота событий, однако, глубоко вздохнув, чтобы более-менее успокоиться, вышел из кухни.

Спустя минут семь он вернулся. Лицо его изображало крайнюю озадаченность.

Повара подбежали к своему шефу и закидали его вопросами, что же ему сказал клиент.

Но Живодэра опередил официант:

— Это был не клиент. Это критик!

— Эго? — с ужасом спросили все работники.

— Нет, это Шолин Леклер.

— Леклер? И что она?... — вопросил единственный женский голос на кухне. Это была Колетт.

— Она хвалит суп! — с большим удивлением сказал официант.

— Я... всё-таки... уволен? — тихо спросил у шефа Альфредо.

— Его нельзя уволить! Леклер ведь довольна! Она похвалила этот суп! Если она напишет статью и узнает, что вы уволили повара, который ей угодил, как мы можем после этого носить славное имя Гюсто, не разделяя его убеждения?

— Какое же, мадемуазель Тату? — с неким пренебрежением спросил Живодэр.

— Готовить могут все!...

И так же дальше, воспоминание за воспоминанием...

В голове Альфредо постоянно всплывали картинки этого прошедшего дня, который был ну просто невероятно насыщен какими-то событиями.

Следующая картинка в его голове — это то, как он в прямом смысле слова подружился с крысенком по имени Реми. Сложно представить, но это произошло именно так. Альфредо был человеком с большим добрым сердцем, поэтому он не смог скинуть маленького грызуна в реку Сену.

Он поймал себя на том, что этот крысёнок понимает его! Понимает его слова, то, что он говорит!

И, как оказалось, Реми был настоящим маленьким гением в приготовлении самой вкуснейшей еды...

Это было что-то невообразимое, но это была реальность.

И сейчас, вспоминая всё это, Альфредо вдруг понял, что прошло уже столько времени с этих моментов! А у него они в голове воспроизводились всё так же, будто это было с ним совсем недавно...

Но было и ещё одно, что никак не выходило из его головы.

Это была она. Девушка с тёмными волосами, подстриженными под каре, с пронзительными темно-серыми глазами.

Самый суровый повар в кухне ресторана «Гюсто».

Колетт...

От одного её имени Лингвини чувствовал мурашки по всему телу, а сердце начинало трепетать.

Он помнил тот момент, тот первый поцелуй, который произошёл совершенно не по его воле, а по воле его маленького друга.

Он хотел было рассказать ей уже о нём, но Реми не дал этого сделать, притянув его за волосы к Колетт, тем самым заставив их поцеловаться.

Но, как ни странно...

Она не сопротивлялась в тот момент. Господи, сколько же было за всё время стычек между ними, ссор, в основном, конечно, по её инициативе, ибо она имела невероятно вспыльчивый характер.

Но в момент поцелуя она, на удивление Альфредо, не оттолкнула его. Она, наоборот, обвила руками его шею и ответила на поцелуй.

В этот миг весь окружающий мир для них будто исчез...

В нём были лишь два человека — он и она...

Это был, наверное, один из самых волнительных моментов из всей жизни Лингвини.

Именно такие воспоминания крутились в его голове в конце рабочего дня. В данный момент Альфредо просто стоял и глядел в окно на вечерний Париж, слегка опираясь на подоконник руками.

Благодаря их общим усилиям с Реми, Колетт и другим поварам, ресторан вновь обрёл колоссальную популярность.

Это было действительно поразительно, но именно этот маленький гений смог сделать то, чего до него не мог долгое время сделать никто.

Он стал творить.

Он начал создавать что-то своё, отходя от каких-то принятых шаблонов...

Также в недавнем прошлом выяснилось, что Лингвини — сын Огюста Гюсто. Именно эту тайну хранило то письмо, которое Лингвини передал Живодэру при их первой встрече. Эта новость стала шоковой абсолютно для всех, в особенности для нынешнего шефа — Живодэра. Ведь при таком раскладе дел Лингвини являлся законным владельцем лучшего ресторана Парижа.

Так в скором времени и случилось. Лингвини стал владельцем и новым шефом ресторана. Это была большая радость для всех, в особенности для возлюбленной Лингвини — Колетт...

— О чём задумался, мой милый мечтатель? — спросила Колетт у Лингвини, нежно приобняв его со спины и вырвав его тем самым из воспоминаний. С тех пор, как они стали парой, её характер кардинально изменился. Она стала более мягкой, доброй, спокойной. Безусловно, та жёсткая закалка, которая у неё была, никуда не ушла, но сейчас она как-то отодвинулась на второй план.

— О тебе и только о тебе, моё любимое вдохновение, — развернулся к ней Лингвини, нежно приобняв её в ответ.

Альфредо был по-настоящему счастлив. У него был собственный ресторан, лучший друг в виде крысенка Реми, любимая девушка, новый просторный дом, в котором они с ней теперь жили вместе и из которого открывался великолепный вид на весь Париж...

Что ещё нужно для счастья?

Колетт подняла глаза, и они с Лингвини встретились взглядами. В следующий момент он вовлёк её в долгий, нежный и очень трепетный поцелуй, полный любви.

Ах, что же ещё может быть романтичней, чем поцелуй вечером перед окнами, из которых видна вся панорама великой столицы Франции, как на ладони?

— Ты знаешь... — прервала поцелуй Колетт с небольшой улыбкой. — А я ведь ни за что бы не поверила раньше, что в скором времени полюблю кого-то и буду с кем-то встречаться. Мои чувства настолько закостенели в связи с такой безумной загруженностью, что мне уже казалось, что я разучилась чувствовать... — она опустила ресницы от небольшого смущения.

— Тш-ш... не говори такого, не говори ничего подобного! Ведь ты теперь со мной, и я тебя никому не отдам! — ответил Альфредо и вновь вовлёк любимую в поцелуй, ещё более страстный, чем прошлые.

А за этой картиной из темного уголка с небольшой улыбкой наблюдал маленький серенький крыс, стараясь не мешать влюблённым и ничем не шуршать. Реми был искренне рад за своего друга, хоть это иногда и раздражало его. Например, в те моменты, когда нужно было сосредоточиться и готовить, а Лингвини вечно крутил голову в ту сторону, где находится Колетт!

— Ты знаешь... я тоже счастлив за них, — сказал Гюсто в виде духа, внезапно появившейся рядом с Реми.

— Господи, опять ты меня пугаешь! Ты уж если появляешься, то хоть предупреждай как-то... — недовольно пробурчал Реми.

— Да перестань ты, я же всего лишь плод твоего воображения! Только ты подумаешь обо мне, вот я появляюсь рядом.

Реми демонстративно закатил глаза, но ничего не ответил на реплику прославленного кулинара.

— Что ещё нужно для счастья? Видишь, Реми, мечты сбываются. Ты стал лучшим поваром Франции, твои блюда все признают. Рядом с тобой твой лучший друг, который очень ценит тебя...

— Да, но ведь все думают, что это он всё готовит... Не знают же, что это я всё делаю...

— Всему своё время, Реми... Потерпи. Вот что я тебе скажу. Чутьё мне подсказывает, что скоро в ресторан вновь придёт критик... Это будет девушка, молодая. Она и раньше часто захаживала к нам, но всё-таки сейчас она придёт конкретно оценивать нашу работу. Вот это точно будет твой звёздный час, я знаю! А потом... Потом будет то, чего я пока тебе не скажу.

— Ну-у-у, всегда ты так! Говоришь загадками, вечно чего-то не договариваешь! — буркнул в ответ крысёнок.

— Всему своё время, Реми... Всему своё время... — вновь проговорил Гюсто и растворился в воздухе.

Тем временем Реми уже клонило в сон. Крысёнок поудобней устроился в своей маленькой кроватке, которую Лингвини сделал специально для него, укрылся маленьким одеялком и уснул.

Впереди этому маленькому гению предстояло еще много работы.

Со встречи Кэтрин и Эго в кафе прошло уже достаточно много времени.

Кэтрин уже даже и не помнила точно, сколько прошло этого времени, но по её личным ощущениям — где-то несколько недель.

Она не замечала пролетавших друг за другом дней, полностью поглощённая своей работой. Кэтрин также пару раз съездила навестить родителей за город, немного погостила у них. Она печатала и публиковала разные статьи, оценивая работу различных кафе и ресторанов Парижа. Как ни странно, Кэтрин уже давно не заглядывала в свой любимый ресторан «Гюсто», как-то совершенно не было на это времени. Некоторые рестораны сами просили оценить их работу, приглашая её. Кэтрин далеко не всегда ходила с удовольствием, но отказаться не могла — это была её работа и единственный постоянный заработок.

Всё это время её не отпускало ощущение какой-то непонятности и недосказанности, возникшей между ней и Эго на их последней встрече. Кэтрин не могла понять и объяснить сама себе, почему вдруг критик, который совсем недавно так люто ненавидел её и её работу, вдруг изменил своё отношение к ней. А изменил ли?.. Вот это для Кэтрин было самой настоящей загадкой.

Антуан вполне мог и притвориться в тот момент, чтобы просто завоевать её доверие и расположение, но... В тот момент она не увидела в его глазах, словах и действиях какого-то подвоха. В них была искренность, и Кэтрин помнила это очень ясно и чётко.

Но она не могла понять, что же так повлияло на этого прославленного критика, который в последние минуты их встречи смотрел на неё с каким-то... теплом, удивлением, восторгом, даже неким трепетом.

Кэтрин старалась изо всех сил выбросить из головы Эго, но у неё это совсем не выходило. Её сердце начинало трепетать при воспоминаниях о нём, кожа покрывалась мелкими мурашками, а дыхание слегка учащалось. Она пыталась мысленно убедить себя, что всё это неправильно и что Эго на самом деле остался таким, каким и был — тщеславным, высокомерным, грубым, жестоким человеком, не знающий любви, радости и добра.

Но чувства Кэтрин подсказывали ей совершенно другое. Она помнила его необычные взгляды на банкетах, полные какой-то скрытой страсти, восторга и... чего-то того, что Кэтрин наотрез отрицала в своей голове.

Она виделась с ним всего несколько раз за этот большой период времени.

Это произошло совершенно случайно, так как на престижные мероприятия и банкеты приглашали весь высший свет Парижа, включая и критиков.

Но Кэтрин так и не удалось вновь поговорить с ним.

Она сама старалась как-то избегать его общества и почему-то внутренне боялась этого разговора.

Она знала, что когда-нибудь он обязательно будет, этого ей никак не избежать. Но сейчас она старалась не оставаться с Эго наедине. Кэтрин поддерживала со своими коллегами и знакомыми различные светские беседы, шутила, старалась быть непосредственной, а также старалась не отходить никуда, где было мало людей.

Но внутренне всё равно ощущала сильнейшее напряжение.

На каждом мероприятии она спиной чувствовала его прожигающий изучающий взгляд, который буквально преследовал её всё мероприятие. Кэтрин старалась отводить глаза в сторону, как только куда-нибудь шла, но всё же несколько раз она не смогла избежать его взгляда.

Как только она сталкивалась с ним, то с трудом старалась сохранить самообладание, понимая, что ноги предательски начинают слегка подкашиваться, а сердце начинает отбивать чечётку.

Его взгляды из изучающих переходили в опаляющие, огненные, от которых Кэтрин ощущала сильнейший прилив тепла во всём теле, а её дыхание невольно начинало сбиваться.

Но Кэтрин не хотела признавать этого.

Не хотела признаваться самой себе, что влюблена...

Мысленно она отрицала это полностью, успокаивая себя тем, что это всего лишь её фантазии, ничего более.

Она твёрдо доверяла своему разуму, в глубине души понимая, что в данный момент чувства всё больше и больше начинали накрывать его...

Однако признавать это всё равно наотрез отказывалась.

Кэтрин также читала статьи в газетах, просматривая каждую из них очень внимательно.

На её удивление, Антуан Эго больше не писал ни одной статьи после их встречи. Кэтрин была уверена, что на её последнюю статью о ресторане «Гюсто» он обязательно ответит, написав свою.

Более того, она была уверена, что он вновь станет писать едкие комментарии в её адрес, высмеивать её точку зрения.

Однако ничего подобного не происходило, что приводило её в ступор.

«Это его молчание очень странно и мне совершенно не понятно. Нет, этого не может быть просто так. Он явно что-то задумал, но что именно?..» — крутилось в голове у Кэтрин.

Безусловно, она очень переживала от таких мыслей, ночами долго не могла сомкнуть глаз, а днём часто могла витать в облаках. Но сегодня она решила-таки попробовать отвлечься от этих навязчивых мыслей.

Кэтрин решила, что пойдёт сегодня ужинать в свой любимейший ресторан «Гюсто». Она также отметила про себя, что пойдёт сегодня туда не просто в качестве посетителя для получения удовольствия, а именно в качестве критика.

«Надо бы освежить свои воспоминания. Да и снова посмотреть на их работу, оценить, может, они что-то уже и поменяли...» — именно с такими мыслями Кэтрин неспешно собиралась в ресторан.

Мозг, однако, всё равно отказывался как-то работать, мысли перемешались в какую-то непонятную кучу.

Глубоко вздохнув, Кэтрин вышла из дома на вечернюю улочку Парижа, искренне надеясь, что все её мысли хоть ненадолго исчезнут, пока она будет в ресторане.

* * *

— Ну что, Реми? Сегодня твой звёздный час! — Гюсто в виде духа появился возле крысёнка, который что-то внимательно вычитывал в книге рецептов.

— Ага... — задумчиво ответил Реми. — А откуда ты это знаешь?

— Чутьё мне подсказывает, Реми, чутьё... — задумчиво протянул прославленный французский кулинар.

— Ах, чутьё! Ну, конечно, как же я мог забыть. Но погоди, ведь ты же всего лишь плод моего воображения, откуда всё-таки ты знаешь это, если я этого не знаю?

— Говорю же, Реми, интуиция мне подсказывает... — загадочно проговорил Гюсто и в следующее мгновение растворился в воздухе.

В кухню ресторана зашёл Лингвини.

Реми аж подскочил от неожиданности, но, увидев своего лучшего друга, успокоился. Однако на лице Альфредо была какая-то напряжённость и лёгкий испуг.

— Микро-шеф! Вот ты где! Что же ты такой неаккуратный? А если бы зашёл кто-то ещё? Тебя же могли увидеть! — с этими словами Лингвини подошёл к крысёнку и, подождав, пока тот взберётся ему на ладонь, приземлил его на свою голову, накрыв белым колпаком.

Спустя несколько минут в кухню стали заходить и другие повара, в том числе зашла и Колетт.

После небольшого перерыва предстояло ещё много работы.

— Не знаешь, у нас будут сегодня какие-нибудь особые гости? — поинтересовалась Колетт у возлюбленного.

— Не знаю, дорогая. Пока будем работать в обычном режиме, а дальше — увидим.

— Хорошо, дорогой, — улыбнулась она и в следующий миг оставила лёгкий поцелуй на щеке своего молодого человека.

Альфредо слегка смутился, но не подал виду.

Рабочий вечер для поваров лучшей кухни Парижа выдался действительно очень утомительным. Пришло очень много посетителей, заказы шли один за другим, повара едва только успевали приготовить блюдо, как оно тотчас же относилось официантом в зал.

Но спустя некоторое время в кухню вновь вошёл официант и озадаченно сказал:

— У нас особая гостья, господа. К нам пришла молодая критик Кэтрин Локонте. Просит ей приготовить что-то особенное, того, чего нет в основном меню...

— О-о, Кэтрин пришла! Любимая наша гостья! — сказал кто-то из поваров.

Безусловно, все знали, какие в последнее время она писала отзывы о ресторане, однако повара всё равно старались работать на максимум, чтобы не разочаровать юную мадемуазель.

— А она не уточнила, что конкретно она хотела бы? — поинтересовалась Колетт у официанта.

— К сожалению, нет, мадемуазель Тату. Но она сказала, что хотела бы такое блюдо, которое было бы приготовлено вами с особой искренностью и душой.

Повара пришли в смятение от такого заявления, но только не маленький гений, прячущейся под колпаком Альфредо Лингвини.

Он активно затопал своими маленькими лапками по его голове, чтобы привлечь к себе внимание.

— Я сейчас... — слегка улыбнулся Альфредо своей возлюбленной, давая той понять, что ему нужно поговорить со своим маленьким другом.

— Хорошо, только недолго! А то нужно уже начинать готовить! — ответила Колетт, провожая взглядом Лингвини, который направился к своему кабинету.

Плотно закрыв дверь, Лингвини снял колпак и обратился к крысенку, сидящему на его ладони:

— Ну и что же ты хотел мне сказать, микро-шеф?

В следующее мгновение крысёнок спрыгнул с ладони Альфредо и побежал к столу, на котором валялась куча каких-то бумажек. Несколько мгновений порывшись в них, крысёнок схватил зубками одну из них и потащил её к Лингвини.

То был рецепт одного деревенского блюда, которое почему-то не было особо популярным. Более того, оно считалось крестьянским и вовсе не предназначалось для подачи в таких ресторанах, как «Гюсто».

— «Рататуй»? Это же деревенская еда! Ты уверен, что именно это нужно подать Кэтрин в качестве особого блюда? — искренне удивился Лингвини.

Реми утвердительно кивнул.

— Ну ты даёшь! Не думал даже, что тебе такое может прийти в голову! Но раз ты в этом уверен, то тогда пойдём воплощать это в жизнь! — обрадовался Лингвини и, вновь посадив маленького кулинарного гения под свой колпак, вышел из кабинета в предвкушении того, что же из этого выйдет.

Лингвини вкратце рассказал Колетт о том, какое блюдо захотел на сей раз готовить крыс.

Та, конечно, была очень удивлена, но ей так же, как и Лингвини, было интересно, что же такое особенное придумал этот гениальный крысёнок, что может поразить критика Кэтрин.

Спустя около получаса совместной трудоёмкой работы заветное блюдо было подано на стол Кэтрин.

Та искренне поразилась вкуснейшему аромату этого блюда. Никакой другой аромат подаваемых ей ранее закусок и блюд не мог сравниться с этим...

Откусив небольшой кусочек, Кэтрин буквально сразу же вспомнила своё далёкое детство.

Да, это был тот самый вкуснейший «Рататуй», который ей всегда готовила мама!

Полностью потеряв дар речи, она с непередаваемым удовольствием стала дальше поедать принесённое ей блюдо, испытывая при этом совершенно неописуемый спектр чувств.

Спустя минут семь, когда последний кусочек был доеден, Кэтрин подозвала к себе официанта:

— Месье, не могли бы вы пригласить повара, который приготовил для меня столь великолепный шедевр?

— Конечно, мадемуазель, — ответил официант и отправился в кухню.

Спустя ещё минут пять, в холл вышли Лингвини и Колетт, направляясь к столику, за котором сидела Кэтрин.

Как только повара подошли, та с восхищением в глазах спросила:

— Вы, должно быть, создатели столь гениального шедевра? Вы знаете, я всегда высоко ценила ваш ресторан и вашу кухню, но сегодня вы меня особенно поразили, до глубины души!

— Благодарим вас, мадемуазель Локонте! — с радостью ответил ей Лингвини. — Но создатели этого уникального шедевра вовсе не мы.

Кэтрин на мгновение пришла в ступор, а затем спросила:

— Кого же мне тогда хвалить?

— Если вы хотите увидеть повара, мадемуазель Локонте, то тогда, пожалуйста, подождите, когда закончится рабочий день, — несколько серьёзно ответила Колетт.

Эта реплика немного удивила Кэтрин, однако она кивнула.

Её очень хотелось знать, кто же создатель этого великолепного блюда и почему же он просто так не вышел к ней, когда она попросила?

До конца рабочего дня ресторана оставалась пара часов.

Оставшееся рабочее время пролетело совсем незаметно.

Наступил момент, когда за последним посетителем закрылась дверь, а из кухни ушли все повара, кроме Лингвини и Колетт.

Пара вновь вышла в зал, направляясь к столику Кэтрин.

На ладони у Лингвини сидел Реми.

Он немного волновался, но знал, что Кэтрин — хорошая девушка.

Та сначала подумала, что над ней шутят, но затем стала очень внимательно слушать рассказ Лингвини о том, что творец многих деликатесов, в число которых входил и «Рататуй», был именно этот маленький гений кухни. Кэтрин любезно пригласили на кухню, показывая ей, каким образом Реми делает всё это, рассказали также и о том, как он вообще появился в жизни Колетт и Лингвини.

Реми же, в свою очередь, продемонстрировал Кэтрин свои феноменальные способности кулинара, быстро приготовив ещё одну порцию «Рататуя» прямо на её глазах. Та была до глубины души поражена. Она просто не могла подобрать слов, чтобы выразить свой восторг и благодарность.

Кэтрин ещё никогда не испытывала таких сильнейших чувств от похода в рестораны.

Но сегодняшний вечер выдался по-настоящему особенным.

И в данный момент она ехала в такси к себе домой, задумчиво глядя в окно на вечерний Париж.

«Это просто невозможно себе представить. Этот маленький художник смог сотворить то, чего не смог сделать до него никто! Он просто творил, творил от души, и эту душу я смогла почувствовать! Это поразительно... Гений, который взялся буквально из ниоткуда!.. И после всего этого Антуан всё ещё пытается сказать что-то против этого ресторана? Надо будет в следующий раз позвать его с собой... Я сделаю всё, чтобы переубедить его!» — именно такие мысли крутились в голове у Кэтрин Локонте, которая ощущала в сердце на данный момент самое настоящее счастье.

Наконец наступила пора настоящей тёплой весны. Бесконечные и, казалось, нескончаемые дожди наконец стали идти реже, солнце почти каждый день грело своими яркими лучами столицу Франции. Радостные французы тут же высыпали на прогулки — на улицах стали организовываться различные мероприятия; в парках стало встречаться намного больше людей, чем раньше; на больших площадях начали проводиться различные экскурсии для туристов, небольшие концерты.

Весна окончательно вступила в свои права — и очень бурно, что было всегда характерно для Парижа.

Все деревья покрылись новой свежей зеленью, на клумбах и опушках парков распустились красивые нежные цветы, которые также приносили радость своим сладким благоуханием.

Столица Франции вмиг ожила, заиграла какими-то новыми красками.

Атмосфера вечерней романтики стала ещё более сильной, чем раньше, особенно когда появилась возможность наблюдать красивейшие закаты солнца.

Альфредо Лингвини был в отличном расположении духа. Он так же, как и все, искренне радовался пришедшей весне и просто думал о том, как же всё хорошо складывается в его жизни. Он до конца не мог в это поверить, ведь ещё совсем недавно в его жизни всё было наоборот, он даже не мог мечтать о чём-то подобном, что происходило сейчас. Но это всё было реальностью.

На работе было всё замечательно — ресторан вновь обрёл большую популярность, не получил в последнее время ни одной плохой оценки. Рядом всегда была любимая девушка, готовая поддержать в любой ситуации, а на кухне ему помогал его маленький друг.

В данный момент Лингвини ощущал самое настоящее счастье.

Сегодняшний вечер Лингвини и Колетт договорились провести за просмотром любимых фильмов. Достаточно редко выдавались такие вечера, когда можно было полностью расслабиться и заняться чем-то приятным. Несмотря на то, что пара уже давно жила вместе, Лингвини и Колетт было достаточно непросто найти это свободное время, которое они могли бы полностью посвятить друг другу. Всё-таки работа в самом популярном ресторане Парижа отнимала уйму сил и времени, а иногда вообще занимала полностью весь день.

Поэтому молодые люди очень ценили такие вечера.

В данный момент Лингвини ждал Колетт, которая скоро должна была вернуться из магазина. Она захотела прикупить к фильмам чего-нибудь вкусненького.

Лингвини сам не заметил того, как вдруг он вновь погрузился в воспоминания...

— Что ты делаешь? — строго спросила Колетт, подойдя к Лингвини, который что-то помешивал в сковородке.

— Ничего... — неуверенно ответил Лингвини.

— Нет! Ты тратишь силы и время! Ты думаешь готовить с чувством, да? Как мамочка на кухне? У мамы никогда не бывало запарки, когда заказы идут один за другим! Каждое блюдо готовится за разное время, но все они должны подаваться на стол одновременно, с пылу с жару! Каждая секунда на счету! Здесь нет мамочки! — несколько раздражённо проговорила Колетт, бросив на Лингвини испепеляющий взгляд.

В следующее мгновение она обратила внимание на огромную гору грязной посуды, которая лежала рядом с тем местом, где готовил Лингвини.

— Это что? Ничто не должно мешать! — Колетт резким движением сгребла всю посуду в стопку, бросив её в соседнюю раковину с водой. — Скоро начнётся запарка, ты не успеваешь, заказы копятся, кошмар! Так что заруби себе на носу — стол всегда пуст и чист, или я тебя зарежу! — грозно пригрозила Колетт.

Именно так начиналось обучение Лингвини на кухне знаменитого ресторана Огюста Гюсто. Колетт не давала ему никаких поблажек, ругая Лингвини за каждую маленькую оплошность и неуклюжесть.

Колетт испытывала к нему исключительно негативные чувства, считая, что Альфредо в любой момент может занять её место на кухне.

Её характер стальной закалки всё время давал о себе знать — неспроста она была единственной женщиной на кухне.

Но в дальнейшем всё резко поменялось буквально в один момент...

— Милый, о чём ты думаешь? — выдернула Лингвини из воспоминаний Колетт, слегка тронув его за плечо. — Я принесла нам много разных вкусняшек.

— Да так... — несколько задумчиво протянул Альфредо. — Вспоминаю то, как ты чуть не убила меня за то, что у меня были грязные рукава, — ответил он на вопрос и слегка улыбнулся.

— Боже... Ты всё ещё вспоминаешь об этом? Забудь, сейчас уже всё по-другому! — ответила Колетт, слегка закатив глаза.

— Ну, да, конечно, — шутливо ответил Лингвини и, обняв Колетт за талию, притянул её к себе. — Ты можешь сколь угодно долго отрицать это, но твой стальной характер всё равно никуда не делся. Ты всё равно всё та же чёрная пантера... — шёпотом закончил он.

— Почему же пантера? — слегка смутилась Колетт. Она не смогла сдержать лёгкого румянца, который в следующий миг проступил на её щеках.

Альфредо не мог не улыбнуться — настолько Колетт мило смущалась.

— Потому что ты всё такая же сильная, такая же загадочная, такая же величественная, строгая и красивая... — ответил Лингвини и вовлёк Колетт в нежный поцелуй, накрыв её губы своими.

Она сразу же ответила на него, обвив шею Альфредо руками.

Лингвини слегка углубил поцелуй, который из нежного постепенно стал превращаться в пламенный, полный огненной страсти. Альфредо начал потихоньку спускаться вниз, целуя шею и ключицы любимой. Та томно выдохнула, постепенно теряя самообладание.

Через несколько секунд у пары закончился воздух.

Они нехотя оторвались друг от друга и заключили друг друга в крепкие объятья.

— Милый... — тихо позвала Лингвини Колетт.

— Да, дорогая? — так же тихо ответил Лингвини.

— Давай всё-таки что-нибудь посмотрим, — Колетт заглянула Лингвини в глаза. — У нас с тобой ещё целая ночь впереди...

— Не только ночь, а целая жизнь, — поправил Колетт Лингвини и вновь обнял любимую.

Прошло несколько минут. Молодые люди стояли, обнявшись, и просто наслаждались этим моментом. Они были счастливы, в душах каждого сейчас порхали бабочки.

— Ты знаешь... — прервала тишину Колетт. — Ты мне всегда нравился. С самого начала. Даже в те моменты, когда я жутко ругалась на тебя. Я не хотела признаваться себе в этом, но я поняла, что это было именно так. Всегда.

— А я знал это, — улыбнулся на слова возлюбленной Лингвини, заправив небольшую прядь ей за ухо.

— Откуда? — искренне удивилась Колетт.

— Твои глаза... Они тебя выдавали. Ты хотела казаться строгой, у тебя это отлично получалось. Но недаром ведь говорят, что глаза — это зеркало души человека. Я всегда знал, что нравлюсь тебе, — довольно закончил Лингвини.

— Ты слишком высокого о себе мнения, — демонстративно закатила глаза Колетт и в следующий момент ущипнула Лингвини. Быстро поняв, что за этим последует, Колетт со смехом побежала в другую комнату.

— Ну держись у меня! — шутливо ответил Лингвини и побежал вслед за любимой.

Догнав Колетт, Лингвини повалил её на рядом стоящую кровать, нависнув сверху. Убегать было больше некуда, а вырываться было бесполезно. Да и не хотелось совершенно.

— Ты же понимаешь, что за этим последует? — сощурил глаза Лингвини, лукаво заглянув в глаза Колетт.

— Только не щекотка... Ахахахахаааа, перестань! — звонко засмеялась та, когда Лингвини начал её легонько щекотать. Она извивалась в его объятиях, но вырваться всё равно не могла.

— Это тебе за то, что щипаешься, — ответил с улыбкой Лингвини.

Он перестал щекотать её, заглянув в глаза.

Колетт ничего не ответила. Она лишь улыбалась самой счастливой улыбкой.

Альфредо наклонился и оставил на её губах лёгкий нежный поцелуй.

— Пойдём уже смотреть фильм, — улыбнулась Колетт.

— Пойдём, любимая, — ответил Лингвини, и молодые люди встали с кровати.

Воздух вокруг них был наэлектризован, и можно было почувствовать, что в нём витают светлое счастье и настоящая любовь...

* * *

Кэтрин очень волновалась перед сегодняшней вечерней встречей с Эго.

Она собралась заехать к нему, чтобы всё-таки убедить его снова сходить в ресторан «Гюсто» и оценить его работу. Кэтрин написала ему записку ещё утром, которую передала через служанку Мэри. Утвердительный ответ пришёл после обеда.

Прочитав его, Кэтрин заметила, как её руки внезапно вспотели от нахлынувшего волнения, а сердце беспокойно застучало в груди.

Кэтрин не могла объяснить себе, что с ней происходит, но она очень хотела поехать к Эго и полностью разрешить все те вопросы, которые терзали её всё это долгое время.

«Наконец я хотя бы пойму, что между нами происходит. Как же это, однако, волнительно...» — думала Кэтрин про себя, выбирая подходящее платье для встречи.

К выбору сегодняшнего вечернего образа она подошла очень тщательно — перебирала и внимательно разглядывала каждую вещь, что находилась в её гардеробе.

Спустя два часа Кэтрин остановилась на нежно-розовом платье чуть выше колена, которое имело сзади небольшой лёгкий шлейф.

Она достаточно редко надевала это платье. Оно было предназначено для особых случаев.

«Я знаю, я чувствую, что сегодня особый случай. Я смогу переубедить Антуана Эго в том, что ресторан «Гюсто» по праву заслуживает самой высокой оценки!» — уверенно думала про себя Кэтрин.

Подойдя к зеркалу, она нанесла красивый вечерний макияж, подчёркивающий её природную красоту лица. Кэтрин подобрала подходящий к платью оттенок блестящих теней, побрызгалась любимыми ягодными духами, сделала еле заметный акцент на губах.

Последним штрихом её образа стали завитые плойкой локоны, которые Кэтрин закрепила сзади красивыми блестящими заколками.

Посмотревшись перед выходом на себя в зеркало, она улыбнулась сама себе, внутренне чувствуя, что волнение перед встречей с Эго становится всё сильнее. Кэтрин глубоко вздохнула и через несколько минут вышла из своей комнаты, тихо закрыв дверь.

Антуан Эго, узнав о визите Кэтрин Локонте, пришёл в совершенно непонятное для себя состояние. Он вмиг стал каким-то рассеянным, несколько задумчивым, в его глазах читалось большое предвкушение от встречи и даже доля волнения.

Все дела, которые были намечены на вторую половину дня, Эго отложил до другого времени, поскольку абсолютно всё буквально валилось из его рук.

Он откровенно не понимал, что с ним происходит, почему вдруг его сердце стало колотиться в несколько раз быстрее после того, как он узнал о желании Кэтрин посетить его.

Все эти чувства настолько были чужды и непонятны ему, что он буквально приходил в ужас.

«Из-за чего я так волнуюсь? Из-за встречи с ней? Это же совершенный абсурд, она всего лишь моя знакомая. К тому же всё ещё является моей конкуренткой!» — думал про себя Эго, собираясь и готовясь к вечеру.

Он приказал слуге Гигльстерну накрыть в его кабинете небольшой стол для ужина на двоих, поставить на него лучшие свечи, а также приготовить диски с самой лучшей французской музыкой.

Несколько часов Эго провёл в томительном ожидании.

Ровно в семь часов вечера в дверь его кабинета неуверенно и достаточно тихо постучали.

— Прошу, войдите, — спокойным голосом сказал Эго.

Дверь открылась, и из темноты дверного проема вышла Кэтрин. Она медленно шла, опустив глаза в пол.

Сказать, что Антуана в очередной раз поразила её красота — это значило, не сказать ничего.

«Как же она прекрасна...» —пронеслось у Эго в голове.

Через несколько мгновений Кэтрин подняла глаза и, искренне улыбнувшись, сказала:

— Добрый вечер, месье Эго.

— Добрый вечер, мадемуазель Локонте. Вы прекрасно выглядите, как, впрочем, и всегда, — Антуан улыбнулся доброй улыбкой и, аккуратно взяв хрупкое запястье Кэтрин, оставил на её руке невесомый поцелуй.

— Благодарю, — слегка смутившись, ответила Кэтрин.

После поцелуя, который оставил Антуан на её запястье, по всему её телу мгновенно пробежался жар.

От её прошлой уверенности не осталось и следа.

Кэтрин буквально была пленена его огненным взглядом.

— Прошу вас, проходите к столу, присаживайтесь, — Эго медленно подошёл к стулу и, отодвинув его, предложил Кэтрин присесть.

— Спасибо, месье Эго, — благодарно улыбнулась та и беззвучно села за стол.

Антуан же прошёл к своему месту напротив Кэтрин.

— Всё, что вы видите на этом столе, в полном вашем распоряжении, мадемуазель Локонте, — как-то несколько приглушённо сказал Эго.

— Благодарю, — ответила Кэтрин и через несколько секунд положила себе на тарелку немного салата.

Эго же, в свою очередь, аккуратно открыл бутылку красного вина и разлил его по бокалам.

Несколько минут прошли в полной напряженной тишине.

Эго и Кэтрин лакомились лучшими французскими блюдами, неторопливо попивали из бокалов вино.

Никто из них не решался начать разговор первым.

Ещё через несколько минут Эго не выдержал и начал-таки разговор:

— Позвольте у вас узнать, мадемуазель Локонте, что же явилось целью вашего визита ко мне?

— Я, месье Эго, пришла к вам с конкретным предложением, — Кэтрин отвлеклась от своей трапезы и взглянула Антуану в глаза. — Я бы хотела пригласить вас сходить в ресторан «Гюсто» вместе со мной в любое время, когда вам будет удобно. Я хотела бы поделиться с вами своим большим открытием, о котором сама узнала достаточно недавно. Поверьте мне, вы будете в восторге. Пожалуйста, не отказывайтесь. Я уверяю вас, что вы будете поражены до глубины души так же, как поразилась и я когда-то, — закончила свой небольшой монолог Кэтрин, не отрывая взгляда от Эго.

Несколько минут прошли в полной тишине. Для Кэтрин же они показались вечностью.

Но после краткого раздумья Антуан ответил :

— Что ж, раз вы так хотите... Так и быть, я схожу в это заведение ещё раз вместе с вами. Право, я всё ещё до сих пор не могу понять, что же такого особенного в нём, что вызывает в вашей юной душе такой восторг. Но поверю на сей раз вам, мадемуазель Локонте, — ответил Эго и слегка улыбнулся.

— Благодарю вас, месье Эго! — искренне обрадовалась Кэтрин и улыбнулась своей доброй улыбкой.

От этой улыбки у Эго по всему телу разлилось тепло.

Он был полностью пленён этой девушкой.

Вновь повисла тишина.

Кэтрин с нескрываемым любопытством оглядывала комнату, в которой работал и жил самый строгий критик Франции.

Взяв со стола свой бокал, она отпила немного вина. В следующее мгновение небольшая капля бордово-красного напитка упала ей на ключицу, начав медленно скатываться вниз.

Кэтрин, конечно же, это заметила и аккуратно смахнула её рядом лежавшей салфеткой.

От увиденной картины у Эго буквально перехватило дыхание.

Как же она была притягательна, как женственна, как элегантна, как красива...

Ещё больше притягательности ей придавал свет от догорающих свечей, отражающийся в её карих глазах.

Своим видом Кэтрин напоминала Эго греческую богиню любви Афродиту, которая также была сильна характером, невероятно красива, но при этом имела утончённую душу.

Антуан, встав со своего места, уверенно направился к магнитофону. Нужный диск и трек уже были заранее настроены на нём, поэтому Эго лёгким движением нажал пару кнопок, и тут же заиграла тихая лирическая джазовая мелодия.

Он направился к Кэтрин и, подав ей руку, несколько загадочно спросил :

— Потанцуем?

— С удовольствием, месье Эго, — Кэтрин вложила свою ладонь в его руку и встала со своего стула, направляясь за ним следом.

От прикосновения к его руке она мгновенно ощутила сильнейший прилив тепла.

«Как же он красив... Как же притягателен и галантен» — думала про себя Кэтрин.

Тем временем Эго провёл её в середину комнаты. Начался медленный танец. Эго положил свою руку Кэтрин на талию, отчего она заметно встрепенулась.

Антуан вновь ощутил лёгкий аромат знакомых ягодных духов. Сердце в груди Эго забилось в два раза быстрее.

Дыхание Кэтрин начало сбиваться, а сердце давно уже отстукивало ритм чечётки.

— Вы прекрасно танцуете, мадемуазель Локонте.

— Благодарю, месье Эго, — ответила та, выдавив из себя улыбку.

Волнение нарастало в сердце Кэтрин всё сильнее и сильнее, она чувствовала, что ей всё тяжелее становится контролировать себя.

— Для вас я просто Антуан, — ответил Эго и слегка приблизился к Кэтрин, столкнувшись с её взглядом.

Кэтрин с трудом пыталась удержать хоть какое-то самообладание, но нахлынувшие чувства уносили её куда-то далеко.

В следующую секунду она встретилась со взглядом Эго, в котором танцевали яркие языки пламени.

Кэтрин почувствовала, как огонь начинает распаляться в её груди.

Она томно выдохнула, когда Эго медленно провёл своей рукой по её спине, и непроизвольно выгнулась в спине, словно кошка, слегка откинула голову назад. Она хотела ощущать его прикосновения ещё больше.

— Вы открыли новый мир для меня, мадемуазель Локонте, — послышался прямо рядом с ухом обжигающий кожу шёпот Антуана. — Вы растопили моё сердце. Вы открыли для меня те чувства, что уже давно и, казалось мне, навсегда исчезли из моей жизни. Я люблю вас, мадемуазель Локонте... — также шёпотом выдохнул ей в ухо Эго.

— Для тебя я просто Кэтрин... — ответила та, заглянув Эго в глаза. — Моё сердце уже давно было отдано тебе, но я не желала признаваться в этом сама себе. Я люблю тебя... — максимально тихо проговорила Кэтрин.

В следующий момент Антуан вовлёк её в страстный французский поцелуй. Кэтрин мгновенно ответила на него.

Руки Антуана гуляли по телу Кэтрин, заставляя ту извиваться в его объятьях.

Оторвавшись от губ Кэтрин, Эго немного спустился вниз и начал жарко целовать ключицы и шею, что заставило её откинуть голову назад ещё сильнее и томно выдохнуть.

— Моя богиня... Моя красавица... — шёпотом говорил Эго, всё жарче целуя ключицы и шею, распаляя Кэтрин ещё сильнее.

— Люблю тебя... — выдохнула Кэтрин, уже терявшая голову от огненных прикосновений Антуана.

В следующий миг Эго легко подхватил Кэтрин на руки, направившись в сторону кровати.

Положив её на кровать, Эго прошептал :

— И я тебя люблю... И никому тебя не отдам, моё сокровище... — и вновь оставил на её шее горячий поцелуй, потихоньку спускаясь к груди и параллельно пытаясь справиться с застежкой платья.

Кэтрин приглушённо выдохнула :

— Ах... Антуан... Люблю... — и снова выгнулась в спине.

Эта ночь была полностью их.

Вселенная для обоих как будто остановилась.

В воздухе ощущался аромат сильнейшей искренней любви.

С уверенностью можно сказать, что в мире стало на два любящих сердца больше. И они не уйдут друг от друга. Никогда.

Первые яркие лучики солнца пробились сквозь тонкий тюль, осветив комнату. С каждой минутой они становились всё ярче. Через несколько минут они добрались до лица спящей Кэтрин. Она слегка поморщилась и приоткрыла глаза. Оглядевшись вокруг, Кэтрин внимательно оглядела комнату и поняла, что находится не у себя дома. Она мгновенно вспомнила всё произошедшее вчерашним вечером, всё до мелочей, отчего слегка покраснела. Кэтрин присела на кровати и посмотрела на спящего рядом с ней Антуана. На её лице тут же появилась счастливая улыбка. Она не могла поверить, что нашла своё счастье, свою любовь.

Только она хотела встать с кровати, как почувствовала, что Эго схватил её за руку и слегка притянул к себе.

— Доброе утро, любимая, — прошептал он ей на ушко, отчего по телу Кэтрин тут же побежали мурашки.

— Доброе утро, милый, — промурлыкала Кэтрин, поворачиваясь к Антуану лицом. Посмотрев ему в глаза, Кэтрин поняла, что он совершенно изменился. Его глаза светились счастьем, любовью, чего не было раньше. Она не могла осознать до конца, что именно она была виновницей всех этих кардинальных изменений.

— Я думала, что ты ещё спишь, — тихо проговорила Кэтрин, слегка улыбнувшись.

— А вот и нет, я притворялся, — слегка лукаво улыбнулся Антуан и в следующее мгновение навис над Кэтрин сверху. Та тотчас покраснела, отчего Антуан слегка усмехнулся.

— Ты так мило смущаешься. Как же ты красива, дорогая. Моя богиня, — прошептал он, склонившись к её лицу. Кэтрин покраснела ещё больше и счастливо улыбнулась, слегка прикрыв глаза. Тут Антуан накрыл её губы нежным поцелуем. Кэтрин сразу же ответила на него, желая полностью раствориться в этой всепоглощающей любви.

Она выгнулась в спине и издала тихий стон, когда Антуан стал покрывать поцелуями её шею и ключицы, спускаясь всё ниже.

— Милый... — позвала Кэтрин Эго, с огромным трудом прервав это блаженство. — Мы сегодня идём вместе в ресторан, помнишь?

— Помню, дорогая. Но до вечера у нас же ещё много времени. Давай полежим, отдохнём, расслабимся! Проведём время вместе, а потом пойдём в ресторан, м?

— А у меня есть предложение: пойти в ресторан днём, пообедать вместе. До вечера ещё долго ждать, а так хочу скорее показать тебе то самое блюдо, от которого сама пришла в восторг! — глаза Кэтрин засветились еле заметными искрами.

— Ну... Ладно, давай пойдём сейчас, дорогая... Только подожди, я сначала хотел сделать тебе небольшой сюрприз, — Антуан слегка сощурил глаза и, встав с кровати, накинул на себя дорогой домашний халат. В следующее мгновенье он нажал на кнопку вызова, которая находились на его столе.

Через несколько минут в дверь постучали.

— Месье Эго, вы вызвали? Я могу войти?

— Да, Гигльстерн, я вызывал тебя. Нет, сейчас не входи, я сам к тебе выйду, — и, написав что-то на листе бумаги, Эго направился к двери, что-то задумчиво шепча себе под нос. Спустя несколько минут он вернулся и присел на кровать рядом с Кэтрин.

— Уже не терпится посмотреть на твой сюрприз! — сверкнула глазами Кэтрин, выводя на спине Антуана незамысловатые узоры пальцем. Эго чувствовал, как пламя желания разгорается у него внутри от её нежных прикосновений, но изо всех сил сдерживался, так как впереди ещё предстоял долгий день.

— Скоро увидишь, — несколько загадочно ответил Антуан и в следующее мгновение, перехватив её руку, оставил на её запястье лёгкий поцелуй.

Спустя семь минут в дверь снова постучали. Антуан, встав с постели, направился к ней. На этот раз он не вышел из комнаты, а лишь слегка приоткрыл дверь, общаясь со своим слугой через небольшой проём. Кэтрин, вытянув голову, изо всех сил пыталась расслышать, о чем же говорил Эго со своим слугой, но, увидев, что Антуан идёт к ней обратно уже с чашкой в руках, очень удивилась.

— Я запомнил эту важную, по моему мнению, деталь, — говорил Антуан, приближаясь к Кэтрин. — Это тебе, какао с маршмеллоу, твоё любимое, — он поставил на прикроватную тумбочку чашку с какао. — Так хотелось тебе сделать приятное.

На несколько секунд в комнате повисла тишина. Кэтрин не могла подобрать слов от восторга и восхищения, которые сейчас испытывала в душе. Заглянув Эго в глаза, она тихо проговорила:

— Милый... Видел бы ты сейчас себя со стороны! Как же ты изменился, никогда бы не подумала, что ты умеешь быть... Таким. Что ты умеешь так любить, так красиво ухаживать, господи, да ты просто мужчина мечты любой женщины! Не могу поверить, что...

— Что всё это досталось тебе целиком и полностью? — закончил за Кэтрин Эго, на что та кивнула. Он усмехнулся и продолжил: — Ты знаешь, если бы мне кто-нибудь сказал несколькими месяцами ранее, что я влюблюсь в свою так внезапно появившуюся конкурентку, да так сильно влюблюсь... То я бы посчитал, что он сошёл с ума. Я до сих пор не могу поверить в это, но ты для меня действительно открыла новый мир, растопила моё затвердевшее сердце. Я люблю тебя и никому, слышишь, никому не отдам, моя богиня! — на этих словах Антуан притянул Кэтрин к себе, вновь вовлекая её в страстный поцелуй.

Воздух вокруг был сильно наэлектризован и наполнен искренней любовью. Когда у пары закончился воздух, Кэтрин отстранилась от Эго, прошептав:

— Спасибо тебе за какао. За всё. За то, что ты появился в моей жизни. Я не могу описать до конца словами, насколько я счастлива, — и, радостно блеснув глазами, она аккуратно взяла чашку с прикроватной тумбочки, чувствуя, как Эго аккуратно перебирает её каштановые пряди волос. Он ничего не ответил, а лишь наблюдал за своей любимой и наслаждался моментом. Моментом счастья.

* * *

— Что вы желаете заказать? — вежливо поинтересовался Лингвини у уже знакомой ему пары критиков. Поначалу он искренне удивился, увидев их вдвоём, но затем понял, в чём же тут дело, и обрадовался.

— Две порции «Рататуя», пожалуйста, и два бокала красного вина, — сделала заказ Кэтрин, а затем улыбнулась.

— Поддерживаю даму, — ответил Эго и также слегка улыбнулся.

Лингвини был, мягко говоря, в шоке. Он ещё никогда не видел искренне улыбающегося Эго, а уж влюблённого по уши и подавно! Да, удивляет же жизнь иногда!

Приняв заказ, он в задумчивости пошёл обратно. Лингвини настолько погрузился в свои мысли, что совершенно не заметил того, что он уже давно вернулся в кухню, а остальные повара с удивлением глядели на него, совершенно не понимая, что же происходит.

Наладить обстановку решилась Колетт. Она тихо подошла к своему возлюбленному и спросила:

— Милый, к нам кто-то пришёл? Ты принял у них заказ?

— Да... Да, я принял! Там пришли Эго и Кэтрин. И видела бы ты его лицо. Я до сих пор не могу поверить... Будто бы другой человек!

— Да объясни ты по-нормальному, что произошло?

— Эго влюбился, вот что! — слегка повысил голос Лингвини. — Он пришёл на обед вместе с Кэтрин!

— Быть такого не может! Они же совсем недавно ненавидели друг друга! — не поверила Колетт и направилась к выходу из кухни, чтобы лично взглянуть на это через круглое окно, находящееся в двери.

Убедившись, что это действительно так, Колетт слегка улыбнулась и чуть тише спросила:

— И что же они заказали?

— Две порции «Рататуя»! Пошли будить микрошефа, — последнюю фразу Альфредо сказал максимально тихо, чтобы её услышала только Колетт. — Мы займёмся этим заказом, продолжайте работать, господа! — обратился Лингвини к остальным поварам.

* * *

Спустя пятнадцать минут фирменный «Рататуй» был подан к столу.

— Это... Это лучшее блюдо из всех, что я когда-либо пробовал в жизни! — воскликнул Антуан Эго, попробовав блюдо. — Не могу поверить. О боже, как же я мог так ошибаться! Милая, ты была права. Какой же я дурак! — на этих словах Эго несколько шутливо прикрыл своё лицо руками.

Кэтрин искренне засмеялась, а затем ответила:

— Все мы ошибаемся в этой жизни. Ничего страшного в этом нет. Не вини себя, дорогой.

Антуан улыбнулся на это и ответил:

— Я хотел бы увидеть повара! Это блюдо просто выше всяких похвал, и мне хотелось бы поблагодарить его лично!

— Сразу скажу тебе, что придётся ждать конца рабочего дня. Нам с тобой предстоит посидеть тут до вечера, — загадочно свернула глазами Кэтрин.

— В твоей компании, милая, я даже и не замечу того, как этот вечер наступит, — на этих словах Эго притянул Кэтрин к себе, поцеловав её в висок.

Она, в свою очередь, покрылась лёгким румянцем, но ничего не ответила, а лишь нежно улыбнулась.

Вечер был долгим. Эго был искренне восхищён тем, что то чудесное блюдо, которое полностью изменило его мнение насчёт ресторана «Гюсто», готовил маленький гениальный крысёнок. Он с уверенностью решил для себя, что теперь будет приходить трапезничать только в ресторан «Гюсто».

«Забавно, ведь ещё совсем недавно я так люто ненавидел этот ресторан...» — усмехнулся Эго про себя.

Сказать, что Антуан был в шоке — это значит не сказать ничего. Он был поражён до глубины души абсолютно всеми событиями, которые произошли в его жизни за эти два дня. Эго чувствовал, как в его сердце трепетало то чувство, которое, как казалось ему, уже давно умерло для него. Он был счастлив.

Он внимательно слушал рассказы Лингвини, Колетт и Кэтрин, иногда задавал вопросы или вставлял свои небольшие реплики.

Попрощавшись с Лингвини и Колетт, Эго и Кэтрин неспешно пошли вперед по небольшой уютной улочке. Антуан положил свою руку Кэтрин на талию, а та, слегка прижавшись к нему, взяла его под руку. Они мило шептались о чём-то и иногда слегка посмеивались. С уверенностью, можно было сказать, что оба были по-настоящему счастливы.

Лингвини и Колетт смотрели вдаль удаляющейся паре. Спустя несколько минут Альфредо тихо сказал:

— Ты знаешь, они мне чем-то напоминают нас с тобой.

— Чем же? — слегка улыбнулась Колетт, хотя знала ответ на этот вопрос.

— Тем, что противоположности притягиваются. Мы с тобой тоже совершенно разные, и мы также прошли с тобой путь от ненависти до любви. Я смог растопить твоё сердце, а она смогла растопить его сердце. Удивительно, конечно, что делает с людьми любовь, — на этих словах он нежно притянул Колетт к себе, а она, в свою очередь, положила голову к нему на грудь, ничего не ответив.

Кэтрин медленно шла в обнимку с Антуаном и чувствовала в душе переполняющее её счастье. Она смотрела то вдаль, то на звёзды, которые уже час как зажглись над столицей Франции. Она чувствовала себя любимой рядом с ним, ощущала себя, как за каменной стеной. В её голове всё ещё не укладывалось то, что она влюбилась в того, кого считала раньше своим врагом. Но она и не хотела по-другому. Он был её — целиком и полностью. И она была счастлива.

Спустя несколько минут, Эго с Кэтрин вышли на небольшую площадь, с которой открывался вид на Эйфелеву башню и на весь Париж. Они подошли к каменным перилам и слегка облокотились в них, глядя вдаль.

Тут Антуан повернулся к Кэтрин лицом, взял её руки в свои и прошептал:

— Я никогда ещё не был таким счастливым, как сейчас. Я от всей души хочу поблагодарить тебя за то, что ты тронула лёд в моём сердце. И я хочу спросить у тебя одну важную вещь... — он встал на одно колено и вытащил из кармана пиджака бархатную коробочку. — Милая моя Кэтрин, согласна ли ты стать моей женой?

На несколько секунд в воздухе повисла тишина. Антуан заглянул Кэтрин в глаза. Сейчас в них сияли слёзы.

— Да... Да! Я согласна, да! — проговорила она счастливым голосом, чувствуя, как слёзы счастья начинают катиться по её щекам.

В следующее мгновение Антуан аккуратно надел кольцо с элегантным бриллиантом ей на палец и, приблизившись к её лицу, прошептал:

— Ты моя. И я никому тебя не отдам, моя богиня, — он накрыл её губы страстным французским поцелуем, вкладывая в него всю свою любовь и нежность, которую сейчас он ощущал в своём сердце. Она обвила руками его шею и ответила на поцелуй, чувствуя, как земля буквально уходит из под ног.

Луна уже поднялась высоко, осветив своим кристальным светом город любви. Звёзды в небе стали мерцать ещё чаще, будто радуясь тому, что на земле появилась ещё одна пара горячо любящих друг друга сердец.