Чёрный кофе без сахара (джен)

Эта история началась с четырех молодых волшебников. До одиннадцати лет каждый из них жил по-разному, но потом они словно стали одной семьей. У них были разные интересы и взгляды на жизнь, но их сплотил дух авантюризма, потому что у каждого из них он был просто громадным. Этими четырьмя волшебниками были Джеймс Поттер, Эмма Браун, Сириус Блэк и Ремус Люпин.

Джеймс Поттер, кареглазый бойкий пацан, с гнездом темных волос на голове и плохим зрением, с рождения воспитывался в семье волшебников, и для него будущее казалось простым и понятным. Родители любили его больше всего на свете, у него всегда было полно друзей; жизнь представлялась ему такой легкой штукой, и казалось, что трудностей вообще никогда не будет.

Эмма Браун — застенчивая худенькая гимнастка из семьи маглов. Она была очень симпатичная, но почти никогда не улыбалась. Ее жизнь заключалась в ее семье. Единственные люди, с которыми она могла находиться рядом, были ее родители. Она понятия не имела, что волшебство существует, и ходила в магловскую школу, где ее презирали одноклассницы и за постоянные прогулы недолюбливали учителя.

У Сириуса Блэка детство было куда тяжелее, чем у этих двоих. Он ненавидел своих родителей больше всего на свете. Он не переносил это благородное чистокровное семейство Блэков. Ненависть к маглам — вот что постоянно требовали от него родители. Он обязан был ненавидеть и презирать маглов. Однако Сириус, хотя еще ни разу в жизни не общался с маглами, но уже заранее любил их всей душой и смело высказывал это матери. Та наказывала его Круциатусом, но как только он приходил в себя, тут же брался за старое, и ничего на него не действовало.

Ремус Люпин был тихим и милым мальчиком с большими карими глазами и чрезвычайно спокойным характером. Никто, посмотрев на него, не мог бы сказать, что он — оборотень. Родители Ремуса делали все, чтобы его детство было приятным. У него было множество игрушек и книг, но несмотря на все это, он повзрослел намного раньше своих будущих друзей.

* * *

На платформе 9 и ¾ было очень людно, даже слишком. Все спешили и суетились, Эмма же стояла совсем одна посреди этого хаоса, с огромным чемоданом и абсолютно потерянным видом. Она крутила головой в разные стороны, но у нее было очень мало шансов встретиться здесь с кем-нибудь из бывших одноклассников. Она это знала и была этому безумно рада; она понимала, что в этой школе у нее появятся шансы завести друзей, настоящих друзей, а не тех задавак, которые так жестко подставляли ее перед мальчиками и учителями.

Эмму кто-то толкнул, и она обернулась. Позади стояла женщина; Эмма ее испугалась: у женщины была очень красивая внешность, но глаза... Боже, что это были за глаза! Они были серые и холодные... Нет, это не то слово, они были ледяными, будто в прозрачном стакане замерзла вода при температуре минус тридцать. Тут женщина посмотрела прямо на Эмму, и ей пришлось отвести взгляд. Однако она продолжала искоса поглядывать в ту сторону.

Рядом с женщиной стоял очень красивый мальчик, скорее всего, сын, с такими же правильными чертами лица, угольно-черными волосами и бледной кожей. Та держала его за запястье и, видимо, пыталась усмирить. Он с негодованием смотрел на мать и что-то тихо и злобно ей говорил. И вдруг вырвал руку из цепкой руки и, растрепав аккуратно зализанные назад волосы, схватил чемодан за ручку и гордо пошел к поезду. Эмма почему-то почувствовала, что осталась наедине с этой женщиной, хотя вокруг было огромное количество народа, поэтому она спохватилась и начала пробираться к поезду.

Она еле затащила тяжеленный чемодан в вагон и влетела в первое же попавшееся купе. Оглядевшись, она увидела в нем одного только мальчика; тот сидел, забившись в угол и закрыв лицо книжкой, чуть ли не уткнувшись в нее. Эмма несколько тысяч раз продумывала в голове, как будут проходить ее первые знакомства со сверстниками, но сейчас она зашла в это купе и молча села в другой угол, не сказав ни слова и уткнувшись в блокнот с рисованием. Однако взгляд ее скользнул мимо рисунков и устремился в окно. Там она сразу увидела лохматого мальчишку в очках, нежно прижавшегося к матери, которая, улыбаясь, незаметно утирала слезы рукавом. Эмма опустила глаза, она уже скучала по родителям, хотя прошло не больше двадцати минут, как они расстались. Она попыталась представить, как сможет протянуть без них до рождественских каникул, и слезы сразу навернулись на глаза.

В проходе послышался какой-то сильной шум. Эмма обернулась и подскочила. Там была какая-то драка, в которой нельзя было разобрать ни одного человека, так быстро все происходило. Минуты три спустя дерущиеся успокоились. Это были лохматый очкарик, бледный, с черными волосами, мальчик и парень лет семнадцати, с абсолютно белой кожей и такими же волосами. Черноволосый все еще скалился на блондина, а лохматый пытался его оттащить.

— Успокойтесь вы уже! — воскликнул очкарик.

Никто не обратил на него внимания. Блондин только кинул в его сторону неприязненный взгляд и сказал черноволосому:

— Ты еще поплатишься за свое поведение, Блэк! Помяни мое слово.

— Мне плевать на тебя и твои слова, Малфой! Ты куда-то шел? Вот и иди дальше, что ко мне- то привязался?

— Ты своими разговорчиками позоришь семью! Тебе, в отличие от многих, очень повезло: многие мечтают быть чистокровными магами! А ты, имея такую привилегию в обществе, еще и умудряешься вести себя как последняя свинья!

— Я сейчас ему врежу, — обратился Блэк к очкарику и повернулся обратно к Малфою: — Послушай меня, дорогой недо-кузен, это моя семья, и ты мне даже не родственник, чтобы меня учить... И это с учетом того, что у моей матери это не выходит уже одиннадцать лет. Так что иди дальше охмуряй мою сестрицу, а ко мне не лезь!!!

И Блэк быстро влетел в купе, не дав договорить Малфою. Очкарик же подождал, пока тот скроется из виду, и тоже зашел в купе.

— Слава Мерлину, отвязался, — облегченно вздохнул Блэк и откинулся на сиденье рядом с Эммой.

— Здорово мы его отделали, да? — весело сказал очкарик.

— Не то слово, — ухмыльнулся в ответ Блэк.

— А тебя хоть как зовут?

— Сириус, — очень просто ответил тот.

— А я Джеймс, — очкарик огляделся. — Что это у вас за молчаливое царство? Воды в рот набрали? Э-эй, вы живы вообще?

— Да что ты привязался-то к людям? Может, они немые.

— Эй, девочка, как тебя зовут?

Эмма судорожно теребила блокнот.

— Я Эмма... Эмма Браун.

— Браун, Браун, Браун... Хм, получается, ты из семьи маглов? — задумчиво спросил Сириус.

— Да.

— А ты-то откуда знаешь? — удивленно спросил Джеймс.

— Ты бы тоже знал, если бы в семь лет тебя заставили выучить наизусть фамилии всех чистокровных волшебников.

— Что за бред? В этом же нет никакого смысла, наверное.

— Да ты что! Нет, конечно! Я говорил об этом своей дражайшей матушке уже очень много раз, а она только и твердила: "Ты должен знать, с кем надо общаться, а с кем нет!" Вот как твоя фамилия?

— Поттер.

— Вот ты, по мнению матушки, очень даже хорошо подходишь для общения со мной, — Сириус рассмеялся. — Скажи, бред?

— Не то слово. Слушай, а тебя как зовут? — Джеймс обернулся к своему соседу у окна.

— Ремус Люпин, — ответил тот тихо и скромно и опять уткнулся в книгу.

— Слушайте, вот что интересного в книге и... что ты там делаешь? — Джеймс выхватил из рук Эммы блокнот и посмотрел в него. — Ни фига себе... это ты сама? Да как это вообще возможно?

— Дай посмотреть, — Сириус придвинулся к Джеймсу и тоже взглянул на листок.

— У кого здесь еще есть скрытые таланты? — ухмыльнувшись, спросил он. — Это очень красиво.

— Спасибо, — улыбнулась Эмма. Ей нравились эти два развязных мальчишки. Они абсолютно ничего не стеснялись, и им уж точно не составит труда найти себе друзей. Но она ничего не понимала в мире магии и очень боялась выглядеть глупо. Так как блокнот у нее был отнят и уже рассматривался, делать ей было нечего, и она стала смотреть в окно.

— Эм, слушай, у меня тут к тебе вопрос, ты можешь для меня кое-что нарисовать? — спросил Сириус, и глаза его блеснули.

— Ну... Да, наверное, мне не сложно.

— Отлично! — просиял Сириус; он открыл блокнот на чистом листе и протянул Эмме: — Нарисуй, пожалуйста, очень злую тетку, чтобы у нее были черные волосы и платье с корсетом.

— Оу... Ну ладно.

Карандаш забегал по бумаге, и минут через пятнадцать на листе была изображена женщина с ужасно злобным взглядом и черными как смоль волосами.

— Ты просто мастер! — Сириус восхищенно любовался портретом.

— Если не секрет, зачем тебе такая страшила? — поинтересовался Джеймс. — Если хочешь подарить, то это провальная идея.

— Не подарить. Повесить на дверь комнаты и подписать: "Любимая мамочка".

— Да? А ты не боишься, что она обидится, нет?

— Чем сильнее она обидится, тем меньше будет со мной разговаривать, чем меньше она будет со мной разговаривать, тем лучше!

— Гениальный план, — скептически сказала Эмма.

— Да, мне говорили, что я смышленый малый, — подмигнул ей Сириус.

— Слушай, чем ты вообще любишь заниматься? — спросил Джеймс у Сириуса, глядя на свои ноги, которыми болтал.

— Я-то? Вообще я посвятил большую часть жизни вразумлению брата.

— А что с ним?

— Понимаешь, какая сложная фигня, мои родители считают, что маглы и их дети просто ничтожества... Без обид, Эм. А меня это жутко бесит. Ну вот что плохого эти несчастные маглы сделали? А мой братец полностью согласен с родителями. Ну вот я ему и вправлял мозги, и мне даже кажется, что удачно, потому что в последнее время он перестал вести себя как дебил и постепенно перешел на мою сторону.

— Да уж... А с чего ты вообще решил пойти им наперекор?

— У меня есть три кузины, и лишь одна из них нормальная. В семнадцать лет она убежала из дома с маглом. Она всегда была для меня лучшим другом, поэтому вы сейчас разговариваете с адекватным человеком, а не помешанным на чистоте крови идиотом.

— Ремус, а ты чем привык заниматься? — после недолгого молчания спросил Сириус. Но не успел тот и рта раскрыть, как в купе вошла рыжеволосая девочка, с большими зелеными глазами.

— Ой, извините, — сказала она и хотела было убежать, но Джеймс сказал:

— Извиняем, заходи, — и улыбнулся довольно мило.

— Да нет, спасибо, я просто перепутала купе, меня там ждут, я пошла.

— Так приходи с подружкой, — весело сказал Сириус

— Да, а то у нас все равно скучновато, — пожал плечами Джеймс.

— Ну хорошо, сейчас мы придем, — улыбнулась девочка и убежала.

Эмма подумала, что будет очень хорошо познакомиться и подружиться с этой девочкой. По крайней мере, выглядела она очень хорошей.

Так вышло, что Эмма разговорилась с мальчиками и даже расстроилась, когда в купе вошла та рыжая девочка.

— Снова привет! А это мой друг — Северус.

Джеймс посмотрел на мальчика, вошедшего следом за девочкой, с какой-то жалостью и неприязнью. Тот был невысокий, не очень симпатичный и с сальными черными волосами до плеч, с кривым носом и какими-то злыми глазами.

— Очень... приятно. А тебя как зовут?

— Я Лили Эванс. А вас всех как?

— Я Джеймс Поттер — люблю квиддич, это Сириус Блэк — он ненавидит свою семью и любит маглов, это Эмма Браун — она офигенно рисует, а это Ремус Люпин, и он любит книги, но не любит людей, Джеймс активно жестикулировал, показывая на каждого человека, сидящего в купе.

— Интересная компания подобралась, — скептически заметил Северус, глядя на всех искоса.

— Да, мне вообще очень нравится, — пожал плечами Сириус, с вызовом глядя на него.

Эмма сидела, внимательно смотрела на Северуса и вдруг спросила:

— Слушай, а ты когда-нибудь пробовал мыть голову?

Этот вопрос стал как бы билетом в ее новую жизнь. С одной стороны, это был довольно глупый поступок, но с другой — и Сириус, и Джеймс прониклись к ней глубочайшей симпатией. Северус же обиделся, потом повздорил с Джеймсом и в конце концов обиженно ушел, а Лили ушла за ним.

— Что она вообще в нем нашла? — задумчиво спросил Джеймс.

— Трудно сказать, может, в нем есть что-то привлекательнее внешности.

— Но нам он это показать забыл, — тихо сказала Эмма.

* * *

Большой зал был полон учениками разных факультетов. Профессор Макгонагалл, стройная пожилая дама в серой шляпе с большими полями, провела колонну первокурсников по центру зала. Эмма шла в ее начале и нервно теребила рукав мантии — ей было очень страшно. Джеймс подробно рассказал еще в поезде про все факультеты и их особенности; сейчас он шел рядом с ней и вид у него был очень уверенный, как будто он знал все наперед. Он говорил, что в любом случае поступит на Гриффиндор, там учились оба его родителя. А Эмме было страшно. Страшно, что она поступит на Слизерин, а только что появившиеся знакомые попадут на другие факультеты, и тогда она никогда не найдет себе друзей и семь лет проучится в полном одиночестве. Она обернулась; за ними с Джеймсом шли Сириус и какая-то девочка. Сириус и так был бледнокожий, а сейчас он стал совсем как мел. Но когда увидел испуганный взгляд этой девочки, он ободряюще улыбнулся и кивнул. Она в ответ выдавила из себя подобие улыбки и отвернулась.

Эмма разглядывала учителей, сидящих за своим столом. В центре на кресле, больше похожем на трон, сидел директор школы Альбус Дамблдор, Джеймс рассказывал о нем в поезде. Он смотрел на учеников ярко-голубыми глазами; они будто светились и грели всех своим теплым светом. Справа от него сидел толстенький преподаватель, похожий на моржа из-за своих усов; он тоже улыбался, однако все учителя блекли по сравнению с Дамблдором.

Вдруг Макгонагалл назвала первую фамилию для распределения, и эта фамилия была Блэк. Сириус вышел из-за спины Эммы, еще бледнее, чем был до того, и, подняв голову, подошел к табуретке и уверенно сел на нее. Шляпа, которую Макгонагалл опустила ему на голову и про которую рассказывал Джеймс, наклонилась и стала думать. Через несколько секунд она выпрямилась и крикнула на весь зал:

— Гриффиндор!

В зале повисла гробовая тишина. Профессор-морж даже встал и, опустив очки на нос, внимательно посмотрел на Сириуса. А тот с огромным облегчением встал с табуретки и непринужденно пошел к гриффиндорскому столу.

— Почему так тихо? — шепнула Эмма Джеймсу.

— Род Блэков считается принадлежащим Слизерину веками, тем более все из них считались темными магами.

— Ого...

— Эмма Браун!

Эмма так увлеклась, что и забыла думать о распределении. Она испуганно двинулась по лестнице к табуретке, едва расслышав "удачи", прошептанное Джеймсом.

— Эмма Браун, — прошептала Шляпа ей на ухо. — Итак... что мы имеем? Ох... Я вижу прирожденный талант, прекрасный ум и несравненно громадный дух авантюризма. Пожалуй... Гриффиндор!

У Эммы как гора с плеч свалилась. Она на нетвердых ногах пошла к своему столу; в отличие от случая Сириуса, ей громко хлопали и свистели. Она села рядом с ним, и Сириус воскликнул:

— Молодец, Эм! Нас уже двое на Гриффиндоре! Судя по словам Джеймса, мы все будем на одном факультете!

— Это же... лучше и быть не может!

Только сейчас Эмма поняла, как она устала. Она сидела, глядя как колонна новых учеников все редеет и редеет, и веки сами собой опускались вниз.

— Джеймс Поттер! — услышала она как в тумане и, встрепенувшись, сфокусировала взгляд на нем. Шляпа, не думая не секунды, выкрикнула:

— Гриффиндор!

И Эмма слабо захлопала в ладоши и улыбнулась ему. Джеймс же, светясь от радости, уселся напротив новых знакомых и сказал:

— Ну я же говорил!

Тут директор школы встал, и все находящиеся в Большом зале примолкли. Он словно осветил зал своими глазами и лучезарной улыбкой и произнес:

— Я рад приветствовать вас, ученики и профессора! Так же мы все рады видеть здесь новых учеников и желаем им всем удачи! А сейчас я не буду вас мучить долгими речами, так что давайте пировать!

И, к величайшему изумлению Эммы, пустые тарелки, стоящие на столах, наполнились самой разнообразной едой.

Но она не хотела есть. Глаза все сильнее закрывались, сон так и морил ее.

— Эй, не спи, — сказал ей знакомый голос, и она вздрогнула. — Ты чего не ешь?

— Не хочу, — честно сказала она.

— А я еще и удивлялся, почему ты такая худая, — сказал Джеймс рассудительно.

Наконец еда опять исчезла со столов, и все начали расходиться.

— Первокурсники! Ко мне!

К ним приближалась немного полноватая рыжеволосая веснушчатая девушка.

— Идем за мной, — она улыбнулась Эмме, — все построились? Хорошо, тогда вперед.

Они шли по многочисленным лестницам, вокруг разговаривали люди на картинах, но Эмма уже не в силах была удивляться и поражаться всем странностям и необъяснимым вещам, происходящим тут.

— Это комната девочек, а это мальчиков, — услышала она как будто издалека и пошла за девочками в самом конце. Ее вещи стояли рядом с кроватью между кроватью Лили и какой-то светловолосой девочки. Эмма не хотела пока ни с кем знакомиться, она просто коснулась головой подушки и в эту же секунду уснула.

* * *

Утро было светлое и солнечное. Эмма стояла возле окна. Она уже надела школьную мантию и гриффиндорский галстук и теперь решила осмотреться. На соседней кровати одевалась девочка по имени Марлин Маккиннон. У нее были серые глаза, светлые, почти белые волосы и приятная внешность. Лили уже листала какую-то книжку, а на рядом стоящей кровати потягивалась очень милая, еще незнакомая Эмме девочка. У нее были темно-русые волосы и большие голубые глаза. Наконец Эмма посмотрела на наручные часы и решила, что ей пора идти на завтрак. Она вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь, и спустилась по лестнице. Она очутилась в огромной, но в то же время уютной комнате. Но оглядеться как следует ей не удалось, потому что вдруг из комнаты напротив кто-то выскочил со скоростью света. Вглядевшись, она узнала Сириуса; он был в одних только пижамных штанах, а с волос его стекала вода; выражение лица не предвещало ничего хорошего. Тут из комнаты выбежал Джеймс, полностью одетый и весьма довольный собой, однако увидев Сириуса, он мигом пересек гостиную и сказав: "Привет, Эм", спрятался за ее спину.

— Что ты успел натворить? — удивленно спросила Эмма, обернувшись к нему.

— Я всего лишь не хотел, чтобы Сириус опоздал на завтрак.

— И поэтому вылил на него воду? Я надеюсь, это вода... это же вода?

— Понимаешь, он никак не хотел вставать.

— Мы сейчас тоже опоздаем, — заметила Эмма, глядя на часы.

— Так чего же мы ждем? Пошли на завтрак!

И Джеймс, схватив ее за рукав, поволок вниз по лестнице.

Минут через десять в Большой зал вошел Сириус. Он завязал волосы в узел на затылке и, сев на лавку рядом с Эммой, хмуро уставился на Джеймса.

— Ладно... прости! Ну я серьезно не хотел. Нет, я хотел, конечно, но не так сильно.

— Да проехали уже, — махнул рукой тот.

Над столами зашумели крыльями совы. Они кидали ученикам посылки и письма; вдруг черная сова с очень кривым клювом уселась напротив Сириуса и протянула ему лапку с письмом. Он тут же нахмурился.

— Это сова из дома, — сказал он, отвязывая свернутый пергамент от ее лапки, — ничего хорошего она не предвещает.

Он развернул пергамент и начал читать, и чем дальше читал, тем сильнее хмурился. В конце концов он свернул его и начал пить кофе, не сказав никому ни слова.

— Первый урок... зельеварение, — сказал Джеймс, когда они втроем бежали по коридору, уже намного опаздывая. — А где оно проходит, я не знаю.

— В подземельях, — сказал Сириус, — бежим.

Когда они примчались и запыхавшись вошли в кабинет, там все уже получили задание и что-то пытались сделать неловкими, неумелыми движениями.

— Здравствуйте, профессор. Мы опоздали, извините.

— О, а я смотрю, что-то у нас мало гриффиндорцев! Входите, входите. Та-а-ак, вы, молодой человек, будете заниматься вместе с... мистером Снейпом и мисс Эванс, — сказал Морж Сириусу, — а вы, молодые люди, с мистером Люпином. Прошу, объясните вновь прибывшим, что надо делать. За работу!

Эмма с Джеймсом сели за стол с Ремусом вокруг большого котла.

— Здорово! Так... И че тут надо де... о-о-о, какая шту-у-учка...

БАХ!

Эмма, Ремус и Джеймс сидели, широко распахнув испуганные глаза, и все измазанные в саже.

— Ни... ничего себе, — сказала Эмма, глядя на Джеймса со смехом в глазах. — Что ты за хрень потрогал?

— Это росток заунывника. Он того... Взрывается, если на него попадает влага, — нервно вздрогнув, сказал Ремус.