Ты никуда не пойдёшь! (джен)

— Леголас, ты никуда не пойдёшь, и это не обсуждается!

Элладан недоумевающе перекинулся взглядом с Элрохиром. Они не слышали, чтобы их ada разговаривал с кем-либо — ну кроме них, разумеется — подобным тоном с тех пор, как их мать уплыла на Запад. Тогда движимые горем и гневом близнецы рыскали по лесным дебрям, истребляя орков направо и налево. Элронд не одобрял это их новое увлечение, но в тот момент с близнецами спорить было совершенно бесполезно, и убитый горем Владыка Имладриса пустил всё на самотёк. Но когда они взяли на воспитание маленького Эстеля, отец занял весьма твёрдую позицию по данному вопросу, сказав своё жёсткое: «Нет».

Иногда даже члены его семьи забывали о том, что на самом деле Элронд был весьма и весьма могущественным эльфом. Он казался спокойным и умиротворённым, но за этой маской скрывался эльф, повидавший за свою долгую жизнь бесконечную смуту и распри. Неспроста он когда-то был герольдом Гил-Галада, а затем стал Владыкой одного из последних эльфийских королевств. И уж точно не по воле счастливого случая он смог пережить множество битв и убийство сородичей. Несомненно, была причина и тому, что старшие сыны Феанора вырастили, любили и уважали его, как собственного сына.

Неожиданно обо всем этом вспомнив, тут же хотелось поскорее все забыть. Стоит ли упоминать, что с того рокового дня братья и думать забыли о своём «невинном» увлечении?

Близнецы ошарашенно посмотрели на своего младшего брата, который не меньше их был смущён тем, что попал в эпицентр «боевых действий». Элладан инстинктивно схватил Арагорна за локоть и молниеносно втиснул того в образовавшуюся между ним и Элрохиром брешь, которая тут же исчезла, лишь только бедолага оказался под надёжной защитой — за их широкими спинами. Сложно было сказать, была это некая защитная реакция, просыпавшаяся в Элладане всякий раз, когда малейшая опасность грозила его непутёвому младшему брату, или же осознанная попытка защитить того от гнева отца.

Леголас же, казалось, был совершенно невозмутим и не поддался леденящему душу ужасу, который испытывали дети Элронда, представ пред столь грозным оппонентом.

Слуги и простые зеваки, случайно оказавшиеся не в том месте не в то время и не принимавшие непосредственного участия в «боевых действиях», разлетелись во все стороны, боясь ненароком попасть Владыке под горячую руку.

Так же, как и в случае с Элрондом, все почему-то редко вспоминали, что отцом Леголаса был не кто иной, как Король Эльфов, известный своей несгибаемой волей, непроходимым упрямством и крутым нравом. Эти качества редко просыпались в принце — по большей части из-за того, что ему просто никто не давал для этого повода.

Что ж, похоже, сейчас Элронд этот повод ему всё-таки предоставил.

В мгновение ока Леголаса словно подменили. Арагорн с ужасом узнавал в своём друге черты сурового лесного Короля, которые не раз имел возможность лицезреть: жестокие синие глаза, гневно стиснутые челюсти и лёгкий наклон головы. Вместо знакомого им милого лесного эльфа их взору предстал грозный принц Лихолесья, прошедший сквозь боль потерь и горестей, воспитанный резким и бескомпромиссным отцом… Принц, который боролся с нечистью Саурона, когда Арагорна ещё и на свете не было.

Близнецы, повидавшие на своём веку немало стычек между их отцом и грозным Королём Эльфов, не горели желанием стать свидетелями ещё одной надвигавшейся на них бури в лице разгневанного принца.

— Со всем уважением, Владыка Элронд, — я не спрашивал вашего разрешения, и не в вашей власти мне запрещать что-либо.

На какое-то мгновение Элрохиру показалось, что ещё чуть-чуть — и отец взорвётся.

Начнём с того, что перечить Владыке Имладриса само по себе было делом довольно рискованным, неподчинение же его прямому приказу, когда он весьма однозначно высказался против, да ещё и был на взводе, и вовсе было сродни самоубийству.

Элронд глубоко вдохнул и так же медленно выдохнул: 

— Я могу! И я запрещаю! Трандуил ждёт твоего возвращения домой, твой народ нуждается в тебе! Я не позволю тебе отправиться в столь опасный поход! Я этого не допущу… И не смей мне перечить!!!

Леголас демонстративно скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что повиноваться Владыке он не намерен.

— Вот как. Ну и как долго вы намерены меня здесь держать? — Леголас вызывающе уставился на Элронда, ожидая, что тот возразит ему что-нибудь. Но Владыка не удостоил его ответом, и принц взорвался. — Месяц? Девять месяцев? Несколько лет?! До скончания веков?! Как долго вы намерены удерживать меня здесь против моей воли, Владыка Элронд?!

Сыновья Элронда с надеждой взглянули на Глорфиндела. Легендарный воин прислонился спиной к дверному косяку и с абсолютно невозмутимым видом наблюдал за разворачивающейся на их глазах кровавой сценой. Но даже убийца Балрога не рискнул вмешаться в венценосные разборки и лишь многозначительно повёл бровью.

— То есть сначала вы заявляете, что мой народ нуждается во мне, а затем собираетесь удерживать меня здесь! Уверяю вас, единственный способ удержать меня в Ривенделле — это запереть в темнице! Скажите мне, как вы собираетесь объяснять моему отцу, почему вы бросили в темницу лихолесского принца?

— Леголас… — попытался утихомирить разбушевавшегося принца Элронд. Сложно было сказать наверняка, то ли Владыка действительно успел немного остыть, то ли просто хорошо научился скрывать свои истинные эмоции.

Леголас же, вне всякого сомнения, был в ярости и скрывать это явно не намеревался. Он продолжил свою гневную тираду, как если бы его никто и не пытался перебить — ещё одна черта, которую Арагорн не раз замечал в Трандуиле.

— Вы не сможете держать меня здесь бесконечно, мы оба это прекрасно понимаем. И как только вы меня отпустите — а вам придётся меня отпустить рано или поздно! — я тут же отправлюсь на поиски Эстеля!

Все присутствующие прекрасно понимали, что надолго удержать Леголаса в Имладрисе не получится. Лихолесье находилось сейчас в отчаянном положении, и длительное отсутствие одного из лучших командиров королевства могло стать для него фатальным. Не говоря уже о том, что во время своего вынужденного заточения Леголас превратит жизнь всех окружающих в ад, а его грозный аda и вовсе снимет их головы с плеч, когда узнает, что его единственное, драгоценное, ненаглядное чадо посадили под замок и насильно удерживают в Ривенделле.

Трандуил смёл бы все преграды на своём пути, как разъярённый лев, но никому и никогда не позволил бы разлучить его с сыном. Так уж сложилось с незапамятных времён, так было всегда…

— Я ведь просто пытаюсь защитить тебя, Леголас, — Элронд сменил тактику в надежде переубедить упрямого юношу.

Леголас расхохотался во всё горло: 

— Я буду в гораздо большей безопасности, если отправлюсь с Братством Кольца, нежели если вы отошлёте меня домой.

В этом была доля истины. Владыке Элронду и его семье не раз доставляли сведения об ужасных ранениях, постоянно получаемых воинами Лихолесья. Лесные эльфы были стойкими созданиями, но и у стойкости был предел.

— Лихолесье наводнили орки, варги, волки, гигантские пауки, и я даже представить боюсь, сколько их там сейчас. Кто знает, какое зло постучится к нам в дверь завтра. Никто не знает, что ещё Он оставил для нас про запас. Наши деревья умирают, вода в наших реках и озёрах отравлена. Кажется, что каждый день из стен Дол Гулдура выползает новое чудовище. Иногда я почти уверен в том, что, проснувшись, увижу балрога у себя на пороге.

Как только речь зашла о балрогах, сыновья Элронда украдкой взглянули на Глорфиндела. Стоило кому-нибудь вскользь в разговоре упомянуть эту тварь, как убийца балрога тут же откланивался и спешно ретировался — он всё ещё видел и во сне и наяву кошмары о падении в бездну. Но, к своему удивлению, в этот раз на лице легендарного воина они заметили лишь симпатию и сожаление, а не напряжённость и страх, к которым близнецы так привыкли за много веков.

— Меня протыкали ножом, избивали, травили, разрывали на куски и поджигали. Если Кольцо не уничтожить, ни один из моих воинов не доживёт до конца Третьей Эпохи. Я так уж точно не доживу!

Элронд вздохнул и потёр пальцами виски. Теперь уже он бросил призывный взгляд на Глорфиндела, который всё ещё прохлаждался в дверном проёме, но помощи от прославленного воина Владыка Имладриса получил ровно столько же, сколько добились от него близнецы.

Элронду ничего не оставалось, как снова в одиночку броситься в наступление: 

— Леголас, лесные эльфы всегда могут перебраться в Ривенделл, они здесь желанные гости, так же, как и ты. Ты не обязан вечно нести эту ношу, я говорил тебе об этом миллион раз. Мы не можем помочь вам в войне, которая развернулась у ваших границ, но мы можем предоставить вам убежище.

— Мы не бросим деревья! Если им суждено сгореть в огне этой войны, мы сгорим вместе с ними!

Арагорн всегда хотел почувствовать это единение лесных эльфов с природой, а в особенности — с их лесом. Он видел доказательство тому всякий раз, когда навещал своего друга в его королевстве. Ветви приветственно гнулись, чтобы оказать лесным эльфам любую посильную помощь; листья и ветки сплетались в навес, защищая их от дождя, или наклонялись к земле, чтобы эльфам было легче взбираться на их кроны. Иногда ему казалось, что деревья шепчутся между собой, но он не понимал, что они говорят. Арагорн даже не был уверен в том, слышал ли он шёпот, или же это был всего-навсего ветер. Тем не менее, в глубине души он знал, что деревья действительно разговаривают друг с другом, и чаще всего их собеседником был Лесной Король.

Все в Лихолесье знали о том, что пересечь границы владений Короля Эльфов без его на то ведома было просто невозможно. Поверье о том, что у деревьев есть глаза и уши, было не вымыслом, а фактом. Если в Королевстве происходило что-то подозрительное, Трандуил всегда узнавал об этом первым. Деревья изо всех сил пытались защитить своих любимых эльфов, именно по этой причине им так долго удавалось противостоять злу, расползавшемуся из Дол Гулдура. Именно благодаря деревьям эльфы всегда были на шаг впереди своего врага.

Нет, эльфы Лихолесья ни за что на свете не покинут свои деревья в беде.

Если бы только воины из Имладриса могли найти общий язык с деревьями Лихолесья и так же ловко передвигаться по ним, как и лесные эльфы, они бы уже давно предложили им свою помощь в этой войне. В настоящий же момент единственный путь через лес Короля, доступный им, пролегал по Эльфийской тропе. В других же частях королевства гораздо безопаснее и проще было передвигаться по деревьям.

Но деревья были далеко не единственной проблемой Лихолесья. В лесу появлялись и исчезали в мгновение ока ядовитые туманы; тёмные создания пострашнее гигантских пауков разгуливали в чаще леса; кроме того, всех, кто осмеливался войти в лес, охватывало необъяснимое смятение, казалось, путавшее мысли и разрушавшее разум путников. Все, кто попадал в Лихолесье, в итоге сбивались с пути, за исключением лесных эльфов. Без лесного народа в качестве провожатых путешественники неминуемо терялись в лесу и были обречены на погибель — так же, как когда-то сбились с пути и чуть не погибли в лесу гномы Эребора.

Повсюду можно было наткнуться на ловушки орков и лесных эльфов, паутина пауков свисала с деревьев — сейчас Лихолесье, как никогда раньше, было настоящим полем боевых действий. Коварная невидимая война, в которой каждая из сторон была готова биться до последней капли крови…

— Вы, как и я, прекрасно понимаете, что мы не можем покинуть наш дом. Если мы попытаемся вывести наших сородичей из леса, силы зла тут же разгадают наш план. Все тёмные создания лавиной хлынут вслед за нами. Наша единственная надежда заключается в сохранении иллюзии того, что мы сильнее, чем они. Эта иллюзия держится на волоске, Элронд. Нам нужно, чтобы они считали, что не могут одолеть нас. Только не сейчас! Если мы сбежим, эта иллюзия развеется, как дым.

Превосходство Трандуила и его народа в данный момент было действительно ничем иным, как иллюзией; Арагорн никогда не мог понять, как эльфам на протяжении стольких лет удавалось её сохранять. Но по мере того, как росли силы зла, количество эльфов таяло на глазах стремительно и беспощадно…

— Даже если они обратятся в бегство — как много времени, по-твоему, пройдёт, прежде чем тьма последует за ними и расползётся по всему Средиземью? Как долго они будут в безопасности здесь? — Глорфиндел резко выпрямился и направился к Владыке и Принцу.

Элрохир тут же заслонил Арагорна спиной, обеспокоенный тем, что в игру венценосных особ только что вмешался джокер.

Глорфиндел продолжил свою разрушительную речь, проигнорировав уничтожающий взгляд, которым его наградил Элронд:

— Единственная причина, по которой зло всё ещё не накрыло всё Средиземье и не зажало нас в тиски со всех сторон — это Трандуил и его народ. Если мы позволим злу из Дол Гулдура множиться, как это происходит сейчас в Мордоре, у нас не останется ни единого шанса на победу в этой войне.

Леголас с благодарностью взглянул на своего неожиданного союзника:

— Какой прок от меня дома? Я всего лишь ещё одна стрела в тысяче стрел, выпущенных во врага, но не поразивших цель. Я могу повлиять на ход этой войны, если отправлюсь с Эстелем; я могу совершить что-то действительно стоящее!

Глорфиндел взглянул на Леголаса с некой долей восхищения и нежности: 

— Возможно, будь среди нас побольше таких эльфов, как ты, Леголас, у Гондолина был бы шанс выстоять. Возможно, мы смогли бы, как Лихолесье, бороться и не сдаваться, несмотря ни на что.

В воздухе повисла гробовая тишина, которая обычно наступает после жестокого сражения. Присутствующие никогда не задумывались над тем, что падение величественного и легендарного города можно сравнить с «чумой», против которой сейчас сражались лесные эльфы.

Леголаса переполняло смешанное чувство гордости за свой народ — и безмерного отчаяния. Интонация его речи отражала всё происходившее сейчас в его душе. Он всё ещё злился, но теперь эта ярость была окрашена нотками безысходности.

— Кольцо должно быть уничтожено, и я сделаю всё, что в моей власти, чтобы Хранитель Кольца добрался в Мордор. Если мне так или иначе суждено угодить в Мандос, то перед смертью я постараюсь спутать Саурону все карты.

Элронд искоса посмотрел на них двоих и о чём-то задумался.

— Ada, он нужен мне, — вмешался Арагорн, прежде чем Элронд смог что-либо возразить Леголасу.

Человек ловко увернулся от руки Элладана, попытавшегося зажать ему рот, и отмахнулся от руки Элрохира, устремившейся в том же направлении.

— Он нужен нам. Нам нужен его эльфийский слух и зрение, его лук, его вера, его знание врага.

Арагорн вырвался из мёртвой хватки близнецов и встал рядом с отцом, не обращая никакого внимания на Элладана, который предупреждающе зашипел на него. Человек подёргал приёмного отца за рукав, — привычка, сохранившаяся у него с детства. Он делал так всякий раз, пытаясь выклянчить у Элронда что-то, в чём отчаянно нуждался в тот момент — правда, обычно это была печенька.

— Я не справлюсь без него. Без Леголаса у нас нет ни единого шанса добраться до цели. Ada, прошу тебя, он должен пойти с нами!

Элронд косо посмотрел на младшего сына и увидел в его глазах отчаяние. Арагорн, по всей видимости, действительно нуждался в том, чтобы друг сопровождал его в этом судьбоносном и смертельно опасном походе.

Глорфиндел как ни в чём не бывало отошёл в сторону и, ссутулившись, снова прислонился спиной к дверному косяку. Он был невозмутим и спокоен, как будто знал, чем закончится эта буря ещё до того, как она началась. Сыновья Элронда ничуть не удивились бы, если бы он действительно знал это.

Леголас стоял, как упрямый баран, уставившись на Владыку и не мигая. Временами Арагорн забывал, что хотя его отец и был весьма могущественным эльфом, Леголас тоже обладал внутренней силой. Он был ещё юношей в глазах других эльфов, но когда он говорил, другие его слушали.

— Вам не удержать меня здесь, — чуть мягче, но всё так же уверенно сказал Леголас. — Я иду с Эстелем и не изменю своего решения!

И снова в воздухе повисла мёртвая тишина.

Затем Элронд очень медленно начал приближаться к Леголасу. Очевидно, он принял решение по данному вопросу…

Леголас сгруппировался и напряжённо наблюдал за Владыкой. Он и не подумал сдвинуться с места, мысленно приготовившись ко всему, что могло произойти. Ко всему, но только не к этому…

Элронд подошёл к принцу и бережно взял в ладони его лицо, как делал с собственными детьми, желая достучаться до них: 

— Умоляю, хотя бы не суйтесь в копи Мории.

Леголас тяжело сглотнул, разъярённый эльф исчез так же быстро, как и появился. Принц печально кивнул головой: 

— Мы постараемся. Обещаю.

Владыка тяжело вздохнул и свирепо прижал принца к своей груди, заключив его в объятия, полные любви.

— Как, во имя Арды, я объясню это Трандуилу?!

Леголас отстранился и расплылся в своей обычной озорной улыбке.

— Валите всё на Митрандира. Ada всё равно давно ищет повод встретиться с ним, — поболтать о том случае с драконом и гномами.