Золотая щука (джен)

Даже внутри палатки запах соснового леса казался избыточным, нереальным — вот что значит не выезжать из города месяцами... Антон расстегнул спальник и выбрался наружу, стараясь не разбудить двух слегка похрапывающих одноклассников, теперь уже бывших. До обрыва было рукой подать. Туман над рекой почти развеялся, но кое-где нависал клочьями, которые, казалось, можно пощупать руками.

Лес был редким, так что Антону пришлось уйти подальше от лагеря, чтобы справить нужду — за главной палаткой костёр уже дымился, и кто-то из девчонок возился с чайником. Без зазрения совести окропив брусничник, Антон поймал себя на мысли, что в этот момент как никогда чувствует полное единение с природой. Пройдя вглубь леса по тонкой тропинке, он по привычке решил пробежаться. Теперь ежедневные нагрузки были ни к чему, но легкие, расправленные глубоким вдохом, требовали больше пьянящего соснового воздуха. Несколько минут он мчался, глядя прямо перед собой, чтобы не споткнуться о корень или ветку, и вскоре выбежал на полузаросшую просеку в смешанном лесу, за которой начиналась настоящая чаща. Короткая пробежка даже не сбила дыхание. Он сел на старый березовый ствол и посмотрел на светлеющее небо.

Теперь всё в его жизни изменится. Ощущение безвозвратности было горьким — все рано или поздно заканчивают школу и начинают новую жизнь, вот только его планы после аварии и сломанного плеча изменились навсегда. Из талантливого пловца, претендующего на международные победы и место в сборной, он превратился в мальчика спортивного вида без перспектив в спорте, без нужного багажа знаний для учёбы в университете, без особой цели. Это мучило его больше всего — смысл будущего затерялся в прошлом. Он физически ощущал металлическую пластину в плече, без которой остался бы инвалидом — чужеродный осколок, соединивший две кости и постоянно напоминавший о том, что на большой воде Антону бороться не за что. Он уже решил, что не будет никуда в этом году поступать и попробует найти работу, чтобы помочь матери, вложившей столько сил в его короткую спортивную карьеру.

Мысли о собственной глупости, из-за которой он сел на мотоцикл, толком не научившись им управлять, нужно было переключить на что-то приятное — например, на летнее утро. Лес, как всегда, впечатлял. Антон редко бывал за городом и с трудом отличал брусничник от черничника. Его удивили глубокие, заросшие кустарником траншеи второй мировой, неровными кругами изрезавшие землю вдоль реки. Много лет назад здесь умирали люди, которые тоже строили планы на жизнь, но у них отняли не только планы, но и саму жизнь. По сравнению с трагедиями прошлых лет, свои проблемы должны были казаться Антону смехотворными.

Он встал, чтобы вернуться в лагерь, и вдруг почувствовал чьё-то присутствие. На этой заброшенной просеке он был не один.

Волчица — почему Антон решил, что это была именно волчица, он не знал — стояла метрах в тридцати, на краю чащи. Не серая, как в сказке, а какая-то коричневатая, с всклокоченной шерстью и внимательными глазами. Антон замер, пытаясь прикинуть пути отхода. Бежать по тропинке было слишком далеко, броситься напрямик к реке через густые кусты и глубокие траншеи казалось верхом опрометчивости, а залезть на дерево ему не позволило бы больное плечо. Отступив на пару шагов назад, он бросил взгляд в сторону лагеря, прикидывая, как далеко разнесётся крик, но вдруг понял, что пути отступления уже были не нужны. Волчица исчезла.

Антон всё же выбрал тропинку — по крайней мере, так он был уверен, что не заблудится и не свалится в траншею, ломая едва сросшиеся после переломов кости. Добежав до лагеря, он замедлил бег и перевёл дыхание. Показаться трусом перед тремя девчонками, готовившими что-то на костре, ему вовсе не хотелось.

— Ну что, Рябчик, всё бегаешь? — спросила Победа. — Иди к нам.

Победа — то есть Виктория — нагнулась над котелком и насыпала туда каких-то трав. На бревне у костра сидели Илон Маск (Илонка Москалева) и Пашня (Павлина Плугова). Он сам был Рябчиком, потому что Рябцев, да к тому же рыжий и слегка рябой. Эти школьные прозвища, на которые никто давно не обижался, тоже должны были остаться в прошлом.

— Да вот, решил размяться и встретил хозяйку леса.

— Бабу Ягу? — уточнила Илонка.

— Нет, волчицу.

— Да ладно?

Девчонки долго охали, то с ужасом, то с недоумением, но всё же сошлись на том, что Антону померещилось. Летом в этих краях волки не подходили близко к жилью или дорогам. Он не стал их ни в чём переубеждать.

— Мой дед работал в заповеднике, я знаю, — уверенно заявила Вика. — Зимой — другое дело, лесничие часто кормушки для диких животных ставят. Но вот так чтобы летом, в этом районе… Нет, наверное, это был ёжик. Давайте лучше уху есть.

— Я думал, это чай, — Антон принюхался и понял, что миска ароматной ухи — именно то, что ему сейчас нужно.

Из всей большой компании, приехавшей отметить окончание школы на природе, только они вчетвером вчера не напились: девчонки, потому что и не собирались, Антон по привычке. Остальные вряд ли добровольно выползут из палаток до обеда.

Вика-Победа была в их классе заводилой — бойкой, неуёмной, энергичной — иногда даже чересчур.

Илонка — Илон Маск — танцорка и признанная красотка, тонкая, лёгкая, почти эфемерная, смешливая и не очень сообразительная. Впрочем, отсутствие эрудиции не мешало почти всем мальчишкам влюбляться в неё — по очереди или дружно.

Павлина — Пашка была молчаливой, задумчивой, музыкальной и не очень заметной в компании, но весьма примечательной для Антона. Ему нравились её большие серые глаза, и с этим ничего нельзя было поделать. Если бы он рассказал ей о своих чувствах до травмы… А теперь он был растерян и раздавлен, а потому предпочитал помалкивать.

Выловленная накануне щука была хороша, вчерашняя уха — тем более. Они вчетвером сели на брёвна вокруг костра и стали хлебать уху, щедро приправленную перцем и лавровым листом.

— А представьте, что это золотая щука, — весело сказала Вика, — в том смысле, что уха теперь будет исполнять наши желания.

— Нет, так не честно, — возразила Илонка, уже доевшая всё, что было у неё в тарелке.

— А ты наливай ещё — и вперёд, — подначила её Вика. — И вы тоже. Ну, чего желаете?

Илонка налила себе большой черпак, уселась на бревно и прищурилась.

— Во-первых, я бы хотела попасть в труппу к Нечаеву. А потом — стать знаменитой балериной, — сказала она, усердно хлебая с ложки. — Объездить с гастролями весь мир. Найти себе мужа француза. Осесть во Франции. Открыть свою балетную школу. А ещё…

— Эй, придержи коней, — воскликнула Вика. — Ты что, по желанию на каждую ложку заготовила? Так не бывает. Их только три.

— Ну ладно, — фыркнула Илонка, — а ты бы чего хотела?

Вика энергично помешала уху ложкой.

— Золотая щука, пусть я буду есть всякую вкуснятину и не толстеть!

— Вот чёрт, — Илонка кокетливо вытянула вперёд свои стройные балетные ноги и внимательно их оглядела. — Это моё желание. Пусть первое будет про балет, второе про Францию, а третье про фигуру.

— Хорошо, — миролюбиво добавила Вика, словно она сама раздавала желания. — Моё второе — поступить в лингвистический и выучить много-много языков… Я буду известным во всём мире полиглотом. Да-да, — она кивнула скептически прищурившемуся Антону. — Ну и что, что английский мне не давался? Зачем просить то, что и так можешь получишь? А третье… — она внезапно посерьёзнела, — пусть родители наконец разбегутся и перестанут изводить себя и меня скандалами.

После такого заявления все ненадолго умолкли. Щебет лесных птиц заглушал лёгкое потрескивание костра под котелком. Пришла очередь Антона. Разочарование после аварии настолько выбило его из колеи, что в голову не приходило ни одно желание.

— Пусть будет мир во всём мире!

Девчонки недовольно фыркнули.

— Нет, Рябчик, это несерьёзно. Мы тут перед тобой души выворачиваем, а ты порешь чушь, — проворчала Вика. — Это не считается.

Антон вздохнул. Произнести вслух то, чего он действительно желал, было выше его сил.

— Ну, если вам не подходит мир, могу я хотя бы загадать дружбу? О, золотая щука, сделай так, чтобы мы и через двадцать лет оставались друзьями, — напел он, прихлёбывая из миски. Школьные годы были далеко не худшими в его жизни.

— Ладно, что ещё? Только не ерунду, Антоха!

Он глянул на Павлину. Кроме спортивных достижений, его мечты неизменно направлялись в её сторону, но озвучить их казалось так же дико, как признаться в целомудрии.

— Желаю свозить маму в кругосветное путешествие! Она даже на море не была. Я на сборах куда только не ездил, а она — нет, несправедливо. И ещё, — он внимательно вгляделся в тарелку, словно ожидал увидеть ответ среди морковки и укропа, — хочу найти себя. Стать кем-то, понимаешь, щука?

Девчонки снова притихли. Конечно, они знали про аварию и очень сочувствовали Антону. Ходили к нему в больницу, когда его жизнь висела на волоске, а рука — на тонких швах лучшего в области хирурга.

— Станешь, Рябчик, станешь. Вы со щукой из одной стихии, — в конце концов сказала Вика. — Ну а ты, Пашка?

Павлина усмехнулась.

— Я точно знаю, чего хочу. Во-первых, пусть каждому из наших достанется немножко этой ухи — так что хватит жрать, Илон Маск, сколько можно, ты же балерина! — они тихо рассмеялись, и Илонка изобразила, что выливает часть своей порции обратно в котёл. — Во-вторых, — продолжила Павлина, — пусть наш Рябчик поправится и станет чемпионом — допустим, в шахматах, — она грустно улыбнулась.

— А теперь пожелай чего-нибудь для себя, — подзадорила её Вика.

— Пусть отчим перестанет меня жарить по углам — но для этого мне нужно поскорей выбраться из дома. Чёрт, это, наверное, уже четыре желания?

Антон поперхнулся ухой и громко закашлялся, замечая краем глаза, что Вика с Илонкой ничуть не удивились.

— Это шутка? — на всякий случай спросил он, читая неловкость в глазах девчонок.

Свежеиспеченный отчим Павлины, бывший мент, очень помогал школе: организовывал охрану, находил транспорт для экскурсий…

Как могло случиться, что все, кроме Антона, знали такую дикую тайну? У неё всегда были тёрки в семье — но чтоб такое...

В этот момент из-за зелёной палатки раздались звуки выворачиваемого наружу желудка, кашель, стоны и тихий поток ругательств.

— Кажется, кого-то надо выручать, — Павлина бодро вскочила, — где у нас тут вода? Ага, и супа потом ему нальём. Кто это? Коростелев, кажется… Ну зачем пить, если не умеешь?

Лагерь стал просыпаться. Весь день Антон был сам не свой. Они ели, пели что-то под гитару и купались, но он больше не чувствовал запаха леса, не видел довольных, хоть и примятых, лиц одноклассников, не слышал щедрых кукушек. Утреннее происшествие с волчицей казалось глупым детским приключением. Последнее желание Павлины настолько потрясло его, что внутри словно что-то онемело. Она жила с этим целый год, с тех пор как её мать повторно вышла замуж, а он ничего не подозревал? Думал, согласится ли она пойти с ним в кино — о танцах с его переломанными ногами не могло быть и речи. Представлял, как она разочаруется, узнав, что он ничего не достигнет в спорте, о котором так мечтал.

После обеда все стали собирать палатки и прятать пустые бутылки, а после шести начали приезжать на машинах родители.

Пашкин отчим, Пётр Иванович, приехал одним из первых на большом джипе. Вместе с ним должны были возвращаться в город ещё трое ребят, и, чтобы не томиться ожиданием среди суетящихся подростков, он глянул на часы и заявил, что пока прогуляется по лесу.

Справив нужду за ближайшим малинником, Пётр Иванович закурил и направился вглубь леса, не сворачивая с тропинки. Антон крался следом минут пять, прокручивая в голове план действий. Если он ударит придурка по голове, свяжет и затащит в чащу, никто никогда не найдёт его гнилой труп. Волчица сделает своё дело. Она приведёт с собой голодную стаю. Её серые сородичи будут откусывать от этого монстра по кусочку, а кляп не даст ему закричать от ужаса. Его обглоданные кости накроет листва и спрячет валежник…

Если Антон застанет врага врасплох, то сможет уложить его одной левой — зря он, что ли, всю жизнь качал мышцы?

— Эй, пацан, ты чего за мной тащишься? — раздался недовольный голос сзади.

Антон обернулся. Пётр Иванович каким-то образом пропустил его вперёд и теперь стоял на тропинке, отрезая путь к лагерю — не то чтобы Антон собирался ретироваться, но план застать врага врасплох, очевидно, не сработал.

— Ты из лагеря или из местных? — Пётр Иванович недобро прищурился.

— Из лагеря, — ответил Антон, надеясь улыбкой притупить бдительность противника. Сделав три шага вперёд, он резко замахнулся и вмазал хуком слева.

То ли бывший мент был из изворотливых, то ли левая у Антона была не слишком точной, но через секунду он уже лежал, уткнувшись носом в брусничник, чувствуя колено на своей спине. Он знал, что любое движение может оставить его инвалидом, и чувствовал горькое разочарование оттого, что так глупо проиграл бой.

— Ты что, пацан, хотел стырить чего? Думаешь, я тут миллионы в карманах таскаю? Или за лагерем следил? — Пётр Иванович грубо выругался и сильней надавил коленом.

— Я друг Павлины, — выдавил Антон, сразу же чувствуя, как хватка недруга ослабевает.

— А чего на людей кидаешься, придурок? — Пётр Иванович отошёл в сторону, позволив Антону встать.

«Железное» плечо горело так, что о повторном нападении не могло быть и речи.

— Эта дура тебе наговорила всякой хрени про меня, да? Как она всех нас уже задрала, ты бы знал! Если бы не её мать…

Антон не верил ни единому слову. Придёт время, и он расквитается с этим монстром.

— Она постоянно придумывает истории и тянет из меня деньги. Лучше шантажистки свет не видывал! Теперь придумала, что я должен оплатить ей учёбу за границей, иначе она всё расскажет матери, милиции, друзьям, учителям… И ей могут поверить разве что такие идиоты, как ты. Да только нечего рассказывать, — Пётр Иванович сердито сплюнул. — Держись от неё подальше, целее будешь — и это не я тебе угрожаю. Эта девица сведёт тебя в могилу.

Антон видел его насквозь — лживые, бегающие глаза, с каким-то мерзким маниакальным блеском. Монстр был задет, слегка напуган, но не загнан в угол.

— Вали назад в лагерь — или мне табельник достать?

Бой был проигран, но не война.

Бросив испепеляющий взгляд на врага, Антон быстро пошёл по тропинке, чувствуя, как стыд и унижение сжигают его изнутри. Он должен был продумать всё основательней — так он и сделает в следующий раз!

На полпути в лагерь Антон расправил плечи и ускорил шаг. Теперь у него появилась цель. Неопределённое будущее обретало смысл.

Он найдет работу как можно быстрее. Он снимет квартиру и пригласит туда Павлину — даже если они какое-то время будут просто друзьями. Она сможет учиться музыке, потому что его денег хватит на двоих.

А потом он сам, один, без её помощи, придумает, как добиться правды — но не волчьей, а настоящей. Он понял наконец, почему Павлина озвучила у костра своё третье желание — просто ей очень хотелось, чтобы оно сбылось как можно скорей. Антон верил, что они со щукой были заодно.

* * *

Миновав зелёную палатку, Антон дошел до невысокого обрыва, с которого доносились возбуждённые голоса.

— Кило три, не меньше!

— Да ладно, от силы полтора. У меня в машине весы есть, я схожу, не поленюсь.

— Да я на глаз вижу.

— А мы проверим!

Подойдя к спорившим, он критически оценил внушительных размеров щуку, которая едва помещалась в ведро.

— Кто отличился?

— Павлина, — сказала Вика. — И заявляет, что в ней три кило. Смешно… Дети, вылезайте из воды, хватит, — прикрикнула она на плескавшуюся в заводи детвору. — Всю рыбу распугали, сами посинели!

— А давайте её выпустим? — предложил Антон.

Павлина удивлённо повела бровями.

— Интересно, зачем?

— Мне кажется, эта щука золотая, — он обнял Павлину за талию. — А раз у нас всё сбылось, пусть живёт.

— Но Илонка вышла замуж не за француза, а за бельгийца, — заметила Вика.

— А я не стал чемпионом по шахматам, — сказал Антон, приподнимая ведро. — Но я же не жалуюсь.