Пусть это будет моей временной слабостью (гет)

В моей небольшой квартире на окраине Уэльса сегодня полно роз. Красные, белые, чайного цвета, в вазах и просто охапками на полу, с шипами и без. Как будто здесь живет не профессиональный игрок и капитан женской квиддичной команды, а популярная маггловская певица.

Ладно, отбросим скромность, вчерашний пятичасовой матч был просто блестящим. Мне есть чем гордиться. Да и то, что случилось после, тоже заслуживает внимания.

Я улыбаюсь своим мыслям и потягиваюсь осторожно, чтобы не разбудить очередное недоразумение, лежащее рядом со мной. В утреннем свете оно кажется лишним на этом празднике жизни. Томас Рипли. Подающий надежды охотник команды «Татсхил Торнадос», которую мы вчера разгромили в хлам. Томми был так расстроен, что хотел отомстить мне прямо в капитанской, но я терпеть не могу, когда меня лапают без спросу. Пусть секс для меня не больше чем приятное и полезное упражнение и я не строю иллюзий, что однажды станет иначе, чрезмерная наглость ужасно бесит.

В комнате душно. К умопомрачительному аромату цветов примешался запах огневиски, пота и терпких мужских духов. Отлично. Поклонники «Холихедских гарпий» уже в курсе, что Гвеног Джонс — не только суровый капитан по прозвищу Леди Железный Бладжер, но и красивая, сексуальная женщина, в плотном рабочем графике которой наконец-то появилось несколько часов на личную жизнь. Во всяком случае восторженные взгляды болельщиков, провожавших нас с Томасом со стихийной вечеринки, были преисполнены понимания. Главная гарпия и охотник «Торнадос», слившиеся в страстном поцелуе на фоне натюрморта из обглоданных куриных крылышек и бутылок со сливочным пивом, — зрелище не для слабонервных. Еще час назад я беспощадно лупила его бладжером, а теперь была готова отдаться ему прямо здесь, на поле, под крики ликующей толпы.

Представляю лица моих гарпий, когда они увидели меня в объятиях игрока из команды-соперницы. Давненько я их не удивляла. Радуйтесь, красотки, ваша мамочка еще жива! Интересно, что сказала малышка Джинни, неутомимая проповедница семейных ценностей. Любовь до гроба, дети, пунш на Рождество? Отстань, Поттер, это не для меня. С любовью я расквиталась еще на шестом курсе Хогвартса. А все остальное — это лишь осколки чьей-то идеальной жизни, на которую у меня нет ни сил, ни времени, ни желания.

Томас еще спит. Я чувствую его ровное теплое дыхание на своем плече и снова улыбаюсь. Я знаю, что скоро наваждение схлынет и останется лишь пустота, но мне хочется немного продлить это странное ощущение. Гвен, ты застряла в сантиментах, словно в Паркинских клещах. Пора выбираться, пока не сдохла.

У Томаса белая кожа, она так забавно контрастирует с моей смуглой. Глаза у него синие-синие как небо, а в моих — черная ночь. Он младше меня на двенадцать лет. Милый мальчик с квоффлом в руках. Охотник за приключениями и чужими воротами. Мотылек, случайно залетевший в мое распахнутое окно.

И пусть он держится за метлу как девчонка, а его общипанная сова приносит мне слезливые открытки к праздникам, рядом с ним я молодею. Становлюсь той самой давным-давно позабытой Гвен, которая варила любовные зелья по рецепту Слагги, укладывала Петрификусом всех, кто осмеливался мне возражать, и тащилась от ловца Рейвенкло, как последняя идиотка. Великий и неприступный Лэндон Дивери! Из-за него я когда-то возненавидела квиддич. Возненавидела так, что решила посвятить ему жизнь.

— Что вас вдохновило на спортивную карьеру? — часто спрашивают меня журналисты. До неприличия банальный вопрос.

— Месть, — коротко отвечаю я.

Месть — мой вечный двигатель, мое дыхание. Без этого на удивление созидательного чувства я не имела бы и половины того, что имею. А у меня есть все: метла, скорость, послушный бладжер и любимая команда. Деньги и слава не в счет. Главное, что квиддич прекрасно выбивает дурь из головы. Жаль, до сердца не достает.

Мерлин, почему каждый раз после хорошего секса я ныряю в розовые сопли? Ведь это только игра, веселящий напиток, скорая помощь от одиночества и тоски.

— Привет, Гвенни, не хочешь взять реванш? — шепчет Томас мне в ухо. Проснулся. Я вздрагиваю и чувствую, как внутри закипает раздражение. Ненавижу бессмысленный треп. И это глупое «Гвенни»… Меня зовут Гвеног Джонс! Ощущаю себя уязвимой, уставшей и… абсолютно голой.

— Заткнись! — резко хватаю под одеялом его руку, которая нагло стремится к моей груди. На трезвую голову все эти нежности выглядят неестественными. — Для мальчика на одну ночь ты слишком много болтаешь.

— На одну ночь? Обижаешь! Мы же встречались в прошлом сезоне. У меня на шее шрам от твоего бладжера. Неужели забыла? — Томас смешно хмурит брови и заглядывает мне в глаза.

Помню, конечно. Я гонялась за ним как разъяренная львица. Кажется, мы в тот раз проиграли.

— Или я настолько плох в постели? — с тревогой в голосе добавляет он, не дождавшись ответа.

Почему же, хорош. Что ни говори, а трахается он классно. Намного лучше, чем играет. Но знать ему об этом не обязательно.

— Ладно, проехали. Я шучу, — неохотно выдавливаю я и озираюсь в поисках одежды. Похоже, мы разделись далеко за пределами спальни. — Кофе будешь?

— Буду. Но сначала — тебя. Хочешь отыграться?

— Вчера я сбросила тебя с метлы, — усмехаюсь я и вдыхаю одуряющий запах роз. Этот милый мальчик очень плохо меня знает. Я не занимаюсь сексом по утрам. Утром я совершенно другой человек. — Тебе не кажется, что я отыгралась на несколько матчей вперед? Или ты словил Обливиэйт?

— Значит, все, что было ночью, не считается? Записала меня в должники?

— Пусть это будет моей временной слабостью, — говорю я и с полной решимостью встаю с кровати. Паркинские клещи ослабляют хватку. — Маленькое утешение для проигравшего охотника. А все потому, что в постель я обычно ложусь без биты. Быть капитаном круглые сутки вредно для здоровья.

Я громко смеюсь и стараюсь не смотреть в его сторону. Томас глядит на мое обнаженное тело во все глаза. Хорошо, что есть Акцио. Можно с легкостью призвать халат хоть из самого Холихеда. Еще бы найти волшебную палочку. Неужели? Вот она, на полу, возле тумбочки.

— Ты потрясающая, Гвен! — восхищенно бормочет Томас, наблюдая, как я шепчу заклинание и накидываю на плечи прилетевший из шкафа халат. Режим хронической гарпии активирован.

— Будешь глазеть на меня, как на картину в музее? — спрашиваю я. Хочется подойти и вытереть ему слюни. Вот уж точно недоразумение! — У меня по расписанию душ. И если ты не готов принять его вместе со мной, то можешь пока предаться приятным воспоминаниям.

Я выхожу из спальни, Томас вскакивает с кровати и, наспех завернувшись в одеяло, бежит за мной. Я оглядываюсь — на лице у него красноречивое предвкушение, как будто его поманили огромным плюшевым мишкой. Такой воле к победе можно позавидовать. Проявлялась бы она во время игры, цены бы ему не было.

Томас уже рядом, но вместо того чтобы впустить его в ванную, я захлопываю дверь у него перед самым носом, запечатываю замок невербальным заклинанием и разражаюсь оглушительным смехом.

— Так вот почему говорят, что ты больше по девочкам… — раздается его обиженный голос, и в моем горле застревает последний нервный смешок. Не надо про девочек. Больно.

Сколько их побывало в моей постели… Нежных, горячих, трепетных, как горные лани. «Стрелы», «Сороки», «Осы», «Гарпии»… Нет, «Гарпий» здесь не было. Ни одной. Смешивать секс и работу не в моих правилах. Только чужие и разные, чтобы не привыкать. Неофициальная лига молодых игроков магической Британии на тренировке у Гвеног Джонс. Еще одна иллюзия, защита от прошлого. Выбросить из головы как можно скорее. Забыть как страшный сон.

— Не плачь, Томми. Лучше свари мне кофе, — ухмыляюсь я. Уверена, он наколдовал Подслушивающие чары. Наивный. Думает, что я осчастливлю его разговором. Шум воды заглушает бессвязный поток сознания, рвущийся в ванную из коридора, и я с наслаждением встаю под мощную горячую струю. От прошедшей ночи не остается и следа. Теперь можно снова играть. И выигрывать.

Бодрая и вполне счастливая, я уступаю несчастному Томасу душ, а через несколько минут мы сидим в кухне и пьем кофе. Непозволительная роскошь для большинства моих любовников. Пелена с глаз уже спала, и сейчас он мне кажется совсем ребенком. Даже не верится, что этот милый синеглазый мальчик играет за «Торнадос», ему же место в сборной хаффов. А ведь я вчера чуть не проломила ему голову бладжером. Может, пригласить его на тренировку? Показать приемы, открыть подводные камни, вдохновить на подвиги…

— Ты запомнишь меня, Гвен? — внезапно спрашивает Томас, и я на секунду теряю дар речи. Мерлин, какой ребенок! Он что, хочет, чтобы я поклялась ему в вечной любви?

— Ты — дверь, которую я открыла дважды. Даже если захочу — не забуду, — тихо отвечаю я. Похоже, Паркинские клещи снова хватают меня за горло. — Но вряд ли это дверь, которая мне нужна.

— Дверь? — невинный взгляд, широкая улыбка. — Мне что, пора уходить? Может, лучше вылететь в окно? Не хватало, чтобы о тебе пошли слухи. Я не из тех…

— Помолчи немного, — перебиваю я. — Моей репутации уже ничего не угрожает, она испорчена безвозвратно. Да и уйти ты всегда успеешь. Я тебя не держу.

— Просто ты сказала про дверь… Что это за дверь?

— Старая семейная сказка о волшебных дверях, где можно спрятаться от страшных чудовищ. Успеешь открыть дверь — получишь приз: шоколадную лягушку, лакричную палочку или тыквенный пирог. Вот так и бежишь в страхе, хватаешься за холодную ручку, толкаешь изо всех сил… Дверей очень много и все они разные, но за каждой лишь временное утешение. Стоит выйти обратно, а чудовища тут как тут. Но где-то там среди этих дверей есть одна-единственная, за которой избавление от всех страхов...

Отлично, Гвен. Сказка для охотника «Торнадос» удалась. И она ему определенно нравится. «Нереализованный материнский инстинкт», — назвала бы это представление Джинни Поттер. Сама знаю, что выгляжу дурой.

— И много дверей ты уже открыла? — спрашивает Томас и хитро улыбается. Тянется ко мне через стол, берет за руку. Мы переплетаем пальцы и пристально смотрим друг другу в глаза. Наивный, глупый, но такой проницательный ребенок. Так уж и быть, повышаю до подростка.

— Думаю, что близка к намеченной цели.

Отправляясь домой, Томас все-таки минует дверь — он улетает через окно, наложив на себя Дезилюминационные чары. Если он продолжит играть так же паршиво, как вчера, мы вряд ли встретимся в следующем сезоне. Поэтому мы решаем полетать как-нибудь на досуге. Отработать сложные моменты.

Я хрипло смеюсь и вырываюсь, когда он пытается обнять меня перед полетом. Научись сначала крепко держать квоффл, Томми, а потом распускай руки!

Паркинские клещи окончательно берут меня в плен. Прежде чем попрощаться, мы с Томасом долго целуемся у окна. Я позволяю. Пусть... Пусть это будет моей временной слабостью.